Журавлик в небесах 18. Сила воли

18. Сила воли

     На четвертый день, в очередной раз обследуя стены пещеры, Егор заметил, что по утрам верхний левый от входа угол сырой. Это был конденсат. Они попробовали промокнуть эту сырость снятой рубашкой, но ничего из этого не вышло. Тогда, подсаживая друг друга, научились слизывать прохладную сырость языком. Жажды это не утоляло, но как-то на время облегчало страдания.
Оптимистические настроения чередовались с пессимизмом. Как-то Женя  задумчиво стала рассуждать:
     — Если даже мы найдем воду, без еды все равно погибнем.
     — Да ладно, Евгения, — прервал ее Карен, — если что — съедите  меня. Разрешаю! Эта шутка заставила всех замолчать. Не очень хорошей своей шуткой, он выразил то, о чем каждый втайне думал, боясь признаться даже самому себе в этом. Все видели подобное в фильмах ужасов. Каждый с трепетом пытался представить, как будет есть человеческое мясо.  И от этого мутился не только желудок, но и рассудок.
    
     — Меня тоже ешьте, — пытаясь разрядить обстановку, также неловко пошутил  Гарик, — тем более что я — причина всех ваших несчастий.
     — Так! — резко сказал Катенин, как будто провел ножом по пустому и темному пространству, отделив предыдущую опасную реальность от чего-то более безопасного и более светлого. — Так! Прекратили эти людоедские разговоры!  Я не знаю, может мы когда и станем зверями, вот тогда и будем обсуждать кого и как есть, а пока… Пока мы люди! Все. Это приказ.
     Егор еще раз рубанул ладонью воздух, как будто действительно резал пространство. Понимал, что выхода нет, помощи ждать неоткуда. И все его существо, активно сопротивляющееся в эти дни пессимистическим  настроениям, начинало паниковать, получая от разума жесткие, как эти каменные скалы, аргументы безысходности.
     Действительно, заживо погребенные в  склепе (он старался избегать слова «могила», но ничего оптимистичнее слова «склеп» так и не придумал), они все еще дышали, но уже с трудом. Смрадный запах  фекалий и мочи смешавшись с выдыхаемым углекислым газом, делал воздух пещеры невыносимо тяжелым. Дальний правый от входа угол, отделенный камнями, используемый как туалет, день ото дня пропитывался запахами. Камни  символически отделяли общее помещение от, так называемого, санузла, но, учитывая кромешную тьму, закрываться было не от кого. Пытаясь уберечься от неприятных запахов, они использовали «изобретение» Карена – рюкзак, который затягивался веревкой. «Изобретение Карена» исправно проработало около половины дня, а потом промокло и стало пропускать запахи и мочу. Благо, без еды и воды рюкзак становился  практически не нужен, но смрад… Воздух, проникающий через какие-то трещины и поры в горных породах, не мог справиться со смрадом.
    
     Обессиленные, они лежали каждый на своем месте, и молчали, мысленно прося бога о спасении.
     — Господи, умоляю, не бросай нас, мы погибнем без тебя, Господи! Где ты? Услышь меня, прошу, — тихий, задыхающийся голос Жени вывел Катенина из полудремы. Он погладил ее ладонь, которую держал в руке:
     — Я присоединяюсь, Господь, к мольбе этой женщины. Прошу тебя — спаси ее!    Я ее люблю и не позволю тебе отнять… Возьми к себе меня, а ее оставь на земле.
     Четвертый день. Таня, Карен и Гарик периодически теряют  сознание. Женя тоже, правда, Егор, старается теребить ее, постоянно спрашивая,  как она себя чувствует, и тащит волоком к сырой  стене, подсаживает, качаясь, и заставляет слизывать влагу со стены.  И тишина, и мрак, и люди, лежащие в пещере, — все это подчеркивало придуманное пленниками ее название — склеп.
     Теперь  уже  практически все его существо, каждая клеточка тела не сопротивлялись  очевидной мысли, что они умирают, и только мозг, совсем еще недавно настойчиво доказывавший ему эту мысль, инстинктивно искал пути спасения.
    
     Неожиданно в пещере раздался какой-то гул, похожий на рокот танкового двигателя. Он длился менее секунды, но этого было достаточно, чтобы пленники очнулись из забытья.
     — Что это было? — спросил кто-то.
     Ответить не успели — гул повторился, теперь уже тянулся дольше минуты и постепенно перешел в грохот. Грохот длился секунды три и прекратился, как по команде невидимого дирижера. Пол под ними слегка  дрогнул. Наступившая тишина показалась всем еще более глубокой, чем ранее. Одна и та же мысль возникла одновременно в голове каждого: землетрясение! И, словно подтверждая это, гора еще раз «отряхнулась» и успокоилась окончательно. На этот раз тишина была не такой глубокой, что-то было не так, как обычно, что-то нарушало ее мертвецкое молчание.
     Первой встала Таня. Встала и замерла, прислушиваясь: это же вода!  Еле слышно звучало «кап-кап» — такие закутанные в тишину капли. Все, кроме Гарика, поднялись со своих мест. По звуку определили направление: это в том месте, где стена сырела. Женя подошла туда и подставила ладонь. Какая это была радость, когда она почувствовала упавшую каплю! Она слизнула ее:
     — Быстро кружку!

     Кружка набиралась очень медленно. Прошло минут двадцать, прежде чем дно ее намокло полностью. Не выдержав, Татьяна, наклонившись, приложила ее к губам Гарика. Бесполезно: чуть-чуть смочились губы парня, но влага в рот не попала. Егор подошел к стене, достал из кармана единственный мобильник, аккумулятор которого еще выдавал небольшое напряжение, и попытался осветить участок под потолком. Действительно, верхняя часть стены, как и раньше, была сырой, а на одном из выступов, на острие скальной породы, медленно наливалась миниатюрная капля.
     Несложный подсчет, произведенный Женей, показал, что при такой скорости истечения воды кружка наполнится в течение трех — четырех дней. Но ждать так долго  ни у кого не хватало сил.
Карен предложил опять выстрелить в щель между выступом и скалой, в надежде расширить ее и увеличить поступление влаги.
     — Нет! — воскликнула Татьяна, — так мы рискуем вообще заткнуть источник, забить, засорить… Лучше пусть  остается, как есть, пусть немного, пусть долго, но ведь это же вода!
Загалдели, заспорили, повставали со своих мест…
     — Я не зря молила бога! — радостно и устало сказала Женя. — Спасибо, Господи!
   
      — Ну вот, господа умирающие, давно бы так, — тяжело дыша, пошутил  Егор.     — А то лежали все, притворялись трупами…
     Он подошел к «туалету», взял один из булыжников,  вернувшись к стене, молча размахнулся, подпрыгнул, и ударил камнем чуть повыше капель. Все замерли: на первый взгляд ничего не изменилось, но звук! Звук был не такой, как при недавнем простукивании. Егор заметил еще одну особенность: звук падающих капель стал более частым. Никому ничего не говоря, он размахнулся и еще раз ударил камнем в то же место. Потом еще несколько раз — потише, прислушиваясь к звуку, исходящему из скалы при ударе.
Все внимательно следили за его действиями, постепенно понимая их смысл, а он, не веря своим ушам, ликовал!
     — Похоже, что  за стеной пустота!

     Карен взял у него из рук камень и тоже попробовал ударить - звук  ласкал слух:  такой тихий и глухой, но казался  гулким звуком колокола,  возвестившим  о даровании ему жизни. Потом ударил пониже — звук уже другой. Простукивая стену, они определили размеры предполагаемой пустоты за стеной.  Это было небольшое, размером с пчелиный улей, помещение, если его можно так назвать, скорее,  отверстие. Но самая большая радость охватила всех, когда Карен перестал стучать и лизнул рукав. Рукав был мокрым!
     Оказывается, пока он стучал, поступление воды возросло в несколько раз, и теперь она уже капала намного чаше, почти стекала  тоненькой, прерывистой  струйкой. Кружка наполнялась теперь за десять минут.
Они бросили стучать и с благоговением слушали звук льющейся воды.
     — Есть бог на свете! — с восторгом воскликнула Женя. И все, даже атеист Гарик, согласились с этим.

     Кружку пустили по кругу. Сначала — Гарику, но тот наотрез отказался пить первым и отдал воду матери, та, в свою очередь, пыталась отдать Жене. Словом,  опять начались споры, и если бы Катенин не сказал своего веского слова, было бы очень трудно остановить их.
     «Сначала женщины, потом Гарик, потом Карен, потом — я», — таков был вердикт, и спорить с ним никто не осмелился. Да и сил не было для споров.
Пока все пили по два-три глотка, мысли Егора были за стенкой. «Если несколькими ударами стало возможным расширить отверстие для проникновения  воды, значит, стена не очень толстая в этом месте, значит, можно ее разбить вообще… А если там океан воды? — оппонировал он сам себе. — А если эта вода прорвется в пещеру? Да куда она денется! Хуже, чем сейчас уже не будет. Ну прорвется к нам, ну, затопит…  Все лучше — одним махом…»
    
     Кружка наконец дошла до него и три глотка живительной влаги заполнили каждую исстрадавшуюся от жажды клеточку тела. Он решился.
     — Друзья мои, я вот о чем сейчас подумал, — медленно выговорил он, — мы ведь не можем сидеть в этом мешке с дерьмом долго. Вернее, мы уже совсем не можем находиться здесь. За этой стеной  есть вода. Она ведь как-то туда попадает! А вдруг там есть выход наружу?
     — Даже, если выхода нет там, — поняв, к чему он ведет, сказала Женя, — мы получим вдоволь воды и наш «склеп» получит дополнительную площадь.
     — Да. Такое может случиться, — подтвердил Егор, — но может случиться и то, что нам трудно представить сразу. Например, может  за стеной  много воды. Так много, что она заполнит нашу пещеру и утопит нас здесь как котят. Или, — он повысил голос, пытаясь остановить начавшееся бурное обсуждение. — Или там нет помещения, в нашем понимании этого слова,  возможно, там просто образовалась небольшая пустота, которая в течение месяцев или лет заполнилась водой. В этом случае мы разом выплеснем всю воду и останемся опять ни с чем.     Могут быть и другие сюрпризы. И может получиться так, что мы узнаем о них, когда ничего уже изменить нельзя будет, узнаем перед самой гибелью.

     Он замолчал.  Молчали и остальные — ждали, что скажет Егор. Ведь не просто так он затеял этот разговор, наверное, у него есть какие-то мысли. Выдержав паузу, Егор эти мысли и высказал:
     — Я хочу с вами посоветоваться. От этого решения будет зависеть не только моя жизнь, но и жизнь каждого из вас. Нам надо решить: пробивать стену или нет. Если пробивать — может случиться все, что угодно, я вам уже сказал, не исключаю, что пробить не сможем — инструмента  ведь нет никакого. Теперь второе — если не пробивать…  Если не пробивать… Да задохнемся мы здесь — вот и все варианты!
     Опять молчание. И опять Женя:
     — Послушайте, мы все молили бога о спасении. И вот каких-то полтора часа назад бог услышал нас. Как вы думаете, землетрясение, оно что, само по себе произошло?  Я думаю, это он нам помогает, подсказывает. И что? мы должны сидеть как дармоеды и ждать когда он нам выход откроет?  Надо пробивать! Обязательно! Даже если там смерть. Лучше умереть, действуя, что-то предпринимая, чем покорно ждать конца. Так мы все с ума сойдем, — и, помолчав, добавила с улыбкой. — Перегрыземся и съедим друг друга.
     На это раз все засмеялись. Да кто против-то? Все понятно, все ясно, надо пробивать — таков был общий смысл установившегося за несколько минут консенсуса в пещере.
 
     (Продолжение следует)