***

С тех пор , как к власти в Англии в 1603 году вместе с королем Яковом | пришли члены тайного сообщества Бардов, среди правительства и знати за сорок семь лет 16 человек купило себе бессмертие. За следующие два столетия  ветви сообщества распространились на 1/3 Европы, за 100 золотых монет свою душу продало около пяти тысяч людей.

Барды, или же Поэты, стояли за спиной почти каждого правителя, и в 1850 общество разделилось. Барды объединились в верхушку общества, все же слои под ними - рабочие и буржуа - становились неосознанными содержателями бессмертных.



 Ровно 88 лет назад высшее общество оседлало небеса, разумеется лишь от того, что многим надоело жить на Земле. В небе над Францией царствовало 16 Цеппенлинов, каждый из них носил женское имя, в честь той женщины, муж которой первый погиб при сооружении Дирижабля. Эта традиция появилась 54 года назад, только через 34 года после рождения первого Цеппелина - Олимпик.

Олимпик был самым изысканным Дирижаблем из всех тех, которые остались после войны. Он множество раз был реставрирован, и в нем были прекрасно сохранены черты искусства столетней давности. Он был полон прекрасных черт, но мало, что могло наполнить жизнью Бардов - бессмертных людей.
 Тот, кто способен жить не познавая смерть в конце концов становится безразличным и теряет интерес ко всему ,что могло радовать его раньше. Словно выпивая каждый день один и тот же бокал вина, ты просыпаешься каждый день под одним и тем же солнцем.  В конечном итоге это все надоедает и ты заменяешь бокал на стакан , а вино на водку, когда надоест это - чашка с чаем приходит на смену . Дальше и дальше, меняя все с каждым десятилетием. , что бы вечное существование не остачертело, ты приблежаешься к полному отсутствию вкуса.  Вечность в итоге теряет смысл , ведь где суть жизни, если все можно сотворить - времени без границ. Вся красота жизни эта бесконечная спешка, страх не успеть почувствовать жизнь делает человека живым.
Но а когда спешить некуда на смену приходит искусство. Это по праву то, что приносит удовольствие на протяжении сотен лет. Разнообразнейшие ветви прекрасного - музыка, скульптура, танцы, живопись - убивают время выстрелом люгера в глаз.
 
Наверное по этой причине на Небесных Исполинах каждую пятницу проходило торжество . Это самое торжество выглядело ,как блюдо из сотни различных рецептов - в нем был и грибной суп и вишневый пирог все виды печеного мяса и жаренная рыба. Словом, это торжество -  эта вечерняя пятничная посиделка бессмертных - включала в себя  выставку картин ,  премьеру новой пьесы, чтение свежайших стихотворений, балет и оркестр. Хотя составных этого дня могло быть и больше, но в среднем все сводилось к этому меню.



В эту пятницу на Дирижабле Лючии произошел настоящий аншлаг , помимо жителей ожидающих чудесный вечер, на Лючию прибыло около двух сотен гостей. Струнный Оркестр Чарлота был одним из самых знаменитых оркестров Франции.
Чарлот поражал виртуозной игрой на скрипке, которая при этом не была лишена чувств, но его главный дар открывался в нём, как в композиторе. Он писал произведения исключительно для струнного оркестра ( пусть те мог играть и любой симфонический) - в конце каждой композиции он помечал "для струн. оркестра" .

  Настоящим  "орудием" Чарлота был контрабас. Соло в его композициях предназначалось только этому инструменту. Как говорил композитор: "Эта низкотональная изюминка делает оркестр притягательние других и единственное ,что могло бы стать прекраснее - это Октобас, но увы этот инструмент не возможен для дамских рук."
Сокровищем, которое вдыхало душу в соло для контрабаса Чарлота, была молодая любовница этого тщеславного композитора по имени Шанталь.

Шанталь была несговорчивой девицей с лицом 18 летней девушки, за спиной которой не было ни друзей, ни врагов. Она была музой для Чарлота и голосом для его музыки. Шанталь была погружена в искусство, как фитиль в воск. Концерты забирали все её лишнее время, которое она могла бы потратить на меланхолию. Лишь изредка сны из прошлого вынуждали её наведываться домой.

Её дом стоял на улице Святого Лаврентия, заходя на несколько минут, она только проверяла почту по этому адресу и более ничего. В её жизни после войны 26-и летней давности оставался неизменным только старый адрес, на который она безгранично ждала получить письмо.
И за два дня до концерта На Дирижабле Лючии заветный конверт все таки пришел.


- Шанталь, - прошептал над ухом Чарлот, - Твоё соло сегодня будет прекрасным.
Она бесстрастно убрала его руки, которые он распластал по её шее и встала с постели, оставляя бежевые одеяла на Чарлоте. Шанталь стала у окна, белый свет очертил ее не прикрытое тело - она стала похожа на контрабас высеченный из куска парафина. Наверное , по этой причине она была так любима Чарлотом. Молча стоя, повернувшись спиной, Шанталь заставляла голову Чарлота рваться на части от приходящих мелодий.
- Что ты видишь там, дорогая?
 Но Она совершенно не слушала слов , которые произносило тело в постели. Его поэтические речи, таланты не трогали её никогда. В нём не было ничего святого.

- Шанталь, - шепчет он у ее плечь, когда они уже стоят у дверей в большой зал - Это платье идеально подходит для этого вечера. Красный, тебе так идет красный.

Он вкладывает в ее руки смычок , она вздергивает им. Взрыв на сцене и концерт окончен.

После выступления долгожданного оркестра все отправились в главный зал, что бы непременно обсудить это происшествие. Восторг и обсуждение двух часового концерта должны продлиться еще два часа.
- Шанталь! - мчится голос Чарлота. Он непременно хочет быть в этом зале вместе с ней, держать за талию свой контрабас.
Но после того , как в дом Шанталь принесли письмо, она больше не может оставаться тут. В этом зале, на этом Дирижабле, в этом небе. Она тонкими движениями проскальзывает в самый отдаленный угол торжества, где стоят у столов сонные личности, каким уже нет дела до происходящего.
Она выходит на открытый балкон. Мгновение и все , кто мог видеть её до этого, более её не найдут. Шанталь так быстро, как это могло позволить её тело, выпрыгнула вон. И  вот она в красном платье с открытой спиной и плечами летит , как цветок, над океаном, все ближе падая к нему. Когда же она упала в него и вода пробилась ей в нос, она продолжила думать о том, что все еще продолжает лететь.