История любви

Вчера, по дороге на спектакль (а вчера как раз была моя  премьера...), я вышла из поезда на остановку раньше. Вышла- это слово, не очень точно описывающее ситуацию. Скорее, вылетела . И ладно бы вылетела, как вылетает пробка из шампанского! Все сидят вокруг стола. Елка наряжена и переливается огоньками. За окном хамсин, горячий аравийский ветер, кружит над пальмами. На столе оливье ждет своего звездного часа. Самый главный умелец по открыванию шампанского встает (почему-то это всегда делается стоя), аккуратненько так снимает золотинку , потом медленно раскручивает проволочку.... Все замерли в ожидании... Глухой хлопок, и из бутылки появляется легкий дымок. Вместе и дымком оттуда вылезает джин — мы же на Ближнем востоке- и тащит за собой Новый год. Новый год упирается, но счет уже идет на  секунды.  Шесть, пять, четыре, три, два.... Ура, товарищи!
Нет! Я вылетела из поезда  иначе. Так из бутылки с теплой кокаколой выстреливает пена, особенно если бутылку перед этим потрясти, потому что ведь интересно, что произойдет.
Нет, не надо говорить, что только полные дуры трясут колу, прежде чем ее открыть. Во-первых, не такое уж и полные... Во- вторых, надо потрясти, чтобы понять, что это действительно смешно!
     Я спала. Так сладко можно спать только в поезде. Голова прислонилась к стеклу и постукивает в такт вагонам, шея вывернулась наизнанку, по  подбородку стекает слюнка... Но сон такой интересный, что думаешь- неудобно, конечно, но надо досмотреть- и спишь дальше. Слюнка течет, голова постукивает, и вдруг сквозь сон  доносится.... Следующая остановка... Я разлепляю глаза, смотрю в окно и с ужасом понимаю, что поезд не подъезжает к платформе. Он уже там стоит, и судя по пустому вагону, стоит уже давно, настолько давно, что уже даже начинает отъезжать. Я подхватываю себя, сумку, телефон, заряжалку для телефона, очки, солнечные очки, срываюсь с места, возвращаюсь назад, чтобы проверить, все ли я схватила, ударяюсь по дорогу о что- то твердое, успеваю подумать, что будет синяк, выскакиваю из вагона на платформу, двери за мной закрываются. Я выдыхаю. Оглядываюсь. И понимаю, что я вышла на остановку раньше. Вышла... Вылетела! Как пена из теплой кокаколы. Вся в слюнях и с синяком . Следующий поезд только через пол часа.
Платформа пустая. Не то чтобы это был  какой- то заброшеный полустанок. Нет, это Тель Авив, практически центр Израиля. Но народ куда-то разбрелся, чему я была рада, надеясь, что мой выкидыш из вагона никто не увидел.
Надо было очухаться от стресса и в очередной раз понять, как жить дальше. И вдруг я замерла. Потому что увидела то, ради чего меня вынесло на эту платформу...
  В Израиле, в самом центре необыкновенного города, который не спит ни днём, ни ночью, на одинокой платфарме, начиналась история любви. Он и она осторожно поглядывали друг на друга, ещё боясь признаться самим себе, что произошла самая главная встреча в их жизни. Он почистил клювом пёрышки , отряхнулся и начал ходить вокруг да около, потихоньку приближаясь к маленькой невзрачной голубке, которая смотрела в другую сторону, делая вид, что ей совершенно не интересны знаки внимания такого видного парня. Но круги становились всё меньше и меньше, пока наконец голубь не приблизился к голубке вплотную и не прошептал ей что- то на ушко, расправив скоим клювом пёрышки на её голове. Голубка задумалась лишь на мгновение и поцеловала своего голубя, клюв в клюв , никого не стесняясь и не обращая внимание на людскую молву. И начался танец. Они обнимали друг друга, то нежно прикасаясь крыльями, то превращаясь на мгновение в одно целое, и не было  в этот момент  на всём Ближнем востоке пары счастливее них. А я стояла замерев, вся в слюнях и синяках, потому что увидела чудо.