Свет в окошке

Отвернувшись к стене, Светлана Маркова тихо плакала. Слёзы сами текли из глаз, заливая грязно-бежевую казённую подушку. И в тоже время–освобождая душу и сердце. Это были слёзы радости, облегчения и надежды. Надежды на новую и счастливую жизнь.
— Ну что ты, дурёха, мокроту в палате разводишь? — не вытерпела соседка по кровати Любовь Ивановна, симпатичная и моложавая женщина без точного возраста. — Ведь всё обошлось, правда? Ты снова видишь. Зрение постепенно полностью восстановится. Врачи у нас хорошие. Надо теперь только радоваться жизни.
— Я и радуюсь, — отозвалась глухо Светлана. — Только мне всё равно не верится. Ещё вчера я ходила по стенке и без палки не могла шагу ступить. Руки на себя наложить хотела, чтобы не быть ни для кого обузой. А вот сейчас  снова  всё вижу. Правда, больно на яркий свет смотреть. Привыкнуть малость нужно.
— Тогда другое дело. Надо будет у доктора спросить, может быть, очки светозащитные купить нужно. Ты лежи, отдыхай, я сама обо всём его расспрошу.
Любовь Ивановна, взяв за руку внука, с которым лежала в одной палате, тихо вышла в коридор. После активного образа жизни и с её неуёмным, кипучим характером находиться подолгу без движения было для неёпорой просто невмоготу. Она и сюда, в областную больницу, попала только потому, что никому не могла доверить здоровье любимого внука Сашеньки, которому понадобилась срочная операция на глазу. Ни сыну, ни невестке она не доверяла так, как себе. А оставаться в полном неведении относительно того, что будут с ним делать, даже при всей своей занятости она не захотела.
Долгие годы находясь на руководящих должностях и имея массу друзей и знакомых практически во всех областях и сферах нашей жизни, Любовь Ивановна чувствовала себя уверенной во всём, за что бы ни бралась. И всегда добивалась желаемого результата. Люди ценили её за целеустремлённость, настойчивость и вместе с тем необыкновенную простоту и человечность. Тянулись к ней и ни в чём никогда не отказывали. К тому же и она всегда платила тем же. Хоть среди ночи ей позвони, всё равно выслушает и найдёт выход из самой сложной ситуации.
Здесь, в больничной палате, судьба свела её с совершенно противоположной личностью — мягкой, застенчивой и необыкновенно доверчивой Светланой Марковой. Выросшая с отцом, без материнской ласки, Светлана с самого детства тянулась к добру и верила в порядочность и дружелюбие окружающих. Хотя каждый день на её пути встречались люди, очень далёкие от идеала и приносящие одни разочарования.
Так вышло и с её мужем: он перестал приходить домой ночевать уже после месяца совместной супружеской жизни. А спустя ещё полгода без объяснения причин пришёл, собрал вещи и отбыл к себе на родину, на Украину. Даже округлившийся живот жены не остановил залётного шахтёра, приехавшего на Сахалин за большими заработками. Там, где-то на Донбассе, его ждала бойкая, пышногрудая и весёлая дивчина. Получив в паспорте заветный штамп о разводе, бывший муж отбыл восвояси, не проявив ни капли участия к её дальнейшей судьбе и назвав этот брак «ошибкой молодости».
Поплакав, она вскоре смирилась со своим положением и продолжила жить в тоске и одиночестве, рассчитывая исключительно на собственные силы. Даже рождение дочери Валюшки хоть и привнесло в жизнь Светланы вполне заметные и естественные перемены, не смогло в полной мере сделать жизнь полнокровной и осмысленной. Всё время приходилось  испытывать нужду и находиться в постоянном напряжении, ожидая от жизни всё новые и новые испытания.
С трудом закончив курсы продавцов, Светлана начала наконец самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Дочку почти с пелёнок приходилось отдавать то соседям, то хорошим знакомым. К трём годам с горем пополам удалось выбить место в детском саду. Но из-за постоянных болезней ребёнка посещать его доводилось не очень часто. Школьные годы девочки тоже не были для Светланы лёгкими. Валя училась слабо, на замечания учителей реагировала болезненно, с ребятами общалась неохотно. Словом, причиняла матери немало хлопот и требовала постоянного контроля и внимания. А когда в десятом классе на её горизонте появился разбитной      парень восточной наружности, Светлана и вовсе потеряла покой. Спала урывками, стала очень раздражительной и плаксивой.
Но разве вложишь свой ум детям, донесёшь до них свои мысли и тревоги, убедишь в необходимости следовать твоим многократно проверенным жизнью советам, а не поддаваться чувствам и не верить пустым обещаниям ухажёров? Конечно же нет! Всё это бесполезно. Всё равно дети поступят по-своему. Найдут среди многообразия дорог именно ту, по которой и устремятся по жизни, наступая на свои грабли, сбивая ноги в кровь и  набивая шишки. От этого уж родителям никуда не уйти.
Не избежала такой участи и Светлана. Вот только когда молодой человек перестал появляться у них в доме, а живот Валентины стал расти, как на дрожжах, у Светланы произошёл нервный срыв. Её самые нежелательные, самые печальные предположения полностью оправдались, и теперь жизнь не сулила их семье ничего хорошего. Из вечной нужды и бедности, видать, им уже никогда не вырваться. И ещё одним ребёнком, выросшим без отцовской заботы и ласки, в мире будет больше.
Какой-то рок кружит над этой семьёй уже не одно поколение, лишая её настоящего семейного счастья и уюта, ощущения радости и благополучия. И прервать эту череду несчастной, безответной любви и безысходности просто невозможно. Чем же их род так провинился перед Всевышним? За что им выпали такие испытания и кем предопределена для них роль вечных страдальцев?
От бесконечных тягостных мыслей и неиссякаемых слёз у Светланы всё чаще стали возникать жуткие головные боли. Даже среди ночи, потому что сна толком-то и не было. Так, полежит несколько минут в забытьи, но от тишины резко и проснётся. Нарушилось что-то у неё в организме, сломалось и никак не поддавалось восстановлению.
Сквозь непроходящую пелену слёз все предметы стали казаться Светлане размытыми, нечёткими. А однажды утром она поняла, что снять с глаз эту невидимую завесу уже не в силах. Все предметы она видела будто сквозь мутный аквариум. Очертания были неразборчивы, а цвета неразличимы. Болезнь прогрессировала с такой быстротой, что уже через месяц Светлана не различала лиц. А спустя ещё месяц для неё и вовсе всё стало чёрным.
Душу ещё больше охватила паника. Жизнь стала просто невыносимой. А когда Светлана задумывалась над тем, кто же будет их кормить и одевать, кто будет покупать малышу, её любимому внуку Славику, сладости и игрушки, сердце сжималось в груди, как камень. Это были минуты настоящего отчаяния.
Но мир не без добрых людей. Нашлись те, кто помог Валентине оформить полагающуюся субсидию, снабдили на зиму овощами и рыбой, а также уладили все проблемы, связанные с направлением Светланы на операцию. И вот уже все опасения позади. Она снова видит! Она снова обрела связь с внешним миром и бесконечно этому рада. Ну и пусть, что пока ей заменили только один хрусталик — на второй просто не хватило денег. Но она обязательно накопит нужную сумму, и ей восстановяти второй глаз. Сейчас это несложно, наука шагнула далеко вперёд и доктора могут творить настоящие чудеса. Она будет жить, она будет работать. Она не бросит в беде своих самых родных и близких — дочь Валентину и внука Славика. Она обязательно сделает их счастливыми…
— Свет, а Свет, вставай уже, — снова оторвал её от душевных раздумий твёрдый, напористый голос подруги по палате. — Сейчас мужик с соседнего этажа к нам заглядывал. Как пить дать, глаз на тебя положил. Пора брать его на абордаж.
— Да ладно тебе! Какая из меня невеста. Да и он, небось, какой-нибудь хромой или контуженый.
— Никакой не контуженый, — заговорщическим шёпотом ответила Любовь Ивановна. —  Геннадий из терапии. Я уже навела справки. Он с воспалением лёгкого сюда загремел. В пожарке работает, простыл на пожаре. Целых три часа мокрый на морозе простоял со шлангом в руках. Мужчина видный, обходительный. И,  кстати, очень хорошо зрячий. Иначе как бы он  в тебе разглядел настоящую красавицу и хорошую хозяйку? С первого взгляда на тебя запал, когда мы с тобой в холле у окна стояли. Уж мне-то можешь поверить!
— Фантазируешь ты всё, мелешь всё подряд, — с грустью в голосе ответила Светлана. — Всё-то у тебя ясно и понятно. А вдруг он палатой ошибся или искал кого?
— Что за упадническое настроение? — не соглашалась подруга. — Ты это брось здесь тоску наводить. Я сказала — запал, значит, запал. Я их брата за версту чую, можешь мне поверить. Иди, умывайся да к зеркалу. Сейчас бровки подведём, веки подмалюем–  все мужики к нам сбегутся. Главное — не робей!
— Хороший и правильный ты человек, Любовь Ивановна. Спокойно мне с тобой, словно у Христа за пазухой. Всё наперёд ты знаешь и ничего не боишься. Душа моя рядом с тобой будто оттаяла, снова жить захотелось…
— Всё наладится, всё будет хорошо. И на нашей улице будет праздник!
— Про улицу не скажу, а вот свет в моём окошке уже засиял от счастья!..
Вдруг резко распахнулась дверь и в палату почти вбежала сестра, нарушив откровенный и взволнованный женский разговор:
— Маркова, вас срочно доктор к себе вызывает.
— Хорошо, сейчас приду, — отозвалась Светлана и направилась к умывальнику смыть следы давно высохших слёз.
 А когда вернулась, на её лице снова не было ни живинки. Взгляд блуждал по полу, а губы подрагивали, готовые снова разрыдаться. 
— Не поняла, подруга, что с тобой там сотворили? — встретила Светлану прямо у двери Любовь Ивановна. — Что-нибудь с анализами? Ну, не томи, чего там доктор тебе наговорил?
— Выписывают меня сегодня, — ответила дрожащим голосом Светлана. — Там тяжёлый больной поступил, класть некуда. Сказали, что у меня уже всё хорошо. Только нужно поберечься от яркого света и всякой пыли. Нельзя раздражать сетчатку глаза. Даже телевизор смотреть запретили. Пару недель капли покапаю, и всё будет нормально.
— Постой, постой, Свет, а что с другим глазом? Мы же его просили не откладывать, сразу и второй глаз прооперировать.
— Говорит, что нет больше отечественных хрусталиков. А импортный, немецкий, стоит 40 тысяч. Откуда у меня такие деньги? Я на эту-то операцию почти год деньги копила. Сказал, приезжай не раньше, чем через полтора года. Он на стажировку куда-то уезжает.
— Да ты что, совсем очумела? Какие полтора года? Сейчас нужно делать операцию. Немедленно! Ты поняла?
— Любовь Ивановна, ну ты же понимаешь, что это нереально. Не делают сейчас такие операции бесплатно. За всё, за всё платить нужно. Мне и так уже лучше. Оклемаюсь немного, снова работать пойду. Нет, не в магазин. Туда меня сейчас не возьмут. Подъезды подметать пойду или почту разносить. Я скоплю деньги.
— Значит так, милая моя, — командным голосом вдруг заговорила Любовь Ивановна. — Сейчас же снова идёшь к доктору и говоришь, что деньги есть. Пусть выписывают счёт. Я после обеда пойду в город и со своей карты переведу им нужную сумму. А с операцией  пусть не затягивают. Ты поняла?
— Нет, я не могу принять от тебя такую сумму, — закачала головой Светлана. — Для меня это неподъёмные деньги. Я же не смогу тебе их быстро вернуть!
— Прекрати истерику! — оборвала свою подругу по несчастью Любовь Ивановна. — Ты хоть представляешь, что такого шанса больше может не быть? Завтра эти чёртовы хрусталики ещё больше подорожают, а послезавтра неизвестно какие специалисты приедут. А этот врач уже свой, проверенный. К тому же у тебя сейчас все анализы пройдены. Раз-два — и готово! Зато выйдешь отсюда полноценным человеком. И работать хоть куда потом можешь устроиться. Так что, без вариантов. Дуй, кому говорят, к доктору! А то сама схожу и наведу там порядки.
— Любочка Ивановна, молиться за тебя буду! И верну тебе всё до копеечки, ты не переживай… Ну, я побежала?
— Постой, скажу ещё пару ласковых. Ты хоть осознаёшь своей головой, каким именем тебя нарекли родители? Ты Светлана, значит — светлая, чистая. «Свет», понимаешь? Ты просто обязана быть на все сто процентов зрячей и нести по миру свет и чистоту. Поняла? Вот так-то! А теперь вперёд и с песней!
Операцию сделали уже на следующий день. Всё прошло удачно. А ещё через три дня Светлана покинула свою палату, обретя не только зрение, но и веру в нечто светлое и настоящее. Впервые в жизни на её пути встретились люди, которые в очень трудную минуту не только поддержали, а по-настоящему спасли. Вселили в её душу и сердце уверенность в себе, дали силы бороться за свою жизнь, за счастье.
А недавно, проходя мимо дома Марковых, я невольно обратил внимание на освещённые окна. Сквозь васильковые занавески в одном из них угадывались три мужские фигуры, склонившиеся над столом: большая, чуть поменьше и совсем маленькая. Похоже, что это Геннадий с Владимиром, мужем Валентины, и Славиком играли в шашки или же собирали конструктор. А в другом окне со всей очевидностью я узнал Светлану с Валентиной, которые  раскатывали на столе тесто, собираясь, по-видимому, лепить вареники.
Завтра у Светланы день рождения. Ближе к обеду к ним в гости, в город Макаров, почти за двести километров в очередной раз приедет Любовь Ивановна вместе со своим сыном, невесткой и любимым внуком Санечкой. Теперь эти семьи дружат домами и не упускают случая, чтобы увидеться и справиться о здоровье друг друга, высказать слова сочувствия и поддержки, помочь и словом, и делом.
В качестве гостинцев Любовь Ивановна из столицы островного края привезёт Светлане и её самым родным и близким людям много фруктов и торт, испечённый своими руками. А в качестве ответного жеста обязательно получит ведро крупной сизой брусники и каких-нибудь деликатесов — креветки, крабов или морских ежей. Необыкновенно вкусных и полезных…