Любовь, приди! Глава 2

В коридоре Серёжу нагоняет Юлька. Несколько месяцев назад они случайно перепихнулись.
  - Куда идёшь? – спрашивает она заигрывающе.
  - К Плисочке.
  - Я – тоже. От Метлы голова разболелась.
  Словно в ответ вой усиливается. Курсанты вываливаются из комнаты, переминаются, закуривают.
  Перед холлом, дверь в дверь, - два просторных помещения: в одном кухня этажа, в другом – прачечная. В прачечной Сима, с тюрбаном на голове, загружает бельё в стиральную машину. Она холодно кивает Юльке.
  «Похожа на звезду немого кино», - думает Серёжа.
  …У Плисочки частичная смена декораций: Конь спит с открытым ртом, Доча устроилась на коленях у Француза – двоюродного брата Макса. Макс из местных, но в общаге висит постоянно и иногда притаскивает с собой вот этого брата-десятикласника – хватануть общежитской экзотики. Батя у Француза капитан-директор плавбазы. Ясно дело, что у единственного сына денег – как у дурака махорки. Поэтому в общаге он всегда желанный гость. Сейчас он сидит, красный как рак, и не знает, куда девать руки с беспокойными нервными пальцами. Доча одной рукой обнимает его за шею, в другой у неё – сигарета.
  - Сер, Сер, ужалься! – скороговоркой предлагает Плисочка.
  - Успеется, - говорит Серёжа. – Привет, Макс!
  Макс протягивает Серёже ладонь, Плисочка, балансирующий на грани отруба, с размаха стукает стопарём о стол. Доча, беззаветная любительница побаловаться с мальчиками, взмахивает рукой с дымящейся сигаретой и взвизгивает, чуть не свалившись с Французовых колен.
  - А у нас тут пари намечается. На пятьдесят рябчиков. Как тебе?
  Макс ухмыляется, Плисочка отрывает остекленевший взгляд от стола.
  - Что за пари? – интересуется Юлька.
  - Любовное, - объясняет Доча и смотрит на переставшего дышать Француза долгим взглядом.
  - Пора, пора его мужиком сделать! – говорит Макс и тянется за бутылкой «Плиски» - любимым напитком Плисочки. – Серый, впалим?
  - Начисляй.
  - Доча, пошли выйдем, - говорит Юлька строго.
  - Ну, чего-о! - тянет та капризно.
  - Пошли, говорю.
  - Заколебала!.. Ты меня отпускаешь, юноша? – обращается она к Французу. Максов родственник выдавливает из себя еле слышное «нет».
  - Вот видишь – не отпускает.
  - Правильно, - говорит Макс, наливая, - и не отпускай.
  - Пошли, пошли, - наседает Юлька. – Отпусти её, мальчик. Видишь, девушка упилась и ничего не соображает…
  Француз покорно опускает руки, его пальцы продолжают играть на невидимых клавишах.
  - О-о! – стонет Доча. – Мама будет говорить «низ-зя!»…
  Дверь за подругами закрывается. Из-за ситцевой шторы, которая отделяет стоящую у окна кровать, выглядывает помятая морда Жамыча.
  - Привет! – говорит Серёжа, только что поднявший рюмку.
  - Привет, мутный! – отзывается Жамыч.
  - Не мутней других.
  - Мутней, мутней! – Жамыч широко улыбается и подмигивает. – Свалил втихушку на пэ-эрсональный праздник, а говоришь, что не мутный.
  - Ни хрена хорошего там не было.
  - Лао-лао, не оправдывайся! Наливай, Макс!..
  За ситцевой шторой опять шевеление и появляется  Томка – подруга Жамыча. У неё черные блестящие глаза-вишенки.
  - Конечно, девочки из университета не чета нам, несчастным торгашам, - говорит она вместо приветствия.
  - Ладно, тебе. С Новым годом, кстати!
  - Спасибо, что вспомнил. А от коллектива всё-таки нехорошо отрываться. Да? – Томка взлохмачивает роскошную шевелюру Жамыча.
  - Благодарю за совет. Учту.
  - Пить будешь? – спрашивает Макс у Томки.
  - У меня ваша пьянка во уже где!
  - Да не пили же ещё по сути ни фига! – восклицает Макс. – Француз, будешь? – он окидывает брата критическим взором. - Не рви ду-ушу, найдём мы тебе бабу! После трёх абортов, но целку...
  - Я тебе, Макс, язык отрежу! – грозится Томка.
  - Так если бабу  увели. Прямо из стойла.
  - Не бабу, а девушку.
  - Хорош, тару держать! – прерывает словопрения Жамыч.
  Все выпивают.
  - Так о каких полтинниках шла речь? – спрашивает закусывающий Серёжа. Он искоса поглядывает на смурного Француза.
  - Братан сказал, найди мне девочку, я ей пятьдесят рублей дам, - поясняет жующий Макс.
  - Неплохие ставочки.
  - За полтинник я и сам что хошь подставлю, – ерничает Жамыч.
  - Что ты мелешь, что мелешь! – Томка толкает его в плечо.
  - А что! – гогочет Жамыч с набитым ртом.
  Дверь открывается, снова нарисовались Доча и Юлька.
  - Что комиссия по нравственности постановила? – с ударением  спрашивает Серёжа у Юльки. Об их грехе не знает никто, подтекст вопроса понятен только им.
  - Ничего утешительного, - сердито отвечает Юлька. Доча вперилась в потолок, Француз, симметрично – в пол.
  - Француз, - наставительно говорит Макс, - чувихе, извините, девушке, надо глядеть в глаза и гипнотизировать, гипнотизировать её. Чтобы аж плыла!
  Француз отрывает взгляд от пола и смотрит на Дочу. Та хитрым взглядом поглядывает на Юльку.
  - Многих, наверное, загипнотизировал, - ядовито комментирует Томка.
  - Немеряно! – отрезает Макс.
  - Ну-ну, прям алкаш и Казанова в одном флаконе! – продолжает язвить Томка.
  - А что… - ухмыляется Макс.
  - Бухнёшь? – спрашивает Серёжа у Юльки.
  - А ты?
  - Мы – уже.
  - Я потом, со всеми.
  Во время этого диалога Макс делает Доче незаметный знак бровью: мол, выйди, и встаёт.
  - Пойду-ка, прогуляюсь чуток.
  Доча вздыхает:
  - Голова что-то ва-ва. Дай ключ, пойду, прилягу.
  Юлька даёт ей ключ, Доча выходит.
  - Давай ещё по маленькой, - говорит Серёжа.
  - Жа-амыч! – напоминает Томка строго.
  - По маленькой же, Том… - скулит Жамыч.
  - По последней маленькой! – уточняет подруга.
  - Вот жизнь! Это же террор!
  - Ничего, выживешь.
  Они выпивают и закусывают.
  - Вот так дела, сигареты кончились, - говорит Жамыч.
  Серёжа поднимается. – У меня в комнате «Шипка» есть. Пойду, принесу.