Дневник Безумца

               
«Вы спросите как я, весьма начитанный человек с дипломом журналиста, двадцатипятилетний парень попал в сумасшедший дом?
 – Да очень просто. – Отвечу я. -  Достаточно быть самим собой,  чтобы люди сочли тебя сумасшедшим». 

На дворе пятнадцатое января. Этот день выдался на удивление тёплым. Сугробы  медленно таяли под воздействием солнца, превращаясь в прозрачные ручейки. Дети голыми руками хватали  пригоршни снега, и швыряли, друг в друга, весело смеясь.
В такую вот замечательную погоду, меня привезли в  новое место заключения. Теперь,  тюремная камера в следственном изоляторе сменилась психиатрической больницей в селе Мехово, что в одиннадцати километрах от  города  Симферополя.
Я Богдан Макаров. Меня сочли сумасшедшим врачи, но я себя таковым не чувствовал.  Я знал правду. Знал, что меня упекли в психушку, и обозвали на всю страну «чудиком» за мое видение мира. Понимаете, всё дело в людях. Так уж повелось, что человечество делится на две половины, (но не на мужчин и женщин, сейчас речь не об этом).
 Первая половина – это люди, трезво оценивающие свои возможности, видящие жизнь такой, какая она есть без всяких там «украшений», реалисты, попросту говоря.  Ко второй категории принадлежит большинство населения Земли. Это те люди, которые  плывут по течению, и чувствуют себя при этом довольно таки комфортно.
Я принадлежу к первой категории. И именно за эту принадлежность  и загремел сюда. Хотя, здесь не так уж и плохо на первый взгляд. Больница располагается  среди хвойного леса, на территории много клумб, но какие на них растут цветы, мне удастся  увидеть лишь  весной.  Так же, перед главным лечебным корпусом под номером  один есть прекрасный прямоугольный фонтан. Три на три метра. С медной статуей Европы на быке ( кто не знает о чем я говорю, советую почитать греческие мифы).
Всё вышеперечисленное мне удалось увидеть сквозь окно белого фургончика, в котором меня привезли  сюда.
- Приехали. – Холодно обратился ко  мне мордастый санитар в белой форме.  Не знаю почему, но меня сложившаяся ситуация забавляла. Было что – то в этом забавное, то, что заставляло меня улыбаться ( может быть это первые признаки того, что я схожу с ума).  Я перешел дорогу важному человеку, и теперь оказался в психиатрической клинике. Может мне смешно от отчаяния?
Меня встретил врач  - женщина, опять же в белом халате, и ещё один санитар, грузин. Наверное, масла в огонь подливал цвет. Белая форма врачей, белый автомобиль, белое здание, и белый снег кругом…да, действительно смешно.
-  Здравствуйте,  Богдан. -  Женщина с длинными русыми волосами, спрятанными  под колпаком. Угадайте, какого цвета? – Меня зовут Зоя Александровна, я директор этого заведения.
Я окинул её равнодушным взглядом. Ей не больше сорока, она в разводе ( кольца на пальце нет, а белая полоска от него сохранилась),  и у неё  уже появляется седина( наверное, от вредной работы) которую она тщетно пытается скрыть постоянно перекрашивая волосы.
- А разве, мне не полагается смирительная рубашка? – Вместо того, чтобы поздороваться в ответ, деловито спросил я. доктор улыбнулась, глядя на меня как человек смотрит на таракана.
- Оденем. Если понадобится. Пройдемте в мой кабинет.
Она развернулась и, подождав, пока я с ней сровняюсь, вошла обратно в деревянные двери, краска на которых начала уже облазить.
- Бардак! Неужели люди, что запроторили  меня сюда, не могли  выделить парочку сотен гривен. Хотя бы на новую краску. – Вырвалось у меня, когда мы шагали по коридору, пройдя мимо охранника, сидящего в стеклянной будочке.  Зоя Александровна только усмехнулась в ответ. Позади нас,  угрюмые, словно зомби, следовали два санитара.
Впереди, показался ещё один пункт охраны. Молодой сторож  лет двадцати, увидев, кто идёт, нажал на кнопку в панели управления, внутри своей стеклянной будки, и двери – решетка, разъехались в стороны.
За поворотом нас ждал коридор, полон людей. Всё они были одеты в синие пижамы, и заняты всякой ерундой. Один лысый мужчина сидел на покрытой кожей скамейке, у окна и неистово что – то объяснял, размахивая руками направо и налево.  При этом, рядом с ним никого не было в радиусе пяти метров. Другой мужчина. Хотя, какой это мужчина. Так, молодой парнишка, стоял, опершись о стену плечом, и разгневано глядел на нас, будто бы мы ему сделали что – то плохое. Это скорее всего была реакция на белые халаты.
А девушка с большими карими глазами, не отрываясь, глядела на плафон, свисающий с потолка, и при этом почти неслышно напевала:
«Первым делом, первым делом самолёты,
Ну, а девушки, а девушки потом…».
Стоит ли говорить, что увиденное произвело на меня неизгладимое впечатление?  Неужели скоро я буду таким же? Ох, эта мысль меня безумно пугала!
Врач подошла  к двери с надписью, «Заведующая отделением», и стала рыться в карманах, в поисках ключа. А у меня появилось дополнительное время, для того, чтобы рассмотреть своих новых… друзей.
- Конец света приближается. Конец света! – Ворчал себе под нос мужчина, скорее всего пенсионер, сидящий неподвижно на стуле. – Демоны среди нас! Они среди нас!
В этот момент от созерцания меня отвлёк звук открывающегося замка. Врач нашла ключ. Меня завели в небольшой кабинет, первое что мне бросилось в глаза – это картина Ван Гога, на которой была изображена ваза с цветущими подсолнухами, стоящая на тумбочке. Интересно, может быть, и я отрежу себе ухо, после пребывания здесь?
- Красивые подсолнухи. – Я кивнул в сторону картины, усаживаясь на стул, любезно мне предложенный. Санитары остались в коридоре. Дверь была закрыта, но в кабинет всё равно доносился шум издаваемый пациентами.
- Это Ван Гог. – Уточнила Зоя Александровна, присаживаясь напротив меня, перед широким письменным столом, заваленным всякими бумажками и папками, разных цветов.
- Неужели вы и вправду думаете, что я сумасшедший? – Не выдержал я, и кивком указал на дверь, со словами: Как они?
- А вы сами так не считаете, Богдан? – Изумилась медик. Я закатил глаза в нетерпении.
- Конечно же, нет!
- Что ж, и вы утверждаете, что  абсолютно адекватны?
Сказав это, она достала из возвышающейся на столе груды, картонную папку, на которой, как я успел заметить, перед тем как врач её распахнула, была написана моя фамилия.
- Да.
- Посмотрим. – Женщина углубилась в чтение  бумаг, а мне ничего не  оставалось, как пялится на подсолнухи. Наконец, спустя пять минут, она отложила папку в сторону.
- Что ж, будем разбираться. -  Сказала  заведующая, поглядев на меня таким же проницательным взглядом, каким на меня глядела школьная медсестра, когда я хотел в очередной раз слинять с занятий, прикинувшись больным.
- Чего разбираться?! – Мигом вспылил я. – Не видно что ли? Я абсолютно здоров!
Она достала из кармана халата сосательную конфету и жестом предложила мне, я так же жестом отказался.
- Как хотите.  Итак, Богдан, я поселяю вас в палату под номером 18.
- Надеюсь, со мной не будет никакого звездочета? – С надеждой в голосе задал вопрос я, поняв, что уважаемый доктор, любящий Ван – Гога, не отступит.
- У каждого пациента, в нашей больнице, персональная палата. Санитар проводит вас.
После этих слов она нажала на красную кнопочку - звоночек, и дверь в тот же миг распахнулась. Показался такой крупный мужчина, что казалось, заслоняет собой весь дверной проем!
- Гена, восемнадцатая. – Сказала доктор санитару, а затем, перевела взгляд на меня. – До скорой встречи.
И меня повели. По пути я встречал всё новых, и новых шизиков, которые с интересом меня рассматривали, а я их.
В моей маленькой комнатушке было очень мало места. Там с трудом помещалась деревянная тумбочка, что прилепилась к металлической кровати, постельное белье новое: белое, с синими тюльпанами.  На полу – ковер, на маленьком окне - светло голубые занавески. К моему удивлению, все предметы, находящиеся в моей новой «спальне», были новыми.
Если на моей кровати и спал кто – то до меня, то не больше двух-трех раз. А именно столько, по моему мнению, стиралось белье.  Как только санитар Гена, выходя, закрыл за собой дверь, я тут же бросился к окну, и рывком, раздвинул шторы, вместе с тюлью. Но, к моему огромнейшему разочарованию, как с внешней, так и с внутренней стороны окна  находились металлические решетки. В маленькие квадратики с трудом пролез указательный палец. Я проверил.
Дверь внезапно открылась, и я замер на месте, как преступник, застигнутый на месте преступление как раз во время совершения этого самого преступления.  Санитар засмеялся:
- И не пытайся, Макаров. Отсюда не сбежать. Если только ты не любишь грызть металл! – Он расхохотался с собственной шутки, а затем, уже на полном серьезе добавил:
-  Там, в тумбочке лежит одежда. Одень её и не шуми, если не хочешь неприятностей. Можешь выйти в коридор, если захочешь.
Санитар покинул спальню, и я очень бы хотел, чтобы навсегда.  Одеждой, он называл синие пижамы, такие же, как и у других пациентов. Одев «пижаму», я вдруг почувствовал себя продукцией какого – то завода. Ведь все вокруг в этой больнице были как будто одного типа! Тетради с одинаковой картинкой на обложке, но только одни в линейку, другие в клетку.
Там, в тумбочке, я нашел и тапочки, на удивление моего размера, сорок первого. Вообще, я не люблю описывать себя. Но, не стоит нарушать общепринятые законы в литературе. Итак,  у меня карие глаза, рост  метр семьдесят, волосы черные, коротко остриженные. А, еще, синие мешки под глазами. Как будто я вечно не высыпаюсь, но причина их возникновения не в этом, а в сердечной недостаточности: так в детстве сказал моей матери терапевт.
Просидев в одиночестве достаточно долго, я решил прогуляться. Пусть, те, кто в коридоре и  неполноценные люди, но, всё же – люди, а мне хотелось хоть какого – то общения.
Коридор был пуст. Ни одного человека не наблюдалось на горизонте.  Будто в один миг все по мановению волшебной палочки исчезли. Подойдя к тому месту, где находился кабинет заведующей, я увидел дверь, на которой было написано: « Комната отдыха», и понял, где все задевались.
И не ошибся. Те, кого я видел ранее, и те, кого видел впервые – все они были здесь. Думаю, стоит немного описать тебе, дорогой читатель, эту комнату отдыха: хорошо освещенный зал, но без единого окна. Стены выкрашены в светло голубой цвет, на специальных  столиках стояли вазоны с цветами: все пластмассовые. У двух противоположных стен находились двое санитаров, но они были мне не знакомы.
В центре зала стояло пять больших столов,  а вокруг множество мягких скамеек, и стульев.  Двое старичков мирно сражались в шахматы. А та девушка, что днём пела про самолёты, склонилась над белым листком бумаги, и  крепко сжав в руке фломастер, что – то там себе рисовала.
Тогда же, в углу, на большой скамейке я увидел её. На вид  ей было не больше тридцати. Волосы, подобные  колосьям спелой пшеницы,  бархатными волнами рассыпались по изящной спине. И глаза. Голубые глаза, такие глубокие, что заглянув в них наверняка можна было утонуть. Именно взгляд меня заинтересовал в этой девушке, в первую очередь. Между нами было что – то общее, и, постояв, неподвижно минут пять, я нашел ответ на вопрос: что именно нас объединяло.
Этот взгляд, и выражение лица… Девушка смотрела на окружающих её людей с непониманием, но, ни в коем случае не с отвращением. Нет. В её взгляде читалась искренняя жалость. А кто сможет пожалеть сумасшедшего? Только человек с нормальной психикой, ведь больным нет дела друг до друга.  Так я и определил, что эта девушка мой товарищ по несчастью.
- Я могу присесть?  - Поинтересовался я, приблизившись к скамейке, на которой сидела незнакомка.  Она смерила меня оценивающим взглядом. В этом взгляде читалось положительный ответ на мой вопрос, или, быть может, мне это только причудилось. Но, так или иначе, я сел с ней рядом.
- Я наблюдала за вами. – У неё был сладкий словно мед голос, который я бы был не против слушать каждый день,  с утра до вечера. – Вы  не такой как они.
- Вы относитесь к ним плохо? – Изумился я, она тут же возмутилась:
- Нет! Как вы могли подумать такое! – А несколько секунд помолчав, девушка добавила к своим словам следующее: Мне их жаль. Бедные люди.
- Но, тем не менее, вы здесь, среди них.
- Спрашиваете, всё ли у меня с головой в порядке? – Засмеялась она, вгоняя меня тем самым в неловкое положение.
- Нет. Даже не думал об этом.
- Не врите. Лично когда я вас впервые увидела, пять минут назад, то так и подумала: «интересно, больной он или нет?».
«Очень прямолинейная особа», - подумалось мне в тот момент. Но, вслух, я, разумеется, ничего подобного не сказал. Примерно на протяжении одной минуты мы молчали, и оба наблюдали, как продвигается шахматный турнир у старичков.
- Как вас зовут, кстати? – Не вытерпела моя новая знакомая. А я и сам подумывал в тот момент, как бы выведать её имя? Но всё не решался задать интересующий вопрос.
- Богдан.
- А я Кристина.
- Очень приятно.
- И мне.
Так и завязалось наше общение. Раньше, я даже подумать не мог, что в психбольнице можно найти друзей. Хотя, если бы мне кто – то сказал, еще месяц назад, что я буду пациентом в психиатрической клинике,  я бы просто рассмеялся тому в лицо, кто такое придумал.
С Кристиной я старался проводить каждую свободную минуту. Мы садились в стороне от остальных, и разговаривали обо всём, что приходило в голову. Так, я узнал что эта девушка журналистка, и, сняв документальный фильм об одном из депутатов Верховной Рады, в котором раскрывалась его преступная деятельность, она обрекла себя на такую участь. Мы и вправду оказались друзьями по несчастью.
Так, незаметно прошла неделя.  Я стал свыкаться со своим положением. Доктор,  приписала мне какие – то лекарства. Таблетки, разумеется, я не пил, а выбрасывал в умывальник. А вот уколы приходилось терпеть. Я не знал, какой эффект  от этих лекарств должен быть. И вообще не понимал, как и от чего можно лечить совершенно здорового человека?
За прошедшую неделю, мое имя узнали все больные моего блока. И, что  странно, они сочли меня своим другом. Никто не проявлял по отношению ко мне злобы, эти сумасшедшие приняли меня за своего, по непонятным мне причинам.
Кристина стала не просто моим другом. Не знаю почему, но я стал засыпать с мыслью о ней, и, просыпаясь, тут же вспоминал её голос, и обворожительную улыбку.
- Ты катался на лошади? – Спросила у меня однажды Кристина. В тот момент мы сидели в больничном коридоре, на мягком диванчике советских времен, и весело болтали. Мимо ходили больные, ворча себе что – то под нос. Но, мы их не слушали.  Нам было интересней вдвоем.
- Да.
- А я вот нет. Но, они безумно мне нравятся! – В её глазах заплясали шаловливые огоньки. – А если мы, когда, ни будь, выйдем отсюда, ты научишь меня?
  Поразительно, как мы с Кристиной оказались похожи. Будто бы мы два конца одной и той же нити! Она знала о чем я думаю, знала о моих мечтах и тайнах. Кристина стала для меня роднее чем кто либо на этой коварной планете.
Но, счастье не бывает долговечным, и моя жизнь не исключение из правил.  Спустя четырнадцать дней, после  прибытия в клинику,   привычный мир рухнул. Все  мысли,  идеи, планы в один миг превратились  в  тщетные попытки изменить неизбежное. Превратились в пепел.
Утром,  Зоя Александровна  прислала за мной санитара, и он повёл меня к ней в кабинет. Она сидела вся такая важная, за столом, и, увидев меня, приветливо улыбнулась. Синяки под глазами по - прежнему виднелись.
-  Здравствуйте Богдан! Давно не виделись, как  ваши дела?
- А как могут быть у меня дела в вашей клинике? Разумеется, плохо.
Я остановился около стола. Желания присесть у меня не наблюдалось. Мне было противно видеть особу, которая держит меня в этих стенах против воли, да еще и ведет себя так, будто бы не знает, что я абсолютно здоров.
- Знаете, Богдан. За всё прошедшее время, наши медсестры и я, тщетно пытались вас излечить. И немного поразмыслив о вас, я поняла, в чем дело.
Вы не признаетесь себе, что больны,  поэтому и сопротивляетесь.
- Я ничем не болен! – Выговорил я сквозь зубы. Ох, была бы Зоя Александровна, каким - то Павлом Петровичем, я бы давно на неё набросился с кулаками – так сильно она меня злила.
- Да, да, конечно. Скажите, а та девушка, с которой вы всё время общаетесь, кто она?
- Кристина. – Холодно ответил я, не понимая, зачем информация о моей подруге понадобилась доктору.
- И когда вы с ней познакомились? – Продолжала расспрос женщина.
- Да в тот же день как я сюда поступил. Мы увиделись  в комнате отдыха, тем же вечером. Где – то около восьми. А что за странные вопросы?
Вместо ответа женщина рывком поднялась, и  предложила отправиться с ней в небольшое путешествие коридорами клиники. Я не сопротивлялся, только на лице застыл соответствующий вопрос: куда меня ведут?
- Сейчас вы всё сами увидите и убедитесь. – Обратилась Зоя Александровна ко мне, когда мы шли по коридору, по направлению к выходу, словно прочитав мои мысли.
 Остановилась доктор внезапно, около ближайшего пункта охраны. Она завела меня в стеклянную будочку, и указала на монитор компьютера. Оказалось, что в каждом зале, в каждом коридоре есть камера наблюдения,  охранники с помощью неё следят за порядком в блоке.
- Костя, покажи – ка нам с господином Макаровым запись от  пятнадцатого января. Перемотай, и представь отрывок, начиная с девятнадцати тридцати.

Я с интересом уставился на экран, когда бородатый охранник включил запись. Мне было непонятно, что такого странного зафиксировала камера?
Вот я вхожу в комнату отдыха. Нерешительно останавливаюсь у входной двери. Осматриваюсь. А спустя несколько секунд иду в дальний край. Там сажусь на совершенно пустую лавку, и начинаю нерешительно разговаривать. При этом, прежде чем сесть, спрашиваю у лавки разрешения, и лишь потом присаживаюсь!
Мой взгляд заметался  по  будке. Я ничего не мог понять. Неужели это, правда? Нет и не было никакой Кристины? Она только плод моего воображения, плод моей больной фантазии!
- Нет,…нет,…не может быть. – Испуганный шепот срывался с моих дрожащих губ, и голос будто бы не мне принадлежащий. Весь мир рухнул, всё перемешалось в одну кучу и не ясно было, где, правда, реальность, а где больные галлюцинации. Мой растерянный взгляд остановился на лице доктора.
-Я болен? – Переспросил я, а вскоре услышал в ответ столь страшное в моем случае слово:
- Да.
Слезы выступили на глазах. Мне стало понятно, почему остальные  пациенты так снисходительно ко мне относились. Я жалел их, а на самом деле, в жалости нуждался сам. Такой же как и они безумный. Такой же сумасшедший.
Врач протянула мне фотокарточку.  На ней была изображена веселая девушка с золотистыми волосами, радостно улыбающаяся в объектив фотокамеры.
- Богдан, вас привезли сюда, потому что вы  убийца. Вы убили вот эту девушку, у которой снимали комнату. Судебно – медицинская экспертиза признала вас невменяемым. Вот её фото. Взгляните. Не узнаете разве?
- Кристина…- Простонал я, обхватив голову руками.
- Именно…Ваше подсознание само вас наказывает, посылая галлюцинации, образ вашей первой жертвы преследует вас…
- Замолчите!  - Воскликнул я, чувствуя как от этого крика содрогается каждая клеточка моего тела. Я крепко зажмурил глаза, стараясь не думать об услышанном, но, мысли сами лезли в голову. Стали появляться странные картинки в голове. Будто бы у меня в руке окровавленный кухонный нож, и я бью, бью!!!
- И будет преследовать до конца вашей жалкой жизни…
- Замолчите! – Взмолился я,  буквально вжавшись в спинку стула.
Мой взгляд скользнул по кабинету, словно ища что – то, и я отыскал то, что мне в тот момент было нужно.
- Да, Богдан. Ты убийца. Ты меня убил. – Холодно произнесла Кристина. Она стояла всего в нескольких шагах от стола. Но, что странно, в её взгляде совсем не было осуждения! Но, как такое могло быть?
- Вы убийца. – Продолжала говорить  докторша.
- Убийца! – Спокойно подтвердила Кристина.
- И если вас  не вылечить…вы будете убивать снова…
- Убей еще. Сделай это. Сделай. – Говорила Кристина все более настойчиво. В её глазах загорелись странные огоньки.
- Убей.
- Убийца.
-  Замолчите! – Не выдержал я, закричал. А в следующий момент, громко засмеялся. Черты лица замерли, и постепенно разгладились, превращаясь в равнодушную маску.
- Чего вы смеетесь, Макаров? – Немного испуганно протянула Зоя Александровна. Кристина самодовольно оскалилась, ей удалось  пробудить во мне того, кого я сам боялся.
Моя голова дернулась и бесстрастный взгляд наткнулся на растерянную заведующую.  Предчувствуя беду, она решила действовать, рука потянулась к кнопке вызова охраны.
Но, новый я был намного проворней, и сильней. В следующий момент Зоя Александровна пала под ударом статуэткой, что до этого мирно стояла на столе.
- Вот ты и вернулся. – Довольно выговорила Кристина. А я лишь смерил её равнодушным взглядом.
- Пойдем, у нас здесь много работы.
Я ничего не ответил, и направился к двери, крепко сжимая в руке медную статуэтку Фемиды. Мне предстояло сделать много дел.