Ной не ной

               

Сорок дней и сорок ночей лил дождь. Напилась вдоволь земля, наполнились реки и речки и ручьи. А потом циклон ушёл на север, в бездонно-голубом небе воцарилось жаркое солнце. Тут-то всё и началось…

 Сначала отключился свет. Ну отключился и отключился – бывает. А потом сел мобильник – взял и сел. Тогда фермер Толя посадил в пикап свою жену, кота и отправился в город к свояку. Слово свояк в русском языке имеет конкретное значение, которого Толя не знал, и потому называл им своего дальнего-предальнего родственника со спорной степенью родства. На хуторе остался работник Мишаня и вся домашняя живность. Конечно, если бы эта самая живность могла положить себе еду и кое-когда убрать за собой, вряд ли такой работник мог принести хоть какую-то пользу, однако и вреда он не наносил…

  Как только пикап спустился с рёлки,  на которой стоял хутор, под колёсами захлюпала вода, совсем такая невысокая и небыстрая, но метров тридцать дороги уже ушли под неё. Сколько не жил здесь Толя – вода сюда не приходила. И свет, верно, неспроста пропал, эх-х, спешить, однако, надо. В городе Толя не стал задерживаться ни на минуту лишнюю: высадил жену, заехал, купил автомобильную зарядку для телефона, харчей, и сразу назад. Теперь между ним и его хутором оказалось в пару раз больше воды. От греха подальше он решил промерить глубину, и, когда вода дошла ему до подмышек – поплыл.
 Разбудил Мишаню, пребывающего в сиесте. Обсказал ситуацию

- Ну, куриц и подсвинков в лодке перевезём, - сказал заспанный Мишаня.
- А коров?
- Вброд перейдут…
- Там глубоко, плыть придётся. Коровы, то плавают? – Работник, как житель сельский, должен был это знать, наверняка должен. А он ответил как-то не очень уверенно:
- Могут, наверно,.. Ну, не могут они не плавать…
- Выгоняй коров, начнём с них.

Мишаня, дочерна загоревший, как спал, так и пошёл выгонять скотину. То-есть, в чёрной рубахе с длинным рукавом, чёрных же штанах и кирзовых сапогах с подвёрнутыми голяшками. Коровы, а всего их четыре, да по телёнку у каждой, не заставили себя долго ждать – с удовольствием зашли по брюхо в воду. Однако дальше дело не пошло: Мишаня, похожий в своём одеянии на помощника чёрта, носился с криками на полусогнутых вдоль берега и размахивал выломанной из тальника хворостиной, Толя – крупный, белобрысый, розовощёкий малый в цветастых трусах почти до колен, забегал по пояс в воду и устрашающе плескал в скотину водой. Коровы перемещались взад-вперёд вдоль берега и восторженно смотрели на ужимки людей. Тут Толя вспомнил, как президент учил летать аистов, и стал плавать перед бурёнками, пытаясь увлечь их за собой. Теперь к удивлённому мычанию стада добавился Мишанин надтреснутый смех…

- Лодку накачай, смешливый ты наш, - велел Толя Мишане…
- На лодке, что-ли, коров-то перевозить, всё не унимался работник.
- Я на лодке за едой да за телефоном в машину сгоняю, а коров ты на горбу перетащишь. А ещё лучше пока подоишь…

    Когда Мишаня, управившись со всеми четырьмя рогатыми бестиями, застал хозяина у бруса, уже третий год ждущего, когда же из него построен новый  большой дом, он понял – лёгких путей тут не ищут…
 Стемнело, Мишаня, отказавшись от ужина, рухнул спать прямо в стожок сена. Перед глазами хороводом проплывали доски, брус, в ушах трещала бензопила. Сквозь сон он слышал ещё, как Толя кричал в телефон свояку:
- Воды, воды, возьми побольше…Ну, и что-что у меня наводнение. Ишь, шутник какой. И водки ящик возьми, не меньше… как только к часу приедешь? Водку с одиннадцати продают? Так её круглые сутки продают… Да? Ну ладно, к часу, так к часу, консервов побольше… Да больше бери! Баллонов газовых… Ты, главное, с кем-нибудь там, чтобы мою машину в город угнать…

А потом уже бу-бу-бу, и покачивающаяся темнота унесла его в бездну.
    Летом светает рано. Кричит петух, коровы вторят ему мычанием и дворняга Волчок захлёбывается от радости общения с ними. Поспи тут. Эта компания свой кусок из горла хозяина вырвет. Однако и сами поели, и их обиходили, а на часах полседьмого только. Так что к часу, когда загудели с того берега будущий дом стал уже плотом. Только зря свояк пытался поскорее уехать – употребил по полной программе Толя его умения. Солнце уже клонилось к закату, когда Толя в два приёма вывез гостей на материк. Мужик, что со свояком приехал, тоже пользу немалую принёс – привёз шланг с переходником, чтобы плитку к большому баллону с газом подключить…

Теперь плот стоял у воды во всём великолепии – загоны для скота, клетка для птицы балаган на корме и могучая гребь за ним.
- Вода поднимается, сказал вернувшийся из плавания Толя, - Ночуем на плоту. Я кашеварю, а ты размещай экипаж…
Чуден вечер после многотрудного дня, когда ты знаешь, что все дела сделаны и ты свободен до самого утра. На западе отсвет заката, вода плещется негромко в новом русле, на столе светодиодная лампа, крупно порезанный лук, хлеб, зубчики чеснока, сало и маленькие металлические рюмочки. Вечер плавно, под разговоры переходит в ночь. Чёрную, тёплую и очень короткую. Потому, что когда открываешь глаза, будто моргнув мгновение назад, оказывается, что уже утро…

 Плот стоит там же где и стоял, но уже почти весь окружён водой. Живность орёт. Мишаня бубнит почти  про себя мантры о том, что кругом вода, а он коров из ведра поит. Автономка началась – вот он берег, а коров туда пастись не отправишь – плот облегчится и уйдёт.

 Ушёл, как только сели обедать, а сели пораньше потому, что не завтракали - с непривычки долго возились с пассажирами.  Только зачерпнули блюда дня – макарон с тушёнкой, чтобы закусить, как плот повернуло и сдёрнуло с тверди земной.
- Ну, - сказал Толя, -Ну, это, типа, скатертью дорога…
- Теперь полегче будет, ни на себе не нести, ни самим пешком не идти, -  воодушевился Мишаня. 
Его бы слова да реке  в уши. А она, подлая, вместо того чтобы плавно нести плот к месту назначения всё норовила его задвинуть в заводь или зацепить за что-нибудь даже там, где, казалось, совсем ничего быть не могло. И намахавшись гребью, стали к вечеру понимать, что самое главное умение в этом сплаве – долготерпение. Плыть сразу стало легче, а когда на закате присели на мель, то и вовсе обрадовались. Управились с хозяйством и присели за стол. Лёгкий ветерок отгонял комаров, звуки реки смешивались с гомоном засыпающего хозяйства, а где-то вдалеке зудел лодочный мотор. Он то затихал, то взвывал снова как та гармонь бродящая за околицей, пока как раз к третьей, завершающей рюмке не осветил плот мощным фонарём, и окончательно избрал верный курс – к плоту.
- Рыбнадзор, - Определился Миха.
- Какой тебе надзор по такой воде, - засомневался Толя
- А какой ещё дурак  по такой воде. Точно надзор, пойду ружьишко припрячу.
- В подполье закопай.
- Где? – Уточнил Мишаня. Толя не ответил ему, потому, что, под заливистый лай Волчка моторка причалила к плоту. Мишаня, бодро вскочив, ухватил её за борт. Первой на борт поднялась дама слабо различимая в перекрестье света – ноги в джинсах освещены ярким фонарём, а верх скрыт в свете настольной чудо-лампы. Проще сказать в темноте.
- Где у вас здесь туалет? – спросила она приятным голосом.
- За ярангой, - привычно ответил Толя.
- За какой ярангой? – в голосе дамы зазвучали нотки нетерпения.
- Анекдот такой: чукча показывает товарищу новую квартиру – в этой комнате большую ярангу поставлю, в этой маленькую, в кухне олени будут, в ванной рыбу засолю, в туалете будут жить собаки… Помилуйте! А по нужде куда ходить будете? Да как обычно – за ярангу…

- Вы издеваетесь, - она отчего-то не стала смеяться, меня уже один придурок полдня в лодке анекдотами кормил.
- Вдоль загона идите, там верёвка натянута, дойдёте до конца и за коровку спрячетесь.
- Может, за бычка? Вот дурдом! – дама ушла в темноту, а проблема, кажется, осталась. Погас фонарь на лодке и, как только глаза привыкли к свету лампы, возник очередной персонаж. Лет под сорок, сухощавый с весёлой улыбкой на лице:
- Саня,- представился он.
- Толя.
- Я думал, тут берег! Свет горит, собака лает, даже, показалось, будто корова мычит.
- Да и свинья могла хрюкать..
- У вас, что тут, каждой твари по паре? Как на ковчеге?
- Ну, если Мишаня мне - подходящая пара…

-А может, у вас тут ещё кто…  Это Аня,- не закончив  предыдущую фразу представил он вернувшуюся даму, верхняя часть которой, ранее скрытая тьмой, оказалась вполне себе… 
- Давайте уже к столу.
Гости, казалось, еды не видели с допотопных времён. Макароны, из которых дотошный  Мишаня давно уже выловил всю тушёнку, таяли на глазах.
- Может бутылочку откроем, а, хозяин? Гости же, - Заблеял  он, увидев как уплывает закусь.
- А за борт не сковырнёшься?
- Только по рюмке, - Бросил Мишаня уже на ходу…

- Куда вас ночью несло, спросил Толя, -Деревья, всякая дрянь плывёт, так бы и пропороли дюральку свою.
- Да мы ещё в полдень отчалили. Пока место искали, где причалить – мотор заглох. Пока чинил – стемнело.
- А куда вас леший нёс  по такой воде?
- Катались.
- Из города сюда? Не далеко?
- В городе не нашли спуск – залито всё. Поехали по Свободненской трассе, в Новопетровке нашли спуск.
- Километров шестьдесят искали?
- Ну, примерно, - бодро подтвердил Саня.
- Вам,что, так покататься приспичило?
- Да нет, лодку я купил с рук, пока до ума довёл – потоп. А испытать надо. Теперь, вот, понятно, что «Ямаху» покупать надо – «Вихрь» никуда не годится.
У бедного Мишани челюсть безвольно опускалась на грудь от таких рассуждений…
- Спать хочу, заявила гостья.
- Полезайте в балаган, там постель с бельишком. В одежде советую не спать, а то утром придётся помёрзнуть.
- Угу, сонно протянула она, - А это точно балаган, а не яранга.
Толя прыснул, Саня с Мишаней недоумённо переглянулись.
- В яра…, чёрт, в шалаше, будке, короче, этой все не поместимся. Мишань, лишний матрас под стол – тентом поверх столешницы накрываем и баиньки. Одному вахту нести. Сейчас полпервого, кто когда?
- Ты, хозяин, поспи пока, а мы посидим тут первую вахту, вторую, да Сань?
- Конечно! – бодро отозвался гость.
Толя заметил, каким томным взглядом одарил Мишаня едва початую бутылку, но забирать её не стал, а полез в балаган спать…

Петух  закричал вовремя, сначала у Толи во сне, в котором он, покачиваясь плыл по облакам. Это был второй сон за ночь – первый был реалистично- эротический. А что удивительного – в балагане так пахло женщиной! Нашарил в сумке бритвенные, захватил одёжку и вылез из балагана. Обе вахты спали под столом безо всякого тента. Не разбудили,черти, а плот тихонько себе шёл куда-то. Вот почему во сне качало! Искупаться? Нет уж – мутная вода сильно похожа на разбавленную навозную жижу. Когда уже побрился – вспомнил, что хотел бороду отрастить. Да, ладно уже. А куда эти поросята лодки перевязали? Зачем?
- Мишаня, - пнул он работника, - Вы лодки куда перевязали?
- Какие лодки? – как на пружинах вскочил тот бестолково вращая глазами. Через десять минут на плоту уже никто не спал…
  Заливисто лаял Волчок, метались по клетке куры, озабоченно хрюкали поросята, протяжно мычали коровы, и только люди молчали, поскольку успели сказать друг другу всё и трижды оббежать плот в поисках пропажи. Посидели, успокоились, обсудили судьбу лодки.
- Мотор теперь не надо покупать, - улыбнулся Саня.
И все замолчали, даже петух, которому самое время было голосить. Река плавно несла плот среди причудливых серых теней. Где-то вдалеке вода шумела, за редким туманом что-то угадывалось: то ли верхушки деревьев, то ли островки. Деревья, вырвав свои корни из земли, искали свой путь в океан. Огромной морской миной дрейфовала вздувшаяся корова…
- Теперь с нами поплывёте? – обрушил тишину Мишаня.
- А вы куда?
- А куда мы, хозяин? – Спросил Мишаня Толю.
- Куда принесёт – видишь, вода поднимается…
- А у меня джип с прицепом в Новопетровке, надо бы туда зайти, - засуетился Саня.
- Пробовали мы  управлять –наматерились только вдоволь… Мишаня встал, задумчиво подошёл к краю плота и стал расстёгивать штаны. Потом ругнулся негромко и неохотно поплёлся за загон.

Утро обещало ясный день. И не обмануло – к тому времени, как управились со всем хозяйством, зенит полыхал белым обесцвечивая бездонную синь. Саня мутил воду гребью, а остальные отдыхали у плиты, на которой запаривался корм для скота.
- Себе ничего зарядочка, -Заметила Аня.
- Это тебе не в коммуналке, - назидательно сказал Мишаня.
- Втянемся, -буркнул Толя, и, подумав продолжил, - Зато навозом не прёт, горячее сварено и не придётся консервы жевать как на завтрак. Он достал свой телефон, ткнул кнопку, и тот показал, что батарея разряжена, и издевательски тренькнул.
- Ань, дай позвонить…
- Ой, а у меня телефон в лодке… остался…я, это, всю дорогу играла – из лодки на ходу всё равно не позвонишь… шумно. Саш, а твой где?
- Где, где – в машине. Вот позвонила бы мне жена на плаву – там твой смех. А я-то с товарищем, однако, поплыл, - заливисто засмеялся тот.
- Миш, а твой?
- А на кой он мне, вон у хозяина есть и ладно…
- С моего позвоним, - бодро заявил Саня. Плот, его стараниями сместился таки в русло. Появилось ровное течение, и заметно подросла скорость.
-Мы вряд-ли там пристанем – течение. Разве что ты вплавь, сказал Толя, - А телефоны куда позвонить тебе запишем.
- Саш, и я, что ли, вплавь? - спросила Аня.
- Вплавь, - ответил тот стараясь обойти группу торчащих из воды вершин деревьев. Плот уже мягко раздвигал ветви, а он всё пытался отвернуть.
- Не так надо, - заорал Мишаня, - давай…
Но тут плавсредство тряхнуло так, что всё стоявшее попадало. В правом переднем стойле, сильно качнувшись, корова Зорька сбила с ног телёнка. Тот на боку проехал под оградой и плюхнулся в воду.
- Вашу мать! – со всеми известными интонациями мира сразу произнёс Толя. Тут телёнок вынырнул, замычал, обогнул угол, и, вдоль длинной стороны поплыл к людям.
- Щас мы его, щас мы его, - замельтешил Мишаня, забегал по краю. А плот стало поворачивать, и животное, прижатое им к какой-то ветви с диким рёвом и жутким взглядом исчезло под ним.
- Твою мать, Марта, - растерянно сказал Толя.
- Я говорил тебе, не так, - завопил Мишаня… И тут началось: завизжала Аня, замычали коровы, свиньи попытались перевизжать инициатора, пёс заливисто поддержал компанию, а кудахтанье кур придало какофонии монолитную целостность…
   Когда всё успокоилось, и были частично устранены последствия, время уже близилось к ужину, а плот снова вальяжно плыл над поймой.
- Вы, Аннушка, корову доить умеете? – спросил с надеждой Толя
- Нет, а зачем?
- Зорьку теперь три раза в день доить надо, чтоб молоко не перегорело.
- А куда мы девать его будем? Кто столько выпьет?
- Сливки сделаем, творог, сыворотку пить будем вместо воды, а если долго плыть будем – то и маслице собьём.
- А плыть мы сколько будем?
- Не от нас зависит, - стоически спокойно сказал Толя.

Тишина повисла над судном. Стали  стол накрывать. В тишине. Только когда отужинали, помянув попутно несчастную Марту, заговорили. Обговорили даже  уже обязанности каждого, а спать не хотелось. Мягкое тепло окутывало путешественников, лёгкий юго-восточный ветер куда-то прогнал комаров, а солнце, сев прямо в тучу, окружило интимным полумраком.
- Представляете, сказал вдруг Саня, - всех затопит, а мы одни на ковчеге спасёмся. А?
- Ну и что? – заметил Мишаня, всё равно потом бы померли.
- От нас могла бы пойти новая цивилизация!
- Маловато нас будет, - меланхолично заметил Толя.
- Зато каждой твари по паре – смотри: я и Аня…
- Саш, а я лучше в паре с Толей буду…
- Подожди, ты же это, моя типа подруга.
- Этих, которые  подруги, Саш, в постель тащат, а на экстрим ты с товарищем поехал, сам сказал.
- Да я за тебя кого хочешь порву, никому не отдам…
- Говорил же Пётр первый, чтоб на корабле не было бабы, или чтобы были на всех,- вступил Мишаня.
- Тебе говорил? – удивился Толя
- Командир так нам, матросам, говорил.
- Ну-ну, а ты, Саша, если бы вместо Марты Буяна утопил, лишил бы будущее земли говядины – он единственный бык на корабле!
- С коровой с голоду не помрёшь, - заявил Мишаня, - а чушечек можно искусственно осеменять…
- И ты будешь зоотехником,- добавил  Толя.
Все сначала замолчали, а потом расхохотались.
- Нашёл же ты мне хозяин гарем, а…
- Нет, Миш, жена у нас одна на всех будет, чтоб породу не извести, вопрос только – сколько она нам детишек принесёт.
- При хорошем уходе ещё, пожалуй, двадцать сможет, - скопировал Саня фермерский жаргон Толи.
- А хороший уход прямо сейчас, хозяин? - Аня взяла Толю за кончики пальцев и заискивающе посмотрела ему в глаза.
- Только после установленного комиссией зачатия! – строго заявил Саня.
- Ах, какая жалость, - всхлипнула дама, - хозяин, может сейчас и начнём?
Все снова прыснули – будущее человечества становилось всё оптимистичнее.

- Хозяин, а как там у нас с зерном? – поинтересовался у Толи Саня, - чем курей кормить то будем, хлебушек с чего печь?
- Зерна цельного у меня кулей пять – сформируем семфонд…
- А у Жюль Верна Сайрос Вэнс, или как там, в необитаемом острове из одного зёрнышка хлеб вырастил,- вспомнил Миша.
- Ой, Миш, а откуда вы всё знаете? – спросила Аня удивлённо глядя на помятого жизнью мужичонку.
- Книжки читал…
- Книжки… а я в девяностые училась – книг уже не было, интернета – ещё.
- А потом?
- Техникум, там через день фонариками в Китай мотались. По ходу – сама возить стала… через рынок прошла, теперь у меня отдел, - грустно сказала Аня, молодая и откровенно красивая.
- Говорят, « умирает Китай»?
- Дураки  умирают, Миша, да и то по пятницам, вот видишь, и я сумничала.
    Ночь вступила в свои права. Хорошо прибавивший в весе серп луны уже пытался изобразить лунную дорожку в бескрайних водах реки, и плавно ковчег продолжал свой путь куда то  к горе Арарат.

     Дождь убаюкивал монотонностью, тепло жены, наполовину взобравшейся на Толю, не давало покинуть объятья Морфея, а раздражённые голоса за стенкой призывали в реальность. Мишаня, с кем это он там? С Саней? Погоди, а мы же плывём! Какая тут жена… Толя выбирался из пут сна и из-под Ани. Стал доходить смысл перепалки – в балагане специально подняли пол на случай дождя. А под столом…  а под столом спать не собирались.
Мишаня с Саней шуршали китайским тентом не жалея словесных изысков в адрес погоды. Когда они краем накрыли балаган, Толя решился на мужской поступок:
- Каркас надо делать , - сказал он высунувшись из балагана. Странно, но ему никто ничего не ответил. Посмотрели только странно. Мишаня нырнул из-под тента под дождь, оттуда полезли доски, потом ведро с гвоздями и молотком… Одну доску вертикально прибили к столу, и получился просторный шатёр, под которым начали сколачивать, просто сколачивать, а Толя пошёл искать кусок тента , чтобы под ним подоить корову – слушать нестерпимый мат от сколачивания сил не было никаких.
А дойка затянулась на вечность – корова не хотела стоять под тентом, тент не желал лежать на корове, руки… ведро..  короче всё получилось очень длинно.
- А дождь-то тёплый!!! – прервал упражнения Толи Саня. Он в одних плавках чёртом скакал  под струями. Сухощавое мускулистое тело так гармонировало со стихией, что толя, внутренне завидуя, посоветовал:
- Ты бы навоз почистил.
- Запросто! – Крикнул Саня и , схватив грабли, стал их обушком сталкивать нечистоты в реку. Не забывая при этом расшевелить скотину – кому пинка поддаст, кого за ухо прихватит…  А капли дождя в полведра каждая, разбиваясь о брёвна плота, плыли над ним серебряным туманом. Толя не выдержал, залез под шатёр, сбросил с себя всё лишнее, раздел только что проснувшуюся Аню, и вот уже трое с поросячьим визгом носятся по плоту. Одетый в чёрное Мишаня смотрит на них из под шатра с ухмылкой, а свиньи так, со спокойным недоумением. Весёлые после душа сели к столу: опаньки тебе – уже полпервого. Не завтрак, а обед уже. На накрытом столе бутылка – Мишаня инициативу проявил. Толя выдал купальшикам сухую одежду и теперь они стали смотреться совсем по-домашнему, особенно закутанная в огромный полосатый халат Аня. Откинутый с одной стороны шатра полог открывал взору пузырящуюся от дождевых капель серую воду реки и ничего больше, полог над головами барабанно гудел.
- Говорят, когда пузыри на воде – дождь скоро закончится, - Сказал Мишаня.
- Четвёртый час кончается, - Съязвил Саня.
- Вода, поди, ещё поднимается? Не пойму, - не заметил язвительности Мишаня.
- С вечера мусор плыл, значит точно не падает…
- А если бы ГЭС не было, нас бы по ходу вместе с городом смыло, да? - Вступила Аня.
- Вопрос некорректный, - Саня поднял вверх указательный палец, - ГЭС могла бы смягчить силу паводка, но, скорее всего не может этого сделать
- Почему не может?
- С весны энергетики накапливают воду, чтобы в зиму уйти с полным водохранилищем, к паводку как раз оно у них полное.
- Ну и что?
- А то, что они сбрасывают столько же, сколько к ним притекает. Так даже в восемьдесят четвёртом было, хотя тогда ГЭС наша была. Город тонул, а воду сбрасывали.
- Наша? А что сейчас она не наша?
- Не наша, и даже не знаю чья. Где-нибудь на островах зарегистрирована, а хозяин давно врозыске.
- Нет, ну, реально, ГЭС же строят, чтобы при наводнениях помогать, и она, это – экологичная, нет?
- В школе я тоже так думал… А так ГЭС, это атомная станция, которая уже взорвалась.
- Правда, что ли?
- Более чем:  под водой оказываются огромные территории, мигрирующие животные тонут в нём…
- Почему?
- Они же не знают какая ширина у этой новой реки. Помнишь песню про лошадей в океане?
- Нет…
- Ну и ладно. Рыба не может нереститься на пойме из-за того, что не периодических разливов, к которым она приспособилась за тысячелетия. Рыба эта вымирает.
- А у меня сосед с Зейского моря столько щук привозит…
- В тех края раньше щуку и рыбой-то не считали. Таймень, ленок, хариус – это рыба. А ещё за плотиной донный ил скапливается, и лет через сто никто не будет знать, что делать с пятидесятиметровой горой ила.
- Ой, Сань, ты, по ходу, оказывается такой умный, раньше ты мне такого никогда не рассказывал…
- Отец у меня энергетиком работал. А если бы я стал в своё время рассказывать как турбина крутит вал, я бы тебя не соблазнил.
- Дурак ты…
- Хватит уже, голубки, ворковать, - Вмешался Толя. – Миха слюной захлебнётся.
- Да, - сказал завороженно молчавший до сих пор Мишаня, - И стал суетливо скручивать голову «злодейке с наклейкой».
- Ой, Мишенька, а что это? – Заверещала Аня.
- Сметана деревенская, - ответил  Мишаня разливая водку.
-  А где ты её взял?
- С молока снял.
- С молока? А как?
- Ложкой…
- Ложкой, а…
- Да, ладно, разберётесь потом, давайте выпьем за дождь, - Прервал Толя.
Обед начался…
А дождь так и пузырил себе воду до самого вечера.

Утро случилось ясным. Топотел по палубе Мишаня пытаясь согреться, петух пел радостно, а за ним и всё население ковчега на разные голоса приветствовало восход солнца. Аня негромко поругивала  хлопотной сельский уклад, в свином загоне Саня забортной водой мыл палубу. Попробуй её в этом свинстве не помой вовремя – задохнёшься.
- Сколько там натикало? – Спросила Аня единственного обладателя часов в этом мире – Толю.
- Пятнадцать минут пятого..
- Спала бы я ещё дома без задних ног…
- А чего тогда вскочила,- заинтересовался Саня.
- Попробуй поспи, когда этот придурок в ухо кукарекает…
- Это тебе не в городе по будильнику в полдень просыпаться, - Поднял вверх указательный палец Толя, - тебя там, поди, потеряли уже?
-  По ходу продавщица моя в непонятках, а так ребёнок у бабушки на лето..
- У тебя и ребёнок есть?
- А с какого перепуга ему бы и не быть – я, что, болезной выгляжу?
- Да нет… Саш, а тебя потеряли?
- Если и так, что мне волосы рвать? - бодро ответил Саня и погладил свою лысеющую, подстриженную почти под «ноль», голову.
- Только не на голове!!! – в унисон прокричали Толя с Аней…

   Гул самолёта отвлёк от разговора, белый лайнер шёл со снижением параллельно реке.
- МЧСовский, поди, - Высказался Толя, - помашите дяде ручкой, может заберёт с собой.
- Это скорее правительственный борт, - Поправил Саня, - Они тоже белые.
- Что - не замечал я чтобы правители наши края навещали.
- А ты, что по телевизору не…
- Телевизор у меня давно не работает – не умеет без электричества.
- Тёмный ты человек, после того как эта кобыла эстрадная сфоткалась на фоне утонувшей Владимировки, к нам уже всё правительство вместе с партией перелетало, президента ждём.
- Узнали, поди, где Благовещенск находится. А что за артистка, Лолита?
- Да. Нет, балерина такая, которую, типа, никто поднять не может. Она ещё голая любит фоткаться. Волчкова, кажется.
- Волочкова, - Поправила Аня.
-Так она, что, голая на фоне потопа?
- Нет, просто не накрашенная.
- И все чинуши сразу клином полетели?
- На другой день, самолёты каруселью ходят. У ГАЙцов руки поотсыхали честь отдавать…
- И идёшь по городу, а там премьеры и министры, министры…- Продолжил Толя…
- И по всем каналом мы с тех пор на первых полосах, или секундах..

   А к обеду небо посерело, потом почернело, и невесть откуда взявшийся ветер погнал наступившую темноту прямо на плот. Река вздыбилась тяжёлыми валами и стала забрасывать их под ноги скоту. И полосатый навес вздулся парусом да поволок ковчег по ветру. С подветренной стороны берег оказался. Прибило плавсредство к нему, и ну мутузить о земную твердь, ливень пуще вчерашнего обрушился разом на весь видимый мир, и серые струи его слились с бурлящими водами реки. Мрак небесный рвали на части изломанные клинки молний, и небо едва успевало латать прорехи в своей свинцовости. Огненный столб вонзился в воду метрах в тридцати.., всех тряхнуло, будто провод оголённый потрогали, заблажила скотина, завизжал пёс…  А сверху хлёстко будто пастушьим кнутом, ударил по ушам раскатистый гром…

- Вашу маму.., - Решил помолиться Толя. Понял, что мать, как-то не совсем та, продолжил, - Может как-то без молний, а?
И дождь ушёл, не сразу, правда, но скоро. Утащил за собой чёрную пену туч, и солнце, полыхнувшее из зенита, объявило, что на земле ещё не вечер.
- Вяжитесь, пацаны, - Сказал Толя, - Берите концы и вяжитесь. Мишаня и Саня взяли верёвки и спрыгнули на берег. Аня зашлась в пароксизме хохота:
- Ты хоть, в натуре, слышал что сказал? Смеяться стали вдвоём…
- Это остров, - Мишаня, привязав верёвку к дубку, исчез на пару минут и вот появился снова. Он стоял почти по пояс в изумрудной, осыпанной бриллиантами росы, траве, - какая-то горка была. До потопа.
- А что, Миха, сколоти сходни, пустим скотинку в луга, да и сами по земле походим, - предложил Толя.
  Скотинку – то на берег свели, да вот сами по мокрой траве ходить не захотели. Сели, отобедали. Мишаня коровку подоил. А потом как то заметили, что делать-то нечего.
- Трава подсохла вроде, прокашлявшись сказал Мишаня, - пойду посмотрю. И пошёл. Аня подсела поближе к Толе и положила голову ему на плечо. Саня смотрел – смотрел на это безобразие и тоже ушёл. И полчаса не ушло на безобразия как с острова раздались душераздирающие вопли.
- Аборигены наших едят! - взвился с насеста Толя. Схватил шест и помчался навстречу неведомой опасности. Но неведомая опасность неслась уже ему навстречу с криком:
- Смотри!!! – Она оказалось просто Саней и несла за жабры увесистого сазана, - В луже собаку поймал, лужа воробью по колено, у него вся спина снаружи…
Сказать что Саня весь был весь в грязи – значит ничего не сказать, но, боги, какая же на нём была улыбка!!!
На вопли притопал Мишаня, в подоле его рубахи было с десяток очень симпатичных подберёзовиков. Саня отдал Сазана Толе, схватил пустое ведро и исчез за стеной травы, следом, разгрузившись у шёл Мишаня, Аня тоже не удержалась на плоту…

- Охота пуще неволи,  - Сам себе пробубнил Толя и принялся чистить сазана…
Только утром, после обильного вечернего пира, собрали скот и шестами оттолкнулись от берега.  День намечался ясный, но какой- то серый, неяркий и безрадостный. Выяснилось, что закончилась зубная паста, и Аня что бубнила по этому поводу.
- Да чисть, ты зубы без этой пасты – целее будут, - Заявил Саня.
- С какого такого перепуга?
- А ты знаешь, что в этой пасте понапихано?  Угробишь нормальную микрофлору рта, потом зубы сгниют.
-Нормальную?
- Ань, в человеке живёт больше килограмма бактерий помогающих ему жить. А в зубную пасту, в мыло и куда ни попадя суют антибактерриальные средства.
- Ну это же наукой рекомендуется.
- Ага, стоматологом, чтоб тебе новые зубы продать, фармацевтами, чтобы снадобье впарить. Ты вообше, что думаешь про рекламу лекарств по телевизору?
- Ничего я не думаю.
- А я думаю абсурд это. Мы превращаемся в кретинов. Знаешь Аня, на заре антибтотиков их тоже пихали в зубную пасту и мыло. Но потом отказались, тогда смогли – не все ещё были зомбированы и глобализированы.
- А ты откуда это всё знаешь, задала свой излюбленный вопрос Аня.
- Я же врач.
- Сколько я тебя знаю, ты всё запчастями торговал.
 - Ох, а сколько же ты меня не знала. Но это было в прошлом веке.
- Ты даже не разу не сказал.
- А повод был?
- Вот, видишь Саш, я теперь тебе другом стала, и ты мне всё  рассказываешь. Я читала где-то, что дружба между мужчиной и женщиной возможна только когда они какое – то время спали, ну, в смысле, вместе.
- И что?
- И тогда у них нет тяги как к лицу противоположного пола.
- К тебе у меня сейчас просто жуткая тяга.
 Хотя, знаешь, это может от того, что у нас мыла антибактериального и дезодорантов с собой нет.
- И, что, я по- твоему уже подванивать начала?
- Не уничтожаешь нормальный запах самки.
- Суки, что ли?
- Самки человека, от него человеки и начинают себя чувствовать самцами. А когда человек весь стерилизован пол по запаху не определишь.
- Может педики поэтому и путаются в полах, - Подковырнул Толя.
- Может и потому. А может потому у жён головы болят, а у мужей ранняя импотенция.
- Ой, Саш, а всё же ты мне просто друг, хоть и с душком. Ты же меня в следующий раз точно на охоту позовёшь, на экстрим вот уже вытащил…

Посмеялись, занялись делами. Солнце полыхнуло вовсю, и день стал как –то поуютнее.
   Вечером же все диалоги напоминали таковые после изгнания Адама и Евы из рая. Еда после вчерашней была на удивление невкусной, плот стал как- то поменьше. Животные, тоже видно томимые воспоминаниями об утраченной тверди противно орали, выл Волчок. И только петух, не сходивший со своим семейством на берег исправно поднял всех утром  вовремя, а куры его снесли ровно столько же яиц, сколько накануне. Ранний подъём в сереющее утро совсем расстроил Аню. Она стала уросить, как говаривала  Толина бабушка. И то не так, и другое не эдак.  Схарчили вчерашнее варево, управились с хозяйством, а  она всё в негативе. Да уж, погода не подарок, хлопья тумана с утра, всё как то мокро и скользко, но ведь выглянуло солнце и просохло всё. Всё кроме твоих слёз, так подумал Толя и спросил:
- Ты чё? Аня вдруг уткнулась ему в грудь, но в жилетку плакать не стала.Сказала бесцветно:
- Как то всё плохо.
- Потоп же, Аня.
- Мне в Китай за товаром надо, а я, я здесь развлекаюсь.
- Закрыт Китай, там таможню на острове подтопило.
- А юань подрастает…
- И что? Ты подходящую мелочёвку для подтопленцев вези, ну, после потопа.
- Толя, а если космодром размоет и гептил в воду попадёт, мы же все умрём?
- Анечка, последние тонны гептила вывезли из Углегорска в девяностые, и вообще он называется примерно так: мать в перемать толи с плюсом , толи с минусом диметилгидразин.
- Правда?
- Правда. Стало легче?
- А доллар вдруг вырастет пока мы здесь?
- А он тебе нужен? Доллар зависит от цены на нефть. Вру, это рубль, такая цветная бумага, которая зависит только от цены на нефть.
- Толя, а как же наша экономика?
- Какая такая экономика? Ты торгуешь Китайскими мелочами, Санёк Китайскими, ну может быть немного Японскими запчастями…
- Но ты же выращиваешь эту , продукцию, которая сельхоз.
- Выращиваю, но живу за счёт аренды того, что сдаю в Благовещенске.
- И что ты сдаёшь? – Саня, теперь друг Ани проявил неподдельный интерес.
- Пару квартир студентам и площади под коммерческое использование. Это я так, загнул, тупо торговые.
- Нехилый ты фермер!
- Хилые в фермерах не ходят. Я юрист, через всю приватизацию прошёл. Через славных и умных руководителей и знакомых в судилище и рядилище, приватизировали почти треть города. Стали магазины открывать и гореть синим пламенем на них…
- И что?
- И сказал тогда подельник умную фразу - раз мы в этом деле такие , ну, никто, то, может отдать это в аренду тем кто умеет. Мы попилили бизнес, как теперь говорят, и сдали в аренду.
- Подельник? Ты сидел?
- Я вас умоляю, я может быть, не всегда стоял или даже летал, но ещё не сидел. А раз не сидел, то, быть может, сообщник. Знаешь, слово партнёр, не вписывается в контекст драмы.
- Почему?
- Он слопал сидевшего и приносившего прибыль компаньона.
- Но это же бизнес! Реальный бизнес!
- Какая на … всех святых, реальность. Мы, все трое закупали всякую всячину за границей и продавали здесь! Упадёт цена на нефть, перестанут платить бюджетникам – и все мы будем там где надо. За доллар, к примеру по сто рублей, ты много купишь чтобы продать здесь?
- Если вовремя кредит взять…
- Взять!? Где?!. В банке? А где ты видел банки, наши меняльные конторы берут баксовые кредиты под два процента и суют нам под восемнадцать. Подскочи поганый зелёный американский рубль и денег не станет, будут только рубли на которые ни ты Аня, ни, извини Санёк, ты ничего не купите за кордоном. Почему? Да потому, что когда поднимется доллар, когда поднимется… это будет значить, что нефть подешевела.
- Подожди, а как же с тобой…
- А так же – не будет у вас деньжат, и мне аренду платить не станете, нечем будет…
Вечером ели, пили, вспоминали прошлое. Ясное небо прошитое звёздным огнём манило ввысь, но никто туда не стремился. Все были на уровне воды и даже водки никто не попросил – не подняла бы она над поверхностью.

  Сегодня заблажил Мишаня – табак закончился. Он каждый бычок аккуратно укладывал в банку из-под консервов и потом заворачивал табак из бычков в подходящую бумажку. Если бы не Аня, которая иногда стреляла сигареты, их хватило бы ещё надолго. Не зря капитан говорил, что женщин на корабле быть не должно, или на всех. Только в это утро хотелось больше табака. Хотя и бабы, или табака? Или уже водки? И табака!!!   
- Хозяин, сдохну без курева!
- Сдохнешь, ни чем помочь не могу, сам видишь.
- А может водки?
- А пей, только потом курить захочется…
- На берег бы…
- А там?
- Там трава, травка!!!
- Миша, это, ты, по ходу, про коноплю.
- Ну не про пырей же.
- И ты её куришь?
- Нет ем! Её большая часть деревни курит. Да и живёт с неё.
- Прямо вот так и живёт? Продают, что ли? За это же посадят.
- Кого и сажают. Они потом приходят и опять торгуют. А другие, или постукивают на них или кого прикормили, так тех не сажают. А так, в девяностые говорили, кто, мол, травкой торгует,  у того и машина у дома стоит.
- Мишенька! Ну неужели так всё плохо, поля же у вас засеяны.
- Не наши это поля, Анечка, не поверишь, у них даже трактористы из города.
- У кого, у них.
- А я и не знаю, наши деревенские ничему не хозяева и никому эти хазявы не интересны – на работу-то они не берут.
- Миш, так вы по ходу, правда, с одной конопли живёте?
- Почему, пенсии старикам платят, огороды, скотина ещё у кого есть, ездим, вот, на хозяев работать, в город…
- Ну, жесть! Глухарь полный, жизнь без мечты.
- Почему, Ань, вся молодёжь хочет найти электродвигатели, которые мой батя спрятал, когда колхоз растаскивали.
- А  с какого перепуга он их спрятал?
- Идейный,  в завязке. Ждёт когда в колхозе хозяин объявится, чтобы фермы, зернотока восстановить…
- Миш, а на какой пацанам – то эти  двигатели?
- Это Совдеповские , по куче киловатт, большущие двигатели. Там море меди в обмотках и алюминиевые корпуса. Ребятишки уже подросли, которые их в глаза не видели. У них в байках они ещё больше, и их ещё больше… с каждым годом.
- И, правда, батёк твой .., ну на это надеется, или он по жизни того?
- А кто его знает, кто того, кто этого. Работали же раньше в колхозе и не бухали так, а про коноплю и не знали.
- Вот точно! – приехал я как-то в деревеньку в восьмидесятом или около того, - влез в диалог Толя, - Там что-то с водкой. То ли магазин рано закрывается, то ли водку туда не завозят. А у меня знакомый был анашист. Он за спичечный коробок «пластилина» шил кожаные штаны, или джинсы из своего материала. Так я им про это рассказываю, а они от смеха надрываются, мол, мы тут, по пацанству, конский щавель курили, а в вашем городу может с конопли скоро на кизяк перейдут. Не поверите, там один деятель сказал, что лучше пить… ацетон. Тяпнешь, говорит, полстакана водки, потом стакан копеечного ацетона, и падаешь…
- Рационально, - сказал Саня, - Этиловый спирт это антидот, поэтому этот фрукт не помер. Вот только зачем пить, если сразу в аут?
- Да уж, в том диспуте не самые благочестивые принимали участие, и ни один его не понял.
- У нас про коноплю при Горбачёве быстро расчухали. До этого магазин нормально водкой торговал, в уборочную только не продавали, но в неё в эту уборочную и пить некогда было, - Мишаня замер с блаженной улыбкой, видимо вспомнив что-то из тех «уборочных».
- Миш, а , это, как бы кто -то собирается эти фермы восстановить?
- Их строить нужно. Батя не догадался их закопать, или разобрать и спрятать кирпич. На их месте сейчас самая лучшая травка растёт…
- Миха, а давно батька твой хозяина колхоза ждёт? – заинтересовался Толя.
- Да годиков, поди, около двадцати, как ты любишь говорить – с прошлого века.
- Дождётся?
- Он крепкий ещё. И верит…
Вечером Мишаня пытался устроить пир с алкоголем, но Толя не позволил.
- Хозяин, а что мы будем делать когда водка, как и сигареты закончатся?
- Ну, или приплывём куда-нибудь, или будем вспоминать этот продукт.

  Утром духовные метания Мишани продолжились. Он вспомнил, что Ной был последней пьянью. Нажравшись валялся голым на полу, из-за чего сын евойный по имени Хам, просмеял его и вошёл в историю. Толя стоял неприступной скалой – водка не должна закончиться до конца путешествия. Это, мол, закон сплава такой. Время неспешно текло, как и воды Зеи здесь над затопленной поймой. Вода была будто в одной поре, но несла на себе пену и всякую всячину, что намекало на отсутствие спада уровня. Ближе к вечеру в заводь, куда занесло плот, вплыло что-то похожее на синий бакен. Мишаня разделся, казалось что он надел перчатки и чёрный чулок на голову – так контрастировали  части его частично загоревшего тела. Сказав непонятное:
- Бля буду наша. Он быстро сплавал за предметом, который Толя, помогавший извлекать его из воды  тоже назвал «нашей». Открыв крышку синего пластикового бочонка подтвердил – точно наша.
- Накрывай поляну, Миха.
- Это что? – Спросила Аня.
- Помидоры зелёные, Мы с Михой солили. В подполье стояла.
- А поляну зачем?
- Избушку мою помянём.
- Смыло? И как же ты теперь?
- Аня, солнышко, мы плывём на моём новом доме! А представь себе, что я успел бы его построить?
- А как же Ной, ну, про которого Миша рассказывал?
- Это ты про водку, которая скоро закончится? Знаешь, тут ной не  ной, а она всё равно закончится. Да и нам уже не так много осталось.
- Недалеко?
- У нас нет какой-то определённой скорости. Далеко – близко это не для нас…

  Сели, помянули. Зелёные помидоры оказались резкими, шипучими, любимые макароны с тушёнкой шли под них на «ура». Солнце село, а луна, уже караулившая ночь в небе, залила мир своим блёклым светом.
- Я, кажется, всю жизнь плыву вот так по реке, - Потянувшись сказала Аня, - Я не помню сколько уже дней прошло на этом плоту, но, по ходу, это лучшие дни моей жизни…

Про количество дней отчего-то все промолчали.
- А почему самые счастливые? Наш Толя супер? – Поинтересовался Саня.
- Знаешь сколько проблем на меня навалится? А тут Толя супер, ты – супер, Миша – супер. А уж как хочется на земле оказаться! Там наше светлое будущее с Мишиным батей, космодромом. Или что там нам по ходу строят для этого нашего будущего.
- Ничего, - Грустно произнёс Толя. Всё это строится компаниями, которые зарегистрированы чёрт знает где.  У нас всё делают как на землях первобытных аборигенов. Строят, гадят, а прибыли и налоги в другом месте прокучивают. Всё не так, Аня.
- Что всё не так? А космодром? Он же наш!
- Не наш с тобой. И ты даже не можешь представить как его, да и всё строят. Проводится тендер, его выигрывает контора с двумя столами и ноутбуком. И плевать им какой там объем работ – это контора приближённая. Потом она ищет субподрядчиков, с которых собирает мзду для того, чтобы существовать, безбедно существовать. А те ещё субподрядчиков, а в думе законотворчествуют, чтобы это всё поддержать. Деньги, короче, расползаются по кабинетам, а строить почти не на что. Не построят этот космодром в срок как бы не пыжились!
- Не рви ты душу, Толя,  гептилом-то не потравят, и за то благодарны, - высказался Саня.
- Боженьки, как жить – то дальше, столько всего понаслушалась, хоть не живи прям.
- Живи как жила, и лучше не заморачивай себя философской чушью. У женщины мечты и жизнь далеко друг от друга. Принц на белом коне и муж – алкоголик. Это я так. Женщины они живут сейчас, здесь, и фантазируют.., понимаешь? И работают не задумываясь о том, выгодно ли это… А мужик , он просчитывает, невыгодно – не делает. Лежит на диване. А женщинам, им природой велено поднимать потомство, а не думать. В смысле - не думать о том правильно это или нет. Они жизнь дают новым людям, понимаешь, даже когда они ребёнка в детдом отдают, они всё равно правы – они дали жизнь! Вот от тебя мы и слова про мужа не слышали, а жизнь ты ребёнку дала.
- Ну, скажем так, сначала я просто дала…
И разговор стал вдруг не таким серьёзным. Мишаня принёс вторую бутылку, и вдруг запели :
               Что стоишь качаясь
               Тонка-а-я рябина..
Вначале мужики, потом, откуда – то вспомнив слова и Аня, пел даже Волчок, и только петух молча метался в своей клетке не зная текста и не имея привычки петь в темноте.

       Традиционно сырым утром все заняты были своим. И вдруг Аня завопила:
- Церковь!
- Какая такая церковь? – Спросил Саня.
- Вон, на бугре.
- Да это автозаправка в Ровном, - вяло пробубнил он, сгребая навоз, - Вон и солнце в ихнюю дурацкую дырку пролезть пытается. И вдруг заорал,, - Толян!!! Мы уже у Будунды!!! Толя  выбрался из шатра. Утренний туман, да какой там туман, так хмарь сыроватая рассеивался, и стали видны крыши домов, мост и высокие строения города.
- Что это за Будунда? – Аня с луковицей в руке появилась на палубе.
-Усть - Ивановка, - Пояснил Саня, -Дурацкое такое название. Вот раньше в школе учителя пугали, мол, в Будунду сошлют за тупость. А разве можно сослать в Усть- Ивановку, а?
- И с какого перепуга в эту вашу дунду ссылать?
- Дурдом там был, или есть, короче, слово будунда это как символ, что ли.
- Саш, я о тебе столько узнала, с такими людьми познакомилась, мне кажется, что я и дня уже без вас прожить не смогу. Правда, правда. Так всё противно: дом, работа, денег не хватает, мужики скоты все прям. Может выпьем с утра за нас. Ной, а водка-то у нас теперь  не закончится до приплытия!
- До приплывания!!!

  Мишанины деликатесы: масло, сливки, творог сегодня стали не в чести – открыли три банки тушёнки, изжарили яичницу, нарезали лука и начистили чеснока. Не было на планете счастливее людей, чем эти четверо над бездной вод. Они ели, пили, шутили, пели, а затопленные крыши медленно приближались к ним. Медленно, ну очень медленно.
 
  Ближе к обеду появилась лодка, резиновая, моторная с двумя в форме МЧС. Вначале они задавали вопросы, которые казались путешественникам один одного тупее ( а уж как ответы то вопрошающим казались!), а потом поднялись на борт и подняли за.

- Мужики, вы может нас на фал, да дотянете, а то ещё сутки плыть будем.
- Бензина мало, мы с вами будем жечь дочёрта, не дотянем
- А…
- Бэ, командир, Валентин за бензином, а я на плавсредстве, контролирую, чтобы крыши не посносило.
 Валентин выпил недопитое, посмотрел на остаток, прикинул, и прыгнул в лодку.
- Валентин! А можно  с вами, - Крикнула Аня.
- Ну да.
- Я тоже, пожалуй, - Саня встал из- за стола
- Ну, пока, Толя махнул рукой. Мишаня просто махнул. Без слов.
- Толя, я, ты понимаешь, мне домой срочно нужно, и отдел, как бы тоже, Толя я завтра позвоню ,  правда позвоню Толя!!
- Ну, пока.
Валентин вернулся очень быстро, и плот, ведомый лодкой дотянули за час с небольшим к дорожной насыпи не задев ни одного дома ни в Усть-Ивановке ни во Владимировке.

  Саня и Толя встретились через год или около того. Толя  шёл по залитой солнцем улице в сером костюме и белоснежной рубашке. Без галстука.
- Подвезти? – крикнул ему Саня, опустив стекло.
- Саня, мать твою!..
- Не папа, не ври.
- Да мне тут вон, до исполкома, тут не припаркуешься.
- А ты аварийку включи,- Саня включил ту самую аварийку и вышел из машины.
- Сань, - изумлённый Толя ткнул пальцем в шею приятеля, - это-то что?
- Это корсет, Саня расстегнул рубашку и показал, что странный ошейник продолжается под ней. Я снегоход купил, в аварию зимой попал. Перелом позвоночника…
- Ну ты…
- Нет, больше нет…
- А могила горбатого…
- Да ладно, а как ты, Аня, Мишаня, фу, просто рифма?
- Аня мне не звонила, ничего о ней сказать не могу. Миху я пристроил к свояку – дом у него свой. Пока цены на водку не стали задирать, свояк Мишаню раз в неделю водкой поил. Знаешь, ему денег нельзя было давать – пропивал,  и не работал. А тут цены повысили, и не стал Мишка водки просить. Только на хлебушек  денежку попросит и потом кверху колёсами лежит и мычит по бычьи. Прогнал его свояк. Какие-то там дармовые флаконы с лечебным боярышником продавать стали последователи Горбачёва.
- А ты?
- Я потерял всех, с кем плыл на плоту.
- И Волчка, и петуха.
- И Волчка. Скотину свезли в какой-то спасательный центр, где уничтожили из-за ящура. Розу, Зорьку, представляешь? Свинов мы сожрать могли!!! Куриц с Петькой свояку отдал – кобель соседский задушил. Волчок под машину попал. И вы пропали. Не было, знать, того сплава.
- Был он. А ты?
- После потопа стал за своё биться – страховые компании чёртом дурили. Пока бился – вышел на страхование автоответственности, КАСКО которое. Там  поле непаханое – дурят нашего брата по полной программе. Там и по страховым, знаешь, поле непаханое – это не только то, на земле где-то поле, здесь оно, где-то внутри, паши … Ну и отпашется, что-ли, тебе. Там где ты есть, там и паши..
- Толя, а ты жалеешь?
- А ты о своём снегоходе?
- Нет.
- И не жалей.

Лето выдалось таким сухим, что уже никто и не верил, что в прошлом году был потоп. И про всемирный не верят. Оно и к лучшему.