Мост

Петр Николаевич был отставным военным. Годы перестройки внесли  определенные коррективы в его жизнь, не изменив при этом характера. Специальность его была востребована и на гражданке. Он устроился на хорошую работу.
В доме был достаток. Жена, прошедшая с ним путь от гарнизонной службы, до нынешней сытой жизни, поддерживала принятый уклад.
Детей не было. Поначалу не было условий, потом не получилось. Весь свой материнский инстинкт она отдала мужу и собаке. Собаке служебной обученной, привыкшей к дисциплине и порядку.
Каждое утро Петр Николаевич собирался на работу. Съедал, приготовленную женой, глазунью из двух яиц, кусок ржаного хлеба с маслом и выпивал  кружку крепкого черного чая с тремя кусками сахара. Затем шел на электричку. Машину принципиально не заводил. Переходы от дома к станции, от электрички до работы составляли  утренний и вечерний моцион по будням. Время, затрачиваемое на дорогу, всегда было одним и тем же с точностью до минуты. На дорогу уходил ровно один час двадцать пять минут. Даже если электричка опаздывала, он просто ускорял шаг.
В компании Петра Николаевича ценили, платили достойную зарплату и считались с его мнением не только по служебным вопросам.
В это утро все шло заведенным порядком. Позавтракав, одернув полы пиджака привычным жестом и поправив руками несуществующий ремень, он отправился на электричку. В толпе таких же трудящихся, переходил по наземному мосту на свою платформу. Уже, поднимаясь на верхние ступеньки, почувствовал неладное. Но сзади напирали, не было даже возможности остановиться, оценить ситуацию.
И тут он рухнул. Мост рухнул.
Середина провалилась мгновенно и, увлекая за собой людей, разрасталась огромной разинутой пастью. Привычка к молниеносной реакции позволила Петру Николаевичу зацепиться за свисающие поручни. Под ногами опоры уже не было. Тут он с ужасом почувствовал, что тело отяжелело. Непроизвольно он сильнее напряг руки. Тяжесть свалилась к ногам. Петра охватила паника, но тело боролось за жизнь. Свободной ногой он пытался избавиться от груза, а руки становились все сильнее. Забыв о руках, Петр все внимание отдал борьбе с тем, что так тянуло вниз. А там лежало множество тел, шансов выжить у них не было. Тех, кто сорвался, подхватывала паутина проводов или расплющивали беспощадные колеса, не успевшей затормозить электрички.
Они выиграли эту битву. Петр и тот другой. Их увезли на скорой. Обоих с израненными руками, потерявшими связь с реальностью.
Петр быстро восстановил физическую форму, тщетно желая  вычеркнуть из памяти это утро.
Он как будто очнулся. Вся прежняя жизнь его была только формой, которую необходимо соблюдать.
Необходимо?! Он когда-то решил, что так будет правильно. Будучи военным он ни на минуту не усомнился и отдал бы свою жизнь за страну, за сослуживцев, вообще, за любого человека, даже за идею.
Тогда что произошло там на мосту? Он предал самого себя, свою жизнь, свои убеждения.
Ему необходимо было разыскать того другого, кто цеплялся за свою жизнь и его ноги.
Поначалу он пытался увидеть, почувствовать этого человека в электричке. Но в тот раз он ощущал лишь его тяжесть. Петр ходил в больницу, куда направляли тех, кто сумел выжить. Но и эти списки мало что дали. Он сузил поиск, ограничив той стороной, откуда шел сам. Таких тоже было несколько человек. Не пойдет же он спрашивать, кто спасся, уцепившись за его ноги. Он даже не мог себе объяснить, зачем эти поиски.
Между тем, сам он менялся. Уже не было нарочитой размеренности в его жизни. Он был задумчив, рассеян. Писал письма. Письма себе или тому другому, пытаясь понять, получить прощение. Логика, сопровождавшая всю его прежнюю жизнь, отсутствовала. Это сбивало с толку. Он уже не одергивал по-военному полы пиджака, да и сам пиджак сменил на свитер, отрастил бороду.
На работе, хотя и считался по-прежнему классным специалистом, но стал каким-то другим, не было этой четкости и прямолинейности. Частенько затевал с коллегами разговор по душам, вынимая из них различные истории, ища ключ к своей собственной. В электричках внимательно вглядывался в людей, представляя их жизнь, характер.
В какой-то момент стал чувствовать на себе пристальный взгляд, ежился под ним, искал его. Это был мужчина, довольно крупный. Наконец, Петр нашел в себе силы ответить на этот взгляд. Мужчина слегка улыбнулся и кивнул. Петр безрезультатно силился вспомнить этого человека. На выходе из электрички тот подошел, поздоровался. Петр извинился, что не припоминает, где они могли пересекаться.
Мужчина сказал, что тоже не сразу его узнал.
- Простите, не знаю вашего имени, Вы очень изменились, но я Вас искал,  - мужчина опять улыбнулся и медленно стянул с себя шапку, отирая испарину, выступившую на лице, - я тот человек, которого Вы спасли, когда рушился мост.
Они шли рядом, как старые приятели и каждый понимал, что без другого не выжил бы в тот день.