Выродок 13

Признаюсь вам, я - один из тех людей, которые боятся засыпать по ночам. Днём ещё ничего, терпимо, даже выспаться можно, но днём я работаю. Поэтому я сплю в выходные, вызывая тем самым немое неудовольствие моих домочадцев, которые вынуждены проводить уикенд без меня. Они думают, может быть, что я не хочу проводить с ними время, а я просто хочу спать, и это желание во мне сильнее, чем желание быть с ними.

Слишком много густой, нехорошей энергии во мне скапливается за неделю, - и я становлюсь раздражительным. А так как я не могу позволить себе быть раздражительным на виду у всех, эту энергию мне нужно выспать. Но как объяснить это жене и сыну? Они наверняка уверены, что причина моего сна - все, что угодно, только не усталость. Прискорбно, что я должен невидимо сражаться со своими близкими, но ведь я защищаю своё личное пространство и своё витальное право.

Жена, правда, силится понять. Она сама не раз становилась свидетельницей моих ночных припадков. Я начинаю задыхаться ещё во сне, но проснуться не могу. Чувствую, как просвет горла становится все уже, мне не хватает воздуха, сновидения дурнеют, я начинаю с силой втягивать в себя струю воздуха, но не могу достаточно раздуть грудную клетку, как будто на ней сверху тяжесть в несколько килограммов. Мне нужно срочно проснуться, иначе я задохнусь; я уже хриплю. Я силюсь проснуться, и у меня получается это сделать... но только во сне.

Я чувствую, как пульсирует все мое тело, как оно дрожит, - но мозг спит, словно отделившись от сознания. Я начинаю усиленно бить ногами и руками по кровати, - но, как впоследствие рассказывает жена, - у меня лишь слегка подрагивают во сне пальцы... О, как я боюсь этого состояния! Я абсолютно беспомощен. Сон меня вроде бы уже отпустил, - и все-таки все ещё держит последним и самым крепким своим крючком.

Наконец, я с криком просыпаюсь; ещё некоторое время не понимая, что со мной и где я, кружусь на кровати, ввинчивая под себя, как в воронку, нашу постель. Жене, бывает, достаётся от меня в такие моменты, но я делаю это абсолютно непреднамеренно, не могу себя контролировать.

Я никогда даже в мыслях не признавался себе в том, что мне нравится причинять таким образом боль своей жене, ненароком ударять её, причём достаточно сильно, - это удовольствие надёжно хранилось в сфере моего подсознательного. Однако, я хорошо представлял, почему мне это нравится; понял это однажды, когда прочитал воспоминания одного белоруса о его военном детстве. Он писал, что сам, после того, как стал свидетелем расстрела своей семьи, навсегда утратил способность плакать, физически не мог совершить этот акт, зато всю жизнь любил наблюдать, как плачут другие. Это каким-то необъяснимым способом хоть немного освобождало его от его боли. Он представлял, что за него плачут другие, - и ему становилось легче.

Я понял, что мое желание причинять боль имеет ту же природу, - я делал это беззлобно, мне просто нужно было, чтобы кто-то разделил со мною мою внутреннюю боль. Я всю жизнь был внутренне воспалён. И был признателен своей жене, потому что она безропотно терпела мои нечаянные побои, словно угадывая, как я нуждаюсь в том, чтобы с кем-нибудь поделиться своей болью.

Моя жена всю жизнь считала себя моим терапевтом. Нужно сказать, что она неплохо справлялась с этой ролью, - но об этом позже.

У меня жуткая отдышка, я жадно глотаю воздух открытым ртом и не могу надышаться. Возможно, что в моменты таких припадков мое дыхание все-таки останавливается во сне на несколько минут, - потому что после я чувствую себя абсолютно обесточенным. Жена гладит меня по плечам, стремится обнять, но я по привычке отстраняюсь.

- Олег, нужно, чтобы ты бросил курить, - участливо говорит мне она уже в который раз. Неужели она и вправду уверена, что причина моих припадков - в курении? Может быть, она, конечно, и права: я курю очень давно и помногу. И я, как обычно, тихо обещаю ей, что постараюсь. Хотя я не постараюсь. Это выше моих сил.

Следующая страница http://proza.ru/2017/01/16/1031