Тот, кто способен жить сотни лет, обречен опротиве

С тех пор , как к власти в Англии в 1603 году вместе с королем Яковом | пришли члены тайного сообщества Бардов, среди правительства и знати за сорок семь лет 16 человек купило себе бессмертие. За следующие два столетия  ветви сообщества распространились на 1/3 Европы, за 100 золотых монет свою душу продало около пяти тысяч людей.

Барды, или же Поэты, стояли за спиной почти каждого правителя, и в 1850 общество разделилось. Барды объединились в верхушку общества, все же слои под ними - рабочие и буржуа - становились неосознанными содержателями бессмертных.



 Ровно 88 лет назад высшее общество оседлало небеса, разумеется лишь от того, что многим надоело жить на Земле. В небе над Францией царствовало 16 Цеппенлинов, каждый из них носил женское имя, в честь той женщины, муж которой первый погиб при сооружении Дирижабля. Эта традиция появилась 54 года назад, только через 34 года после рождения первого Цеппелина - Олимпик.





 Вирджиния была самым изысканным Дирижаблем из всех тех, которые остались после войны. Этот Цеппелин, рожденный 88 лет тому назад, множество раз был реставрирован и хранил в себе облик прошлого столетия. Вирджиния была роскошной и опытной машиной.
Её чрево было прекрасными апартаментами для Бардов - представителей высшего общества, людей, которые были способны жить вечно.

Тяготение к искусству,  страсть к возвышенному, высокому образу мышления и существования было первой чертой Барда. Люди на дирижаблях стремились ввысь во всех смыслах этого слова. Однако стоило бы заметить, что вся эта высь , вся эта дурь с Небесами, вылезла в мозгах Бардов, как черяк на лице студента, только по одной причине - им надоела Земля. Когда дни стали напоминать одинаковое вино в одном и том же бокале,  бессмертные заменили бокал на стакан , а вино - на спирт. Дальше и дальше, меняя все с каждым десятилетием, несчастные оказались в огромном шаре на Небе, равнодушно ублажаясь искусством. Искусством. как ни чем иным.
   
    По этой причине на Небесных Исполинах каждую пятницу проходило торжество. Это самое торжество могло напомнить вазу , в которую одновременно посадили цветы, лечебные травы и огород. Эта пятничная посиделка Бардов - включала в себя  выставку картин, постановку классической пьесы, чтение свежайших стихотворений, балет и оркестр. Хотя составных этого дня могло быть и больше, но в среднем все сводилось к этому меню.

В эту пятницу на Дирижабле Вирджинии намечался настоящий аншлаг , а поводом этому служил концерт Струнного Оркестра Чарлота, одного из самых знаменитых оркестров Франции. Помимо жителей дирижабля, ожидающих чудесный вечер, на Вирджинию должно было прибыть около двух сотен гостей.
Чарлот Тома - французский композитор, аранжировщик и дирижёр - поражал виртуозной игрой на скрипке, которая при этом не была лишена чувств. Но его главный дар открывался в нём, как в композиторе. Он писал произведения исключительно для струнного оркестра.
   Настоящим  "орудием" Чарлота был контрабас. Соло в его композициях предназначалось только этому инструменту. Как говорил композитор: "Эта низкотональная изюминка делает оркестр притягательнее других".

Однако данное вступление предназначается не талантливому автору, а его Сокровищу. Сокровищем, которое вдыхало душу в контрабас Чарлота, была молодая любовница этого тщеславного композитора по имени Шанталь.

Шанталь была несговорчивой девицей с лицом 18 летней девушки, за спиной которой не было ни друзей, ни врагов, ей принадлежало безусловное сиротство и просторный дом , полный воспоминаний, в котором не жил никто.  Она была музой для Чарлота и голосом для его музыки. Шанталь была погружена в искусство, как фитиль в воск. Концерты забирали все её лишнее время, которое она могла бы потратить на меланхолию. Лишь изредка сны из прошлого вынуждали её наведываться домой.
Её дом стоял на улице Святого Лаврентия. Заходя совсем ненадолго , она обычно осматривала старые стены, на мгновения поддаваясь ностальгии, и более ничего. В её жизни после войны 26-и летней давности оставался неизменным только этот старый адрес, тронуть постоянство которого она не могла. 26 лет назад она получила точку в своей старой жизни.

Этот день начался для Шанталь с того, что ранним утром, встревоженная сном, она наведалась домой, зайдя туда всего на несколько минут перед тем, как очутиться в постели Чарлота.
Был Четверг. Она была утомлена от репетиций перед пятничным концертом и в начале попросту прошлась по письмам на полу. Когда же она их заметила , то пожалела о том, что два года не возвращалась домой. Во всех комнатах было пусто, но когда Шанталь взяла в руки отсыревшие конверты, в доме будто появились тысячи людей, тысячи родных для неё людей. Точка в её жизни оказалась всего лишь незаконченной запятой, недостающий кусочек которой был заключен во всех этих письмах. Шанталь упала на старый ковёр и громко зарыдыла.

- Шанталь, - прошептал над ухом Чарлот, - Твоё соло сегодня будет прекрасным.
Она бесстрастно убрала его руки, которые он распластал по её шее и встала с постели, оставляя бежевые одеяла на Чарлоте. Шанталь стала у окна, белый свет очертил ее не прикрытое тело - она стала похожа на контрабас высеченный из куска парафина. Наверное , по этой причине она была так любима Чарлотом. Молча стоя, повернувшись спиной, Шанталь заставляла голову Чарлота рваться на части от приходящих мелодий.
- Что ты видишь там, дорогая?
 Но Она совершенно не слушала слов , которые произносило тело в постели. Его поэтические речи, таланты не трогали её никогда. В нём не было ничего святого.

- Шанталь, - шепчет он у ее плечь, когда они уже стоят у дверей в большой зал - Это платье идеально подходит для этого вечера. Красный, тебе так идет красный.

Он вкладывает в ее руки смычок , она вздергивает им. Взрыв на сцене и концерт окончен.

После выступления долгожданного оркестра все отправились в главный зал, что бы непременно обсудить это происшествие. Восторг и обсуждение двух часового концерта должны продлиться еще два часа.
- Шанталь! - мчится голос Чарлота. Он непременно хочет быть в этом зале вместе с ней, держать за талию свой контрабас.
Но после того , как в дом Шанталь принесли письмо, она больше не может оставаться тут. В этом зале, на этом Дирижабле, в этом небе. Она тонкими движениями проскальзывает в самый отдаленный угол торжества, где стоят у столов сонные личности, каким уже нет дела до происходящего.
Она выходит на открытый балкон. Мгновение и все , кто мог видеть её до этого, более её не найдут. Шанталь так быстро, как это могло позволить её тело, выпрыгнула вон. И  вот она в красном платье с открытой спиной и плечами летит , как цветок, над океаном, все ближе падая к нему. Когда же она упала в него и вода пробилась ей в нос, она продолжила думать о том, что все еще продолжает лететь.