Белая из рода Силеор. Главы 1-9

Пролог
     На северо-западе обильной и процветающей страны Роктар, в холодных и нелюдимых горах, что нависают над Молчаливым морем, как пылкий любовник над возлюбленной, в уединении, если не сказать в отчуждении, расположился Мат-Гирен – Утес Горгулий. Небольшой серый замок так вжался в тело горы, что, казалось, силился слиться с ней воедино, и уже было непонятно, высечен он в этой горе или просто слишком плотно прильнул к ней. Часть домов щедрой россыпью была разбросана у самой кромки, ведущей к обрыву, другая часть приютилась у замка. Были и дома, отступившие к бору с кремпельтскими соснами, которые при яростных ветрах, что дули со стороны моря, не просто трещали и стонали, а, казалось, выли в предсмертной агонии; а были и жилища, которые примостились у подножия Игольчатых гор. Словом, поселение раскинулось по диагонали, загнув края вовнутрь, как диковинное орудие степных кочевников, которое как ни брось, а все вернется к хозяину.
     Горы, море, лес – земля обетованная! Казалось, какого Мороя, Благословенный Король отдал такой лакомый кусочек Роктара нелюдям? Разумеется, эти вопросы возникали и у самого короля Торнуса, и у Собрания глав гильдий, и у Совета магов, и у доброй половины страны. Поэтому, вслед за посланиями и петициями возникали приказы, требования и, как следствие, вооруженные походы на Мат-Гирен, стычки с нечистью. Тут-то, самым неожиданнейшим образом, выяснилось, что горы-то не имеют полезной руды и драгоценных камней, море-то и вовсе холодное, с редким штилем, да и на севере к нему тоже имеется выход, а в лесу так и вовсе полно всякой нечисти. Да кому эта дыра нужна? Забирайте. И заодно, уж коли Благословенный позволил вам занять этот край, присматривайте одним глазком за морем: нет ли кораблей под тремя треугольниками-парусинами со знаменами соседушки-короля, да и соседний город Кремпель не лишним будет оберегать от нечисти, что ползет из вашего леса. Словом, милостью Светлого Иля и наместника его на земле, Торнуса Дальновидного, нелюдям было позволено там жить. Потомок Торнуса, ныне правящий Роктаром, не стал спустя века притязать на холодный край, оставив все, как есть. Частичная автономия в виде главы их клана вполне устраивала Филиса Осторожного, известного в народе как Король Читатель, прозванный так за чрезмерную и совершенно ненужную для мужчины и короля любовь к чтению, коллекционирование древних фолиантов и свитков, а также периодическое бумагомарание своими опусами.   Так даже удобно, ибо кто поедет туда наместником, править тварями, которыми няньки до сих пор, не смотря на признание тех Разумными, нет-нет, да и пугают непослушного дитятку. Ну, а что поклоняются своим идолам, так Морой с ними! Сколько таких племен на юго-востоке, отрицающих Двуликого бога и его Пресветлую супругу, поклоняющихся своим божкам! Не вредят, да и ладно, а единая вера все равно со временем возьмет свое. Вытеснит, заполнит, как вода, почуявшая брешь или углубление, хлынет - и опомниться не успеешь, и не упомнишь имена ложных богов. Разве первый раз сменяются статуи в Храмах? И не впервые имя одного бога в молитве сменит имя другого, праздники обретут иное название, а ритуалы обрастут новыми деталями. Так будет и в этот раз.
И гляди, лет через десять и горгульи преклонят колени пред тремя статуями в Храме.

Глава 1
     Сегодня выдался довольно таки приятный денек, погода баловала своим ясным небом и теплым солнцем, а ветер, свернувшись на берегу, подобно псу, спокойно спал, лишь мерным своим дыханием создавая легкую рябь на Молчаливом море. Нечасто такая погода бывает в Мат-Гирене! Поэтому все старались взять от этого для все. Переделать все дела на улице, в саду, огороде,  прогуляться в лесу или вдоль берега, а может и просто посидеть на лавке, порыбачить не на промысел, а для души, опустив ноги с мостков в воду, покусывая соломинку и, щуря на солнце глаза, а может и полетать, подставляя кожистые крылья лучам солнца. У всех было прекрасное настроение, но помимо всеобщей эйфории и умиротворенности, в воздухе было разлито что-то еще, что-то, что заставляло пятерых женщин то блаженно улыбаться, то хмурить брови, то в суете бегать по дому, то садиться на кровать, то подскакивать с нее, начиная совершать различные мелкие суетливые вещи: мыть и без того чистую посуду, переставлять вещи на прикроватной тумбе, подбегать к окну и вновь садиться на кровать. 
     Волнение женщин, живших в разных частях Утеса Горгулий, сполна разделяли их мужья, которые  из суровых представителей одной из сильнейшей Разумной расы превратились в этот день в личных служек жен, целый день слышавших «принеси-подай-душно-холодно-хочу». Ко всему эту действу подключалась многочисленная родня, которая всячески подбадривала женщину, давала ценные советы и, что немаловажно, на какое-то время заменяла на посту взмыленных мужей.
   - Я от тебе точно говорю, - прошамкала бабка Брыса, - Белая у тебя будет, не иначе.
    Талия, в доме которой состоялся данный диалог, блаженно улыбнулась, погладив живот.
   - Ой, хорошо бы, бабушка, - женщина перекинула за спину толстую косу орехового цвета.
   - Это точно, точно, - продолжала старуха, - я по форме живота вижу, да и сроки подходят.
     Две другие горгульи согласно закивали, Талия же потупила глаза. Ее муж устало потер лоб. Эти разговоры он слышал последние два месяца, но сегодня таки и вовсе речь только и шла, что об этом
   - Зачем ей внушать это? – вырвалось у него прежде, чем он вспомнил, что обещал себе сегодня не спорить с женой, да и не вступать в полемику с бабкой Брысой. – А если Белая не у нее?
Жена испуганно ойкнула, округлив зеленые глаза.
   - Как не у меня? – дрогнули ее губы.
   Старуха медленно развернулась на стуле, быстрее передвигаться ей не позволял возраст и вес.
    «Ей, поди, лет двести, - хмуро подумал Брен, уже понявший, что навлек на себя сегодня немилость всей семьи, - небось, еще водяных драконов застала».
   - Ну что ты такое говоришь, сынок? – опередила бабку мать Талии, округлая и внимательная женщина, не утратившая с годами очарования и мягкого выражения глаз, - Нужно поддерживать Талию, тем более почтенная Брыса говорит, что наши шансы велики, а уж она самая старшая из нас! Повитухой была при рождении у трех последних Белых!
    «Ага, а еще у Последнего Дракона яйца в кладке ворочала».
     О том, что хитрая бабка уже неделю ходит по поселению и поет одну и ту же песню, но разным слушателям и за разные гостинцы, Брен умолчал.
  - Я просто говорю о том, что помимо нее еще четыре горгульи беременны, а, следовательно, шансы один к пяти. И не стоит ей давать такую уж стопроцентную гарантию, - встал мужчина, - Какая разница у кого Белая?
   - Какая разница? – ахнула Талия, - Тебе что, это совершенно неважно?
   - Вот именно, что мне совершенно неважно. Я одинаково буду любить ребенка вне зависимости от того, будет это Белая или нет, - горячился мужчина. – А вы, - он обличительно ткнул когтистым пальцем в сторону женщин, - внушаете ей, что Белая именно в ее чреве! А вы не подумали, как она себя будет чувствовать, когда скажут, что у нее будет простой ребенок? Не разочаруется ли она в нем, будет ли любить?
     Женщины ахнули.
   - Буду ли я любить нашего ребенка? – прижала руку ко рту Талия, - Что ты несешь, Брен? Конечно, я буду его любить, даже если он будет одним из нас. Конечно, родить Белую это другое дело….Это очень почетно, такая честь… - взволнованно говорила женщина, - Но и обычного, простого ребенка я буду любить не меньше.
   - Обычного…простого, – мужчина устало потер глаза, - С этой суматохой вокруг рождения новой Белой все как с ума посходили. Обычный ребенок и есть чудо. Он будет наш и только наш. А о Белой сможешь ли такое сказать? – он мимолетно поцеловал расстроенную жену в лоб и вышел вон.
    За спиной тут же послышался рассерженный рой женских голосов.
   - Успокойся, дорогая…
   - Точно Белая….
   - Не слушай никого…
    - У Алисьи и Кендры совершенно другая форма живота…
     Брен резко выдохнул и пошел в сторону моря. Поскорей бы уже наступил вечер и все, наконец таки, прояснилось.
     Мужчина стоял у моря, носком сапога подбивая в воду мелкие камешки. Солнце плавно катилось к закату, становилось прохладно, и легкая рябь на воде превратилась в небольшое волнение. Ветер-пес сонно потягивался и готовился к пробуждению.
     Брен стащил с себя жилетку, выделанную из тонкой кожи, бросил на берег и принялся расшнуровывать ворот рубахи. Последний Дракон свидетель, как он хотел ребенка! Вот уже шесть лет они с Талией пытались, но все тщетно. И надо ж было такому случиться, что она забеременела именно в год рождения Белой! Мужчина досадливо рванул когтями неподдающуюся шнуровку и с треском стянул рубашку. Родня и подруги жены тут же не замедлили убедить ее в том, что, дескать, это неспроста, что истинная причина прошлых неудач лишь в том, что ей суждено родить следующую предводительницу. И Талия охотно в это поверила. Даже слишком охотно.
   Мужчина на мгновение призадумался, но махнув рукой, все же решил оставить штаны при себе. Балансируя поочередно то на одной, то на другой ноге, стащил высокие сапоги и отправил их вслед к рубашке и жилетке.    
   Слегка сгорбившись, мужчина сменил ипостась. Это всегда болезненно, но с годами привыкаешь. Вспышка секундной боли – и все. Он в задумчивости взрыл влажный берег когтями и  с наслаждением потянулся, расплавляя затекшие кожистые крылья. Аккуратно махнул ими – нужно подождать, пока кровь наполнит тонкие кровеносные сосуды. Человеческая форма, бесспорно, очень удобна в повседневной жизни, но после долгого нахождения в ней приходится ждать некоторое время, чтобы заново, в полной мере, ощутить тело своей родной ипостаси. Почувствовать силу в тугих крыльях, ощутить каждую мышцу, бугрившуюся под грубой серой кожей, вновь приноровиться к иному центру тяжести, привыкнуть к обостренному слуху, зрению и обонянию. Чем чаще меняешь ипостась, тем быстрее происходит процесс адаптации, который в идеале  должен составлять от двух до четырех секунд. Брен же стоял, переминаясь на берегу уже с полминуты. Наконец, он был готов. Слегка присев, горгулья оттолкнулся от земли, оставляя на сером песке глубокие борозды. Первые махи крыльев, отрывающие мощное тело от земли дались тяжеловато, но не прошло и минуты, как Брен взмыл в небо, подобно пущенному арбалетом болту.
     Полет всегда его умиротворял. Он не чувствовал азарта или ярости, силы от ощущения полета, наверно поэтому и не пошел в Стражи. Полет приносил ему лишь спокойствие, расслабление, ощущение пустоты внутри и одновременно какой-то колоссальной наполненности. Над ним только небо, под ним – море, а в ушах лишь свист ветра. Идеальное место, чтобы подумать.
     Слегка наклонившись, Брен на лету сорвал с себя лохмотья, в которые обратились его штаны после трансформации.
     «Надо было и их снять, - с досадой подумал Брен, - просто отлично будет, если после ссоры с женой я вернусь домой без штанов, – мужчина представил, как вытянутся лица их соседушек, и мотнул головой, -  А, Дракон с ними, вернусь в ипостаси».
     Закладывая крутые виражи, мужчина все думал и думал. Он прекрасно осознавал, что будет, если именно Талия родит следующую альфу. В жизнь их семьи, с самого рождения девочки, начнут вмешиваться третьи лишние, которые, несомненно, будут давать ценнейшие советы по воспитанию, а далее все еще хуже – ее заберет к себе Совет горгулий и уже самостоятельно займется ее воспитанием. Семье позволят видеть ее все реже и реже и так до тех пор, пока они не потеряют возможность называть ее дочерью. Белая не принадлежит кому-то одному, она принадлежит всему клану.
     Брен яростно взревел и сделал пару-тройку резких махов.
     Может, будет достаточно видеть ее со стороны и знать, что у дочери все в порядке? Нет… Слишком уж хорошо мужчина знал, какой дорогой идут Белые. Дорогой ярости, силы, власти,  доминирования, сгорая как свечки, отдавая всех себя на благо клана, на благо стаи. В истории горгулий лишь третья Белая – Иста дожила до сорока трех лет, а семнадцатая – Кларисса, смогла переплюнуть ее всего  на три года, и это при средней продолжительности жизни горгульи  в сто пятьдесят лет. Какой родитель пожелает такой жизни для своего ребенка? Брен вспомнил счастливые глаза Талии и перестал яростно рассекать воздух, а позволил себе мягко планировать на тугом потоке воздуха. Его супруга не была из тех женщин, кто самоутверждается за счет того, что родили следующую Белую. В этом нет необходимости – их имена и так будут вписаны в историю клана. Старейшины пытались систематизировать записи, проводить параллели между семьями, в которых чаще других рождались альфы, чтобы хоть как-то предугадать, в какой семье это произойдет в следующий раз. Но каждый раз рождение Белой было загадкой для всех в клане. Для семьи это было почетно, к горгульи-матери первые годы относились, как к  полноправному члену Совета, приравнивая ее  к старейшине. Но со временем все утихало, и оставалось только имя в числе прочих в Книге истории. И после того, как девочку забирали, семья уже не смела называть ее дочерью, и горгульи могли приступать к попыткам зачать нового ребенка, уже только для себя. Брена такое отношение к ребенку, словно к как какой-либо вещи, просто бесило. И когда он узнал, что жена беременна именно в этот год, то первой его мыслью было дать Талии отвар, после которого она потеряет дитя. Но слишком уж сияли ее глаза… Да и четыре других горгулии давали им надежду на счастье. Но, кажется, что Талия счастлива при любом исходе. И мужчина не понимал этого и не принимал.
    Мельком глянув на солнце, которое красным животом уже легло на край Молчаливого моря, горгулья понял, что пора возвращаться. Заложив крутой вираж, он в несколько десятков взмахов очутился на Утесе и приземлился на скалу, удерживаясь о камень передними трехпалыми лапами с внушительными когтями. В последний раз он глянул на тонувшее в темнеющих водах солнце.
     Как бы то ни было, он должен поддержать жену. Он должен надеяться. И, Последний дракон тому свидетель, он будет молиться так, как доселе никогда не молился.

Глава 2
     Тусклый свет камина и нескольких свечей не столько освещал комнату, сколько разукрашивал ее всполохами света, прорезавших тьму, которая своими щупальцам хаотично шарила по стенам и потолку. На кровати, на смятых и мокрых простынях, в поту металась женщина. В комнате было много людей. Слишком много, на взгляд Брена. Четверо, не считая его самого и Талии: повитуха средних лет, совсем молоденькая помощница и два старейшины, которые в случае удачного исхода должны были зафиксировать рождение Белой. Мужчина скрипнул зубами и сжал тонкие пальцы жены в знак того, что он здесь, он рядом.
     Два месяца назад случилось то, чему он так яростно противился: вечером, на всеобщем собрании они узнали ответ. Он помнил рубиновую каплю крови его жены, скользнувшую в узкий стеклянный сосуд, смутно, как во сне помнил манипуляции старейшин с этой самой кровью, а так же кровью еще четверых претенденток. Престарелые горгульи сыпали разноцветные порошки в стеклянные емкости, капали туда же вязкую жидкость оранжевого цвета с бурыми вкраплениями, смотрели на свет, едва ли не на вкус пробовали, а в конце и вовсе поочередно бросали в большой камин, портал которого был оформлен в виде раззявленной пасти горгульи. Все замерли, наблюдая, как хлопают от жара крошечные пробирки, и, пузырясь и пшикая, испаряется кровь. Признаться, Брен даже и не понял, что произошло потом. Раздался треск, полыхнула вспышка света, растаявшая в облаке потрескивающих огоньков – все это тут же поглотило жадное пламя костра, а к Брену и Талии уже неслась с ликующими криками добрая половина клана, другие были более сдержаны, и остались стоять на месте, выражая свою радость лишь клыкастыми улыбками и одобрительными кивками. Спина и плечи Брена ныли, от, казалось, бесконечных похлопываний, а на Талию смотрели, как на чудо, боясь даже прикоснуться к ней, словно та была не из плоти, а из тончайшего хрупкого стекла. Мужчина почувствовал, что земля словно уходит у него из-под ног, и он куда-то падает, проваливаясь все глубже и глубже. Он даже поймал себя на мысли, что едва не сменил ипостась, повинуясь сиюминутному порыву расправить крылья и убраться прочь из разверзнувшейся бездны.
       - Все, пошли потуги, - ворвался в сознание мужчины голос повитухи.
       - Что? – вскинул голову он, - Куда пошли?
       -   Гулять, - отмахнулась от него повитуха, смахивая тыльной стороной ладони со лба мокрую челку, – Касса, - обратилась она к юркой девушке, - неси еще чистые полотенца и горячую воду. И быстрее, голубушка, быстрее!
      Молодая горгулья змейкой юркнула за дверь, и, не успел Брен опомниться, вернулась с железным чайником в одной руке и перекинутым через другую руку ворохом чистых тряпок.
     Талия закричала сильнее, чем до этого. Брен вскочил и заметался по комнате.
       - Так, ты – дыши, - скомандовала она роженице, - а ты, - она вскинула глаза на мужчину, - или сядь или выметайся из комнаты!
     Брен скрипнул клыками так, что должно быть слышали на другом конце поселения. Судорожно сжимая и разжимая ладони, он простоял еще пару секунд, затем все-таки сел.
     Талия вновь кричала, затем принялась метаться по кровати, комкая в ладонях простыни так, что ткань с треском расходилась от ее когтей.
     - Еще чуть-чуть, милая, - приговаривала женщина, заглядывая под простынь, что закрывала согнутые в коленях ноги горгулии, - малышка уже в родовом пути. Раз, два, три! Задержи дыхание, тужься! – кричала она, а Талия с рыком выполняла все команды, - Теперь плавно выдыхай.
     - Мне больно! – кричала Талия, кривя блестевшее от слез и пота лицо.
   По лицу Брена ходили желваки, он так сильно сжимал кулаки, что проколол когтями кожу ладоней, и сквозь пальцы потекли тонкие струйки крови.
    - Всем больно, - суетилась повитуха, - всегда больно. Терпи, милая. Не только для себя рожаешь.
     Бренна просто перекосило от ее слов. Талия вновь кричала. На этот раз истерично, с визгом, корчась на кровати, силясь отползти от повитухи как можно дальше.
     - Я не могу, - просипела она сорванным голосом, - так не должно быть.
     Из-под ее бедер начала расползаться огромная лужа алой крови. Выругавшись, повитуха полностью откинула простынь. Глаза ее тут же округлились, она некоторое время беззвучно двигала губами, не замечая беснующуюся женщину.
     - С ребенком все в порядке? – привстал один из наблюдателей.
     - Идите кремпельтским лесом, господин старейшина, - процедила сквозь зубы женщина, - не лезьте под руку! Белая сменила ипостась в родовом пути.
     В уши Брену словно засунули вату. Даже истошные крики Талии стали едва различимы.
     - Выведите отца, - бросила она. – Вы знаете, что будет.
     Она размотала грубую тряпицу, во внутренних узких кармашках которой были всевозможные зажимы, трубочки, скребки, петли и ножи. Разной формы, длины и толщины.
     Старейшины не смогли вытолкать Брена, в ярости сменившего ипостась, а шестеро стражей, дежуривших на входе, помогли справиться с этой задачей.
     Мужчина метался по соседней комнате, в ярости сшибая все, что попадалось под руку. Из-за стены он продолжал слышать, как надрывается в крике его жена. Брену казалось, что он попал в Преисподнюю, а это – его личная бесконечная пытка. Через время крики Талии стихли, послушался какой-то  толи писк, толи визг. Мужчина принялся молотить кулаками по двери, затем начал пробовать выбить ее плечом. Но кому как не ему знать, насколько прочные в этом доме двери! Лишь спустя полчаса их отворил пожилой старейшина. Игнорируя всех и вся, мужчина ворвался в комнату.
     На кровати, закрыв глаза, лежала Талия. Глядя на ее хрупкую фигуру, на потемневшие от пота ореховые волосы, которые разметались по подушке, осунувшееся бледное лицо с залегшими под глазами синими кругами и на ворох кровавых простыней у ее кровати, Брен оторопел. Весь его гнев улетучился, уступив место растерянности. Он несмело подошел к ней, опустился на колени перед кроватью и дрожащими пальцами взял ее за руку. Под  подушечками пальцев он не ощутил ни одного удара. Должно быть, в этот момент остановилось и его сердце.
     - Нет, - простонал он. – Почему мы? Почему ты, милая…
     Он прижал ее холодеющую руку к своему лбу, затем прикоснулся к ней губами. Широкие плечи мужчины сотрясались.
     - Почему? – прошептал он, убирая мокрую прядь с ее меловой щеки, разукрашенной сетью лопнувших от напряжения капилляров. - Почему ты не обратилась?
    - Она бы раздавила ребенка, - едва слышно произнесла молодая девушка, комкая передник. Повитухи и старейшин не было видно.
    - А лучше то, что ребенок раздавил ее? – с яростью просипел мужчина, - Пошла вон.
     Касса оставила мужчину в его скорби. Брен так и продолжил сидеть, гладя жену по щеке и что-то приговаривая.
     Через час в комнату вошли старейшины и повитуха со свертком в руках. Мужчина так и не поменял позы, продолжая стоять на коленях у изголовья кровати.
     - Брен…- тихо позвала женщина.
     Горгулья никак не среагировал.
     - В этом никто не виноват, - продолжила горгулья, - так бывает. Она запаниковала, ребенок просто среагировал на страх и сменил ипостась.
    - Просто среагировал, - едва слышно прошипел мужчина, словно выталкивая слова сквозь зубы, - как все просто. Только и всего.
    - Она совершила великое дело, ты должен это понимать, - произнес один из старейшин.
     - Избавьте меня от ваших хвалебных песнопений, - процедил Брен, - Она вас вряд ли слышит, а мне они вряд ли вернут жену.
     Комната вновь погрузилась в молчание. Старейшины не спешили уходить, повитуха продолжала мерно покачивать сверток.
     - Что, боитесь, наброшусь на нее? – мужчина выпустил руку жены и встал. – В горе разорву когтями нашу надежду и опору?
     Старейшина нахмурил брови и уже открыл, было, рот, как его прервали: из свертка донесся требовательный писк. Брен вздрогнул, словно писк был материален и ударил его в грудь.
    - Дайте посмотреть, - он протянул руку, - я имею полное право видеть ту,  из-за кого умерла моя жена.
    - Нет, - качнул головой Меркус – тот самый пожилой старейшина, - Я дам тебе посмотреть на ту, ради которой умерла твоя жена и, не задумываясь,  умрет весь клан, - ответил старейшина, и, несмотря, на молчаливые протесты женщины, взял у нее сверток и пошел к Брену. На долю секунды его уверенность в правильности принятого решения поколебалась, но выдохнув, он, все же, протянул в требовательные руки маленький сверток.
    Не прижимая сверток к себе, Брен заглянул в его открытый участок, туда, где по его предположению должна находиться голова младенца.
   Там лежала совершенная кроха. Маленькая девочка с белым пушком волос на голове.
     Остановившееся в груди мужчины сердце нерешительно сделало подобие удара.
      Брен притянул сверток поближе, старейшины напряглись. С бледного личика на него осоловело посмотрели бордовые глаза.
    Сердце позволило себе еще один удар.
     Какое-то время Брен изучал ее лицо.
       - Ты ведь тоже не выбирала, да? – прошептал он малышке.
     Развернувшись, он вернулся к кровати и сел на ее уголок, разворачивая пакет к жене. Старейшины сделали едва уловимые шаги к нему навстречу.
     - Она прекрасна, - по его губам скользнуло подобие улыбки, - Посмотри, как прекрасна наша дочь, Талия…
     Он встал, с трепетом держа в когтистых руках сверток. Помогая ему, женщина приняла у него из рук младенца. Брен выдохнул и, заглядывая повитухе в глаза, спросил:
     - С ней же все хорошо? Она такая бледная…
     - Брен, - позволил себе легкую улыбку Меркус, - она не бледная, она – Белая. Этой ночью на свет появилась двадцать восьмая Белая из семьи Силеор, наша повелительница, защитница и предводительница. Наша альфа. Наша…
     - Алия, - прервал его Брен. – ее имя – Алия.
     - Да будет угодно, - согласился тот.
     - Мне будет позволено ее воспитывать? – Брен устало потер ладонью шею и основание черепа.
     - Ровно столько, сколько положено, Брен, - повел плечами другой старейшина, - ты знаешь законы.
     - А ты уверен, что справишься? – словно не слыша своего коллегу, спросил у Брена   первый мужчина.
     - Я сейчас ни в чем не уверен, - горгулья поднял голову и взглянул им в глаза, -  но если я даже не попробую, то предам Талию.
     - Это не тот случай, где уместен метод проб и ошибок, - вновь подключился второй мужчина, - Ты осознаешь, что на кону?
     - Прекрасно, Эск. На кону была жизнь моей жены, а теперь жизнь моей дочери, - с нажимом произнес Брен.
  Эск порывался еще что-то сказать, но Меркус коснулся его рукава.
     - Хорошо, Брен. Но Белой Алии нужно найти кормилицу. А так же женщину, которая будет тебе помогать воспитывать девочку.
     - Не надо, - категорично оборвал мужчина, - только кормилицу.
  Старейшина некоторое время молча изучал мужчину.
     - Будь по-твоему. Но сегодня мы забираем Белую. Тебе мы вернем ее, как только, - он осекся, глядя на кровать, - как только ты будешь готов принять в этот дом маленького ребенка.
     - Хорошо, - Брен развернулся и пошел к кровати.
 Мужчины и женщина с ребенком вышли из дома. Горгулья, прикрыв лицо крохи углом покрывала, крепче прижала ее к себе и поспешила за старейшинами.
    - Эрла, - обратился к ней на ходу пожилой старейшина, - будешь приходить в этот дом и помогать Брену.
    - Но он же сказал…
    -  Мало ли что он сказал. Он понятия не имеет о том, как заботиться о младенце.
    - Вы ему не доверяете? – догадалась женщина.
    - Я лишь не верю в то, что он сам справится, - уклонился тот от прямого ответа.
  Горгулия хмыкнула, но пререкаться не стала.
     - Я заберу ее пока к себе домой, - наконец произнесла она.
     - Хорошо, - кивнул Меркус, - Будь осторожна, ни на миг не забывай о том, какая ценность в твоих руках.
     - Да уж можете не сомневаться, склероз пока не посещает, - пробурчала Эрла, - Я пойду, - уже громче сказала она, - на улице прохладно, а крошка и так сегодня выбилась из сил.
     - Не забудь о своем обещании, Эрла, - крикнул ей вслед пожилой мужчина.
  Повитуха только кивнула и, плотнее прижав к себе сверток, засеменила влево от центральной дороги. Сзади послышались торопливые шаги – это Касса догоняла ее, захватив из дома все вещи повитухи.
    - Как он? – не оборачиваясь, бросила Эрла.
    - Плохо, - запыхавшись, ответила девушка.
    - Хм, - на несколько секунд замолчала повитуха, - у него и раньше-то характер был не сахар, а теперь и вовсе…
  Не договорив, она погрузилась в свои мысли и сама не заметила, как дошла до своего дома. В окнах горел свет – убегая на роды, она не успела его погасить, дверь была нараспашку.
    - Если мой дом ограбили – это будет шикарным завершением вечера, - устало пробурчала она, - вишенка на этом торте.
  Она передала сверток с Белой задрожавшей от такой чести Кассе, и первая вошла в дом.
    - Все в порядке, - через время послышался ее голос, - проходи.
  Касса зашла, все еще не отрывая глаз от личика новоиспеченной предводительницы. Повитуха приняла из ее рук сверток.
     - Все, пора отдыхать, - заключила женщина, - Можешь сегодня остаться у меня, - уже из другой комнаты произнесла она, обращаясь к молодой помощнице, - ты – тоже, - Эрла улыбнулась маленькому сморщенному личику.
   Аккуратно переложив сверток на кровать, горгулья задула свечу, и комната погрузилась в бархатную тьму.
   Эрла мельком глянула в окно. Вечер стоял тихий, почти безветренный. Последний Дракон щедрой пригоршней рассыпал колюче-яркие звезды по небу. Мат-Гирен был погружен в темноту и тишину. И лишь в одном доме до самого рассвета продолжал гореть свет.
Глава 3
   - Ты что, совсем идиот?! – шипела раскрасневшаяся женщина.
    Брен, перетиравший в ступке сухой кармелий вместе с лиловыми цветочками федра, развернулся к горгулье.
   - Следи за свои языком, женщина, - так же тихо, сквозь зубы процедил мужчина.
   - Я-то уж послежу, я послежу! – начала заводиться Эрла, - а как насчет тебя, а? Ты когда за ребенком начнешь следить?
     Брен повернулся к девочке, которая сидела тут же, за столом и перебирала маленькими тонкими пальчиками лекарственные травы, выбирая из них те, у которых после сушки максимально сохранился цветок. В ее кучке-коллекции уже был лиловый федр, мелкий желтый астарник, розовый ижмар, метелка белой ластарии и оранжевый мыльник. Почувствовав на себе взгляд, Алия подняла белокурую головку и улыбнулась отцу фиолетовыми губами, обнажив синие зубы.  Брен улыбнулся в ответ и подал девочке белый цветок на тонком стебельке. Алия взяла растение и принялась придирчиво его осматривать, определяя, найдется ли ему место в числе избранных.
   - Я слежу, - он вернулся к пышущей гневом женщине, - что не так?
   - Ты издеваешься, Брен? – Эрла оперлась на стойку руками, когтями оставляя на древесине царапины-углубления. – Почему Белая с утра щеголяет по Мат-Гирену с фиолетовым ртом?!
   - Она съела ягоды донницы, - пожал плечами Брен, возвращаясь к каменным пестику и ступке.
   - И?
   - И все, - мужчина продолжал интенсивно растирать травы.
   - Это же слабительное!  - выпучила глаза повитуха.
   - Да, и она теперь в курсе, - кивнул Брен, добавляя к уже измельченным кармелию и федру узкие листочки бледноцвета, предварительно оборвав их с жесткого сухого стебля.
   - Ее сок красит не хуже чернил! – продолжала женщина, как ей казалось, взывать к голосу разума упрямого мужчины.
   - О, и это она теперь тоже знает, - усмехнулся горгулья, ссыпая полученную смесь из ступки в небольшой заварник. – Правда, Алия? – повысив голос, он обратился к дочке.
     Девочка, слишком увлеченная иерархическим раскладыванием цветов, непонимающе посмотрела на отца.
  - Вкусные ягодки ты сегодня кушала?
     Алия насупила белесые бровки и опустила голову, трогая пальчиком голый стебель бледноцвета. Бордовые глаза из-под челки покосились в сторону окна, которое выходило во внутренний двор, в коем и стоял небезызвестный узкий дощатый домик.
  - Не очень, - выдохнула, наконец, девочка.
  - А что папа говорил? – Брен залил травы кипятком и прикрыл заварник крышкой.
     Алия заерзала на месте, подтягивая маленьким коготком сухой стебелек к остальным цветочкам.
   - Папа говорил, что не нужно кушать белые ягодки, - наконец сдалась кроха, - что он сейчас нарвет мне клубники.
   - Алия послушала папу?
   Девочка отрицательно покачала головой.
   - Алия будет еще кушать незнакомые ягоды?
   - Нет, папа.
   Брен победно развел руками, свысока глядя на Эрлу.
   - Умница моя, - похвалил он дочку. Та сразу встрепенулась и доверчиво заулыбалась фиолетовыми губами, - сходи в сад, нарви Эрле ягодок, угости тетю.
   - Беленьких или красненьких? – уточнила Алия, сползая с высокого стула.
   - Тебе каких? – повернулся к горгулье Брен.
   - Красненькие – это что? – пробурчала она.
   - Клубника, - отмахнулся мужчина, нажимая на поршень  заварника.
   - Мне красненьких, Алия, - она улыбнулась девочке, которая тут же, вприпрыжку побежала в сад.
   - Я и беленьких сорву! – донесся уже из-за двери ее голос, - мне не трудно!
   - Конечно, сорви, Алия, - крикнул в ответ отец, и, развернувшись к женщине, продолжил, - а то Эрла так пучит на меня глаза, что сдается мне, они ей необходимы для профилактики.
     Горгулья скрипнула зубами, затем прикрыла глаза на пару секунд, успокаиваясь.
  - Брен, - уже спокойно спросила она, - а если бы на столе лежали ядовитые травы?
   - Эрла, я что, по-твоему, умалишенный – бросать где попало опасные травы, - горгулья оперся руками на стол, - тем более там, где ходит ребенок?
   - Но донница, - протянула Эрла, вновь повторяясь, - это же…
   - Это отличный способ научить слушать старших и не есть незнакомые продукты, - закончил за нее Брен. – Что-нибудь еще? – он стащил с себя передник и приподнял брови.
   - Нет, - скорчила гримасу повитуха. – Я сегодня вечером ухожу по делам, поэтому не смогу прийти.
   - Последний Дракон, как же мы это переживем-то? – закатил глаза мужчина.
   - Иди к Морою, Брен, - бросила Эрла. Религия Роктара на земле горгулий еще не прижилась, а вот привычка отсылать неугодного собеседника к Темному богу – выработалась очень быстро.
   - Только вместе со столь искусным провожатым, - склонил голову мужчина.
   Женщина цокнула языком и направилась к дверям. У самого порога она обернулась.
   -  Брен, не давай им повода передумать, - горгулья серьезно посмотрела на травника, - даже такие мелочи, - она указала на губы, - могут поколебать их решение, ты же знаешь.
   - Знаю. Спасибо.
     Кивнув, Эрла вышла во двор. Там к ней  подбежала Алия и пересыпала из передника в когтистую руку горгульи белые и алые ягоды. Женщина с улыбкой поблагодарила девочку и на прощание махнула ей рукой.
     Брен, нахмурившись, невидящим взором продолжал смотреть на девочку, которая торопливо запихнула в рот оставшуюся клубнику и, прыгая на одной ноге, вновь унеслась в сад.
     По законам клана, Алия уже год как должна была находиться на обучении у Совета старейшин. Но для двадцать восьмой Белой впервые было сделано исключение.
     Устало потерев глаза, Брен вспомнил тот день, когда облаченные в парадные мантии, в его дом явились десять старейшин, едва ли не лопающихся от осознания собственной важности и торжественности ситуации в целом. Помнил Брен также и удивленные круглые глаза дочери, которыми та воззрилась на горгулий. Она с ними встречалась и раньше, но сейчас, из того, что они говорили звучными голосами о благе клана, ее роли и судьбе, она решительно ничего не понимала, за исключением одного: ее хотят забрать у папы. И как только осознание этого прочно обосновалось у нее в голове, Алия закатила такую истерику, которой доселе никогда не видел даже ее отец. Это не был обычный плач и слезы, к которым привыкли старейшины, с которыми постоянно сталкивались, забирая Белых из их домов, нет. Это была самая настоящая истерика. Рыдая, Алия забилась в угол, размазывая по меловым щекам крупные слезы. Наперебой ее успокаивали десять старейшин и отец, в ответ девочка только кричала и отбрыкивалась. Прикрыв глаза, чтоб успокоиться, Брен уже был готов воззвать к совести девочки, как та вдруг замолчала. Горгулья открыл глаза, старейшины, образовавшие совещающийся круг, также повернулись к Алии.
      Маленькая горгулья сидела в той же позе – забившись в угол, поджав худые коленки  к груди, но ситуация изменилась, и все это понимали. Девочка маленькими ладошками прикрыла уши, с силой зажмурила глаза и, открыв рот, беззвучно кричала, закатившись в сухой истерике. По крайней мере, так, на долю секунды показалось всем, кто находился в доме. В следующее мгновение в сознание горгулий ворвалась красная вспышка, сметающая на своем пути все образы и мысли, уши наполнил пронзительный визг. Не выдержав неожиданного натиска, все рухнули на колени, схватившись за головы. Брен, стоявший ближе всех, закашлялся от крови, которая хлынула из носа, заливая рот. Пытка продолжалась несколько секунд, которые всем показались вечностью. Пугающей, наполненной нескончаемой болью, вечностью. В какой-то момент все прекратилось. Брен с трудом разлепил глаза, белки разукрасила сетка лопнувших капилляров. К нему, онемев от страха, трясущимися руками тянулась дочь. Старейшины мало помалу приходили в себя. Когда им окончательно удалось побороть тяжелый гул, наполнивший головы, тошноту и дрожание в конечностях, они выпрямились в полный рост. Самого молодого рвало над кухонной раковиной, у троих, как и у Брена, было носовое кровотечение. Ошалелыми взглядами они уставились на девочку, которая сидела у отца на коленях, настолько тесно прижималось к его груди, словно желая в нем раствориться. Глаза ее были закрыты, опухшие красные веки венчали мокрые ресницы, губы же, обметанные, словно от перенесенного жара, были слегка приоткрыты.
     Не произнеся ни слова, Брен отнес дочь в ее комнату и аккуратно переложил на кровать. Девочка, не просыпаясь, перевернулась на бок, так и не открыв глаза. Тыльной стороной кисти отец оттер холодную испарину с ее лба и вышел из комнаты.
     Старейшины, оправившиеся от недавнего происшествия, шушукались на кухне. Мужчина молча прошел мимо них, и, отодвинув тяжелый стул, сел, ожидая вердикта десятерых горгулий. Какое-то время он просто сидел, уставившись на сцепленные в замок пальцы, наконец, его размышления прервал Меркус, которого все негласно считали главой Совета.
   - Это, конечно, впервые на нашей практике, - неловко крякнув, он присел на соседний стул, перекинув через ногу длинную полу мантии, - но, как бы то ни было, мы не можем ее пока забрать.
     Лица троих старейшин перекосило от едва сдерживаемого раздражения, все остальные лишь поджали губы. Брен, не поднимая головы, прижал пальцами закрытые веки, силясь унять жжение в глазах.
  - Она сильна, - качнул головой Меркус, - но сильна как Белая. Как горгулья она очень слаба. Эмоционально нестабильна. Забрав ее сейчас насильно, мы можем спровоцировать разрушения куда более масштабного характера. Она причинит вред себе и всему клану. Мы в этом убедились только что на собственном опыте, – старик замолчал, почесывая покрытый серебристой щетиной подбородок.
  - И что вы предлагаете? Какой выход? – поднял на него глаза Брен.
  - Наши сознания связаны с сознанием Белой, - отнимая руку от лица, продолжил Меркус, - и дверь эта открывается только в одну сторону. В нашу. Ей необходимы соответствующие знания, навыки,  иначе, в противном случае мы рискуем получить безумного тирана, осознавшего, что все его приказы исполняются беспрекословно. Но нам нужна Белая… - он замолчал, некоторое время, созерцая потолок, - лидер, глава клана. Для которой сила альфы – честь, а не рычаг воздействия. Ей нужны знания, однако забрать мы ее не можем… - продолжал рассуждать вслух горгулья.
  - Он знал, что мы придем за ней через пять лет, - прошипел Эск, - нужно было готовить Белую к тому, что она покинет дом. Теперь она слаба, импульсивна, и не хочет и слышать о своих обязанностях.
   - Моей дочери всего пять лет, - сквозь зубы протолкнул Брен.
   - Им всем когда-то было по пять лет, - взмахнул руками горгулья, шестеро согласно закивали, - каждой из двадцати семи, когда за ними пришел Совет. И каждая была готова к этому дню. Ты воспитал не Белую, а плаксивую девчонку, которую до сих пор смеешь звать дочкой!
     Брен резко встал. В образовавшейся тишине громогласно упал на пол стул.
   - Я смею ее звать дочкой, - прорычал он, - потому что она и есть моя дочка. А вот почему ты, Эск, - его клыки уже с трудом помещались во рту, который начал понемногу раздаваться вширь, по типу горгульей пасти, - смеешь называть свою повелительницу плаксивой девчонкой – это для меня вопрос.
  - Она пока не является моей повелительницей, - в тон ему ответил старейшина.
  - Она с рождения является таковой, - сгорбился Брен, готовясь в любой момент сменить ипостась, Эск зеркально отобразил его стойку. – И странно, что травнику приходится разъяснить столь элементарные вещи старейшине.
   - Странно то, что за столь короткий срок этот травник превратил Белую в свою игрушку, предпочитая балаган воспитанию.
   - Пошел вон из моего дома, - человеческая речь горгульи была уже едва различима за клокотанием и рыком, которые сотрясали его грудь.
   - Ей нужны знания, однако забрать мы ее не можем…
   Два противника повернули головы к невозмутимому Мерку.
   - Так, -  хлопнул в ладоши тот, поднимаясь со стула, словно не замечая разлитого в воздухе напряжения, которое, казалось, можно было хватать горстями. – Эск, выйди, хозяин попросил,  - мимоходом бросил он.
   - Но, Меркус, - возмутился горгулья, - ты же сам…
   - Это его дом и его право, - перебил пожилой старейшина.
     Взбешенный горгулья какое-то время продолжил стоять напротив Брена. Наконец, он распрямил плечи и стремительным шагом вышел из дома.
  - С сегодняшнего дня, - вновь начал говорить Меркус, - трижды в неделю, Белая будет приходить в Дом Совета. И ты, Брен, должен нам в этом поспособствовать. Помоги дочери как можно быстрее понять и принять ее место в клане. Мы, Совет, - он обвел оставшихся рукой, - будем учить ее тому, чему учили наши предшественники, да и некоторые из нас, предыдущих Белых.
   - Согласен, - кивнул Брен.
   - Это не было вопросом или предложением, - поднял брови Меркус, - Это всего навсего выход из сложившейся ситуации, - Но есть кое-что, что ты должен обещать, Брен.
   - И что же это? – осторожно спросил травник.
   - Как только она решит уйти, ты не станешь этому препятствовать.
     Брен кивнул, тихо надеясь, что если это и произойдет, то очень и очень не скоро.
   - Я верю тебе, Брен, - смерил его взглядом Меркус, - оправдай мое доверие.
   - Всенепременно, - пробурчал горгулья.
     Сделав остальным старейшинам знак рукой, старик вышел из дома. Брен еще некоторое время стоял в опустевшей комнате, затем поднялся в спальню Алии и тихонько сел на краешек кровати. Дыхание девочки было ровное, светлые косички, искусно заплетенные с утра Эрлой, распушились и разметались по подушке, длинные белые ресницы слегка подрагивали. Кто бы мог подумать, что тот ребенок, которого Брен в первые секунды ее жизни был готов убить, и та, с которой он, превозмогая себя, готовился сегодня расстаться – одна и та же девочка. Его дочка. Его. Пожалуй, ради этих отсроченных лет стоило и потерпеть ту боль, которую обрушила на них сегодня Алия.
 
Глава 4
     Дарий размеренно выхаживал перед овальным столом, многозначительно приподняв вверх тонкий, с припухшими суставами, палец. Его монотонный голос Алия слушала уже полтора часа кряду, временами погружаясь в какое-то сонное оцепенение. Старейшина продолжал вещать об особенностях трансформации человека в горгулью и обратно. Девочка подперла подбородок рукой и полуприкрыла бордовые глаза.
   - Таким образом, - голос старейшины возвысился, в конце фразы дав небольшого «петуха», девочка встрепенулась, - при отсутствии должного отдыха и регулярного питания, смена ипостаси может происходить долго, в разы болезненнее, а может и вовсе не завершиться в конечной фазе, застряв где-то посередине. В итоге мы будем иметь недоразвитое тело горгульи, которая в таком плачевном состоянии будет весьма уязвима. Ни о каких полетах, разумеется, и речи не может быть, - он сухо кашлянул в кулак, продолжая расхаживать перед столом, за которым сидела девочка. На сей раз руки он сцепил в замок, поместив оные за спину.
      Алия вновь подперла подбородок кулаком. Мельком глянула в окно. Утренняя жара спала, позволив пронзительно-голубому небу облачиться в узкие, тянущиеся через все небо, облака.
      И именно в этот момент девочке нестерпимо захотелось смолицы. Объяснить это сиюминутное желание она не могла, и лишь глубже погрузилась в мечты о лакомстве.  Эту темно-синюю ягоду сейчас можно было найти в окрестностях Мат-Гирена, в частности в кремпельтском лесу. Воображение Алии живо нарисовало маленькую ползучую травку с темно-зелеными круглыми листочками, тонкий стебелек, на конце которого обязательно были две овальные ягодки, матово блестевшие на солнце, и венчающиеся небольшой коричневой короной из подсохших чашелистиков. Стоило прокусить плотную темно-синюю кожицу, как взгляду представала белая кремовая мякоть с розовыми вкраплениями семян. Смолица была хороша в свежем виде, а так же в виде варенья. Обладала терпким кисловатым вкусом и одновременно сладким, обволакивающим послевкусием. А ее сушеные ягоды и листочки так хорошо было заваривать зимой с мятой!
   - …этому возрасту у горгульи уже полностью сформирован скелет и мышечный каркас, поэтому можно переходить от простой трансформации и пребывании в данной форме к полноценному полету, - Дарий вновь выдернул Алию из пространственных размышлений. Девочка сглотнула набежавшую при мыслях о ягоде слюну. – Вы не слушаете, - укоризненно посмотрел на нее старейшина, морща высокий лоб.
  - Нет, я… я слушала вас, - робко запротестовала Алия, но коварное воображение вновь подсунуло кустик ягод и отца, который уже спешил к ним с лукошком, попутно насмехаясь над медлительностью сопровождавшей его дочери, которая неуклюже цеплялась за каждый куст и спотыкалась о каждую кочку, - мышечный скелет и полноценный каркас, - поняв, насколько глупо это прозвучало, а еще глупее ее оправдания, девочка опустила голову. На бледной коже лица и шеи проступили розовые пятна стыдливого румянца.
Старейшина какое-то время продолжал прожигать ее взглядом серых глаз. Будучи полностью удовлетворенным видом виновато опущенных плеч, мужчина сел напротив девочки. Какое-то время он все еще рассматривал горгулью, пользуясь тем, что та продолжала сидеть с опущенной головой, пристально изучая столешницу.
     Для своих двенадцати лет Белая была очень миниатюрной, если не сказать маленькой. Подростковая худоба прочно держала свои позиции, не желая уступать место девичьей изящности. Острые коленки, выпирающие ключицы и тонкие ручки-прутики, которые девочка кротко сложила на столешнице. Хрупкие на вид пальчики венчали прозрачно-розовые коготки. Белые волосы были аккуратно заплетены в две длинные косицы, несколько прядок выбились и падали на бледный лоб.
   - Алия, - вздохнул Дарий, потирая шишковатым пальцем бровь, - как часто вы меняете ипостась?
    Девочка подняла голову, принялась что-то подсчитывать в уме, беззвучно двигая губами.
   -  Раз пять.
   - Ну, это нормально, - приосанился мужчина, - при вашей комплекции очень даже хорошо. Пяти раз в неделю на нынешний возраст вполне достаточно, чтобы держать себя в тонусе, - он кивал, соглашаясь со своими словами.
   - В месяц, - пискнула Алия, не решаясь вводить старейшину в заблуждение.
На секунду девочке показалось, что еще чуть-чуть и серые глаза поменяют место своей дислокации и весело запрыгают по столешнице. Наконец, старейшина справился с удушьем и накинулся на девочку:
   - Алия, - он старательно хмурил брови, - вы осознаете, насколько это может быть опасно?
     Девочка понимающе кивнула, мечтая, когда же уже закончится сегодняшняя лекция, а вместе с ней и привычные нотации.
  - Вы – глава клана, - эту песню Алия слышала так часто, что, пожалуй, могла беззвучно, слово в слово произносить ее вместе с Дарием, - вы должны быть очень сильной, - еще один косой взгляд на ее фигуру, - вы должны быть старательной. И вы ни в коем случае не должны подвергать себя опасности! А вы именно этим и занимаетесь!
   - Мне неприятно, - тихо прервала его Белая.
   - Конечно, а кому приятно, когда его ругают? – резонно заметил мужчина, - но тем не менее…
   - Мне неприятна смена ипостаси.
Мужчина осекся и вновь присел на стул.
   - В чем именно заключен ваш дискомфорт?
Алия неопределенно дернула выпирающими лопатками.
  - Спина болит, - дальше девочка распространяться не захотела. Она вообще пожалела о минутном порыве поделиться своими переживаниями со старейшиной.   
   - А крылья в каком состоянии? – Дарий, казалось, немного успокоился. И его заинтересованность, пожалуй, можно было и спутать с заботой.
   - В прежнем, - промямлила девочка, всеми силами уже желая уйти от этого разговора, - висят.
   -  Это нормально, - в конец успокоился старейшина, - в вашем возрасте это совершенно обычное явление. Они еще не набрали силу. Года через три уже смело можете становиться на крыло, - он отмахнулся рукой, - Итак, о чем это я? Ах, да…
     Старейшина продолжил рассказывать о тонкостях и специфике смены ипостаси. Горгулья всеми силами силилась его слушать, но уже через пять минут ее внимание переключилось, и она искоса стала поглядывать на стены Центрального зала, в котором сейчас находилась. На стенах висела целая галерея женских портретов. Изображенные на них Белые были прекрасны. Высокие и сильные воительницы. Алия посмотрела на третью слева – Исту – на портрете женщина была облачена в легкие серебристые доспехи, с узким клинком наперевес, пылающие взгляд был устремлен куда-то вдаль, а длинные волосы развевал ветер. Из истории девочка знала, что третья Белая была одной из сильнейших альф, именно она противостояла первым набегам людей на Мат-Гирен. Алия перевела взгляд. Миста. Восьмая Белая. Горгульи говорили, что быстрее ее в клане не было и нет доселе, что в небе она была подобна белесому росчерку и невозможно было предугадать, откуда она будет атаковать. Тринадцатая – Вирима. Строгая женщина, облаченная в бордовую мантию. Мощнейший телепат и безжалостная судья. Лично выносила все приговоры в Утесе, порой не гнушалась приводить их же в исполнение. Семнадцатая – Кларисса. При ее правлении Утес на время стал неприступным и закрытым для прочих рас местом. Двадцать вторая – Аранта. Именно она трижды отражала атаки огромных нетопырей, гнездившихся на Мышином Крыле в Молчаливом  море.
     Глаза Алии перебегали с одного прекрасного лица на другое. Какой же мелкой и никчемной она кажется по сравнению с ее предшественницами. Бледная тень, корявая копия. Общего у них только цвет глаз и волос, да титул. И то Алии временами казалось, что произошла какая-то чудовищная ошибка, что она украла этот титул. Нагло втиснулась в естественный ход вещей. Нахально посмела родиться Белой. Впрочем, временами она замечала, что это кажется не только ей.
    -…сегодня, думаю, достаточно, - выдохнул удовлетворенный Дарий, - У вас есть ко мне вопросы?
   - Нет, - Алия тряхнула головой, перебросив косички на грудь. Вопросы-то, конечно, были, но она бы предпочла задать их другому.
   - Вам ясны все рекомендации?
«Рекомендации?»
    - Э…конечно, - белозубо улыбнулась девочка, но наткнувшись на суровый взгляд мужчины, тут же спрятала улыбку.
   - Завтра вас ждет старейшина Эск, - приподнимаясь произнес Дарий. Алия мысленно поморщилась. Она недолюбливала лысого мужчину, который взирал на нее, всегда поджав тонкие губы, словно запирал рвущиеся с его языка нелестные слова в адрес девочки, - у вас занятия телепатией.
     Алия еще раз кивнула и быстро смела со стола конспекты, небрежно запихнув их в сумку, перебросила ее через плечо. У самой двери она кивнула на прощание Дарию, тот кивнул в ответ. Девочка пулей выскочила из зала. Старейшина перевел взгляд на портреты двадцати семи Белых и лишь сокрушенно прикрыл глаза.
 
     Перепрыгивая через две ступеньки, девочка торопилась покинуть небольшой серый замок, который уже два года, как стал ее домом. Решение об уходе она приняла сама. Горгулья до сих пор помнила, какими глазами тогда на нее посмотрел отец. Сколько боли, непонимания, недоверия и удивления было в этих зеленых и таких родных глазах. Алия замедлила ход и вздохнула. Чувство вины за столь внезапный уход терзало ее до сих пор. Но чувства, пронзившие девочку в тот миг, когда она, едва только овладев контролируемой телепатией, юркнула в сознание отца, были намного сильнее. Алия помнила их, как будто все было вчера. Полумрак, горы кровавого тряпья у кровати, измученная женщина, детский плач... Образы, как встревоженная стая летучих мышей, ринулись на ничего не понимающую девочку. Но сильнее образов было только ощущение горя и ненависти, заполнившее ее тогда до краев. Мгновением позже оно сменилось обреченностью и чувством долга.
    Алия не могла понять и принять для себя того, что после всего этого ее можно было не то чтобы любить, а просто видеть рядом с собой. Промямлив тогда отцу пару заученных фраз о долге и ее месте в клане, девочка ушла вслед за довольными старейшинами. Сейчас она понимает, что просто трусливо сбежала, не решившись задать ни одного вопроса. Она до сих пор их не задала. И до сих пор, научившись уже при проникновении в постороннее сознание отгораживаться от чужих мыслей, опасалась увидеть такие темные уголки души, куда не пускали самих себя, не говоря уже о посторонних. Но старейшины в голос твердили ей, что, мол,  Белая – это не кто-то там посторонний, что ее горгульи воспринимают как неотъемлемую часть самих себя, не желая иметь от альфы никаких тайн. В этом и есть ее сила. Алия же в этом видела лишь проклятие. А в пресловутом нежелании горгулий  лишь неспособность.
      Без усилий она могла проникнуть в сознание любого из клана. Увидеть все, что только пожелает, внушить любую мысль, образ, заставить беспрекословно выполнить любой ее приказ, а при необходимости обезвредить горгулью различными способами, от простого отключения сознания, до полного уничтожения его как личности. Старейшина Эск просто млел от счастья, когда видел успехи своей ученицы, а Алия испытывала лишь смешанное чувство брезгливости, вины и отвращения к самой себе.
     Мотнув белокурой головой, словно силясь выбросить из головы эти мысли, Алия подошла к высоким дверям и с усилием толкнула одну из створок. Двери неохотно поддались, словно не желая выпускать девочку. Протиснувшись в образовавшийся просвет, горгулья вышла на улицу.
     От Дома Совета шла широкая, вымощенная серым булыжником улица. Через двести метров она сужалась, начинала ветвиться и, дорожками разной толщины, уходила в стороны, подобно спруту, который издыхая на берегу, в беспорядке разбросал на песке свои щупальца. 
    Выбрав вторую тропинку слева, Алия пружинистым шагом поспешила на городской рынок. Через пару десятков метров на нее обрушился сначала гвалт звуков, а затем сплетенный воедино клубок всевозможных ароматов. Торговцы наперебой расхваливали свой товар, зазывая прохожего зайти именно к нему, маленькие дети пищали, те, кто был немного старше, лишь протяжно выли на одной ноте, всеми силами стараясь затянуть родителя в понравившуюся лавку, квохтали несушки, сидящие в тесных клетях, людской и горгулий гомон был подобен шуму прибоя, который ни на секунду не прекращался, а лишь менял тональность и силу воздействия.
    Торговые ряды традиционно начинались с продуктовых ларьков. Это было удобно как самим покупателям, так и продавцам, которые запахами съестного заманивали прохожих на базар. Алия потянула носом, и ее рот моментально наполнился слюной. Чего здесь только не было! Всевозможные фрукты, которые хвастались старательно натертой кожицей, колбасы тугими кольцами свисали с потолков, копченая и вяленая рыба маслянисто блестела на солнце, карамельные яблоки светились, словно янтарь , из приоткрытых мешочков с разноцветными специями в нос бил резкий, щекочущий, но очень манящий запах. Наконец, продвинувшись немного вглубь продуктового ряда, Алия почувствовала запах того, зачем она сюда и пришла. Запах свежеиспеченного теста мешался с запахом тягучего меда и дробленых орехов. Горгулья завернула в шестую палатку справа. На прилавке и сбитых вдоль стен полках лежали всевозможные рогалики, пирожки, булки, лепешки,  кренделя, батоны, и, наконец, медовые пышки, щедро обсыпанные грецким орехом. Приподнявшись на цыпочки, Алия заглянула на прилавок. Лакомство лежало прямо перед ее носом, пыша жаром и обтекая патокой, на одной из пышек, намертво увязнув лапами в меду, обреченно жужжала пчела.
   - Чего желаете, госпожа? – клыкасто улыбнулась ей горгулья средних лет. Из-под легкой косынки, которой женщина повязала голову, на мокрый лоб упала темная прядка. Алия приоткрыла сумку, и, высыпав на узкую ладошку все добро, отсчитала четыре медяка, все остальное снова убрала в боковой кармашек.
   - Две пышки, пожалуйста, - она протянула монетки торговке, сильнее вытягиваясь на носочках.
    - Какие вам нравится? – облокотившись на прилавок, спросила женщина.
    - Вот эта, - девочка показала на пышку, обильнее прочих обсыпанную орехами, - и эта, - второй оказалась та самая злополучная пышка, с завязнувшей пчелой.
   - Как скажете, госпожа, - слегка приподняв брови, сказала горгулья, - денег не нужно.
   - Возьмите.
   - Не стоит, госпожа, это за счет заведения.
   - Возьмите, - Алия упрямо протягивала монетки, - это за ваш труд.
Торговка некоторое время смотрела на насупленные белые брови девочки, упрямо поджатые губы, и, вздохнув, протянула руку. Медяшки перекочевали из одной ладони в другую.
   - Благодарю, - она слегка склонила голову.
Ловко подцепив двузубой вилкой четыре пышки, торговка отправила их в кулек из бумаги и вручила ожидавшей девочке.
   - Подождите, - Алия вновь полезла в кармашек, - я платила только за две.
   - Это в подарок от меня. Не обижайте простую горгулью – возьмите.
Алия некоторое время колебалась, но, наконец, приятная тяжесть бумажного пакета легла ей в руки.
   - Большое спасибо, - она широко улыбнулась торговке, и отошла от прилавка, продвигаясь вглубь торговых рядов.
    Первым делом, Алия залезла в пакет и достала пышку с полосатой узницей.  Отломив от невысокого кустарника тонкую веточку, и зачистив оную от листочков, девочка принялась отколупывать полуживую пчелу от лакомства. После непродолжительных экзекуций, с потерями в лице двух лапок, замученная пчела была освобождена. Опустив медоносное насекомое все на тот же куст, Алия, с чувством исполненного долга двинулась дальше, пчела же, подволакивая липкое от меда брюшко, поползла по листочку, оставляя после себя сладкий след.
     Немного подумав, горгулья не стала возвращать изрядно помятую и истыканную веточкой пышку обратно в пакет. Поэтому, дальнейшее продвижение по торговому ряду Алия продолжила с лакомством в руке. Чтобы освободить хотя бы одну руку, горгулья торопливо жевала сдобу, слизывая с пальцев стекающий мед. Наконец, с пышкой было покончено, и, прополоскав руку и губы в небольшом фонтанчике, девочка перешла от продуктовых рядов к рядам с одеждой.
    Глаза разбегались от пестрых тканей, окружавших прохожего с двух сторон. В одной палатке реяли стягами на легком ветру тончайшие шали, платки  и шарфы. От другой вкусно пахло свежевыделанной кожей, висели куртки, с металлическими заклепками и пластинами вдоль локтей и ворота – такие пользовались хорошим спросом у магов. За отдельную плату, конечно, простое железо на вставках меняли на серебро, но это уже, как говорится, дело хозяйское. Палатки с готовой продукцией сменили швейные мастерские. Полусонные портные дремали за прилавками, подмастерья  же горласто зазывали покупателей. Одежда у горгулий пользовалась большим спросом, особенно повседневная. Взрослые особи, умудренные опытом, а может просто, набившие больше всех шишек, предпочитали снимать одежду перед трансформацией и аккуратной стопочкой прятать подальше от чужих глаз. На детях же, чья трансформация зачастую была стихийной, одежда лопалась и оставалась висеть лохмотьями на радость родителям. Не отставали и задиристые подростки, менявшие ипостась по поводу и без. Ушлые торговцы из близлежащего Кремпеля давно об этом прознали, поэтому человеческие лавки в большом количестве наводнили горгулий базар.
    После рядов с одеждой шли оружейные лавки и мастерские. Вот где были вечные споры и стычки приезжих кузнецов со здешними умельцами. Оружие в боевой ипостаси горгульям было без надобности – пятисантиметровые когти на трехпалых передних лапах и острые клыки в широкой пасти с лихвой заменили любой меч. Однако, спор уже был делом принципа. Поэтому, местные кузнецы, с пеной у рта, потрясая стальными орясинами, которые и мечами можно было назвать с большой натяжкой, у носов человеческих торгашей, уже который год пытались им что-то доказать. Кремпельтские кузнецы, молчали, ухмыляясь в бороды, продолжая при этом аккуратно раскладывать товар, но были и такие дни, когда, уподобившись вспыльчивым горгульям, мужчины кричали, спорили, один за другим швыряли на прилавок готовые изделия. В такие шумные дни зачастую приходилось кликать Стражей, чтобы разняли дерущиеся клубки.
     Сегодня на оружейном ряду было относительно тихо. Алия вертела головой так часто, что начала ныть шея. Вдруг ее взгляд упал на ближайший прилавок. Один к одному лежали мечи с узкими и широкими лезвиями, эфесы были искусно переплетены тонкими кожаными полосками, разнообразие форм крестовин и наверший потрясали воображение. Тут были яблоко, волчья голова с рубиновыми глазами, раззявленная горгулья пасть с костяными клыками, соколиная голова с изумрудами вместо глаз и посеребренным клювом, трилистники, многогранные луковицы и классические, круглые, с крупным драгоценным и полудрагоценным камнем посередине. После мечей лежали ножны: кожаные, деревянные, заспинные и более привычные, крепящиеся к поясу. На соседней же полке находились миниатюрные клинки, стилеты и кинжалы. Один из кинжалов привлек внимание девочки. Он был узкий, длиной всего в полторы ладони, по сердечнику лезвия проходила искусная вязь, имитирующая растение, очень похожее на болотного вьюна, крестовина была небольшой и едва выдавалась в стороны, а навершием служил бутон все того же вьюна, с прозрачными росинками-камушками. Не в силах оторвать глаз от такой красоты, Алия остановилась, чтобы поглазеть.
     К оружию она обычно была равнодушна, и первый опыт в сражении на мечах кончился абсолютным крахом. Впрочем, как и второй, и третий, и четвертый… Меч она была не в силах поднять, вынужденная волочить его острие по земле, натянуть тетиву на луке  так же не могла, лишь изрезала тонкие пальцы, а арбалетным болтом едва не пробила себе ногу. После этого, ее ратные потуги было решено прекратить. Чего не дано – того не дано. Но это оружие Алии пришлось по духу.  Наверно впервые на своей памяти она смотрела на оружие, как на произведение искусства, а не на пыточный инструмент. Такое, пожалуй, можно носить на поясе, прикрепив к кожаному ремешку. Вот подходящий, как раз лежит рядом с ножнами.
   - Чего стала, мелюзга? – гнусаво поинтересовался подмастерье, выходя из глубины лавки, - Нету здесь для тебя ничего, - он шмыгнул носом, - Иди, куда шла.
    Алия осталась стоять на месте, прижимая к груди остывающие пышки.
  - Иди, я сказал! – он махнул рукой.
  - Сколько стоит этот нож? – на одном дыхании выпалила девочка, указывая коготком на полюбившийся клинок.
   - Денег не хватит! – сплюнул парень.
Игнорируя его, Алия свободной рукой пошарила в кармане сумки.
   - У меня есть два серебряных и семь медяков. Этого, наверно, мало? – одну из монеток она придирчиво осмотрела, затем протерла о сарафан и присоединила к скудной кучке.
   - Ты чё, оглохла? – парень насупил опаленные жаром печи брови.
   - Нет. Это вы меня не слышите, - она протянула ему ладошку с монетами.
   - Катись отсюда, белобрысая дурища! – он наотмашь ударил ее по протянутой руке.
   Звучный шлепок, а затем и звон монет, отскакивающих от булыжной мостовой,  неожиданно для подмастерья оказались единственными звуками, которые раздались в образовавшейся тишине. Все находившиеся на рынке горгульи ощерили  клыки и утробно заворчали. Алия испуганно прижала к груди ушибленную руку.
  Из лавки, сильно прихрамывая на правую ногу, выскочил сам мастер. Коренастый бородатый мужчина с округлым брюшком и обеспокоенными карими глазами. Несколько секунд он смотрел на подмастерье, который весь пошел красными пятнами и беззвучно хватал ртом воздух, на горгулий, которые недобро скалились и, не мигая, смотрели на парня. Часть из них ссутулилась, радужка налилась янтарем, и кузнец знал, что за этим последует. Прямо перед его лавкой, стояла беловолосая девчушка с круглыми глазами, в которых блестели росинки еще не пролитых слез. Мужчина сглотнул.
   - Тупица! – звучный подзатыльник прилетел в голову парня, - Пустоголовый болван! – в компанию к подзатыльнику полетела оплеуха. – Живо извинись и скройся с глаз долой!
     Не до конца еще понимая, что, собственно говоря, такого произошло, парень пробурчал:
   - Извини.
     Пинок тяжелым сапогом гармонично влился в компанию подзатыльника и оплеухи.
   - Извините, госпожа.
  Второй пинок не заставил себя долго ждать.
   - Извините, госпожа, - парень согнулся в поясном поклоне.
   - Проваливай отсюда, - прорычал кузнец.
     Алия присела на корточки и принялась собирать рассыпанные монетки. Горгульи тихой стражей стояли за ее спиной, не спеша возвращаться к своим делам.
   - Вы уж простите его, госпожа, - кланяясь, прогудел мужчина, - Впервые со мной на горгулий рынок выехал. Ума нет, но руки золотые, - мозолистой пятерней он потер шею, - Вы каким клинком интересовались-то?
Горгулья пальчиком указала на облюбованное оружие.
  - Ах…этот, - с нежностью, которую сложно было ожидать от мужчины данной комплекции и профессии, он аккуратно приподнял кинжал, - Это «Вьюнок». Возьмите, прошу, - он протянул его девочке. В счет причиненных неудобств.
  - Я заплачу.
  - Не стоит, госпожа, - старательно улыбался кузнец.
  - Правда у меня всего лишь две серебряных монеты и семь, нет, шесть, медяков, - Алия посмотрела под ноги, но так и не обнаружила потерянную монетку, - Я понимаю, что этого мало…
   - Что вы, госпожа! – притворно изумился мужчина, - Этого вполне хватит!
   - Вы не лжете? – она пересыпала в ковшеобразную ладонь деньги.
   - Да ну что вы. Здесь, - кузнец подвигал пальцем монетки, - еще на ножны и поясок хватит.
Горгульи едва приметными тенями расходились прочь от девочки.
   - Правда? – Алия вскинула на него глаза из которых уже исчезли все признаки слез.
   - Да точно вам говорю, - неестественно тонким голосом протянул кузнец, одним глазом кося в сторону лавки, из глубины которой послышался судорожный полувздох-полустон, - Вот, держите.
     Из рук мастера в руки девочки перекочевал заветный клинок.
   - Спасибо, - Алия склонила голову, - он прекрасен!
   - Благодарю.
   - До свидания! Я вас как-нибудь навещу, может еще что-нибудь куплю, - девочка махнула на прощание рукой, в которой был зажат кинжал.
   - Да уж сделайте милость, - пробурчал кузнец в спину девчушке и, захватив чурбак, которым подпирал дверь, направился в лавку.
   Оружейный ряд снова наполнил шум, гвалт, гомон, лязганье металла и звон монет. Периодически к привычному шуму примешивались отборная ругань чернобородого кузнеца и поросячий визг его подмастерья, перемежаемые со звуками шлепков.
   Алия тем временем прошла оружейников. Впереди оставалось еще десяток лавок, торгующих живой продукцией: курами, утками, гусями, индюшками и изнывающими от жары поросятами. Последними в  рядах стояли торговцы лошадьми. Человеческие мальчишки лениво отгоняли веточками огромных серых слепней, норовивших укусить скакуна за лоснящийся бок. Кони в Мат-Гирене не пользовались таким уж спросом, но продавцы из Кремпеля и близлежащих деревень не отчаивались. Нет-нет, да и возьмет кто для личных нужд, в огороде там подсобить при пашне, или в город семьей съездить.  Одной горгулье еще можно незаметно подлететь к городу, а если их летит стая? Поди успей доказать городскому магу, что это не нежить, а Разумные соседи. А после этого попробуй доказать уже разъяренным горгульям, что это были меры предосторожности, а не запланированная атака. Вот и приходилось идти на компромиссы, не смотря на подписание Мирного Пакта. В глухих деревнях о нем до сих пор и слышать не слыхивали. Поэтому все, что с зубами и когтями, с заостренными ушами и вертикальными зрачками селянами дружно приравнивалось к нечисти и подлежало скорейшему уничтожению.
    Девочка сморщила нос от густого запаха конского пота и постаралась как можно скорее миновать данные палатки. Едва не споткнувшись, о не пойми откуда выбежавшего на дорогу индюка, девушка выскочила на развилку дороги. Индюк сердито обругал ее в спину, потрясая багровой сережкой и бородой. Выбрав левую тропинку, Алия быстро зашагала. Узкие облака, кутавшие небо всего каких-то полчаса назад, уже испарились, чем тут же не преминуло воспользоваться палящее солнце.
  Через десять минут горгулья топала по уже знакомой до каждого камушка и кустика тропке. Бумажный пакет с пышками стремительно размокал, становился липким и скользким. На льняном сарафане расползалось темное пятно. Алия досадливо поморщилась.
   - Добрый день, госпожа! – донеслось из ближайшего палисадника.
    Алия повернула голову, косички хлопнули ее по спине. В палисаднике, разогнувшись от маленьких грядок, стояла Эрла. Ее помощница сидела на корточках, делая вид, что продергивает пожухшие кусты кровохлебки. На деле же дремала, занавесив лицо  пушистыми русыми волосами.
  - Здравствуй, Эрла! – Алия подошла к низенькой оградке, - Здравствуй, Касса!
     Девушка встрепенулась и рванула пару красных цветков-шишечек, зажатых в руке.
  - Здравствуйте, госпожа, - рассеянно улыбнулась горгулья,  и, глядя на наставницу, демонстративно потерла поясницу.
     Игнорируя вздохи помощницы, повитуха подошла к оградке и облокотилась на нее, рассматривая девочку.
   - Гуляете?
   - Нет, - Алия приподняла пакет с пышками, - я к па… Брену иду, - смутившись, она поджала губы.
     Касса зевнула, громко щелкнув зубами. Эрла в момент к ней развернулась.
   - Чего стоишь, голубушка? –  женщина уперла руки в округлые бока, - Кровохлебку всю продергала? А вербену? Вон как заросла! Тысячелистник прореди, а то на лапчатку уже лезет! – горгулья поочередно тыкала когтистым пальцем на лиловые, белые и желтые цветы, - Ромашку еще полить надо – совсем головки свесила.
    Страдальчески закатив глаза, молодая горгулья вновь опустилась на корточки, перед рядками цветов.
    - Она их свесила потому, что рутвис ее забивает, - с любопытством заглянула через забор Алия. – Вон, видите?
    От забора, вольготно расположившись в его тени, к ромашкам тихим сапом подползало коверчатое растение. Темно-зеленые игольчатые листья перемешались с мелкими  грязно-оранжевыми цветками.
   - Это еще что? – прошипела повитуха, уставившись на растение, - откуда это в моем палисаднике? – она начала угрожающе разворачиваться к вновь задремавшей Кассе.
   - Семена могло принести ветром, - махнула рукой Алия, - рутвис быстро сад заполоняет и вытесняет другие растения.
   - Сорняк? – глаза горгульи хищно заблестели.
   - Ну, в принципе да, - улыбнулась Алия. Познания в области ботаники у повитухи по большей мере ограничивались лишь кровоостанавливающими травами, - но его семена – отличное мочегонное. Может, вам пригодится?
    Лицо горгульи удивленно вытянулось. Касса хрюкнула в подол, и невозмутимо продолжила дергать сорняки.
   - Я имела в виду… в вашей… эм… работе… специальности, - принялась сбивчиво объяснять девочка, - Для женщин, - в конец раскраснелась она.
    - Я поняла, - ухмыльнулась повитуха.
    - Только отсадите его. Лучше в кадку или корытце, - посоветовала горгулья.
    - Спасибо, госпожа, - склонила голову женщина, - так и сделаем. Касса!
   Помощница рванула белый зонтик тысячелистника, осоловело хлопая ресницами.
    - Пойду корыто принесу, - понятливо пробурчала она, отряхивая землю с рук.
    - И заснешь в нем! – рявкнула Эрла, - Нет уж, дорогуша! Я схожу за корытом, а ты дергай сорняки. И живее! Не надейся, что они отрастят ноги и сбегут, испугавшись твоего храпа.
   Привыкшая к ворчанию наставницы, молодая горгулья вновь опустилась перед грядками с лечебными травами. Повитуха, сердито сопя, протопала мимо нее.
   - Касса, - тихо позвала Алия, как только Эрла скрылась за углом дома.
Девушка мгновенно встрепенулась и выпрямилась, в два шага оказавшись радом с маленькой горгульей.
   - Да, госпожа? – в голубых глазах не было ни намека на сонливость.
   - Пышку будешь?
Некоторое время помощница удивленно рассматривала молодую госпожу.
   - Буду, - после непродолжительного раздумья ответила она.
    Переглядываясь, как заговорщики, горгульи полезли в пакет. Касса задумчиво осмотрела свои грязные руки.
   - Наверно я все-таки откажусь.
    Алия оторвала от пакета кусок бумаги и ловко завернула в него две уже порядком остывшие медовые пышки.
   - Эрлу тоже угостишь, - она передала сверток через оградку, - А мне уже  пора. До свидания!
   - Спасибо, госпожа. До свидания, - склонила голову горгулья.
  Некоторое время она глядела в спину удаляющейся Белой, затем сокрушенно качнула головой.
   - Рутвис…пышки… - она понуро  развернулась к грядкам, - не того они от вас ждут, госпожа, не того.
   Плечи Алии дернулись. Мысли, подкрепленные эмоциями, порой достигали чтеца сами, не заставляя нырять в чужое сознание. Настроение заскользило вниз. Девочка погрузилась в мрачные раздумья. Она почти дошла до дома отца, как ушей ее достиг вопль Эрлы:
  - Какие пышки, Касса?! Работай!
    Виновато вжав голову в плечи, Алия юркнула в приоткрытую калитку. В саду отца не было, поэтому девочка пошла в дом.
     Дом встретил ее знакомым и такими родным запахом  душистых лекарственных трав, которые как обычно хранились на кухне в полотняных мешочках, прозрачных банках, лежали на подоконниках и пучками свисали с потолка. К запаху трав примешивался терпкий аромат настоев, разлитых в еще не остывшие заварники.  На кухне отца не было. На спинке высокого стула висела его кожаная жилетка, а на сиденье лежали сложенные коричневые штаны и светлая рубаха. Сапоги валялись под стулом. Очевидно, травник отправился на северный склон Игольчатых гор. Он давно порывался туда слетать и выкопать пару редких травок для своего сада.
    Алия положила изорванный пакет с одинокой пышкой на обеденный стол.
    «Подожду минут десять, - подумала она, опускаясь на соседний стул, - если не вернется, то зайду в другой раз».
     Какое-то время Алия сидела на стуле, болтая ногами. Вскоре это занятие ей наскучило, и она подошла к  кухонному столу, на котором стояла галерея наполненных заварников, запотевших от жара.  Ориентируясь по цвету отвара, горгулья выбрала третий слева и, открыв крышку, принюхалась. Отвар приятно пах ромашкой, терпким розмарином и легкими нотками шалфея. Ко всему этому примешивался какой-то пряный запах, который Алия распознать не могла.  На дне заварника лежали тонкие стружки оранжевой коры, вперемешку с мохнатыми белыми цветочками, с ноготь величиной.
    Удовлетворенно кивнув самой себе, Алия потянулась к верхнему ящику за кружкой. Внимательно осмотрела ее, избавилась от сухих травинок на глиняном донышке и, наконец, налила отвар. Тот хлынул из заварника в кружку, прозрачно-зеленой струей, распространяя свой аромат по всей кухне.
   Дуя на обжигающую горло жидкость, Алия большими глотками осушила кружку и удовлетворенно выдохнула. Отец постоянно  пенял ей, что, мол, не умеет она пить отвары. Не ценит вкуса, не наслаждается, не позволяет букету трав раскрыться на языке, а просто глотает, как воду. Передернув плечами от догнавшего вкусовые рецепторы горьковатого послевкусия, Алия вернула заварник в ряд к другим.
    Судя по температуре отвара, отец покинул дом не так давно, а значит, ждать его не имело смысла. Девочка поправила сумку на плече и вышла из дома. Делать нечего.  Придется возвращаться в Дом Совета. Алия со вздохом притворила калитку и зашагала прочь.
     На закате Брен вернулся к себе домой. Приземлившись в саду, он неуклюже заковылял по направлению к дому, прижимая когтистыми серыми лапами к груди обмякший куст с мелкими голубыми цветками. Кое-как протиснувшись в дверной проем, травник в очередной раз пожалел, что оставил одежду в доме, а не на крыльце. Прижимая крылья к спине, Брен силился ничего не задеть и не снести. Однако же, ближайший стул уже был опрокинут, а с потолка упали три пучка трав. Раздраженно рыкнув, мужчина опустил растение на стол и, ссутулившись, сменил ипостась. Быстро натягивая на себя штаны, он кинул взгляд на обеденный стол и улыбнулся.
    Мужчина терпеть не мог сладости, просто не переносил. Но никогда не отказывался от лакомств, которые сначала пробовала для него готовить, а теперь, вот, изредка приносила его дочь. Этим она пошла в Талию. Та тоже была безумной сладкоежкой. Однако, чрезмерная любовь к сладкому не сказывалась на ладной фигуре его жены, к возмущению и негодованию ее подруг. Не сказывается она, как видимо, и на худощавой фигуре дочери.
   Брен отломил кусок от холодной и липкой пышки и, прикрыв глаза, отправил в рот. Медленно прожевал и с усилием протолкнул в горло.
   - Дракон меня побери, - он оттер пальцем мед с губ, - какая же гадость.
    Мужчина развернулся к узким цилиндрическим заварникам, которыми была заставлена поверхность кухонного стола. Без колебаний он выбрал крайний справа и плеснул в стоящую на том же столе кружку. Не торопясь, он выпил коричневую жидкость, наслаждаясь ее мятным привкусом. Тут взгляд его упал на третий слева заварник, который явно был початый. Отставив кружку, мужчина притянул к себе заварник и глянул на его содержимое.
   - Крушина…вахта, - перечисляя,  усмехнулся он, - Когда ж ты запомнишь, что нельзя брать незнакомые травы и ягоды?
    Алия отлично ориентировалась в травах, но порой отличалась редкой безалаберностью и невнимательностью, витала в облаках и не могла сконцентрироваться. Продолжая смеяться, мужчина налил себе еще мятного настоя и сел за стол, доедать злополучную пышку, делая на один укус три глотка.
   - Ничего, - сказал он неизвестно кому, - завтра к обеду еще сварю. Однако с утра бабкам Брысе и Сеньи придется бросать жребий или драться за слабительное, - он довольно хохотнул, обтирая липкие руки о тряпицу.
     Прибрав на кухне небольшие разрушения, оставленные его ипостасью,  и опустив в горшок с водой принесенное растение, мужчина со спокойной душой пошел в сад, подышать ночной прохладой. Сидя на крыльце, он перекатывал в руках давно остывшую кружку. Горгулья не сомневался, что кое-кто сейчас вряд ли   может похвастаться аналогичным времяпрепровождением, а, скорей всего, бегает от спальни до туалета и обратно. Уж в этом-то он не сомневался. Гарантию на свои отвары травник давал стопроцентную.
    На Мат-Гирен плавно опустилась ночь. По-летнему высокие и обильные звезды замигали на бархатном небе. Ехидным желтым глазом смотрела луна, неторопливо и грузно поднимаясь от горизонта. В высокой траве застрекотали сверчки, а вслед за ними заскрежетали цикады. Брен потер слипающиеся глаза, поднялся и, потягиваясь вошел в дом. Уже засыпая, мужчина с улыбкой вспомнил початый отвар. Прыснув еще раз, травник окончательно погрузился в сон.
   
Глава 5
   
   По-весеннему прохладное, но такое желанное, после зимних холодов солнце, уверенно обосновалось в небе над Мат-Гиреном. С Молчаливого моря дул порывистый ветер, оставляя в волосах соленые капельки, в горах еще лежал снег, а зеленая растительность только-только проклюнулась из влажной земли, которая не успела толком просохнуть от еще недавно сошедших снегов. Почки робко и несмело набухали, словно сомневались, стоит ли разворачивать изумрудный листок, или же подождать более благоприятных погодных условий.  Словом, весна в Утесе пока была разве что на календаре, да и в сердцах влюбленных парочек, чье глупое хихиканье доносилось по вечерам с каждой лавочки.
   Алия страдальчески закатила глаза. В такую пору в Мат-Гирене было совершенно невозможно уединиться. На побережье, на Центральной площади у фонтана, в торговых рядах, в перелесках и сосновом бору – всюду сновали парочки. Вот и сейчас, заметив девушку, которая сосредоточенно рассматривала что-то под своими ногами, молодые горгульи поздоровались, склонив головы, затем прыснули и, с извинениями и хихиканьем убрались с полянки. Алия проводила их хмурым взглядом и вновь вернулась к созерцанию. Прямо под ее ногами, несмело разворачивая сиреневые листики с пильчатыми краями, старательно пробивало себе путь наверх растение. Горгулья, которая излазила все свое детство и раннюю юность этот лес и прилежавшие к нему поляны вдоль и поперек, была крайне заинтересована. Это растение она видела впервые. Присев на корточки, Алия пальцами аккуратно освободила основание тонких, полупрозрачных стебельков от прошлогодней листвы, за которую они цеплялись и искривлялись.
   - Руин, прекрати! – словно над ухом взвизгнул женский голос.
    От неожиданности Алия рванула зажатый в пальцах сиреневый листок. С поврежденного участка стремительно закапал мутный белый сок. На поляну, уже с другой тропинки, вывалилась очередная пара. Белая молча встала, выдохнув через нос. Заметив ее, горгульи отпрыгнули друг от друга.
    - Здравствуйте, госпожа, - молодой человек почтительно склонил голову с черными вихрами.
    - Здравствуйте, госпожа, - вторила ему рыжеволосая спутница.
     Белая отряхнула руки и попыталась оттереть оставшийся на большом пальце сок незнакомого растения. Горгульи продолжали стоять на месте. Рыжеволосая девушка, исподтишка рассматривала повелительницу. Алия слишком хорошо знала этот взгляд. Последние восемь лет она видит его очень часто.
   - Разрешите идти? – юноша прижал к груди руку.
     Алия в ответ лишь кивнула, вновь разворачиваясь к растению. Еще раз склонив головы, влюбленные ретировались той же дорогой, которой пришли сюда. Некоторое время горгулья продолжала слышать их хихиканье и периодические визгливые возгласы молодой особы. Девушка поняла, что сегодня в лесу покой ей не светит, но и возвращаться, в такой, пусть и несколько прохладный, но ясный денек в Дом Совета ей совершенно не хотелось. Поэтому, прежде чем на нее нарвутся очередные охотники до прогулок по кремпельтскому лесу, Алия пошла по одной из тропинок, направляясь к восточному склону Игольчатых гор. Оставалось надеяться, что прохладный ветер, чавкающая под ногами земля и грязные остатки снега  отпугнут романтично настроенных горгулий и дадут, наконец, искомый с утра покой.
     Чем выше Алия взбиралась в гору, тем сильнее налипала на сапоги грязь, периодически девушка скользила ногами по склону, оставляя полосы осклизлой земли на нежной зеленой поросли. Белые волосы растрепались,  пряди выбились из косы, и теперь, длинными тонкими лентами трепыхались на ветру. В боку принялось нестерпимо колоть. Разогнувшись, Алия попыталась перевести дыхание. К боли в боку прибавилось колотье под левой ключицей. Тыльной стороной ладони девушка провела по лбу, оттирая мелкие бисеринки пота. Приметив справа большой, нагретый солнцем валун, горгулья из последних сил направилась к нему на разъезжающихся в разные стороны ногах. Плюхнувшись на камень, Алия выдохнула.
     - Дышишь, как заядлый курильщик, - насмешливо раздалось сзади, - Или я чего-то о тебе не знаю?
    Белая обернулась. Позади стоял Брен, возмутимо радостный, бодрый и довольный. В одной его руке была замызганная холщовая сумка, а в другой лопатка. Алия, все еще переводя дух,  махнула ему рукой в знак приветствия.
    - Что ты здесь делаешь?
Травник демонстративно показал ей сумку и лопатку.
     - Встречный вопрос.
   Девушка неопределенно пошевелила пальцами. Подняла сухую палку и попыталась счистить с подошвы налипшие комья земли. Толку от этого было мало, лишь сильнее размазала грязь по замше и сломала оказавшуюся полой внутри веточку.
   Брен небольшим замахом воткнул лопатку в податливую землю.
    - Опять сбежала от Совета?
   - Нет, - промямлила Алия, обшаривая взглядом землю в поисках новой палочки,  в замену сломавшейся.
    - А что тогда? – травник насмешливо глядел на дочь.
    - Просто гуляю, - горгулья распласталась на теплом камне, как  ящерица.
    Брен хмыкнул, но расспрашивать дальше не стал. Он подошел и присел на свободный край валуна.
    - Ты помнишь прошлую Белую? – спустя время, первая нарушила молчание Алия.
  Мужчина развернулся. Девушка продолжала лежать на спине, щуря глаза на ослепительно синее небо. С горизонта, гонимые ветром, понемногу наползали сизые облака.
    - Ларию? 
    - Да.
    - Помню, - лукавые морщинки залегли в уголках глаз.
    - Какая… - мялась Алия, - какая она была?
    - Как и двадцать шесть до нее и одна после, - пожал плечами мужчина, - Белые волосы, бордовые глаза, светлая кожа. Ммм…телепат, альфа.
    - Ты ведь понял, пап.
Так она называла его только наедине.
      - Чего ты хочешь услышать, Алия? – мягко произнес травник, разворачиваясь уже полностью.
    - Какая она была, - девушка, все еще продолжая лежать на спине, протянула тонкие руки вверх, к небу и обрисовала ладонями круг, - как глава, как лидер, как повелительница?
     Некоторое время мужчина молчал, продолжая смотреть на дочь, наконец, отвернувшись от Алии, он заговорил:
     - Сильная, мудрая, рассудительная, требовательная, - горгулья задумчиво пожевал губами, - строгая, не без этого. Временами жесткая, но справедливая. Достойная альфа, – подытожил он.
     Краем глаза он посмотрел на девушку. Та продолжала лежать на спине с безмятежным видом. Лишь опущенные уголки губ выдавали в ней некое беспокойство. Над головой горгулий, перебраниваясь друг с другом, пролетела крикливая стая чаек. Мужчина задумчиво проследил за ними глазами.
     - Кгхм, - кашлянул в кулак он, - как-то раз, когда мне было лет десять-одиннадцать, мы с друзьями пошли играть на побережье. Уже не помню, чем конкретно мы были заняты, - мужчина поскреб затылок, - «блинчики», что ли по воде пускали или просто играли в прятки… Мы очень увлеклись игрой и ничего не замечали вокруг. Я бежал за Дереном, как вдруг, - травник на несколько секунд замолчал. Этого хватило, чтоб Алия села на камне и заинтересованно повернула к нему голову, - я услышал свист крыльев, а затем  шорох гальки. Я едва успел остановиться, чтобы не вписаться в фигуру, которая выросла прямо передо мной. Открыв  рот, я   начать ругаться всеми теми словами, которые были подслушаны мной от отца и брата, так как думал, что скорей всего передо мной один из старших мальчишек, которые частенько нас задирали, пользуясь тем, что мы были младше и в ипостаси еще не летали. Видать, это и был тот момент, когда Последний Дракон решил отказать мне в своей милости… Прямо передо мной стояла Белая. Мускулистая высокая горгулья с огромными крыльями  внимательно смотрела на меня  пронзительными красными глазами. Я едва не обмочил штаны от страха, - хохотнул мужчина. Алия тихо ему вторила, -  стоял как дурак, не в силах отвести взгляда от повелительницы. Ни поклона, ни приветствия – ничего. Просто застыл как истукан, раззявив рот. Видимо альфе наскучило такое неприличное внимание со стороны мальчишки, да и пауза, в которую мне следовало бы извиниться, затянулась. Она пригнулась и обрушила на меня свой громогласный рев. Это было последнее, что я помню, - травник замолчал, демонстративно отряхивая рабочую сумку. Пару минут он придирчиво убирал пальцами самый мелкий сор.
     - Что случилось? – не выдержав, спросила Алия.
      - Хлопнулся в обморок от страха, - дернул плечами Брен, - И да, штаны я таки обмочил.
   Алия прыснула, отворачиваясь от отца. Некоторое время они просто сидели на валуне и смеялись.
    - Ты ужасен, - прервав смех, произнесла горгулья.
    - Что? – притворно изумился травник.
     - Рассказываешь такие гадости молодой девушке, а еще отец называется.
     - Эта молодая девушка сама меня пытала, - закатил глаза он, - Тебе же не терпелось узнать, чем все кончится!
     - Неправда! – изумленно округлила глаза Алия.
     - Еще какая, - с улыбкой согласился Брен.
Он встал, выдернул из земли лопатку и, забросив ее в сумку, затянул горловину. Некоторое время он смотрел на двуглавый пик горы, что темнел на фоне неба.
     - Алия, - неожиданно серьезным голосом произнес он, - если ты чем-то отличаешься от других – это не плохо. Это не изъян, а всего лишь отличие. Его можно принимать или не принимать – дело твое, но оно всегда будет с тобой. И окружающие тебе принимают с ним ровно на столько, на сколько ты им позволяешь.
    - Очень уж велики эти отличия, - прошептала Алия. Недавнее веселье как рукой сняло.
    - Ну, так обрати их в достоинства. В преимущества. Почему ты позволяешь заставлять себя верить в то, что ты не такая, какой должна быть?
    - Я и есть не такая.
    - Не такая для чего? Или кого? – в обиде изломал темные брови отец, - Для Совета? Для клана? Для меня? Для кого?
     - Для себя, - выдавила Алия.
     - Во-от, - протянул отец, - если ты сама себя не видишь альфой, то не жди того, что другие это рассмотрят, - он ласково посмотрел на нее, - По мне, так ты одна из лучших альф, которую мы когда-либо заслуживали.
      - Ты – мой отец, - она грустно улыбнулась, - ребенок для своих родителей всегда самый лучший, ведь так говорят? Или ты забыл?
     - Это вы забыли, Верховная, - гримасничая, поклонился ее отец, - что вот  уже пятнадцать лет, по закону, как вы не являетесь моим отпрыском. Просто незнакомая женщина… - пробурчал мужчина, - лезете тут со своей депрессией, слезами, умоляете утешить, мешаете честному травнику трудиться и зарабатывать на хлеб.
     - Это ты ко мне подсел! – возмутилась Алия.
     - Правильно. Счастливая альфа – залог благополучия  клана. А если бы ты с собой покончила? Я видел, что к этому все шло – пешие прогулки в гору никогда не добавляли тебе здоровья.  Меня бы после этого  затаскали как свидетеля, а потом и вовсе б обвинили в подстрекательстве.
     Некоторое время горгулья пристально смотрела на Брена.
    - Ты ужасный отец, - она бросила в него палочкой, с комком грязи на конце.
     - Я – самый лучший, - Брен легко увернулся от вялого броска, - и тебе это известно, Белая Алия.
     - Самый лучший ужасный отец.
   Брен уже ее не слышал, а зашел за колючий буеростник, который причудливо изогнул ветви, пне в силах противостоять  яростным ветрам, что дули с моря. Сквозь заросли слышалась возня и недовольное пыхтение. Одежда травника перекочевала на искривленные ветви кустарника.
    - С нетерпением жду завтрашней Инициации! – донеслось до Алии, - С удовольствием разомну с тобой свои стариковские крылья, примкнув к стае! – к концу фразы, его слова  стали неразборчивыми, и их сменил скрежет и рык.
     Из-за густой поросли буеростника, отряхиваясь всем телом, как огромный пес, вышел отец в родной ипостаси. Когтями на передних лапах он слегка казался земли, большие кожистые крылья были развернуты. Рявкнув в сторону дочери, горгулья отвернулся и, тяжело оттолкнувшись, взмыл в небо. Рассекая воздух серыми крыльями, Брен в мгновение ока превратился в фигуру, размером с наперсток и, заложив крутой вираж, он направился к противоположному склону горы.
    Алия провожала фигуру завистливым взглядом до тех пор, пока отец не скрылся за горой. Какое-то время она просто сидела на камне, припоминая и прокручивая все те слова, которые ей сказал Брен.
     «Выдать отличие за достоинство или преимущество… Но если отличие и заключается в отсутствии этого самого преимущества?» - тряхнув головой, словно выбрасывая из головы омрачающие и без того не радужное настроение мысли, горгулья встала.
     Пора бы и возвращаться. Завтра важный день.
     «Позволить окружающим принять себя… Что ж, завтра у нас будет для этого шанс».
     Алия несколько приободрилась, но в груди все равно оставался какой-то едкий ком, который при мыслях о завтрашней церемонии начинал таять, заполняя желчью всю грудную клетку.
     К тому моменту, как девушка, едва помня себя от усталости, слезла со склона, сапоги ее по колено были обметанные комьями земли и рыжей глины. От тщательно заплетенной косы не осталось и следа – белые волосы телепались рваным стягом. Под когтями, которыми Белая хваталась за землю во время одного из падений, была грязь. Штанина оказалась выпачканной бурым травяным соком. Доковыляв до рыночного фонтанчика, девушка с наслаждением припала к холодной струйке, утоляя жажду и ополаскивая чумазое лицо. Несколько горгулий, прогуливающихся по рыночной плащади, с вытянутыми лицами уставились на альфу.
     Краска бросилась в лицо Алии, стыдливо опустив голову, она поспешила укрыться в Доме Советов. Нужно было успеть привести себя в порядок до того, как ее заметят старейшины. А вечером в очередной раз прослушать уже набивший изрядную оскомину инструктаж завтрашней Инициации. Стараясь как можно незаметнее прошмыгнуть в замок, девушка замешкалась у входа, слабыми руками дергая массивную створу двери. Та неожиданно легко поддалась. Едва не шлепнувшись на землю, Алия лоб в лоб столкнулась с тремя старейшинами, выходившими из злополучного Дома Советов. Выпученными глазами горгульи уставились на замарашку, в которой едва угадывалась их Белая. Что-то невнятно пробурчав, девушка протиснулась между ними и распахнутой дверью в  проем. Вся красная от стыда, горгулья рванула вверх по широкой лестнице. Старейшины же, словно забыв, куда шли, синхронно развернулись и вновь зашли в замок.
Глава 6
    Спустя два часа Алия наконец таки добралась до своей комнаты. Уши ее горели от нескончаемого потока нотаций, льющихся из уст старейшин. Пора бы к этому привыкнуть за столько лет, но Эск, Дарий, Новак и Тиборт каждый раз находили новые слова, уязвляющую девушку. И в этот раз не обошлось без скандала.
      - Где это видано? – пыхтел, словно закипающий чайник, одутловатый Новак, - Белая целыми днями только и делает, что лазает по буеракам и  шляется по лесу! Неслыханно!
      - Как вы можете настолько низко ценить титул, дарованный вам Последним Драконом? – брюзжал Тиборт.
      - Вы должны быть лидером, а не подружкой, – с невозмутимым лицом вступил Дарий, - за вас должны хотеть умереть, пойти в бой, а не подать вам копеечку или угостить пирожком.
      - Я не слышала, что б мы с кем-то воевали в последнее время, - под нос пробурчала Алия.
   Ноздри Эска гневно раздулись.
       - Мы должны быть готовыми ко всему, - прошипел старейшина, - не надейтесь, что эта хлипкая писулька, которую люди громко именуют Мирным Пактом, продержится еще хотя бы четверть века. Мы должны быть сильными. Как и наша предводительница, - он приподнял кустистую бровь.
      - Я вас поняла, - устало произнесла Алия.
   Стоя здесь, грязная и растрепанная, перед четырьмя холеными мужчинами, девушка чувствовала себя весьма неуютно. Под их тяжелыми взорами она неловко переминалась с ноги на ногу, опустив голову, как провинившаяся девочка.
     - Уже десять лет, как я на это уповаю, - Эск смерил ее пристальным взглядом.
   Повисла неловкая пауза. Горгулья, сдвинув брови к переносице, смотрела на каменный пол, на котором виднелись грязные разводы, оставленные ее сапогами.
      - Алия, - тон Дария несколько смягчился, - ступайте к себе и ложитесь пораньше спать. Вы же помните, что завтра важный день?
       - Да.
   «Как забыть, если вы, не умолкая, об этом твердите».
   Девушка чувствовала, что грязная голова начинает нестерпимо чесаться, а все тело пощипывает от грязи, замешанной на поте. Обычно терпеливая и кроткая горгулья начинала испытывать что-то сродни раздражению.
     - Вы готовы?
     - Насколько это возможно, - Алия склонила голову и, развернувшись, пошла прочь, не в силах терпеть ни усиливающийся зуд, ни высокомерные лица пожилых горгулий.
    Миновав узкий коридор, она приоткрыла дверь в свою спальню. Немного поразмыслив, Белая все же решила оставить грязные сапоги за порогом. На цыпочках, стараясь не оставлять после себя грязевых ошметков, девушка прошмыгнула в смежную с ее комнатой ванную. Круглая купальня уже была наполнена, от горячей воды поднимался серебристый пар. Алия была готова сейчас же туда прыгнуть, не снимая одежды,  однако вовремя себя остановила. Как можно скорее она избавилась от штанов. Штанина, измазанная травяным соком и землей, покрылась коркой, в связи с этим, девушке пришлось едва ли не ужом из нее выползать, так как при малейшем смятии корка трещала и пыльными кусками отваливалась на чистый пол. Вслед за штанами на пол упала легкая куртка из кожи и замшевая жилетка. Тонкую рубашку пришлось едва ли не отдирать от мокрого тела. Алия с отвращением посмотрела на пыльную голубую тряпицу в разводах пота, и, держа ее двумя пальцами, швырнула в общую кучу. Осторожно ступая босыми ногами по холодному полу, Алия потянулась к полочке с разнокалиберными емкостями. После некоторого раздумья, взяла пузатый сосуд с узким и длинным горлышком, криво заткнутым пробкой. Откупорив бутыль без особых усилий, девушка щедрой струей налила лиловую жидкость в купальню. Вода тут же окрасилась в легкий сиреневый оттенок, а пар, поднимающийся от воды, приобрел тонкий, едва уловимый аромат эристеи – синего цветка, обладающего цитрусовым запахом.
     Застонав от удовольствия, девушка медленно погрузилась в воду и вылезла из нее лишь спустя два часа, когда вся пыль и грязь были смыты, мышцы разнежены, а вода безнадежно остыла. Сев на дутый пуф, Алия лениво стащила с головы импровизированный тюрбан, в который закутала волосы. Отрешенно уставившись в одну точку, девушка расчесывала гребнем влажные волосы.
     Завтра ее день рождения. Совершеннолетие у горгулий наступало в двадцать лет. В случае с Белыми этот день именовался Инициацией. День, когда она официально возьмет бразды правления в свои руки. День, когда все горгульи должны присягнуть ей на верность. День, когда, поднявшись в воздух, она поведет за собой стаю в символическом круге  над Мат-Гиреном.
    Девушка отложила гребень. Эск, конечно, обещал что-то придумать… Но после сегодняшнего, вряд ли пойдет ей на встречу.
    Алия встала и выдохнула. Посмотрев в зеркало, она произнесла:
    - Выдать отличие за преимущество.
   В зеркальной глубине промелькнула пара встревоженных бордовых глаз и неискренняя улыбка.
   Перехватив все еще мокрые волосы лентой, горгулья увалилась на кровать, теша себя мыслью, что все проходит. И Инициация пройдет. Это всего лишь день. Один день из ее жизни. А уж один день как-нибудь можно пережить.
      - Можно, -  сонно пробормотала девушка, соглашаясь со своими мыслями и  провалилась в глубокий сон.   
     Утро началось со всеобщей суматохи. Хлопали двери, дробью раздавались шаги проходящих и пробегающих мимо комнаты, постоянно доносились обрывки фраз. В коридор невозможно было выйти, чтобы не натолкнуться на кого-нибудь из старейшин или горгулий, помогающих в организации праздника.
      Алия сидела перед туалетным столиком, держа спину неестественно прямо. Если бы можно было от волнения побледнеть еще сильнее, чем она обычно была, то это непременно бы случилось. А пока удавалось лишь сидеть, сложив руки на коленях и таращиться испуганными глазами в зеркало. За ее спиной стояла молодая темноволосая горгулья, которая, мурлыча что-то себе под нос, колдовала над волосами девушки. Вариант с косой не нравился парикмахерше, Алия же была не в восторге от курчавой башни, которую соорудила на ее голове горгулья. Сошлись на хвосте. Приложив некое усилие, девушке-помощнице, наконец, удалось зачесать длинную белую копну, стянув хвост широкой лентой едва ли не на макушке. Результат по окончании устроил обеих. Далее горгульи приступили к гардеробу. В детстве и ранней юности Алия носила всевозможные сарафаны, платья, юбки и блузки. Но со временем их полностью вытеснили удобные и практичные брюки, свободные рубашки, жилетки и куртки.
     Темноволосая девушка приоткрыла дверь в коридор и позвала кого-то. Почти сразу же после ее оклика в проеме показалась низенькая полная горгулья, которая на вытянутых руках несла платье. Не прошло и двух минут, как Алия стояла посередине комнаты, облаченная в струящееся зеленое платье до пят. На узком стане альфы сомкнулся широкий черный плетеный пояс. На тонких запястья защелкнулись симметричные браслеты из серебра, декольте украшала цепочка, которая змеилась, огибая выпирающие ключицы. Алия изумленно уставилась на свое отражение. Горгульи-помощницы, сложив руки на груди, со вздохами восхищения смотрели на молодую госпожу. Их восторженное щебетание прервал старейшина Арнот.
     - Верховная, - позвал он, приоткрыв дверь. Горгульи испуганными пичужками упорхнули из комнаты, - вы готовы?
    Алия осмотрела себя.
    - Похоже на то, - она рассеянно улыбнулась мужчине. Однако тот остался сдержан и серьезен.
     - Хорошо, - констатировал он, - все собрались на площади. Мы ждем вас.
Сердце девушки ускорило свой бег.
    - Уже? – у нее перехватило горло, - Да, конечно, я иду.
     Шагая навстречу старейшине, Алия поблагодарила Последнего Дракона за то, что до обуви руки деятельных помощниц так и не дошли. В связи с этим, сандалии на высоком каблуке продолжили стоять у прикроватной тумбы, а горгулья осталась в аккуратных туфельках из мягкой тисненой кожи на плоской подошве.
     Миновав опустевший холл, девушка замешкалась перед дверьми. Арнот тут же пришел Белой на выручку, без труда распахнув массивные створы. В глаза горгулье ударил яркий солнечный свет, на миг, ослепив ее. Наугад девушка сделала шаг из Дома Советов. Понемногу глаза привыкли к свету, и Алия смогла разглядеть площадь.
     За прошедшую ночь и ранее утро привычная пустая площадь с одиноким фонтаном по центру успела кардинально преобразиться. Всюду были развешены цветные ленты, длинной вереницей трепыхались на легком ветру узкие треугольники-флаги. Прямо у Дома Советов было сооружено небольшое возвышение. На этом подиуме по центру стояло высокое резное кресло, обитое красным бархатом, по обе его стороны расположились десять стульев, по пять на каждую. В углах импровизированной площадки стояли  кадки с нежно-розовыми цветами, которые непонятно откуда взяли ранней весной.  Сверху всей конструкции был натянут плотный полог, предназначенный защитить головы сидящих от солнца.
    На самой площади, ближе к краям, стояли переносные коптильни, в которых, судя по запаху, уже томилась рыба, начиненная зеленью и морковью. Над углями шкворчало мясо, нанизанное на длинные металлические шпажки. Деревянные бочки, казалось, вот-вот треснут от распирающего их вина, эля и кваса. Не обошлось и без лавок, чьи прилавки ломились от всевозможных сладостей: карамельные шарики на палочке, засахаренные дольки груш, облитые патокой яблоки, румяные кренделя, булки, мятные леденцы, розовая и белая пастила и, святая святых, медовые пышки с дробленым орехом.
    Алия сглотнула набежавшую слюну и поняла, что со вчерашнего дня ничего не ела. Перехватила перед вылазкой в лес ломоть хлеба с пластинкой вяленого мяса и ломтиком козьего сыра.
    Всюду по площади сновали горгульи. Смех и гомон наполняли все пространство. Присутствующие облачились в свои лучшие наряды,   однако, были и такие, кто уже щеголял в родной ипостаси.  Среди прочих сновали Стражи, готовые в любой момент пресечь попытку  нарушения спокойствия.
    - Мама, там Алия! – какой-то мальчик из толпы взвизгнул, указывая в сторону светловолосой девушки. Все горгульи стихли и повернулись по направлению указующего перста. Мать же звучно шлепнула ладонью по детским ягодицам.
    - Это Белая Алия - шикнула она, на готового разреветься мальчугана, - Твоя госпожа, а не подружка.
    Все же тем временем подходили ближе к постаменту. Окаменев от испуга, горгулья так и продолжила стоять на пороге Дома Советов. Слева от нее послышалось легкое покашливание. С усилием повернув голову, девушка заметила Меркуса, который глазами указывал ей на постамент и центральное кресло. Понятливо кивнув, Алия приподняла платье, чтобы не споткнуться на ступенях и взобралась на подиум. Встав перед своим креслом, она сцепила дрожащие руки в замок.
   - Мат-Гирен, - ее робкий голос разнесся над смолкшей площадью, - Я приветствую тебя! Для меня большая честь, что день сегодняшней Инициации вы разделите вместе со мной, - заученные слова слетали с ее губ, - Сегодня вы докажете мне свою верность, а я докажу, что достойна ее! А пока же, мы будем есть, пить, танцевать и веселиться. С праздником, Мат-Гирен!
     - С Инициацией, Белая Алия! – вторила вся площадь.
    Тут же зазвучала музыка, и поток горгулий схлынул от помоста. Кто-то направился к долгожданным лакомствам, которые в честь праздника были абсолютно бесплатны, кто-то к выпивке, кто-то танцевал, кто-то сел на лавки около фонтана, а кто-то просто продолжил стоять и разговаривать.
    Алия с облегчением опустилась на кресло. Шелестя темно-синими парадными мантиями, десять старейшин заняли свои места по обе стороны от правительницы.
   Гуляния продолжались весь день, музыка смолкала лишь в те моменты, когда в честь повелительницы говорился очередной тост. И, после звучных ударов кубков, возобновлялась вновь. Три юные горгульи периодически приносили сидящим на постаменте старейшинам и Алии  яства и питье. Несмотря на голод, девушка решила ограничиться лишь водой с медом и мятой. Однако, не удержавшись, схватила с круглого деревянного подноса квадратик розовой пастилы и, бросив липучее лакомство за щеку, торопливо заработала челюстями. Сладость, казалось, намертво склеила клыки, и Алия молилась лишь о том, чтобы в этот момент никому из горгулий не приспичило говорить тост, в ответ на который Белой пристало улыбаться и благодарить оратора. Не без усилий прожевав и отлепив от зубов угощение, горгулья прополоскала рот мятной водой и решила больше не рисковать. 
     От нечего делать Алия принялась рассматривать танцующих. Вот мелькнула вчерашняя влюбленная парочка. Рыжеволосая девушка озорной белкой скакала вокруг хохочущего парня. Полный пекарь от души выделывал па перед изумленной женой. Молодые горгульи, от силы год как ставшие на крыло, усердно извивались и хлопали ресницами пред суровыми Стражами. Ватага детишек прыгала, образовав хоровод. Неожиданно, ближе к центру танцевального круга, Алия заметила хмурого отца, которого как на буксире, волокла за собой веселая Касса. Ее танцы вокруг травника напоминали танцы южных кочевников, коими те призывали дождь.  Пушистые русые волосы горгульи взметались то слева, то справа от Брена. Эрла, которая в этот момент стояла у лотков с жареным мясом, согнулась в три погибели, поперхнувшись очередным куском. Мужчина послал ей испепеляющий взгляд. Алия, не сдержавшись хихикнула в кулачок. Брен, закатив глаза, наконец таки сдался, и, подхватив молодую повитуху под руку, отправился с ней в центр круга танцевать. Глаза Алии изумленно округлились. Таким веселым и беззаботным она отца еще не видела.
    Однако, солнце неумолимо двигалось к закату. Почувствовав это, горгульи постепенно смолкали и продвигались ближе к постаменту. Алия приподнялась, без особого удовольствия отмечая, как сильно занемели от долгого сидения ноги и ягодицы. Сделав несколько шагов, девушка приблизилась к краю подиума.
    Она скосила глаза на Меркуса, тот лишь одобряюще ей кивнул. Развернувшись к толпе горгулий, которые внимательно следили за каждым ее жестом, девушка раскинула руки.
    - Мат-Гирен, - начала она в полной тишине, - как доказательство вашей верности, я прошу вас преклонить колени передо мной, Белой Алией из рода Силеор!
   Эск поморщился от такой формулировки и демонстративно прочистил горло кашлем.
    - Приказываю, - исправилась Алия, - Приказываю преклонить колени.
    Далее девушка прикрыла глаза. «Внутренним зрением»  она уловила сотни мерцающих огоньков  – сознаний горгулий. Действуя так, как учили, Алия невидимыми руками потянулась к нитям, тянувшимся от каждого огонька. В распахнутое сознание тут же хлынули обрывки чьих-то воспоминаний, мыслей, образов. Белая поморщилась. Она терпеть не могла манипуляции с телепатией, ощущая, что каждый раз словно подсматривает за новобрачными через замочную скважину. Тряхнув головой, Алия отмела посторонний мысли, в том числе и чужие, которые нескончаемым потоком обрушивались на нее. Стиснув зубы, и уже не обращая внимания на клубки чужих мыслей, Алия с силой потянула нити на себя. Ничего не произошло. Паникуя, девушка вновь намотала струящиеся нити на руки и с силой дернула. Ее сознание словно расширилось, тонкой пеленой накрыв всех присутствующих. Приоткрыв глаза, Алия посмотрела на площадь. Один за другим горгульи опускались на правое колено и склоняли головы пред госпожой. Кто-то быстрее, кто-то медленнее. Девушка видела, как, задумчиво сдвинув брови, опустился на колено и отец. Пару-тройку детишек к поклону принудили легким шлепком.
     - Получилось? – одними губами спросила Алия у коленопреклонного Эска.
    По скулам того ходили судороги.
   - Частично, - прошипел он, - всех вы так и не охватили.
   - Почему тогда они преклоняют колени? – в висках словно бухало молотом.
   - А что вы прикажете им делать? – казалось, с клыков мужчины вот-вот закапает яд, - стоять? И выставить вас посмешищем?
   Алия обернулась за поддержкой к прочим старейшинам, однако те старательно прятали глаза, с усиленным интересом изучая дощатый настил подиума. В последней надежде девушка повернулась к Меркусу. Однако тот лишь сокрушенно покачал головой.
   - И сколько? – Алия обвела глазами площадь, на которой уже все склонились.
   - Десятка три, госпожа, - ответствовал Дарий, - вряд ли больше.
 Алия опустила руки. Сердце заколотилось в груди пойманной пичужкой.
   - Что мне делать?
  - Ступайте в центр площади и ведите за собой стаю, - бесцветным голосом ответствовал Эск.
  Девушка испуганно развернулась к нему, взметнув полы платья.
   - Я не могу, вы же знаете.
   - Вам нужно исправить ситуацию, - он скосил на нее глаза, - У вас нет иного выхода. Они – присягнули, не смотря ни на что, - он кивнул на выжидающих горгулий, - теперь ваш черед оправдать это доверие.
    - Вы же обещали!
   - Я обещал вам помочь, госпожа. Что я и пытаюсь сейчас сделать.
   - Меркус, вы ведь знаете, - взмолилась она, повернувшись в противоположную сторону.
   - Знаю, госпожа, - сокрушенно произнес старик, избегая смотреть ей в глаза – Но Эск прав. Иного выхода сейчас нет.
    Силясь выровнять прерывающееся дыхание, Алия провела ладонью по лицу. Некоторое время она продолжала стоять на помосте. Девушке казалось, что исчезли все звуки, кроме звука ее сердца, гулко бьющегося в груди. К горлу подкатил тошнотворный ком, в глазах мелькали черные мушки. 
    Наконец, справившись с собой, Алия сошла с помоста. Горгульи расступались перед ней, образовывая живой коридор. Дойдя до центра площади на негнущихся ногах, девушка остановилась. Трясущимися пальцами стянула широкую ленту, и волосы рассыпались белой волной. Звякнув, на брусчатку упали браслеты. Девушка ошалелым взглядом пробежала по толпе, силясь найти родное лицо, но ей этого так и не удалось. И тогда Алия закрыла глаза и, привычным для каждого в клане движением, ссутулила плечи.
     Вспышка секундной, но оглушительной до умопомрачения боли. К ногам упали зеленые лохмотья, в которые превратилось платье. И вот, слегка пошатываясь, перед всеми предстала Белая горгулья. Она была не такая массивная, как ее серые сородичи. Скорее поджарая, нежели  мускулистая. Под грубой белой кожей виднелись сухие мышцы. Удлинившиеся и ставшие острыми уши, были испуганно прижаты к гладкой голове с шипастыми наростами, венчающими оную, подобно диадеме. Крылья же оставались пока в согнутом виде. Они были значительно уже, чем у других, и длиннее, на целых полметра. С усилием их расправив, Алия призывно взревела.
     Первыми ей вторили горгульи, которые с утра щеголяли в ипостасях. Остальные же, один за другим, отряхивая разорванную одежду, присоединялись к ним. И вскоре, вся площадь заполнилась серыми горгульями, которые, расправив крылья, выжидательно уставились на белую предводительницу.
     Алия, превозмогая боль, сделала пару пробных махов, подняв тучу пыли. Слегка оттолкнувшись от земли, она замахала еще усерднее. Кожистые перепонки поймали тугую воздушную струю и приподняли горгулью метра на четыре. Девушка не верила в происходящее. Она сделала еще пару махов и с высоты ошарашено посмотрела на горгулий. Сделав пробный круг над площадью, Белая восторженно взревела. Пара горгулий взмыла в небо за своей госпожой.
    Неожиданно, порыв ветра изменил свое направление, оставив Белую без поддержки. Левое крыло вильнуло в сторону и вниз, и Алия на миг потеряла концентрацию. Но в небе достаточно и мига.  Крыло подогнулось к телу. Делая усердные махи правым, Алия силилась исправить ситуацию, однако, та только ухудшалась. Краем правого крыла девушка задела кого-то из пролетающих мимо горгулий. Запаниковав, она махнула и левым,  что в купе с порывом ветра, одним махом выбило его из сустава. Взревев от боли, Алия начала стремительно терять высоту. Левое крыло висело бесполезной тряпкой.  Выставив вперед правое, чтобы хоть как-то защитить голову и прикрыть лицо, горгулья рухнула на полог, приложившись до этого спиною о каменную стену. Хруст свидетельствовал о том, что к вывиху левого крыла добавился перелом двух тонких костей в правом и разорванная перепонка между этими самыми костями. Полог прорвался, и ничего не понимающая от боли Алия рухнула на дощатый помост. Израненные крылья стремительно съеживались и, исчезая, втягивались в тело горгульи – Белая меняла ипостась. И через мгновение перед всеми лежала обнаженная девушка, с окровавленной спиной. Из глаз брызнули слезы. В немом крике боли и отчаяния искривился рот. Тонкие пальцы царапали доски.
    Последнее, что помнила Алия, был Эск, который подбежал и набросил на нее свою мантию. О том, что читалось в глазах прочих старейшин, Алии и вовсе не хотелось думать. Все ее сознание заполнила боль. И наконец, долгожданная пелена забвения опустилась на нее. Вместе с ней опустилось и красное солнце, утонув в шуршащих волнах.

Глава 7
     Алия с трудом разлепила опухшие веки. В глаза словно насыпали песка. Щедрой такой, не склонной к жадности, рукой. Некоторое время девушка бездумно смотрела в потолок, затем моргнула пару раз и обвела мутным взглядом комнату. Она у себя в спальне. Хорошо. Горгулья хотела приподняться, но малейшее движение стоило ей сильнейшей боли в области лопаток.
     - Не двигайтесь, госпожа, - гнусаво произнесли рядом.
  Со скоростью, на которую она была способна в своем текущем состоянии, Алия развернулась на звук. Слева от кровати, расставляя что-то на ее прикроватной тумбочке, согнулся пожилой лекарь.
   - Здравствуйте, Симор, - горгулья постаралась улыбнуться, однако пересохшие губы лишь сложились в некое кривое подобие улыбки.
   Старик склонил голову. Не издавая ни звука, он продолжал звякать склянками на тумбе.
    - Сколько я спала?
    - Четверо суток, - причмокнул губами лекарь, разворачиваясь к ней, - вам необходимо выпить отвар, - он держал в руках кружку с жидкостью, от которой шел пар.
  Алия потянула носом.
«Душица, мята, хмель и валериана…»
   - Я только что проснулась – зачем мне пить снотворное? – превозмогая боль, Алия приподнялась на локтях и села, откинувшись на сложенные стопкой подушки.
    - Вам нужно восстанавливаться, - лекарь скривился так, словно съел целый лимон вместе с кожицей, - а сон, как известно, лучшее лекарство.
     - Я нормально себя чувствую, - к своему удивлению Алия поняла, что так оно и есть, - только спина сильно болит. И спать я не хочу. Мне бы что-то тонизирующее, а то голова после сна гудит…
   Старик пожевал губами и настойчиво впихнул в руки девушки отвар. Что-то бурча себе под нос, он прошаркал в сторону двери.
    - Симор, - вновь окликнула его горгулья, - а что с моими крыльями?
  Лекарь медленно развернулся и вперил в горгулью взгляд маленьких колючих глаз, блестевших из-под кустистых бровей.
    - У Белой Алии Силеор больше нет крыльев.
  После этого он вышел, громко хлопнув дверью. Алии казалось, что одновременно с этим грохотом ее сердце оборвалось и упало куда-то в район живота.
    Какое-то время горгулья сидела, ошарашено глядя впереди себя. Руки, лежащие сверху одеяла, мелко подрагивали. Лишиться крыльев – вот самое страшное ранение для горгульи. Однако Алия могла поклясться Драконом, что на момент падения крылья были еще при ней. Девушка неловко развернулась, помещая остывающий отвар обратно на тумбу, в этот момент одеяло соскочило с ее груди, и взгляду девушки предстала многослойная повязка, перетягивающая грудь и спину. Все еще пребывая в некоторой прострации, горгулья задумчиво ощупывала белую ткань. В это время дверь приоткрылась, и в спальню заглянул старейшина Меркус.
     - Симор доложил, что вы очнулись, - пожилой мужчина неспешно обогнул кровать и придвинул пуф, - как ваше самочувствие?
     - У меня нет крыльев? – вместо приветствия выпалила Алия.
Некоторое время Меркус просто внимательно смотрел на девушку, покручивая в морщинистых пальцах седой ус.
     - Хм, - выдохнул он, положив руки себе на колени, - Это очень сложный вопрос…
     - В чем его сложность? – Алия непонимающе посмотрела на мужчину, - Крылья либо есть, либо их нет. Простой вопрос, простой ответ.
  Меркус смерил девуушку долгим и задумчивым взглядом.
    - Крылья есть, - наконец произнес старейшина, - но летать вы не сможете.
Алия  облегченно выдохнула через нос и прикрыла глаза.
    - Ну да я и раньше не особо пилотировала.  Главное, что…
    - Алия, - прервал ее старейшина, - вы сменили ипостась до того, как закончилась регенерация. Вы ведь знаете, чем это чревато?
   Алию обдало жаром. В своей родной форме горгульи обладают довольно таки приличной регенерацией. Поэтому, получив ранение в человеческой ипостаси, стараются сразу трансформироваться, дабы залечить раны. Если она «перекинулась» до того, как завершился процесс заживления, то в лучшем случае сустав так и остался выбитым, кости сломаны, а перепонка порвана. И как только горгулья решит сменит ипостась, ей придется пережить всю боль заново и терпеть, пока регенерация не завершится. В худшем случае, если было потеряно время, регенерация произошла попутно с тем, как она находилась в человеческой форме. А это значит, крылья могли срастись неправильно, навсегда лишив горгулью полета.
    - Мы успели лишь вправить сустав, - Меркус потер пальцами лоб, - а дальше…
     - Я четыре дня в человеческой форме, - отрешенно закончила за мужчину Алия, - регенерация завершена.
     - Мне жаль, Алия. Простите меня.
    Девушка сглотнула ком, образовавшийся в горле. Да, она не летала! Но горгулья не теряла надежды, что когда-нибудь это все же произойдет. Сначала старейшины были уверены, что крылья просто не набрали силу в положенное время. Однако шло время, а на крыло Алия так и не встала. Совет перестал поднимать столь болезненную тему, смирившись с неполноценностью альфы. Но Алия продолжала верить. Смотрела на свои крылья и понимала, что они отличаются от прочих. Они были длиннее, уже. Быть может, для таких крыльев требуется больше времени? Больше терпения? Может, эти крылья и не будут мощными, но станут маневренными?  И когда на Инициации Алия впервые оторвалась от земли, ей казалось, что от восторга она потеряет сознание прямо в воздухе.
    - Вы ни в чем не виноваты.
   - Я принудил вас совершить то, к чему вы были не готовы, - старейшина опустил голову.
   - Вы хотели как лучше, - девушка пожала плечами, и острая боль снова пробежала от лопаток к позвоночнику, - Что со спиной?
   - Что? – Меркус поднял голову.
   - Что с моей спиной? – повторила Алия, приспустив одеяло, - почему я перевязана?
   - Вы ударились о стену. И потом, - он поджал губы, подбирая слова, - вы некорректно завершили трансформацию в человеческую форму. Крылья напрямую втягивались в спину, разрывая ткани.
    - Понятно, - только и смогла выдавить Алия, - Меркус, вы извините, но я устала…
     - Да, конечно, - горгулья поднялся с пуфа, - поправляйтесь, госпожа.
  Старейшина едва слышно притворил за собой дверь. Из глаз Алии брызнули горячие слезы, которые она столь долго сдерживала.
    Какая же она никчемная! Слабая неумеха. А теперь еще и калека. Хороша повелительница! И вот за это ее мать умерла? Да будь проклят тот день, когда именно ей было суждено родиться Белой! Она недостойна ни этого титула, ни сочувствия и уж тем более и преданности горгулий!
    Давясь теплым отваром вперемешку со слезами, Алия быстро осушила кружку и откинулась на кровать. Спина в ответ на сие действие протестующе заныла. Девушка с усилием перевернулась на бок, закусив угол подушки, чтобы не стонать от боли. Постепенно сознание заволокло туманом, голова стала тяжелая и, смежив веки, горгулья погрузилась в сон.
   Следующие дни  прошли, словно в дурмане. Алия просыпалась, немного ела, затем  пила отвары и вновь погружалась в сон. Кроме Симора она больше никого не видела. Шторы были плотно занавешены, и о количестве проведенных в кровати дней Алия узнавала лишь от лекаря. Старик цедил слова сквозь зубы, словно делился какой-то государственной тайной или личным секретом. От постоянного привкуса валерианы во рту Алию без конца мутило. В очередной раз, придя в себя, девушка с удивлением отметила, что на пуфе сидит кто-то, явно не похожий на Симора. Моргнув, Алия попыталась сфокусировать зрение на посетителе. Наконец, ей это удалось.
    - Привет, - клыкасто улыбнулся Брен.
    - Привет, - Алия слабо шевельнула рукой и зевнула.
    - Как ты? – мужчина обеспокоенно посмотрел на дочь.
    - А что говорят? – девушка, морщась от боли, старалась сесть.
    - Что Белая едва ли не при смерти.
    - И чем сопровождаются такие слова, - Алия потянулась к кружке, отхлебнула и криво улыбнулась, - народными гуляниями или трауром?
   Брен смотрел на дочь и не узнавал ее. За прошедшую неделю Алия явно потеряла в весе. На бледном лице четко обозначились скулы, под глазами залегли тени. Тонкие бледные руки напоминали ивовые  прутики. Ее изящная, подкупающая своей хрупкостью, стройность превратилась в нездоровую худобу. Длинные белые волосы свалялись, образовав неопрятный ком. Что же касается настроения, то Алия всегда была молчалива, задумчива, с едва уловимой грустью на дне бордовых глаз. Сейчас же она была подавлена. Раздавлена. Пустая оболочка вместо его милой нежной дочери.
     - Прекрати.
  Алия качнула головой, прыснув в кружку с отваром.
     - Почему раньше не приходил?
     - К тебе не пускают, - травник покосился на дверь, - я и сейчас-то прокрался сюда под покровом ночи, - он перевел взгляд на Алию, озорно блеснув глазами.
     - Сейчас ночь?
  Брен перестал улыбаться и смерил ее долгим взглядом. Через время он перевел взгляд на кружку, которая по-прежнему была зажата у девушки в пальцах.
    - Что пьешь?
    - Не знаю, -  пожала плечами горгулья, - что дают.
    - А ну, дай-ка сюда.
   Алия покорно протянула в протянутую руку кружку. Брен сначала задумчиво принюхивался к пару, поднимающемуся от отвара, затем погрузил в жидкость мизинец, вынул и облизнул его.
   - Зачем тебя пичкают снотворным? – он скривился от густого привкуса валерианы, а хмельное послевкусие обожгло небо.
   - Сон – лучшее лекарство, - развела руками Алия.
   - А кто тебя лечит?
   - Симор.
   - Почему этот старый коновал? – отец нахмурил брови, - Почему не Рион или Мерла?
   - Я не спрашивала, - пожала плечами горгулья.
   - Не пей больше. Выливай под кровать.
Алия посмотрела на травника.
   -  Что происходит, пап?
   - Пока не знаю, - Брен ненадолго замолчал, постукивая указательным пальцем по нижней губе, - но постараюсь узнать.
   - Хорошо.
 Некоторое время они молчали. Мужчина изучал лицо дочери, а та в свою очередь изучала цветочный узор пододеяльника.
   - Эрла и Касса передавали тебе привет.
   - Да? Спасибо. Передавай и им, - лицо девушки мучительно скривилось.
 Вновь воцарилось молчание. Брен не знал, чем можно расшевелить или заинтересовать Алию.
    - Поехали в Кремпель, а?
Глаза девушки удивленно округлились.
     - Сейчас? – прошептала она.
     - Ну, не конкретно сейчас, - хохотнул отец, про себя отметив, что попал в нужную точку, - как только поправишься. Ну, так что?
     - Поехали, - первое подобие искренней улыбки, - А зачем?
     - Да просто, - махнул рукой отец, - Ты ведь нигде не бывала за пределами Мат-Гирена. Сменишь обстановку. Дашь подданным возможность соскучиться по тебе. Сама отдохнешь.
    - А что мы там будем делать? – в потухших глазах дочери начинал разгораться огонек заинтересованности.
    - Да найдем занятие, - отец встал и принялся расхаживать по комнате, - Можно просто погулять по городу, можно отправиться на площадь, посмотреть на бродячих артистов, можно варгочьи бега сходить, а можно просто заглянуть в гости к одному моему знакомому.
    - Варгочьи?– девушка едва поспевала за отцом, - Это кто такие?
    - Варги-то? В нашем крае они не водятся, обитают намного южнее. Однако в Кремпель их частенько привозят и устраивают бега.
    - А как они выглядят?
    - Как помесь игуаны и крысы.
    - Мерзость, - рассмеялась Алия.
    - Но смышленые они, - отец взъерошил темные волосы на затылке, - не столько скоростью берут, сколько  смекалкой.
    - А что за знакомый?
    - А?
    - Ты сказал, что можно сходить в гости.
    - А-а-а, - протянул отец, - Миам. Заведует одной из крупнейших аптек в городе. Мы иногда сотрудничаем. Когда год выдается обильным на травы, я отсылаю часть в Кремпель. За это получаю некоторое количество золотых.
   - Я и не знала, - округлила глаза девушка, - ты, оказывается, коммерсант…
   - Так что? Поедем? – отец оперся руками о пуф.
   - Меня ведь не отпустят, - грустно улыбнулась девушка, - ты же знаешь.
   - Так давай сбежим?
   - И далеко мы сможем убежать?  - Алия рассмеялась слабым шелестящим смехом, - прежде, чем нас схватят Стражи?
   - Ну, вот и проверим, - отец выпрямился, - Идет?
   - Идет, - вяло махнула рукой Алия.
   - Смотри, мы договорились, - шутливо погрозил ей пальцем отец, - Ладно, мне надо бежать, - он приоткрыл дверь в коридор и выглянул, - Все, пока! – махнув на прощание дочери, травник полностью скрылся за дверью.
    - Пока!
   Алия еще некоторое время лежала, смотрела в потолок и улыбалась, представляя, как будет гулять по Кремпелю. Конечно, она понимала, что никуда они с отцом не сбегут. Однако можно было попробовать договориться со старейшинами. Пусть дадут сопровождение, если уж им так будет спокойнее. Алия и на это была согласна. Погрузившись в мечты о предстоящем путешествии, девушка не заметила, как уснула.
    Следующим утром горгулья чувствовала себя значительно лучше. Была ли в том заслуга вылитого отвара или визита отца – точно девушка сказать не могла. Весь день, следуя совету отца, Алия выливала снадобье. Утренняя порция отправилась под кровать, послеобеденная нашла свое пристанище в ночном горшке.
     Поужинав, девушка смирно сидела, ожидая, когда закончится перевязка. Симор неспешно размотал бинт, после этого аккуратно промокнул спину девушки губчатой тканью, смоченной в воде. Затем, зачерпывая из серебряной баночки густую зеленую мазь, равномерно распределял оную по шрамам горгульи. Их было два. Свежие, едва-едва затянувшиеся розовой кожей, они пересекали лопатки и под углом сходились у позвоночника. Рваные края все еще были воспалены. Но старый лекарь обещал, что со временем шрамы сгладятся, станут тонкими и едва различимыми. Закончив наносить мазь, он приступил к перевязке, туго обмотав  грудь и спину горгульи свежими полосами ткани. После этого лекарь вручил девушке уже привычную порцию снадобья и вышел вон. Алия, слегка перегнувшись, плеснула содержимое кружки под кровать, поставила пустую посуду на тумбочку и откинулась на подушки. Вскоре она уже спокойно посапывала, зажав в руке угол одеяла.
   Среди ночи ее разбудило стойкое и неприятное ощущение того, что на нее кто-то смотрит. Стараясь не шевелиться, Алия скосила глаза на незваного визитера. В оконном проеме, подсвечиваясь лунным светом, стояла знакомая фигура.
     - Эск? – Алия присела, сонно потерев глаза руками, - Что вы здесь делаете?
   Ответа не последовало. Вместо этого старейшина со скрипом подтянул к ее кровати стул и вальяжно на нем расположился.
    - Как вы себя чувствуете? – вместо ответа спросил он.
   - Уже лучше. Симор обещал, что завтра я смогу уже встать и выйти на улицу.
   - Замечательно.
Повисла напряженная пауза.
   - Ужасно, что все вышло таким образом, - наконец, сделав явное усилие над собой, выдавил мужчина.
   - Вы ни в чем не виноваты, - в очередной раз произнесла эту фразу Алия
 Мужчина вскинул на нее серые глаза, и какое-то время смотрел на девушку не мигая.
  - Я не вас жалею, Алия, - приподнял брови старейшина, - я жалею о том, что впервые за всю историю существования Мат-Гирена, Инициация была сорвана, причем сорвана столь ужасным образом.
 Горгулья ошарашено смотрела на Эска.
   - Пусть другие вас жалеют, - продолжал мужчина, - но мы-то с вами знаем, почему все так обернулось, да?
   - Да, - деревянным голосом ответила Алия, - Я не смогла.
   - О, нет, - вскинул палец старейшина, - вы не захотели. А это большая разница.
   - Я не понимаю, о чем вы, - прошептала девушка.
   - Вы ведь не были рождены слабой. Вы сами себя таковой сделали, - Эск смерил горгулью взглядом, -  Вы просто не хотели учиться. Ни телепатическому управлению, ни полетам, ни военному делу.
   - Вы не…
   - И вот во что это в итоге вылилось, - продолжал говорить мужчина, - Инициация сорвана, а вы – калека.
    Алия не верила своим ушам. Эск поднялся со стула и вновь подошел к окну, уперев ладони в подоконник.
   - Вы можете смеяться надо мной сколько угодно, не верить, дерзить, отмалчиваться и прочее. Но мы действительно сидим на пороховой бочке. Настали опасные для горгулий времена, - глаза старейшины маниакально блеснули в лунном свете, - и аморфная бескрылая правительница – последнее, что нужно клану в такое время.
  Девушку словно обухом ударили по голове. Она прекрасно знала о том, как часть клана отзывается о слабой альфе, порой улавливала обрывки мыслей, но слышать такое в лицо, напрямую – удовольствие ниже среднего.
  - На что вы готовы ради Мат-Гирена? – прервал ее размышления старейшина.
  - Вы на петлю намекаете? – отрешенно спросила Алия.
Мужчина продолжил прожигать ее взглядом. По его лицу ходили желваки.
   - Чего вы хотите, Эск? – девушка откинула одеяло и села на кровати, свесив босые ноги, - Вы пришли среди ночи в мою спальню, говорите мне вещи, о которых я знаю с дестства, а в конце справляетесь о моем отношении к Утесу. Чего вы хотите? – разделяя каждое слово, вновь спросила Алия, обмирая при этом внутри себя от страха.
   - Я хочу защитить Мат-Гирен, - челюсти мужчины, казалось, свела судорога, - хочу, чтобы горгульи чувствовали себя защищенными. Вы сможете это обеспечить?
   Алия некоторое время смотрела на мужчину, затем, молча, опустила голову, занавесив лицо волосами.
   - Уступите власть Совету.
   - Что? – Алия  вскинула голову.
   - Это единственный выход, - мужчина оторвался от окна и встал напротив девушки, - вы с десяти лет всеми силами демонстрируете, как не хотите быть правительницей, Инициацию вы провалили, подавляющая часть клана не последует за столь слабой альфой. Так позвольте же нам заняться правлением.
   - А что будет со мной? – горгулья пребывала в некотором ступоре.
   - Ничего. Вы вольны делать все, что вам хочется, быть такой, какой вам хочется, жить там, где хочется и так, как хочется.
   - Прям не дворцовый переворот, а малина, - едва слышно пробурчала Алия.
   - Это не переворот, - горгулья скрестил руки на груди, - это компромисс. В связи с этим, я повторю свой вопрос: на что вы готовы ради Мат-Гирена?
   - Что мне мешает сейчас «защемить» вас и, обвинив в измене, сдать Стражам? – шепотом произнесла Белая, вскидывая на мужчину свои бордовые глаза, которые в темноте казались абсолютно черными.
   - Вы забываете, Алия, что именно я обучал вас телепатическому управлению, - скривил губы мужчина, - и я знаю, насколько вам неприятен сей процесс. А так же я знаю, что читать мысли горгулий для вас одно, а вот насиловать волю…это другое. Здесь вам нужен спусковой крючок.  Страх, паника, ужас, горе… не думаю, что что-то из вышеперечисленного вы сейчас испытываете. Но вы можете крикнуть страже, ваше право.
   Алия нервно покусывала губы и лихорадочно соображала. Суть предложения она поняла, и, как бы ни было противно для самой себя признавать, оно звучало весьма прагматично. Но ей не нравилось, что оно поступило от Эска, в то время, как негласным главой считался Меркус, не нравилось ей и то, что оно поступило среди ночи самым беспардонным образом.
    - Алия, - в который раз за ночь прервал ее мысли сухой голос с дребезжащими нотками, - Хоть раз подумайте о клане. Не о себе любимой, несчастной и всеми обижаемой, не о разлюбимом отце, не об этих двух клушах-повитухах. А в целом. Обо всем Утесе. Обо всех горгульях, которые его населяют, и которых вы ставите под удар своей мягкотелостью. Все любят Белую в вас, но не наоборот. Подумайте, Алия, и подумайте хорошенько.
   Мужчина вышел, шелестя темно-синей мантией. Горгулья так и осталась сидеть на кровати, рассматривая через окно полумесяц, который напоминал обгрызенную головку сыра. Сильнее Эска в этот момент она ненавидела только себя. За то, что промолчала. За то, что не возразила. За то, что понимала, что почти все слова, сказанные старейшиной, правда. За то…
   Алия ударила кулаком в подушку. Что делать? Как поступить? Девушка бессильно откинулась на кровать. Тупая боль, кольнувшая ее в лопатки, казалось, нашептывала ей правильный ответ.
    Нет. Так нельзя. Алия встала. Горгулью слегка пошатывало, однако на ногах она устояла. Стянув ночную рубашку, девушка, не зажигая свечи, принялась шарить в шкафу. На ощупь достала брюки, рубашку и куртку. Прыгая на одной ноге, а вторую втискивая в брючину, пошарила в нижнем отделе и достала сапоги. Одевшись и обувшись, Алия несколько раз продрала гребнем спутанные после сна волосы и наспех перевязала их лентой.
   Нужно идти к отцу. Поговорить. Посоветоваться. А потом она найдет Меркуса. Да что там Меркуса – нужно созвать Совет в полном составе. Пусть официально ей объявят свое решение, а не подсылают Эска по ночам. Точно. Так и сделает. Но пока нужно поговорить с отцом.
   Алия замерла у двери, с нажимом помассировала пульсирующие виски, резко выдохнула и распахнула дверь.


Глава 8

     На траве, которая торчала зеленым ежиком вдоль дороги, уже успела выпасть роса.  Алия мельком глянула на частые капельки, отливающие в лунном свете серебром. Это означало две вещи. Первая – до рассвета оставалась совсем немного времени, и вторая – грядущий день обещает быть очень теплым. И если второе вполне устраивало теплолюбивую девушку, то первое заставляло быстрее шагать по мощеной улочке, то и дело, срываясь на бег. Будет очередной скандал, если поутру, лекарь не обнаружит свою подопечную в кровати.
     Алия поморщилась и остановилась, чтобы хоть немного перевести дыхание. Уперев ладони в колени, она опустила голову. По позвоночнику скользнула капля пота. От этого, кожа, смазанная едкой мазью принялась зудеть и чесаться. Извернувшись, горгулья аккуратно поскребла когтем спину и едва ли не заурчала от удовольствия. Кожа продолжала чесаться так, словно Симор вместе с мазью забинтовал там десяток-другой самых крупных и отборных клопов.
      Девушка выгнулась и быстрым шагом пошла дальше. Вот она уже миновала дом Эрлы, а это значило, что идти оставалось всего ничего. Срываясь на бег, Алия свернула за угол. От изумления он резко остановилась, звучно шаркнув подошвами о брусчатку. В доме отца горел свет. Отлично. Значит точно дома, а не шарится где-нибудь по лесу в поисках очередной травы, которую непременно нужно срывать не позже чем за пять минут до рассвета, держа в левой руке серебряный нож. Горгулья осторожно отворила небольшую калитку и зашла в сад. В темноте сложно было разглядеть все его великолепие, но Алия знала, что отцовский сад славится на весь Мат-Гирен. И не раз завистливые кумушки подсылали своих шалопаев вырыть у травника под покровом ночи особо приглянувшийся цветок. Шалопаи обычно возвращались с пустыми руками, но с алыми ягодицами и опухшими ушами.
    Алия почувствовала себя несколько спокойнее и с наслаждением вдохнула полной грудью, впуская в легкие прохладный свежий воздух, немного густой от запаха трав и тяжеловатый от предрассветной влажности. На востоке небо понемногу начало сереть. Да рассвета еще есть время, однако темнота вот-вот прекратит скрывать беглянку. Девушка потянулась к дверной ручке, но не успела даже коснуться ее. Дверь с грохотом отворилась, и на порог вывалился взбешенный отец. Безумными глазами он уставился на дочь.
      - Что ты здесь делаешь?! – закричал он, отпихивая девушку рукой. За его спиной Алия успела разглядеть трех мужчин, которые, опрокидывая стулья и стол, спешили покинуть кухню и вырваться на улицу. В коридоре, без чувств, лежал четвертый. По его виску змеилась струйка темной крови,  стекая липкими каплями на дощатый пол.
      - Папа? – удивленно выдохнула Алия.
     - Беги! – мужчина развернул ее и толкнул к калитке. Попутно с этим он придавил плечом массивную дверь, в которую уже молотили с другой стороны. Однако данная баррикада не возымела длительного эффекта, и послышался звон разбивающихся окон, - БЕГИ!
       Крик мужчины сорвался на рев. Алия никогда прежде не видела, чтобы трансформация происходила с такой скоростью. Застыв столбом, девушка перевела ошалелый взгляд на тех, кто вылезал из развороченных оконных проемов. Горгульи. Белая окончательно перестала что-либо понимать. Под их серой кожей бугрились тугие комья мышц, крылья были плотно прижаты к широким спинам, клыки очень недвусмысленно оскалены в сторону Брена и Алии. В руках не менее красноречиво блеснули клинки. Они были длинные, узкие, с глубоким серединным желобом, который маслянисто блестел.
    Алия похолодела. Она знала эти клинки. Да и вряд ли во всем Утесе сыщется хоть единая горгулья, которая не узнала бы их. Это были «Крайты» или как их еще называли «Плачь горгульи». Раны, нанесенные этими клинками, не заживали. Яд, помещенный на лезвии, сначала парализовывал горгулью, а после разъедал рану, не позволяя регенерации завершить начатое. Рана ползла, ширилась и углублялась, а горгулья в страшных муках умирала. Такие клинки были в большой популярности во время второго нашествия людей на Утес.  Дальнейший обзор девушке загородил ее отец, который зарычал, ощерив клыки в стороны преследователей. Опомнившаяся горгулья развернулась и побежала прочь. Сапоги предательски скользили по влажной траве. Вне себя от страха и волнения девушка бросилась к калитке, спеша позвать на помощь, но, врезавшись во что-то, упала навзничь. Подняв гудевшую голову, Алия с удивлением воззрилась на Эска, который стоял в калитке, за его спинами она успела разглядеть двух Стражей и пять горгулий.
      - Эск, - она протянула к нему руки, вернув себе вертикальное положение, - там отец… Я не понимаю, не понимаю, что происходит! – она схватила его за рукав, - Они напали на него! Это наши, наши горгульи! Помогите! – глаза, полные испуга вперились в мужчину, - Ну что же вы стоите?! Он там! У них «Крайты»!
     Старейшина грубо схватил ее руками за предплечья и встряхнул. Девушка чувствовала, как, лопая куртку и прорывая тонкую ткань рубашки, в кожу впиваются когти. Кости едва не трещали от натиска сильных пальцев.
     - И чего тебе не сиделось дома, идиотка? – прошипел он, с силой отталкивая ее на землю.
   Алия упала, приложившись лопатками о торчащий из земли камень. Боль, на мгновение, казалось, ослепила ее. Она почувствовала, как стремительно намокает перевязка.
     - Держите ее, - он сделал знак сопровождавшим его горгульям.
    Двое из них неспешно двинулись к девушке, которая только и могла, что отползать от них, пятясь в сторону дома. Стражи и трое других, во главе с Эском двинулись к сражающемуся клубку горгулий. Брену пока удавалось уворачиваться от смертоносных клинков. Однако поперек его груди уже алели и сочились кровью глубокие царапины, оставшиеся от когтей соперника. Один из мужчин подкрался сзади и, заломив травнику руку, вцепился клыками в его надплечье. Брен взревел от боли и опрокинул противника через себя, оставив во рту у того приличный кусок плоти. Из раны хлынула кровь, темной волной заливая грудь. Сброшенный противник брезгливо сплюнул и демонстративно утер окровавленный рот ладонью.
     - Ты всегда был дураком, Брен, - возвысил голос Эск, - Мягкотелым и слабым, - по его лицу пробежала судорога, - Такую же породил и альфу!
     По его сигналу пять горгулий, сбросив плащи, сменили ипостаси и принялись медленно двигаться к травнику. Недолго думая, тот сделал резкий выпад, схватив первого попавшегося врага за руку, и притянул к себе. Свободной рукой, одним махом Брен прорезал когтями сопернику перепонку на крыле, обратив ее в лохмотья.
     В это время Алия уперлась онемевшими от боли лопатками во что-то твердое и шершавое. Не отрывая глаз от двух горгулий, которые  приближались к ней, девушка рукой обшарила препятствие. Ствол дерева. Скосив глаза на сражающихся, Алия видела, что отец ранен и уже выбивается из сил. Противники помимо силы брали количеством.
   «Почему он не улетит? – лихорадочно билось в голове у девушки, - Почему он просто не…»
    За доли секунды Алия все поняла. Отец не хотел бросать ее. Если бы она только не пришла, он успел бы улететь! Нужно бежать. Как только она отбежит на безопасное расстояние, отец сможет улететь, на ходу подхватив и ее.
     Горгулии теснили Брена, зажимая мужчину в кольцо, которое в мгновение ока ощетинилось «Крайтами». Отец заметался в кругу, сильно припадая на правую ногу. Сердце Алии сумасшедшими толчками, казалось, вот-вот пробьет грудную клетку. В это время один из мужчин протянул к девушке руку и грубо схватил ее за запястье, дергая к себе.
     - Не трогай меня! – завизжала горгулья, выдергивая из цепких лап руку.
  Второй мужчина криво усмехнулся и наотмашь влепил Алии звучную пощечину. Голова девушки дернулась так, что другой щекой горгулья  оцарапалась и кору. Страх, паника, ужас и боль захлестнули девушку с головой.
    - Прочь! – закричала она,  обезумев от страха и абсурда происходящего.
    Невидимыми руками Алия потянулась к обидчику и принялась рвать в клочья его сознание. Мужчина упал и забился в конвульсиях. Его напарник изумленно перевозил взгляд с окаменевшей девушки, на трясущегося в припадке подельника.
     - Прочь! – визг едва не переходил на ультразвук.
    Призрачной когтистой рукой Алия пробила сознание второму, раскурочив и изувечив все, до чего только могла дотянуться.
      Девушка встала, ее била крупная дрожь. В голове все ходило ходуном. Согнувшись пополам, Алия оперлась о ствол вишни. Ее  рвало. Перешагнув через горгулий, она на негнущихся ногах развернулась к сражению.
     - Беги! – крик отца оборвался хрипом.
     Из груди травника торчало острие клинка. С серебристого лезвия капнула мутная, густая капля. Из раны по коже  ручейками побежала темная кровь. Брен несколько раз судорожно дернул челюстью, поскреб когтями грудь, словно силясь убрать металлическое жало, и завалился лицом вниз. Из его спины, аккурат между крыльями, торчал клинок. Издевательски скалясь, один из мужчин наступил ногой на тело отца и, нарочито медленно, расшатывая, вытащил смертоносное оружие. Брезгливо морщась, он обтер клинок о крылья Брена. Затем угрожающе выставил его перед собой, указуя острием на замершую Белую.
      Время для Алии словно остановилось. Весь ее мир в мгновение рухнул. Она не верила в происходящее. Все казалось каким-то дурным сном. В ушах стоял звон, а голова казалась забитой тяжелой мокрой ватой, которая не пропускала ни единой мысли. Из глаз, стекая по меловым щекам, побежали слезы. В груди словно что-то треснуло и  надломилось. Все эмоции вышибло единым духом. Алия просто стояла и смотрела на погибшего отца, на то, как темнеет и увеличивается в размерах нанесенная столь подло рана. Через пару рваных вздохов эмоции с силой обрушились на девушку. Алия закричала от горя, корчась на росистой траве.
     Эск сделал ленивый взмах рукой, словно отгоняя докучливую муху. Горгульи двинулись в сторону девушки.
    - Не подходите ко мне, - осипшим голосом истерично выкрикнула Алия.
  Мужчины замерли на месте. Тела отказывались их слушаться, застыв в одной позе. Горгульи безрезультатно дергались и бешено вращали глазами. Девушка же понимала, что на данный момент это ее максимум. Что делать?
   «Беги!»
   Но куда? Что происходит? Остались ли у нее друзья и верные подданные в Мат-Гирене? И если бежать, то куда?
    В последний раз, глянув на тело отца, которое приняло человеческую форму, Алия сделала пару шагов влево. Не отрывая взгляда от недвижимых преследователей, девушка миновала искалеченных ею горгулий. После этого она выскочила через другую калитку и что есть мочи побежала на восток, в сторону леса. Ноги скользили и разъезжались по мокрой траве. Алия падала и сразу же поднималась, петляя, старалась как можно быстрее добраться до кремпельтского леса. В глазах все расплывалось от слез, девушка на ходу их растирала, позволяя ветру завершить работу. В боку нещадно кололо, а дыхание казалось ледяным, обжигающим легкие на вдохе и выдохе.
     Небо у самого горизонта понемногу окрашивалось в розовый цвет. Просыпающееся солнце, казалось, лучами разъедало ночные облака. Месяц стыдливо спрятался за клочковатую тучку и побледнел от испуга и трепета пред дневным светилом.
     Алия перепрыгнула через пень-выворотень и начала забирать немного южнее, петляя между кустами и деревьями. Гибкие ветки хлестали девушку по лицу, но она едва ли обращала на это внимание. Неожиданно нога попала меж корней, и горгулья кубарем полетела вниз по оврагу. Падение на спину разом вышибло воздух из легких. Алия хватала ртом, силясь протолкнуть в грудную клетку хоть один глоток кислорода. Наконец ей это удалось и она жадно, со свистом, задышала. В ушах пульсировала кровь. Спина была мокрой толи от пота, толи от проступившей из раны сукровицы. Осознавая, что отдых сейчас – это непозволительная роскошь, Алия вновь побежала. Единственное, что она сейчас понимала, это то, что бежать нужно, не останавливаясь, о том же, куда ее это приведет, девушка пока не задумывалась.
    Через два часа Эск и другие горгульи вновь обрели способность двигаться. Разминая затекшие мышцы, мужчины подошли к старейшине.
    - Что делать, Эск? – спросил темноволосый, отряхиваясь после смены ипостаси.
    - Она не могла далеко уйти, - поджал узкие губы Страж, - к вечеру мы легко ее нагоним.
     Старейшина тем временем склонился над двумя горгульями, которые продолжали лежать у вишни. Взгляд у подельников был пустой и отрешенный. Изо рта тягуче стекала слюна, а пальцы бездумно скребли землю.
     - Полоумные, - сплюнув, констатировал Эск, - нет, - обратился он уже к кучке мужчин, - Она напугана и загнана. В этом ее сила. Я недооценил девчонку… И какого Мороя она сюда приперлась?! Все так замечательно шло!
     - Так что будем делать? – холодно прервал его  второй Страж.
     - Она быстро выдохнется, поэтому мы легко ее нагоним. Скорее всего, девка бежит в Кремпель. Это единственный город по пути и наверно единственное место, о котором она хоть что-то слышала. С собой у нее нет ни денег, ни вещей, ни еды. Однако… - Меркус вновь покосился на скрюченных на земле горгулий, - однако…хм-м. Поступим следующим образом: вы трое, отправляйтесь прочесывать лес, может она уже под какой  сосной околела. Остальные – возьмите с собой еще пару-тройку и в Кремпель. Наймите наемников из людей, если повезет, то разыщите горгульих ублюдков, пусть помогут. Смотрите, старайтесь не «светиться». Лишняя шумиха нам ни к чему. Да и она, почуяв неладное, на подлете сможет вас засечь.
    - А с этим что? – черноволосый махнул мечом в сторону тела.
    - Заройте в лесу, - бросил Эск, - скажем, что именно он похитил Белую и сбежал с ней.
    Две горгульи, скалясь, приподняли остывшее тело и направились к калитке.
    - Не забудьте того, что в доме, - цыкнул старейшина, - его Брен убил, когда вы пытались его задержать. А этих, - он пнул носком сапога в бок одного из безумных горгулий, - Белая изувечила по его наводке.
    - Э-эск! - прямо к дому бежал Меркус, полы его мантии хлопали на ветру, - Эск! Алия пропала! А что… - лицо старика вытянулось, глаза недоверчиво округлились, - что здесь происходит? – в поле его зрения попал труп травника, который две горгульи выносили через заднюю калитку, направляясь к синеющему на горизонте лесу, - Что ты сделал, Эск? – прошептал глава Совета.
    - Этого тоже убил Брен, - старейшина кивнул в сторону старика.
Горгульи понятливо осклабились и обнажили «Крайты».

Глава 9

     Весеннее солнце беспрепятственно пробивало себе путь сквозь ветви деревьев, которые пока еще были покрыты лишь пучками только-только разворачивающихся листочков. Где-то вдалеке едва различимо прозвучало тонкое чивканье зяблика. Ветерок слегка колыхал верхушки деревьев, заставляя их мерно раскачиваться. Совсем недалеко послышался пронзительный свист с последующей булькающей трелью рябчика. Хрустнула ветка, и раздался торопливый топот. Наверняка еж торопится куда-то по своим ежиным делам. Солнце приятно грело спину сквозь кожаную куртку. От земли шел сладковатый запах молодой травы, которая зелеными костерками вспыхивала то тут, то там, острый запах прошлогодних листьев и чего-то неуловимо свежего, весеннего.
     Алия приоткрыла глаза и отстраненным взглядом уставилась на рукав куртки. По самому краю, периодически переползая на тыльную сторону кисти, ползал золотистый жук. Ползал он, надо признать, весьма нагло, деловито ощупывая каждый миллиметр пространства усиками и довольно таки ощутимо царапая кожу маленькими лапками-гарпунами. Видимо, сочтя, что лежащая горгулья представляет для него не больше интереса, как поваленное бурей дерево, жук расколол золотую спинку надвое и, развернув прозрачные зеленоватые крылья, улетел прочь. Девушка моргнула, некоторое время, продолжая слышать его натужное жужжание. Над головой раздался пронзительный кошачий крик иволги. Алия подскочила, словно на нее разом вылили ушат холодной воды. Но крик птицы здесь был совершенно не при чем. Горгулья почувствовала, что кто-то ощупывает ее карманы. И надо сказать, ощупывает довольно профессионально. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, она закричала.
     - А-а-а! – вторил ей мужской голос.   
     От резкого подъема у Алии потемнело в глазах, поэтому пятилась от источника шума она едва ли не вслепую. Наконец, зрение вернулось, и девушка смогла разглядеть незнакомца. Им оказался худощавый молодой человек с взъерошенными черными волосами и круглыми от испуга карими глазами.
    - Разве так можно?! – он продолжал в испуге прижимать руки к груди, - Меня чуть удар не хватил!
     Горгулья быстро огляделась и приподняла толстую поваленную ветку, угрожающе направив ее сучковатый конец на парня.
     - Фу-ух, - он встал с колен, деловито отряхивая брюки, - орут, понимаешь ли, всякие… А если у меня сердце слабое? Или психика там? – незнакомец упер руки в бока.
    Пока он все это говорил, на Алию скопом налетели события прошлой ночи. Девушка обрывками помнила свой бешеный забег по лесу, в ходе которого, видимо, от  усталости и боли она потеряла сознание прямо на бегу. Лоб болел, скорей всего именно он первый и встретился с землей. Помимо этого нещадно ныли словно налитые свинцом ноги, хуже которых чувствовала себя только спина. Кожу на лице стянуло и ощутимо щипало.
    Горгулья безумным взглядом ошарила руки парня. Когтей нет. Человек? Как далеко она убежала? Незнакомец попробовал приблизиться, но Алия махнула в его сторону импровизированной палицей, которая едва не уволокла девушку влево под своим весом.
      - Ты это брось, - он ткнул пальцем в грозное оружие горгульи, - невежливо тыкать в людей бревном. Могут не так понять.
    - А обворовывать спящих, значит, вежливо? – пискнула Алия, поняв, что после трагических событий голос был сорван.
     - Да кто ж знал, что ты спишь! – парень развел руками, - Валяется себе тело возле тракта – так и ничего удивительного. Мало ли разбойников на дороге ошиваются. Тебе-то деньги уже ни к чему, а живому человеку – очень даже пригодятся. Да и запах был соответствующий, если честно…
      Лицо Алии удивленно вытянулось. Она представляла, конечно, что пахнет сейчас отнюдь не розами, пот, грязь, закисшая перевязка… Но не на столько же, чтобы спутать ее с залежалым трупом?! Пока мысли чередой проносились у нее в голове, неудавшийся вор сделал резкий рывок и вырвал из ослабевших пальцев палку.
    - Ха-ха! – торжествующе хохотнул он, перебрасывая ветку из одной руки в другую. Испуганная горгулья инстинктивно выставила перед собой руки, согнув когтистые пальцы, и угрожающе приподняла верхнюю губу, обнажив клыки, - Ха-ха? – заметно погрустнел незнакомец, опуская дубинку.
    Пока парень веселился, Алия успела глянуть ему в рот. Клыков она также не заметила. Значит, точно человек.
   - Ты – человек? – решила все же уточнить девушка.
   - С утра вроде был, - вор осмотрел себя, - встречный вопрос, - он кивнул в сторону когтей.
   - Вор? – игнорировала его вопрос горгулья.
  - Кгхм, - поперхнулся от ее прямоты парень, - Ну… я, скорее, искатель приключений, авантюрист, романтик, баловень судьбы, дамский угодник… - он осекся под серьезным взглядом бордовых глаз, - Но! Я никогда не ворую! Да, беру взаймы, одалживаю, реквизирую, изымаю, но воровать?! Так низко я еще не пал, - он патетично прижал к груди грязную палку, словно та была фамильным  мечом, принадлежащим древнему витиеватому роду.
      - Ясно.
   Алия развернулась и, игнорируя парня, пошла прочь с полянки. Оставаться не имело смысла.  Девушка задумалась о том, сколько же она проспала и как далеко успела убежать. Судя по солнцу, сейчас было далеко за полдень. Количество лиственных пород деревьев значительно подавляло хвойные, это подсказывало горгулье, что она явно  ближе к Кремпелю, нежели чем к Мат-Гирену. Оставалось добраться до города,  найти знакомого отца и надеяться, что некоторое время она сможет переждать у него, прежде чем придумает, куда двигаться дальше. Алия смахнула проступившие от одного только воспоминания об отце слезы и шмыгнула носом. Нет, сначала найти Миама, а уже потом можно скорбеть. Горе отнимает много сил, а их у девушки и так почти не осталось.
    - Эй, стой! – ее догнал оклик незнакомца, - Ты куда?
    - В город, - буркнула девушка, утирая нос рукавом.
     - Он в другой стороне.
    Горгулья, не сбавляя шага и не оборачиваясь, повернула в другую сторону. Прихрамывая на обе ноги, она медленно двинулась, в надежде как можно скорее отыскать дорогу. Каждый шаг отдавался болью во всем теле, словно то было одним сплошным синяком
    - Эм-м… Левее.
    Тонкая нить терпения лопнула. Девушка присела на корточки, спрятала лицо в коленях  и зарыдала на весь лес. Вор удивленно уставился на нее. Худенькая спина горгульи сотрясалась от рыданий, штаны ниже колен были порваны в живописные лохмотья, она была вся грязная, чумазая, с расцарапанными руками и лицом.
    - Чует мое сердце, что я еще об этом пожалею, - вздохнул парень и подошел к девушке, - Ну чего ты? – он присел на корточки, - Ты обиделась, что я в карманах твоих шарился? Ну, так я же все вроде объяснил…
   Девушка не поднимала головы. Парень протянул руку и смахнул с ее волос прелый листок.
    - Или потому, что я сказал, что от тебя несло как от трупа?
   Глухие рыдания постепенно сменились скулежом и судорожными всхлипываниями. Горгулья явно выбивалась из сил.
    - Ладно, извини! – вор вытянул из грязных волос плаксы веточку, - Чего сырость развела? – вслед за веточкой настал черед пожелтевшей хвоинки, -Зачем тебе в город?
    - Мне нужно найти одного знакомого, - глухо произнесла Алия, все еще давясь слезами.
    - Это хорошо. Но как ты собралась пройти через ворота? Денег-то у тебя нет. А там нужна пошлина. Плюс налог на передвижение по городу,  на воздух, на ношение обуви выше щиколотки.
    - За это все нужно платить? – ошарашено произнесла Алия, поднимая на вора заплаканные глаза. На грязных щеках отчетливо виднелись дорожки слез.
    - О, боги, - расхохотался парень, - с каких гор ты спустилась?
    - С Игольчатых, - икнула Алия, утирая слезы, которые все еще продолжали капать.
    - А-а-а, - парень встал, разминая затекшие ноги, - так ты горгулья. Ну, теперь все ясно, - он размыто обвел пальцем ее сгорбленную фигуру, -  А чего ноги бьешь по лесу, или погода не летная?
     Едва стихнувшие рыдания возобновились с удвоенной силой.
   - Ладно, хватит! Я все понял! Молчу.  На, попей, - незнакомец протянул ей фляжку.
   Алия робко потянулась за емкостью. Прохладная тяжесть легла в протянутые руки, приятно холодя саднящие ладони. Звучно клацая зубами о горлышко, девушка осушила бутыль. Только когда вся вода кончилась,  горгулья поняла, насколько хотела пить.
     - Спасибо, - прерывисто выдохнула она, возвращая вору флягу.
     - Я провожу тебя до города, - парень прицеплял бутыль к поясу, - но на этом все, ясно? Считай это извинением за то, что спутал тебя с трупом ну и… ты поняла.
     - Поняла.
     - Как звать-то тебя, доходяга?
     - Алия, - девушка подумала, что вряд ли имеет смысл скрывать свое имя. Ее будут искать в любом случае, с выдуманным или настоящим именем – разницы нет.
    - Я – Видар. Но можно просто Дар.
  Горгулья понятливо кивнула и  встала.
     - Так мне правда придется платить за вход, сапоги и воздух? У меня ведь действительно нет денег…
     Вор вновь расхохотался. Алия заметила у него тонкий длинный шрам, немного ниже  правого угла губ.
    - Да пошутил я. Не на столько уж Кремпель большой и значимый город, чтоб вводить такие бредовые налоги. В столице я еще поверю, но не здесь.
  Алия робко улыбнулась.
   - А вот этого в городе лучше не делай. Ваш Утес-то, конечно, не далеко и нет-нет торгаши к вам заглядывают, но не все такие смелые. Народ по большому счету темный, могут и за оборотня принять, ну или вурдалака там. Руки тоже спрячь. В карманы.
    Горгулья понятливо кивнула, хотя и не ожидала такого. В Мат-Гирене приезжие торговцы спокойно относились к клыкам и когтям местного населения. Да и ко второй ипостаси.
     - Ну это потому, что за деньги, - ответил ей вор. Видимо, последнюю фразу Алия проговорила вслух, - А здесь… Береженого, как говорится, Иль бережет, а самоуверенному Морой подножки ставит. Идем?
    - Идем, - мелкими шагами девушка едва поспевала за размашистой походкой Дара. Заметив это, тот слегка замедлился.
    - Тебе б в аптеку заглянуть, снадобий каких прикупить, подлечиться, что ли. Выглядишь неважно, подруга. Как, - вор постучал пальцами по губе, подбирая емкое сравнение, - м-м-м…как…
    - Как труп, я уже в курсе, - пробурчала Алия. Отяжелевшие мышцы мало-помалу разминались при ходьбе, и  теперь горгулья чувствовала в икрах больше усталость, нежели боль, - Я туда и иду. Мой знакомый работает в аптеке. Точнее не мой, а… - голос девушки прервался, а в глазах вновь проступили слезы.
    - Не обязательно рассказывать. Тем более все, - он скосил на нее глаза, - тем более малознакомым людям. Да и нелюдям тоже, - немного подумав, добавил он.
    - Я знаю. А ты зачем идешь в город? Ты там живешь?
    - Нет, у меня там дела, - передернул угловатыми плечами парень.
    - Воровские? – шепнула горгулья.
    - Нет! Я же сказал, что я не вор! – закатил глаза Видар, -  Профессиональные у меня дела. Рабочие, так сказать.
    - Понятно.
    - Вот и что тебе понятно?
    - Реквизируешь, а не воруешь.
    - Схватываешь на лету! – расхохотался парень. Алия поддержала его, устало растянув губы в улыбке.
   Продираясь по узкой тропке, они вскоре вышли на широкий тракт. Солнце еще не зашло за горизонт, а воздух уже ощутимо посвежел. Алия зябко поежилась и постаралась плотнее запахнуть куртку, скрестив руки на груди.  Интересно, за ней уже отправили погоню? Скорей всего да. И какой приказ: убить или доставить живой? Странно, что горгульи ее еще не нагнали. Среди предателей девушка успела опознать двух Стражей. А как известно, на эту должность брали самых сильных, быстрых и выносливых горгулий. Хоть она и бежала всю ночь и все утро, Алия не думала, что обладает достаточной форой. И эта  неопределенность, в сочетании с ожиданием беды, очень угнетали.
     - Ты драконов видела? – неожиданно прервал ее размышления Дар.
     - Кого? – переспросила Алия, выныривая из своих мыслей.
     - Драконов, - повторил парень, - крылатых таких ящеров. Большие, в чешуе. Огнем плюются.
     - Я знаю, кто такие драконы. Но нет, не видела. А, что, должна была? – вяло отозвалась девушка.
      - Ну, ходят слухи, что вы – их потомки, - вор с любопытством оглядел горгулью, которая была ниже его на целую голову.
      - Это неправда, - тихо рассмеялась Алия, - Хотя мы и верим в то, что Последний Дракон даровал нам жизнь. Три дня и три ночи он изрыгал на утес пламя и вот, из камня родились горгульи.
      - А что с драконом? Улетел?
      - Он, истратив все силы, упал в море и утонул. У нас даже есть небольшое скопление скал недалеко от берега, оно так и называется – Хребет Дракона.
      - Пф-ф, - засмеялась вор, - и вы всерьез в это верите?
      - Ну, вы же верите, что все хорошее в мире произошло от союза Иля и Обы, а плохое от нее же и Мороя? – пожала узкими плечами девушка.
       - Резонно, - хмыкнул Дар.
    Во всем Роктаре верили в Двуликого бога и его Пресветлую супругу богиню Обу. Согласно писаниям, все хорошее и прекрасное в этом мире, весь свет и благодать, всех добрых людей породила Оба после соития с Илем. После же ночи с темной стороной Двуликого бога, Мороем, были рождены злость и порок, вся нечисть и тьма на земле. И ежедневно сменяют эти боги друг друга, благодаря чему на земле существует равновесие.   
    Видар пнул подвернувшийся под ногу плоский камешек, тот запрыгал по дороге, сгинув на третьем скачке в придорожной пыльной траве.  Незаметно для себя путники подошли к городским воротам, у которых стояли два стражника, лениво опираясь на алебарды. Один из них, молодой, с лихими каштановыми усами, при виде приближающихся весь подобрался и грозно глянул на парочку из-под сдвинутых бровей. Второй же, умудренный опытом, так и остался висеть на алебарде, сцеживая очередной зевок в кулак.
       - Цель визита в Кремпель? – грозно спросил новичок, пыхтя в усы.
       - Хотим подзаработать, - Видар с улыбкой тряхнул горгулью за плечи, - вот и выбрались с сестренкой из деревеньки. Город-то все одно поболя нашего захолустья, авось, какая копеечка и перепадет.
    Алия выпучила глаза и принялась кивать. Вор поправил сумку, съехавшую с плеча.
      - И какого рода деятельностью вы хотите подзаработать? – не унимался бдительный страж.
       - Все ж трудом праведным, трудом честным, - продолжал елейно лопотать вор, убедительно прикидываясь деревенским дурачком, - по другому-то не умеем. С петухами приучены вставать, а с курами ложиться. Трудимся в поте лица, аки пчелки малые. И плату соответствующую берем. Нам много не надо. Лишь бы на кусок хлеба, да кружку молока хватило, а там протянем. На ноги как только встанем, окрепнем, так даст Светлый Иль, переберемся в столицу, все, ить, поближе к солнышку, как люди бают, - Видар сделал небольшой вдох и продолжил, - А там гляди и сестрицу пристрою, выдам ее за честного человека. Лишь бы работящим был, да Дуньку мою не бил. Так-то поколачивать для профилактики можно, это знаете ли, бабе просто необходимо. Она от этого крепнет и мягкая, да послушная становится, аки отрез шелковый. Давеча такой, кстати видал. Жене нашего старосты, это Ефроська которая, она у него вторая, привезли. Первая почила годков уже как пять, а енто другая. Отрез красный, все фитюльками какими-то диковинными  по краю расписан. Так вот она ж и пошла на колодец, бабам показать, а те в вечор по домам вернулись и как давай своим мужикам плеши проедать. Так те наутро собрались и….
     - Да пропусти ты его, Римар! – сморщился бородатый напарник, - Какие это работники, посмотри на них! Прощелыги последние, очередные голодранцы на наши головы. Побирушки рыночные.
     - Ну, побирушки, так побирушки, - резко сменив тон, Видар  широко улыбнулся и пропустил вперед девушку, которая весь монолог таращилась на него круглыми глазами, - Как вам угодно, милостивые стражи.
   Алия прошмыгнула мимо мужчин, спрятав руки в карманы и опустив очи долу. Дар последовал было за ней, но его за локоть придержал стражник.
    - А тебя, языкатый, я запомнил. Знаю я таких, - он презрительным взглядом оценил худощавую фигуру парня, - Учти, поймаю на воровстве или мошенничестве, руку по локоть отсеку, - грозно проговорил бородач.
      - Что вы такое говорите! – искренне возмутился парень, выдергивая свою руку из мозолистых пальцев мужчины. Оскорблено глянув последний раз на стражей, парень кинулся догонять ушедшую вперед девушку, - Поймаешь ты, как же, - фыркнул он себе под нос, поравнявшись с Алией.
    Девушка стояла посреди улицы, вертя головой в разные стороны. Народа в надвигающихся сумерках было не столь много, поэтому, застывшая столбом горгулья передвижению особо не мешала.
   - Как и обещал, до города я тебя довел, - улыбнулся Видар.
   - Да, - оторвалась от созерцания домов девушка, - Спасибо.
   - Дальше знаешь куда идти?
   - Нет.
   - Отлично, на этом и распр… Что? – в искреннем недоумении Дар развернулся к Алии, - А где живет этот твой знакомый?
   - Я не знаю.
Видар потер пальцами переносицу.
    - Ну, а выглядит как? Чем занимается? Как зовут?
    - Миам. Аптекарь.
    - Шика-а-арно, - протянул вор, -  То есть ты, через весь лес неслась в незнакомый город, не зная ни адреса, ни даже того, как выглядит человек?
     - Все верно.
    Некоторое время вор смотрел на хмурую девушку, прикидывая, шутит ли она или говорит всерьез. Горгулья заметно мерзла, поэтому обхватила себя руками и вжала голову в плечи.
      - Так, - Видар повертел вихрастой головой, - Присядь пока вон там, у фонаря. А я быстренько сбегаю по делам и заодно постараюсь навести справки о твоем аптекаре, договорились?
     - Не нужно, - запротестовала девушка, - Я сама его найду.
     - Что-то я в этом сильно сомневаюсь, - прищурился Дар, - Да и какая тебе разница: что ты потеряешь время, шатаясь бесцельно по улице, что потратишь его, ожидая меня?
    Алия призадумалась. С одной стороны, она оказалась одна в незнакомом городе и, резонно было бы принять помощь, с другой, откуда в едва знакомом ей человеке столько рвения помочь ей?
    Она долго смотрела на Видара, изучая хитрые карие глаза.
   - Хорошо, - наконец выдохнула она, - я тебя подожду. Но только пару часов. Если ты не придешь через это время, то я уйду.
   - Договорились! – махнул ей на прощание вор, легкой трусцой скрываясь в первой же подворотне.
    Видар понимал, что это не его дело, и что девчонка только замедляет его, однако отчетливо видел, что она едва стоит на ногах. Помимо этого пару раз он улавливал  запах крови и закисшей перевязки, исходивший от ее спины, так пахнут запущенные раны. Видел, как животный страх в ее глазах периодически сменяется дикой тоской. В тот момент он вспомнил пятнадцатилетнего себя, избитого, в незнакомом городе, не знающего к кому обратиться и куда идти. Пережить такое, да еще и девчонке, он не пожелал. Да к тому же, Кремпель не такой уж и большой город! И аптек, наверняка раз, два и обчелся! Приободрив себя, он остановился у корчмы, на покосившейся вывеске которой прыгали буквы названия: «Три кружки», снизу был добавлен соответствующий рисунок трех кружек с желтоватыми пенными шапками. Вор уверенно потянул дверь на себя.
    Алия сидела прямо на земле, немного в стороне от масляного уличного фонаря. Чтобы согреть себя, горгулья сжалась в компактный комочек, подтянув ноги к груди. Время вышло. Надо вставать и уходить. Зря  она поверила хитроглазому вору. Нужно идти и искать аптеку самой. Нужно…встать…
 Задремавшая горгулья встрепенулась от того, что кто-то тормошил ее за плечо. Перед собой она увидела довольно скалящегося Видара.
   - Вставай, давай! Нашел я твоего знакомого аптекаря.
   - Правда? – Алия с трудом поднялась на ноги.
   - Правда-правда, - кивал вор, - О, тебе монетку бросили, - он наклонился и подобрал медяшку, которая валялась у ног девушки, -  Живет, кстати, недалеко. На третьей улице от площади. Ты дойти хоть сможешь? – парень с сомнением глянул на ее шатающуюся фигуру.
    - Смогу, - уверенно заявила девушка, цепляясь за фонарный столб.
    - Тогда пошли.
     Вместе они пересекли рыночную площадь, затем свернули налево, дошли до перекрестка, вновь свернули влево, нырнули в какой-то узкий проулок, распугав обитавших там тощих котов, вновь наткнулись на перекресток и повернули уже вправо. Голова у Алии шла кругом, от бесконечных поворотов. Она едва могла переставлять ноги. Ей казалось, что рана оголила ей позвоночник и тот при каждом шаге трется о ткань рубашки. Во рту стоял горьковатый желчный привкус.
     Видар замер, а Алия, которая сосредоточено глядела себе под ноги, не успела остановиться и врезалась головой вору в область лопаток. Дар недовольно сморщился и придержал отшатнувшуюся девушку.
    - Вот твоя аптека, - он указал прямо перед собой.
    Горгулья посмотрела на аккуратное строение. Аптека была совсем крохотная, но с большими окнами и овальной вывеской, которая блестела в свете фонарей свежей краской. На вывеске красовался трилистник, лежащий у подножия пузатой склянки. Рядом с аптекой, тесно прижимаясь к ней стеной, стоял небольшой дом, в котором видимо и жил знакомый ее отца. В окнах горел свет. Видар, не раздумывая  ни единого мига, тут же замолотил кулаком в дверь. В доме послышался звон посуды и последующий за ним плач ребенка. Дар поднажал еще, прибавляя к мерным ударам кулака бухающие толчки в дверь носком сапога.
     - Я сейчас выйду и кому-то руки выкручу! – гаркнул женский голос из-за двери.
    Дверь резко распахнулась, и вор замер с занесенной для нового удара рукой. На него злобно уставилась миниатюрная брюнетка, уперев руки в бока. Прячась за маму, из-за юбки выглядывала кроха. Брови женщины сошлись на переносице.
   - Здравствуйте, - обворожительно улыбнулся Видар, опуская руку.
   - Чего надо? – накинулась на парня хозяйка, - Денег не дам! Иди работать – вон здоровый какой, чуть мне дверь с петель не снес.
   - Нам нужен Миам, - не обращая внимания на ее праведный гнев, продолжил вор, - Вы можете его позвать?
    Некоторое время женщина рассматривала парня, мельком скользнула взглядом по сопровождающей его девушке. Затем дежурным движением, напрочь лишенным кокетства, поправила выбившийся из тугого узла на затылке локон.
   - Я – Миам. Повторяю: какого Мороя вам надо?
    В это время Алия почувствовала, как последние силы оставили ее бренное тело. В ушах послушался далекий гул, а перед глазами все поплыло. Качнувшись, горгулья завалилась вперед, прямо к ногам сердитой дамы, чудом не разбив себе лицо. Спазмы скручивали ее желудок, а на спине, казалось, кто-то развел костер.
   - А это – Алия, - Дар осторожно приподнимал ослабевшую девушку, - Знакомьтесь.