Верблюд на посту

               


   Коля Литвинов призвался в армию с опозданием на три года. Статус салаги при дембелях ровесниках его угнетал. Попал в карантин, где старшиной был сержант Усольцев, младше его на год и помешанный на физподготовке, особенно почитающий полосу препятствий и кроссы, в которых равных себе в части почти не имел. Спорторг старший лейтенант Голанд попробовал посостязаться с ним на полосе. При первой попытке отстал, при второй упал со стены и сломал руку, что подняло на неслыханную высоту авторитет Усольцева – спорторг действительно был подготовленным спортсменом-разрядником. Сержант недоумевал, почему молодежь не может делать простые вещи, и часто приводил в пример своего замкомвзвода из учебной части: «А вот сержант Наборский….». Салаги  заочно ненавидели этого супермена из учебки. В карантине он завел суровые порядки. Размещались в спортзале, напичканном конями, козлами, брусьями и прочими снарядами, там же стояли двухъярусные кровати. На первом построении сержант сказал, что размещение карантина в этом помещении не случайно. И с этого момента праздное прохождение мимо любого из снарядов наказывалось пробежкой километра три-четыре под наблюдением самого старшины, которому все это доставляло удовольствие.
   Коля призвался из села, где успел отработать трактористом семь лет, жениться и обзавестись ребенком. Он ничем не выделялся среди коллег по работе и в армию пришел с солидным брюшком и обширным лицом. Выглядел лет на тридцать, чему способствовала манера неспешно двигаться и степенно обсуждать любую тему, что для армии совсем не годилось.
   Усольцев при первом знакомстве приказал ему выйти из строя и раза три обошел вокруг, восхищенно цокая языком. Солдат был небрит, на его толстых щеках синевой отливала щетина.
- Ух, ты! Да здесь работы непочатый край! Сколько же в тебе килограммов, какого ты года рождения и когда последний раз брился?
- Сорок седьмого года, килограммов сто, а брился вчера вечером.
- На вид с тысяча восемьсот сорок седьмого года. Бриться нужно всегда не вчера, а сегодня. На весы шагом марш!
   Коля вразвалку направился к весам. Был немедленно поставлен в строй, чтобы научиться выходить и отвечать. Индивидуальное обучение выходу из строя сопровождалось напряженным вниманием молодых, боящихся чем-нибудь переключить интерес строгого командира на себя и веселыми комментариями сержантов - командиров отделений. Через полчаса взмокший от усердия и усталый рядовой Литвинов перед строем выслушал вердикт относительно своей персоны.
- Случай особый. Я уже выпускаю третий карантин и дослуживаю второй год, но таких еще не встречал. Ты хотя бы висеть на турнике умеешь? Зачисляю в отделение младшего сержанта Новопашина, он даже во сне выполняет спортивные упражнения и при твоем росте весит на тридцать семь килограммов меньше. Через месяц ты должен догнать его по всем показателям в спорте и экстерьере. Буду следить за твоими достижениями лично, чувствую, что после карантина пойдешь служить в мой взвод.
   Сержант знал, что говорил. Этот карантин был с обучением механиков-водителей, которых готовили из бывших трактористов. Через неделю в карантин придут «покупатели», такие же, как он техники и командиры отделений тяги из батарей, чтобы отобрать понравившихся солдат и зачислить в свои подразделения. По традиции те, кого по разным причинам браковали, доставались ему во взвод обслуживания техники для дальнейшего воспитания. Подготовка в карантине длилась два месяца.
   Через два месяца покупатели, потешавшиеся над толстяком при первом посещении, спрашивали Усольцева, куда делся забавный солдат. Комиссовали или в хозвзвод сплавили?
   И когда Коля по команде вышел из строя и четко доложился, сержанты отказались признавать в подтянутом щеголеватом молодце того увальня. Выполнил несколько упражнений на перекладине и встал в строй. Некоторые попросили его себе, но Усольцев сказал, что он с ним сроднился как Пигмалион с Галатеей.
   Они и вправду уже сдружились, Коля оказался хватким, сметливым парнем. Почти ровесники, оба любили читать. К тому же на гражданке работали с четырнадцати лет в сельском хозяйстве. В строевую подготовку и спорт Коля втянулся настолько, что они почти ежедневно отмахивали по пятнадцать километров по сопкам и все свободное время проводили на полосе препятствий. Считалось шиком после пятикилометровой пробежки по жаре остаться в сухой гимнастерке. Сбросил за это время двадцать восемь килограммов. До кондиций сержанта Новопашина не дотянул, конституция не позволила.
   В службе звезд с неба хватать не стремился, но специальность знал хорошо, работы не боялся. Обладал удивительной способностью без всяких стараний попадать в истории, заставляющие о нем говорить. С ослаблением внимания со стороны наставника снова приобрел вальяжность. Физическая сила, внешность зрелого человека и дружба со старшиной оградили от гнета старослужащих.
   Его невольные приключения начались сразу после окончания карантина. Особенно ему везло в нарядах на караульной службе.


   В пяти километрах от части располагался технический парк НЗ. Караул там был из двух постов, начальником назначался сержант. Ходили в него технари, знакомые с парком и в нем постоянно работающие. Караульная служба для них давно стала делом рутинным, они к ней приспособились и изобрели множество способов ее облегчения. Известно, что основная и самая неприятная часть несения службы это сама служба. Солдаты очень не любили стоять на постах и отлынивали с помощью нехитрых уловок, каждый на своем месте. Начальнику караула полагалось спать в сутки два часа днем. Мало кто это соблюдал. В случае ночной проверки его вовремя будили. Часовые днем стояли на вышках, деваться некуда, начальство смотрит. Ночью начальник спал в комнате отдыхающей смены, бодрствующая смена спала в своем помещении, а часовые в этом же помещении, проникнув с поста через дыру в заборе, отбывали свое время. Караульное помещение имеет два выхода, одно с улицы, всегда на запоре изнутри,  второе внутрь парка, всегда открытое. Через парк они ходили несанкционированно, а разводились посты как положено с внешней стороны. При проверке караулов с первого КПП друзья по телефону предупреждали о выезде дежурного, и пока он ехал, в караулах уже был полный порядок. По дороге к третьему караулу дежурный заезжал на второй, откуда поступала информация о выезде.
   Таким образом, с первого КПП поступает сигнал, который подтверждается сигналом второго караула и третий караул расходится по постам. Иногда порядок нарушался. Проверяющий мог вернуться в часть, не доехав до третьего караула, тогда часовые стояли на постах пока с КПП не поступит информация, что он вернулся. Иногда мог миновать второй караул и начать проверку с третьего. На этом однажды и погорел Коля Литвинов.
   Сидели и ждали звонка со второго караула. Вдруг в окно (не в дверь) постучали. Коля, выглянув, нос к носу столкнулся с дежурным по части комендантом гарнизона майором Окочей. С секунду Окоча и Литвинов разглядывали друг друга через стекло, потом майор бросился к двери в караулку. Пока он стучался, часовой уже был на посту. Дежурный потребовал поднять отдыхающую смену и спросил где мордатый солдат которого он видел. Его в помещении не оказалось. Пошли проверять посты, и на втором часовой оказался тем самым солдатом. В августе по ночам уже холодно и положено стоять в шинели. Коле шинель было одеть некогда, он стоял в гимнастерке раскрасневшийся и запыхавшийся. Смена его подходила к концу, но он за два часа совсем не замерз, чем очень удивил майора. Потом все долго убеждали коменданта, что ему образ Коли привиделся. Тот возмущался наглостью солдат, но доказать ничего было нельзя. Написал замечание в журнал о несении службы на посту не по форме. Коля некоторое время носил кличку «Привидение».
   Следующим «подвигом» Коли была распространившаяся по части история с другим проверяющим. Майор Чернышов мыслил нестандартно, поэтому решил при проверке караула использовать фактор внезапности. Как всегда получившие сигнал со второго караула часовые встали на свои места и ждали проверки. Обычно с пригорка за километр видны фары дежурного ГАЗ-66. Начальник караула, застегнутый на все пуговицы, в окно наблюдал за дорогой. Машины все не было. Решил, что майор вернулся в часть и тут прозвенел звонок вызова со второго поста. Поднял по тревоге отдыхающую смену, схватил фонарь и с бодрствующей сменой с автоматами на взводе выскочил в метельную мглу. Увидел возле караулки ГАЗ-66. Водитель сказал, что дежурный пошел в сторону второго поста. Периметр не освещался, снег хрустел под ногами, заглушая все звуки. Добежали до поста, увидели, что майор лежит на снегу, но были остановлены часовым с соблюдением всех уставных требований. Потом начальник караула начал доклад все еще лежавшему майору. Тот молча встал и пошел в караульное помещение. Там подошел к печке, отогрел руки и попросил журнал проверок. Все стояли в напряженном ожидании неминуемой кары. Спросил как фамилия часового. Закрыл журнал и вышел на улицу. Когда машина отошла, начкар бросился к журналу. Запись гласила: « Караул службу несет отлично. Рядовому Литвинову объявить благодарность». Караулка еще долго содрогалась от взрывов смеха.  Подошедший Коля изложил подробности.
   Когда он вышел на пост, то на углу через щель в заборе стал наблюдать за караулкой. Логически рассуждая, ждал света из открытой двери при входе проверяющего, затем второй раз появляется свет, значит, вышли на посты. Сначала пройдут на первый пост, потом к нему. Слышимость была плохая все заглушала метель и холод уже стал пробираться под тулуп, пришлось поднять воротник и застегнуться, отчего звуки совсем исчезли. Вдруг из-за угла появился в полуметре от часового человек. От неожиданности оба опешили. Коля с перепугу клацнул затвором автомата, загоняя патрон в ствол и взревел таким оглушающим басом: «Ложись!», что человек отпрянул и упал. В караулку Коля идти не имел права, его пост был с другой стороны периметра. Поэтому погнал нарушителя к вышке с кнопкой. Там снова положил его в снег и стал ждать начальника караула. Все это в кромешной тьме под завывания пурги.
   Все уловки в караулах были известны начальству, но прихватить с поличным удавалось редко. Майор был уверен, что в такую пургу на постах никого нет. Подъехал без света фар зная, что шум двигателя в метели не слышен. Решил обойти периметр и накрыть внезапно караул. Накрылся сам.


   Но однажды солдатская смекалка спасовала перед силами природы, и Коле пришлось претерпеть за Родину физические страдания.
   В бурятских хозяйствах сохранились такие экзотические животные как верблюды. Чьи они было неизвестно, пастухов ни разу не видели. Стадо ходило само по себе. Солдаты проклинали их, когда в столовой наступало «верблюжье меню». Мясо их представляло собой малосъедобные скользкие жгуты красного цвета толщиной в руку. Повара для хохмы нарезАли их полуметровой длины и скручивали в бачках на десять человек. А солдаты развлекались тем, что, усыпив бдительность, выманивали поваров в окно раздачи и надевали им на шею этот галстук под хохот всего зала. Была еще «свиная полоса», когда варили сало брусками величиной с кусок мыла. Свинину выращивали в военхозе и кормили ею солдат. При этом никто не знал, куда девалось мясо. Бруски запихивали поварам за шиворот.
   Интересно, что верблюжатина, приготовленная в домашних условиях, ничем не напоминала распаренную массу в огромном котле.
   Верблюды привычно украшали степной пейзаж, бродя вокруг парка иногда почесываясь о забор. Все друг к другу привыкли и никому не мешали. Лишь однажды громадный вожак возмутился когда, фотографируясь, к нему подошли совсем близко. Он бросился к фотографу, но тот успел взлететь на двухметровый забор. Верблюд долго караулил, не появится ли он снова. Что хотел с ним сделать неизвестно, повадок этих зверей никто не знал.
    Коля в тулупе и валенках бродил по посту с автоматом в обнимку, пытаясь согреться при морозе за сорок градусов. На вышках в такой холод никто не стоял. Решался вопрос о переводе с двух часов службы на один, чтоб не поморозить людей на постах. День был выходной, поэтому в парке кроме караула никого не было. На пост пришли верблюды. Им было все равно, что сорок градусов мороза, что сорок жары. Но поднявшийся ветерок загнал их в укрытие забора, который охранял часовой. Коля, усмотревший в этом непорядок, решил их прогнать. На его махания автоматом и окрики животные долго не обращали внимания. Потом вожак стал пристально смотреть на чудище в огромном тулупе, а после и вовсе направился к нему. Коля перестал махать и стал отступать к вышке. Верблюд молча надвигался, и Коля вдруг разглядел какой он огромный. Взобрался на вышку, верблюд подошел и стал смотреть на него. Остальные паслись, как ни в чем не бывало. Верблюд отошел метров на десять и окоченевший Коля спустился с вышки, чтобы побегать. Но верблюд развернулся и кинулся в его сторону. Коля белкой взмыл ввысь. Служба становилась невыносимой. До смены оставалось полчаса, и бедный часовой не чаял, как он до нее дотянет. Когда ему казалось, что не только воздух от мороза звенит, но и все его существо, показался начальник караула со сменой. Губы Коли были сведены, и он не мог даже вымолвить положенное при этом: «Стой, кто идет!».
   Верблюд, увидев на своем объекте посторонних, угрожающе вытянул шею и направился к ним. Те трусливо отбежали в сторону. Коля обрадовался, сейчас верблюд отвлечется, и он сбежит с поста в теплую караулку. Не тут то было! Как только он попытался слезть с вышки, верблюд повернулся и затрусил к нему. Коля взвыл. Началась перекличка. Начальник сказал, что он сейчас сменит второй пост и позвонит в часть. Коля под внимательным взглядом своего охранника терся лицом о воротник тулупа, спасая нос и щеки.
   Дежурный по части посмеялся и приказал изыскать средства избавления на месте, не причиняя вреда животным. Через час Коля уже был готов расстрелять стадо, но начкар сказал, что он уже предлагал такой вариант, на что дежурный пригрозил трибуналом.
   Ноги Коли замерзали, валенки не спасали, он отстоял уже две смены. Сержант изнутри парка влез на забор и ударил проволокой верблюда. Кожа того оказалась неожиданно слабой, проволока рассекла ее до крови. Никто этого не ожидал, от такого удара ни лошадиная, ни коровья шкура обычно не страдают. Тем более не ожидал верблюд, полноправный хозяин степных просторов непривычный к насилию. Он взревел и, не видя обидчика, решил, что это Коля. Подошел к вышке и уже от нее не отходил.
   Тем временем дежурный дозвонился до военхоза, оттуда позвонили хозяину, попросили помощи. Хозяин ответил, что на верблюда управы нет, не надо было его трогать. А теперь он до ночи будет караулить обидчика. На вопрос чем верблюд опасен, сказал, что просто затопчет.
   Коля сказал, он не допустит, что б его заморозили или затоптали. Если не могут найти выход, тогда он стреляет верблюда и сдает пост. Начальнику караула взбрела в голову мысль снять Колю с вышки на тягач и увезти. Все обрадовались и недоумевали, как это раньше не додумались. На запуск тягача ушел еще час. Это нормативное время для зимы.
   Верблюда пришлось толкать гусеничным тягачом от вышки, а пересаженный на его тент Коля, корчил ему рожи на какие было способно его напрочь замороженное лицо. В общей сложности он отстоял на посту пять часов бессменно и поступил в санчасть с обморожением конечностей, включая нос. До темноты парк охранялся верблюдом.