Спальный вагон

         Ну, вот и вокзал, до отправления поезда осталось еще полчаса. Это хорошо, так как Екатерина Владимировна очень не любит опаздывать. Она уже попрощалась с Помощником, сказала, что вагон найдет сама, и вышла из VIP-зала. На платформе в свете горящих фонарей крутился и падал небольшой снежок. Носильщики, покрикивая,  везли свои тележки. Ей был нужен шестой вагон – «СВ». Да вот он -  округлой крышей отличается от остальных, на освещенных окнах фирменные занавески. И проводница не какая-то разбитная тетка, а молодая и миловидная в униформе с иголочки.
         Четвертое купе. Диваны аккуратно застелены, на столике в вазочке три небольшие хризантемы. Екатерина Владимировна сняла и повесила на плечики свою новую норковую шубу и как-то сразу почувствовала себя прежней Катей. Для полного комфорта сняла еще и жакет с трехцветным значком и достала теплую мягкую шаль. Трудно  привыкать к своему новому положению.
          Родной её город Кривичи, куда она едет сейчас, в шестистах километрах от столицы. Три месяца не видела своих. Вспомнилось детство. Правда, отца помнила плохо: работал он на железной дороге, сильно выпивал и по этому делу как-то угодил под маневровую дрезину. Матери одной пришлось растить детей – Катю и братишку Егора. Семья сильно бедствовала – голодать не голодала, но выживала на картошке и других овощах с огорода. На Катю, как старшую, выпали все домашние дела, включая готовку и стирку. 
         В школу Катя пошла в год  чернобыльской катастрофы. Говорят, что их район тоже зацепило ядерное облако. Но тогда власти об этом молчали, и люди спокойно ходили в лес по грибы.
         Училась Катя прилично, но в отличницы не стремилась. Она была опытней и самостоятельней сверстников и верховодила в классе. Девчонки её побаивались, мальчишки уважали. Только вот на гулянки, на чтение, на занятие музыкой и на прочие приятные занятия времени у неё не оставалось, а потому её кругозор не отличался широтой.
         Окончив восемь классов, Катя поступила в ПТУ, где получила специальность раскройщицы.  В середине девяностых годов с работой было плохо, но Кате повезло  - её взяли на вновь открытую обувную фабрику – совместное предприятие с немецкой «Саламандрой». Два года она работала в раскройном цехе, проявила смекалку и усердие, и была назначена мастером.
         Катя не была записной красавицей: округлое славянское лицо, слегка вздернутый носик, неулыбчивые твердо сжатые губы, фигура обыкновенная, не модельная. Но вот волосы – волосы у неё были шикарные: густые и тяжелые, они плавно струились, как волны притихшего моря. Жаль, что по фабричным правилам их приходилось прятать под косынку.
         Девушки её возраста обычно испытывают душевное томление, разные переживания, и в таких случаях говорят, гормоны играют. У Кати ничего подобного не было. Замуж она вышла как-то совершенно неожиданно за одноклассника, спокойного работящего парня, которому  она нравилась со школы. Он сказал ей однажды, набравшись смелости:
       - Кать! Выходи за меня. Я тебя на руках буду носить!
         Вот, собственно и вся процедура ухаживания. Через неделю они пошли в ЗАГС и подали заявление. Свадьба была скромной, но душевной: родня, четыре подружки с фабрики и несколько друзей жениха из автоколонны, где он работал слесарем.
         Дальнейший сюжет её жизни развивался вполне буднично, как в большинстве рабочих российских семей: у Кати свои интересы, у мужа свои. Общий интерес - это, конечно, сын Саша, а также покупка нового телевизора   и, если получится, импортного холодильника, хотя он больше мечтал об автомобиле.
         Между делом, Катя закончила вечернее отделение местного колледжа промышленного дизайна, а накануне тридцатилетия её назначили начальником цеха. Политикой она не интересовалась – и без неё хлопот было достаточно. Но однажды директор сказал:
       - Екатерина, ты у нас на видном месте, можно сказать лицо предприятия. Почему бы тебе не вступить в партию. «Патриоты России» - ведущая политическая сила, сам Президент её возглавляет.
         Катя посоветовалась с мужем и решила, что  пребывание в партии их семейной жизни не повредит. Приближались выборы, и она не стала возражать, когда её включили в список на «праймериз» - предварительное голосование. Но колесо фортуны уже набрало скорость, и «простая российская женщина» в один прекрасный день проснулась депутатом Государственной Думы.
                ***
      - Через пять минут поезд отправляется, - объявили по радио. - Провожающих просим покинуть вагоны!
        Катя достала из сумки томик Набокова и присела к столу, чтобы почитать перед сном. Она твердо решила пополнять свой культурный багаж. А начать с Набокова ей посоветовал один маститый однопартиец, который решил взять над ней шефство. 
        В этот момент в дверь купе постучали, это была проводница:
      - К Вам попутчик, – сказала она, – устраивайтесь и счастливого пути!
Попутчик отряхнул с плеч снег, бросил на диван пухлый рюкзак и внес лыжи, которые тут же отправил на верхнюю полку.
      - Извините, – обратился он к Кате, снимая шапку и спортивную куртку. – С Вашего позволения я - Игорь. Еду к родителям в Т., заодно покататься -  снега-то сколько!
      - Екатерина Владимировна, – ответила Катя, чувствуя, что краснеет от своей официозности. – И что же? У вас отпуск?
      - Профессия такая, Катюша, – я геофизик. У нас вся работа летом, в экспедиции,  – Игорь помедлил.  – Что читаешь-то, Набокова? Знаю, знаю – всё любовные истории… Извини пожалуйста, что я к тебе на «ты». В моем окружении так принято,  «выкать»  совсем разучился.
        Катя отложила книжку, сказала:
      - А я домой в Кривичи. Знаете такой город? Старинный. На поезде до него всего пять часов. Можно немного поспать. Вам тоже советую.
        С этими словами она  погасила лампочку над своим диваном и легла, отвернувшись к стенке. В купе было тепло. Игорь на ощупь в полумраке снял ботинки и тоже лег. Вагон плавно покачивался, изредка позвякивали стаканы, стоявшие на столе, какие-то наружные огни на мгновение возникали за окном, освещая короткими отсветами полумрак купе.
        Игорь лежал и думал. Двадцать лет назад юношеская мечта позвала его в геологию. Жизнь в провинции ему тогда представлялась бесперспективной: неинтересная работа на одном месте, тоскливый и скучный домашний быт. А в институте на геологическом факультете такие же, как он непоседы, романтики и мечтатели. Разве забудешь общежитие, общий стол, споры до полуночи, вечеринки с гитарой и студенческими песнями, первые увлечения и первые поцелуи украдкой в коридоре.
        Зона работы экспедиции, куда Игорь устроился после окончания, европейский север – Архангельская область и Коми: тайга, болота – бассейн  Печоры. Отряд на точку забрасывали вертолетом. Хорошо, если по трассе попадалось жильё, но больше в палатках со спальниками. Днем комарьё донимало.
        Женщин в отряде немного, раз-два и обчелся: учётчица и повариха. Судить о красоте бессмысленно. О любви тут речи нет – так, пересып. Поэтому после двух  первых полевых сезонов Игорь не выдержал и женился на симпатичной москвичке, с которой его познакомил приятель. У неё была самая приземленная профессия – искусствовед, музейный работник. Куда же ей отъезжать из Москвы? А летом дача и отдых «на югах». Налицо конфликт интересов. Помаялись они три года и разошлись по мирному. После этого прошло еще пятнадцать лет, а Игорь всё в холостяках. Женщины у него были, но ненадолго и без каких-либо обязательств. Родители всё сетовали – внука никак не дождутся.
        И вот теперь у него появился план - с геологией завязать и устроиться преподавателем в колледж. Он может вести геодезию, землеотвод, еще что-нибудь. Подходящее учебное заведение как раз есть в его родном городе.
        И там, дома он  рассчитывал, наконец, обзавестись своей семьей. Никакой кандидатуры в супруги пока не было. Только в воображении он представлял её себе: скромная, работящая, не дурна собой, в меру образованная. В женщине Игорь прежде всего хотел видеть человека, легкомысленные его не прельщали. 

                ***
        Игорь повернул голову и увидел, что попутчица его уже не спит, а просто тихо лежит на спине с открытыми глазами.
      - Не спится? - спросил он. - Мне тоже. Какая-то расслабуха после московской беготни. Есть, наконец, возможность подумать. А ты? О чем думаешь?
        Катя промолчала. Честно сказать, она не знала, как ответить.
      - Ну, ладно, - продолжил Игорь, - я попробую угадать твои мысли. А ты только говори «горячо» или «холодно». Вопрос первый: ты замужем?
      - Предположим «да», то есть «горячо», – ответила Катя.
       -Едешь в вагоне «СВ», дорогая шуба…Муж, очевидно, очень состоятельный? Банкир?
     - «Горячо», - решила она подыграть.
      - И машина, естественно, есть. И не одна?
      -«Горячо», - опять сказала Катя, имея в виду автоколонну, где продолжал работать муж.
     - А сегодня ты, как обычно, была у своего стилиста – макияж, прическа, ногти. Все по высшему разряду. Ведь так?
     -«Горячо», - вынуждена признаться Катя, так как адрес элитного салона, где она была сегодня утром:  Москва, Охотный Ряд, дом 1. 
     - Но при всём при том, чего-то тебе явно не хватает, раз читаешь любовные романы? Я, между прочим, ещё и в линиях на ладони немного разбираюсь. Хочешь, посмотрю?
     - Где это вы научились? – Катя высвободила руку из-под одеяла. – Я в эти цыганские гадания не верю. Ну, вот моя ладонь. Что здесь такого?
     - Позволь, я сяду поближе? – спросил Игорь и, не дожидаясь ответа, устроился с ней рядом. Катя доверчиво протянула ему ладонь.
      «Ладонь маленькая, но крепкая, – подумал он, - спортом, наверное, занимается? Может быть, греблей? И линии очень четкие: линия жизни двойная – означает счастье, богатство; линия сердца пересекает всю ладонь – повышенная чувствительность…». От ладошки исходил какой-то пряный колдовской запах, и Игорь непроизвольно  коснулся её губами, а потом еще и еще раз.
     - Щекотно, - сказала Катя, отбирая у него ладонь. - И что же вы там рассмотрели?
     - Сдаюсь! Запутался я в своих гаданиях. Одно с другим не сходится, - Игорь развел руками, - уж лучше сама о себе расскажи.
     - Ради чего? – возразила Катя, - Встретились два незнакомых человека – всего несколько часов вместе в поезде, и расстанемся навсегда. Не лучше ли сохранять интригу?
       «Нечего возразить, - подумал Игорь, - Она права и далеко не глупа! Завидую этому банкиру – её мужу. О чем еще её спросить и как, вообще, вести себя?» В его небогатом опыте не было женщин её круга. Но раз она молчала и не прогоняла его, Игорь продолжал сидеть молча. Так  он мог хорошенько её рассмотреть: Катино лицо в рамке пышных черных волос казалось совершенно белым; дуги бровей, глаза в обрамление густых ресниц, четкий рисунок губ - всё будто нарисованное. Легкая улыбка промелькнула на её лице. Какой-то знак? Игорь склонился ниже и дотронулся губами до уголка её губ. Протеста не последовало. Тогда также губами он стал нежно исследовать  всё  лицо: глаза, лоб, мочки ушей, подбородок. Наконец, и её губы – они были по-прежнему сомкнуты, когда он до них  добрался. «Какая же она целомудренная, как девочка семнадцати лет, - подумал Игорь, - загадочная у меня попутчица».
                ***
         Неожиданно дверь купе дернулась – кто-то снаружи попытался её открыть, но предохранитель не пускал, и попыток больше не было. Катю, однако, это напугало, она повернулась на бок и накрылась платком. «А если бы меня увидели? - подумала она. - Какой стыд!»
       - Пожалуйста, возвращайтесь к себе, - почему-то шепотом  произнесла Катя. - Вы не обижайтесь, но это нехорошо, и я виновата.
       - Что же тут дурного? – возразил Игор. - Разве ты не видела, что теперь везде целуются: на улице, в метро, в автобусе. И никто не осуждает. Позволь только один поцелуй на прощание. -  Не дожидаясь ответа, он снова наклонился и прильнул к её губам.
         Как это ни удивительно, но Катя совсем не умела целоваться. Последний раз это было на  свадьбе, да и как тогда целовалась – по-настоящему никто не научил. То, что она чувствовала теперь было совершенно  новым – как будто горячая волна обрушилась на неё, затопила всё тело до кончиков пальцев. И Катя уже не возражала, когда Игорь лёг рядом и прижал её к себе, а его правая рука стала осторожно касаться упругих холмиком на груди.
       - Что со мной? Что же я делаю? – раз за разом и опять шёпотом повторяла она, обращаясь к собственному разуму, но неведомое прежде чувство было сильнее.
         Сколько так времени прошло, ни он, ни она не заметили. Они опомнились только тогда, когда за дверью в коридоре раздался голос проводницы:
       - Через пятнадцать минут прибудем в Кривичи. Стоянка поезда две минуты. Пассажиров просим приготовиться.
         Катя вскочила и к зеркалу, платком стерла остатки макияжа, поправила прическу:
       - Меня, конечно, встречают. Будь добр, запихай все моё барахло в сумку. Скажу, проспала, торопилась.
         Игорь от неожиданности тоже растерялся: «Вот так история – мне эта женщина нужна, я не могу её потерять. Но как удержать? Ни адресами, ни телефонами не успели обменяться, и кроме имени я ничего о ней не знаю! Да и нужен ли ей я – скиталец бездомный? Уже и шубу надела и сейчас уйдет навсегда.»
         Катя как-то странно на него посмотрела, то ли с грустью, то ли с надеждой, и ступила за порог. Потом вдруг что-то вспомнила, открыла сумочку,  достала и сунула Игорю визитку. Он кинулся к окну: там в окружении порядочной толпы встречающих появилась она. Подняла руку и помахала – ну, точно, ему помахала, без обмана.
         Игорь глянул на визитку. Там слева помещался трехцветный российский флаг, а посредине было напечатано:
                ДЕПУТАТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ
                ОВЧИННИКОВА
                ЕКАТЕРИНА ВЛАДИМИРОВНА
       "Глазам своим не верю! Неужели это та самая Овчинникова, от имени которой внесен и принят Думой пакет жестких запретительных законов, которыми он - Игорь так возмущался? И может ли быть такое, что в одном лице, и ангел, и ведьма?"- Он в недоумении вертел в руках её визитку. 
                ***
ОТ АВТОРА. Эта история была рассказана мне Игорем (имя изменено) буквально на ходу. Имела ли она развитие, я не знаю. Мы с ним больше не встречались.  Так что читатели могут сами придумать такое продолжение, какое им больше по душе.   
.