Плата

             

   В пасмурный осенний день в центре посёлке скопилась разношёрстная публика. Молодые ребята с чемоданами и узлами толпились возле бараков в ожидании, что с ними будет. Вскоре появился директор, и произнёс речь.
   – Я приветствую вас. Вы молодые строители Социализма, строители новой жизни. Всё зависит от вас. Как вы выстроите Социализм, так и жить будете. Слава молодым шахтостроителям! Слава Социализму! – И он показал рукой на барак со словами. – Прошу вступить в кузницу кадров! - И с этими словами, словами напутствия молодой пришлый люд вселился в бараки, называемые Ф.З.О. (Фабрично-заводское обучение). После бани парней переодели в тёмно-серую форму, и они стали все на одно лицо. Расселившись по комнатам, челядь стала знакомиться и обживаться. Помещение заполнилось ядрёным мужским запахом.
   Предшествующий год расхныкался дождями. Затопило поля, картошка, овощи превратились в кашу, пшеница не вызрела. И тысяча девятьсот сорок седьмой год разразился голодом. Но находчивый народ не унывал, спасался лепёшками из гнилой картошки, запекая на сковороде.
   Привезённый народ по духу был разный. Одни носили на лице печать, «за что их так карают?» Другие тешились в улыбке, «страшнее смерти не бывает».
    Обжившись, согнанная братва стала выражаться в драках и в воровстве. Дрались, чтоб раскрепоститься и показать, «что я не тот, за которого вы меня тута держите». А воровали по воле желанной жажды – мне, мне, мне. Здесь человеческий продукт варился и кипел в кастрюле с тяжёлой крышкой. Настрой был у всех разный: одни бились в карты, другие скучали по дому. Но у всех в глазах хозяйничала тоска. В выходные дни фызыушники крутили патефон с пластинками, чтобы заглушить щемящее сердце. Но как, ни старались заглушить сердечную боль, а душа ныла.
   Дымова Василия забрали по призыву служить в Армии, а привезли на край света. Сорвали с родительского очага и бросили на отчуждённую землю рыть шахты.
   «Стране нужен хлеб промышленности, Вот ребятки и стройте шахты, чтоб промышленность кормить». Напутствовало начальство младых строителей. 
   На чужбине Василию всё время хотелось, есть, и он, гонимый голодом, похитил в столовой булку хлеба. Но кто-то его уследил и доложил начальству Ф.З.О..
   Много не размышляя и не разговаривая, Василия взяли под арест, и заточили в комнату изолятор.
   Вначале он стучал в дверь. – Откройте, откройте. – Кричал. Потом жалобно застонал. – В холодрыгу упрятали. Смотри-ка молодые строители. Кормят нас одними только словами. На псарне псов и то лучше кормят. – И он заплакал. Но никто не открывал. И Василий затих, только были слышны его всхлипывания. Он плакал, но вскоре его не стало слышно. Василий уснул и видит сон, что он бродит по кладбищу и завидует умершим.
   Спросонку Василий вспоминал. Как он ел испеченный матерью горячий хлеб с хрустящей корочкой. Как пил тёплое молоко со сдобными душистыми булочками.
   После воспоминаний Василий заключил, «лучше не жить, чем жить презренным. Зачем мне сдалась такая жизнь позорная». И смастерив из разорванных простыней петлю, он повесился.
   В случившемся происшествии барак затих. Патефон умолк. Ходьба прекратилась, наступила тишина. Жизнь застыла.
   Семилетний мальчишка Андрейка, сын работницы Ф.З.О. первый раз видит мертвеца. Он испытывает страх и в то же время его гонит любопытство видеть мёртвого. И он всё заглядывает и заглядывает в зала красного уголка, где на лавке лежит недвижимое тело покойного накрытое простынёй. Заглядывает с надеждой, а вдруг Василий оживёт и скинет с себя простынь. 
   Андрейкина мать счастливая, что у неё есть сын. Пайка хлеба это их единственный источник чтобы жить. И она разделит эту краюху на двоих, натрёт корочки чесноком, и задумчиво едят с сыном, смотря друг на друга, довольствуясь, и этим что есть.
   Через несколько дней приехали на лошади, оповещенные угрюмые родители повесившегося Василия. Приехали с укором. «Что ж ты Васька утворил. Эх ты Васька, Васька, что не жилось-то тебе». Уложили тело на телегу и, укрыв покойного полотнищем сели и, с неутешной печалью опустив головы, уехали от рокового места.               
  Лошадка, кивая головой, неспешно пошла, чтобы доставить застывшего Василия навсегда туда, откуда вышел. А мальчишка Андрейка провожал покойного не моргающими глазами, пока телега не скрылась.