Один день после моей смерти

Безжалостно палящее солнце к людям, оказавшимся в пустыне. Там нет законов. Нет  укрытия, в котором можно было бы спрятаться от зноя и хоть немного передохнуть.  Человек, попавший в пустыню подвержен множеству факторов, которые рано или поздно приведут его к смерти. Это и  зыбучие пески,  и ядовитые змеи, скорпионы, но самым страшным из всех факторов смерти является жара, ибо от неё нет спасенья.
Преодолевая одну  дюну за другой, ступая босыми ногами по разогретой адским солнцем  песчаной поверхности, тем самым обжигая до покраснения кожу, не глядя вперед, а только себе под ноги, бесконечно вперед шел человек.
Не буду подробно описывать внешность  путешественника, скажу лишь, что он был высокого роста, темноволосый, мощного телосложенья. Этого тебе, дорогой читатель, я уверен вполне хватит, чтобы представить путника таким, каким его вижу я.  Что касается одежды, то одет странник был совсем не так, как одеваются современные туристы, отправляясь в Сахару, или Гоби. На нем были только старая, пожелтевшая от воздействия времени и жаркого воздуха рубаха с широкими рукавами, в нескольких местах рваная и окровавленная, да черные узкие штаны, грубого покроя. К  кожаному поясу  была прикреплена алюминиевая баклажка, во время шагов она болталась в разные стороны, так как являлась совершенно пустой.
Этого человека звали Луи Дюрог.
 Луи давно утратил счет времени, но знал, что бродил по пустыне уже много  лет. Каждый день уставшими глазами он наблюдал одни и те же картины: песок, нещадное солнце, и голубое небо, без единого облачка. Со временем, Дюрог перестал вглядываться вдаль, с надеждой увидеть караван – понял, что этого никогда не случится. Он прекратил глядеть в небеса,  смирился с тем, что ничего нового там не увидит и не откроет для себя. 
Луи брел вперед, не зная своей цели, и не зная правды о том, закончится ли, когда ни - будь, его бесконечное странствие. Время от времени мужчина останавливался, сгонял рукой пыль со лба, и тянулся к баклажке на поясе. Открывал её дрожащими руками, прислонял к потрескавшимся от жажды губам. Он знал, что воды в ней давно нет, но, невзирая на это надеялся, что необходимая для жизни жидкость чудесным образом появится. Увы,  чуда не случалось. В такие моменты Луи неразборчиво бормотал себе под нос все, что приходило в голову, закрывал баклажку и снова вешал её на пояс, а затем продолжал свой путь.
Вечер Дюрог ненавидел еще больше чем день, потому что, как только солнце клонилось к закату, ему, каждый раз приходилось терпеть еще более изощренную пытку, чем зной и жажда.  К пришествию ночи Луи готовился за несколько минут до того, как последние солнечные лучи спрячутся за бесконечной грядой дюн. Он закатывал окровавленные рукава своей рубахи по локоть, садился на песок, и ждал.
 Секунды тянулись словно года, но вот, солнце ушло на покой, и в тот же миг, на руках бедного Луи начали сами собой появляться слова, врезаясь в кожу! Будто кто – то невидимый стоял рядом и ножом вырезал на руках: « Не убей», а рядом еще: « Не сотворяй себе идола».  Слова появлялись медленно, растягивая боль, тем самым многократно увеличивая её…
Утро Луи встречал с открытыми глазами, лёжа на спине. Заснуть ему удавалось редко, зачастую, он просто ночь напролет глядел на звезды. Так проходил день за днем, год за годом.
 За много лет своего пребывания в этой пустыне Луи  научился с точностью до минуты определять, когда взойдет солнце, или наоборот, когда оно  спрячется.
В равной мере, каждый день, преодолевая очередную дюну, он мечтал о том, как поднявшись на нее, увидит впереди оазис, или берег моря,…а еще лучше людей.
 Людей странник  видел  только во снах, в те редкие моменты, когда ему все - таки удавалось уснуть.
 Разнообразные картинки всплывали в его голове во время сна. Роскошные балы, шикарные поместья,  девушки в пышных платьях танцующие со своими кавалерами в причудливых масках.  Хрустальные бокалы с бургундским вином, которое было точно  такого цвета, как и кровь на телах убитых им на войне.
Размышляя о  прошлом, Луи сам не заметил, как в скором времени после того, как попал сюда, начал  разговаривать сам с собой. Это быстро  вошло в привычку, и уже не казалось чем - то не нормальным.  С течением времени мужчина медленно сходил с ума, жара и ночные истязания забирали последние силы, однако путник не мог умереть, хоть и очень хотел.
Луи знал,  что будет до конца времен бродить среди горячих песков, знал что этого  уже не изменить. Слишком поздно. Он знал правду, однако, с неизменным упрямством   верил в то, что новый расцвет принесет ему спасение.