Короткий роман

Это был наш первый вечер, хотя встречались мы и до этого. Он бросился мне навстречу, нежно взял за руку, а я в очередной раз отметила, что сегодня при моих трехсантиметровых каблуках я получаюсь выше моего жизнерадостного спутника как минимум на все десять…

« Да... Мне столько не выпить», – со вздохом подумала я. Но выпила. И понеслось... И десять сантиметров к концу вечера совершенно перестали беспокоить, а оказавшись в горизонтальном положении, я вообще перестала комплексовать по поводу разницы в росте.

Утром я шлепала босиком по квартире, постоянно натыкаясь глазами на его лысеющий затылок на уровне моего подбородка, и думала, если бы он был выше меня, я не заметила бы его плешины. Я снова невпопад отвечала на его вопросы о моих предпочтениях на завтрак, а он посмеивался над моей рассеянностью, объясняя ее слишком бурной ночью. Утро оказалось мудренее вечера, так как уже имелся кое-какой совместно наспанный опыт. Наверное, размышления об этом опыте заставили меня отсрочить вынесение вердикта о том, что «первая ночь она же лучшая, потому что последняя».

Завтрак он сервировал с романтичностью, более подходящей для ужина. Не хватало только свечей среди всех этих салфеточек, розочек в стаканчиках и розовых лепестков вокруг тарелок. Яйца были пожарены именно так, как я люблю, что было абсолютно неправдоподобно, так как сама я поняла, как именно я люблю, только к тридцати пяти, а научилась к сорока. Почему-то все, что он делал, получалось именно и совершенно так, как мне нравится. Я пыталась вспомнить, о чем мы говорили вчера, не выдала ли я всю секретную информацию после третьей рюмки, но все, что могла вспомнить, были только разговоры о нем самом, его карьере, бывшей семье, модных хобби, поездках... Я же твердо держалась раз и навсегда установленного принципа не метать бисер...

Допивая кофе, я почувствовала его руку на моем плече и губы, щекочущие ухо: «Не торопись, я все уберу сам».

Собственно говоря, я никуда и не торопилась, тем более убирать со стола. Я занимала себя разглядыванием пейзажа за окном, пока он собирал тарелки и укладывал их в посудомойку. Вдруг, словно скрежет пенопласта по стеклу, прозвучала фраза: «Давай во избежание мелких недоразумений договоримся всегда в посудомойку ножи ставить острием вниз». Я чуть было не взвизгнула от неожиданности и, позабыв закрыть рот, повернулась к нему. Мой вид почему-то его смутил, и он повторил: «Давай ножи в посудомойку ставить острым концом вниз... Просто я всегда ранюсь, если острый конец вверх... И потом, люди, как правило, ссорятся по мелочам и не могут ужиться из-за мелких недоговоренностей, таких как эта». Он выглядел смущенным. Еще бы: мое лицо светилось восторгом и сияло улыбкой до ушей. Это просто невероятно! Он уже строит планы на будущую совместную жизнь с упаковыванием его посудомоечной машины по утрам и вечерам! Ножи вниз, ложки вверх... А как насчет «одна ночь – еще не повод...»?

Я провела рукой по шее, проверяя, не появился ли там маленький ошейничек, к которому этот милый заботливый человек в скором времени захочет прицепить золотую цепочку и потянуть меня в свое такое правильное, обеспеченное и во всем распланированное будущее.

Продолжая монолог, к которому я перестала прислушиваться, он собирался на работу. На глаза мне попался его телефон, и я с чувством благодарности судьбе за такие вот маленькие подарки стерла свой номер из его контактов.

Ну вот, пожалуй, и все. Мы оба стояли у порога, готовые выйти навстречу будничному утру. Я снова была выше на все десять, но он все-таки дотянулся до моих губ и оставил на них ощущение теплой приятности. Я люблю, когда все заканчивается хорошо.

– Я позвоню тебе вечером?

– Если сможешь.

– Конечно, смогу. Все было хорошо?

– Даже чересчур.

– Разве бывает хорошо чересчур?

– Как ни странно, случается.

Мы сели каждый в свою машину и разъехались каждый в свою сторону. Мне хотелось лететь на параплане, прыгать с парашютом, тушить лесные пожары, спасать людей в зонах бедствия... Музыка рвала барабанные перепонки. Я орала слова песни, надрывая голосовые связки. Я хотела сойти с ума от горя и радости, но почувствовать себя живой и свободной в своем беспорядочном, сумасшедшем, но таком единственно правильном для меня мире, где все построено на чувствах, а потому не поддается объяснению и планированию.