Как я попал в космос

На свете много замечательных профессий, но когда я закончил школу, то оказался в растерянности. Кем быть? Как известно, в СССР все мальчики в детстве хотели быть космонавтами. И я тоже хотел – но недолго. А в принципе, даже не думал про будущее – хватало дел насущных.
Учился я без проблем. Никакие предметы не вызывали у меня затруднений. Память тоже не подводила – бывало, на перемене прочту заданный параграф, а на уроке уже могу пересказать.
Учителя были ко мне благосклонны, но старались загрузить более сложными, чем обычно, задачами. Учитель математики Николай Ильич давал решать сложные примеры, а в восьмом или девятом, не помню точно, классе предложил написать доклад о теореме Баеса. А это уже теория вероятностей! Тогда я отметил для себя, что зря эта тема отсутствует в школьной программе – с помощью теории вероятностей можно решать довольно сложные проблемы.
У нас была ещё одна тема для обсуждения – персональный компьютер. Тогда они только появились, и благодаря отцу – инженеру-ремонтнику и любителю всего нового – у нас дома взгромоздился комп, собранный из разных натасканных в дом компонентов. Начал я там немного ковыряться и разбираться – сутками сидел.
Николай Ильич предлагал мне пойти в педвуз – на учителя математики. «Будешь приводить в порядок неструктурированные мозги», – шутил он. А если серьёзно – скоро, говорит, появится новый предмет «информатика», как раз будут учителя нужны.
А вот учительница русского и литературы Нина Владимировна пророчила мне гуманитарную стезю. Она очень ценила мои сочинения на вольную тему – а я практически всегда писал на вольную тему.
Физик Иван Петрович всё время пытался меня «завалить» и сбить с толку, кажется, специально готовил заковыристые вопросы. И ещё ему не нравилась моя манера отвечать: быстро, с лишними, как он ворчал, эмоциями. «Из твоей автоматной очереди никто ничего не понял», – говорил он и просил повторить ответ медленнее, с толком, с расстановкой. Но оценок не снижал: физика – пять.
В общем, был я отличником. Каждый учитель видел во мне своего ученика и советовал двигаться в направлении своего предмета. Англичанка после экзамена отправляла меня в лингвистический: я при ответе использовал английские народные поговорки, порадовал её и удивил экзаменационную комиссию. Тем более, что у нас в классе английский авторитетом не пользовался, народ в английском и к выпускному ни бе, ни ме, ни кокль-а-дудль-ду. А я и произношение сам себе ставил – тренировался, и довольно бегло читал.
Одноклассник Мишка агитировал меня в архитектурный – видимо, они сговорились с учителем черчения! А прекрасная Стелла отправляла меня в медицинский. «У тебя же чутьё! Ты же как мне помог, помнишь, в том году, усомнился в моём диагнозе. Я маме рассказала, мы смогли попасть к другому врачу, и что ты хочешь? Другой диагноз!»
Ну да, эндокринолог ставил ей что-то серьёзное в отношении щитовидки! Два дня на медицинские справочники – и я понял, что диагноз не слишком точный. Нашёл сил сказать Стелле об этом (с большим трудом, между прочим, преодолев нелепую застенчивость). Ну прямо врач от бога.
А главное – ведь все эти профессии интересны! У меня голова гудела от советов разных людей и необходимости выбора. Даже мой сосед заинтересовался: «Ну, куда ты собираешься после школы?» На моё невнятное мычание сказал: «Поехали отвезу тебя завтра на аэродром. Посмотришь на лётчиков».  Лётчики?
Лётчики меня поразили. Инструктор, которому подсунул меня мой сосед, сразу заявил: «Хорошо, что у тебя пятёрки по математике и физике. Это именно то, что нужно лётчику! Например, быстро посчитать поправку на ветер». Поправку на ветер? Он уже видел меня в небе. Нет, это не для меня, скоропостижно решил я. На самом деле, просто труханул! Нет уж, лучше остаться на земле. Но техника в кабине пилота меня тогда очень впечатлила.
В конце концов, поступил я в технический вуз. И наряду с матанализом, диаматом да сопроматом самостоятельно изучал компьютерные науки. У нас там образовался даже некий стихийный компьютерный клуб, мы договорились с деканом и получили возможность иногда по ночам работать с мощной институтской ЭВМ.
По окончании вуза тогда были распределительные комиссии. Неприятная процедура, конечно, сидят профессора, администрация, половина незнакомых людей, решают твою судьбу. Ну я им и по-английски, и про компьютеры. Выложился, как артист на сцене, аж взмок! Через несколько дней мне позвонили из деканата и сказали, что я получил распределение в Центр управления полётами, в подмосковный Калининград, который сейчас Королёв. Какой-никакой, а космос!