Черноморское. С покушением на убийство

    Эта страшная история приключилась давно – так давно, что я даже не помню где.  То-ли в Батуми, то-ли в Сухуми, то-ли вообще в Ялте.   Национальная принадлежность этих очаровательных городов в те годы никого не волновала, да и не каждый мог сходу ответить, к каким республикам они относятся.

    Некоторые детали подсказывают, что все-так это было в Батуми, потому так и будем считать.  Отдыхали мы в помпезном санатории.  Отдыхающая публика была ну очень, очень достойная.  И довольно капризная.  Ни одно упущение персонала не оставалось незамеченным и немедленно доводилось до сведения директора с требованием незамедлительно принять меры.  С обязательным упоминанием московских должностей – собственных, а чаще мужей, отцов или свекров.

    По мере возможностей директор недостатки устранял или, как минимум, клялся, что как только – так сразу, прикладывая громадную волосатую лапищу к широкой груди, закованной в белоснежную, слегка мятую рубашку.  В сочетании с черным пиджаком и похоронным черным галстуком пантомима эта оказывала успокаивающее действие на жалобщиков, в значительной мере подкрепляемое  честно-почтительным выражением директорского лица.  Нет, ну точно – Батуми.

    Беда пришла откуда не ждали.  В парке санатория обитали стаи кошек.  В столовую они не лезли, к отдыхающим не приставали, вели в кипарисовых зарослях свою загадочную жизнь, выдавая себя только редкими негромкими взмявами.

    И вот в далеко не прекрасный день это мирное сосуществование двух параллельных миров было неожиданно нарушено.  Кто-то объяснял развитие событий проникновением не территорию новой кошки, кто-то уверял, что видел незнакомого кота абсолютно бандитского вида.  Вне зависимости от причин, результат был налицо: открытие сезона безудержной кошачьей сексуальной распущенности.   Жутковатые звуки кошачьих свадеб доносились из всех укромных уголков парка.  Если и удавалось уснуть, то лишь для того, чтобы почти сразу  проснуться от особенно пронзительного вопля, в котором не было не только ничего человеческого, что естественно, но и ничего кошачьего.  Возникало ощущение, жуткое, смертельно страдающее чудовище расположилось прямо рядом с кроватью.

    Естественно, после первой ночи ужаса кабинет директора брали штурмом.  Звуки, которые издавали отдельные дамы, по пронзительности могли соперничать с кошачьими, испускаемыми  в разгар свадебных мероприятий.  После истерического взвизга: - А что подумают дети? – наступила недолгая тишина, сменившаяся новым раундом претензий на тему аморальности и недопустимости, на еще более повышенных тонах.  Несчастный директор поминутно вытирал потное и лицо и, не отрывая руки от галстука, клялся, что разврат будет прекращен.

    Как потом выяснилось, метод прекращения директор выбрал зверский и живодерский.  Были призваны три местных работяги, им были выданы четыре огромных джутовых мешка, три сачка и указание: кошек отловить, засунуть в мешки, отвезти на лодке подальше за зону купания и, привязав к мешкам камни, кошек утопить.  Наверное, директора понять можно – выбор между собственным креслом и какими-то кошками затруднений у него не вызвал.  Как жизнь показала, это был неправильный выбор.

    В сумерках работяги начали активно выполнять указание, тем более, что обнаружить места скопления хвостатых труда не представляло.  Набив все четыре мешка добычей, слегка исцарапанные  убивцы погрузились на лодку и отплыли далеко за буйки.  На месте казни палачей осенило: а ведь мешки денег стоят и их можно продать.  Поэтому вместо привязывания камней мешки, наоборот, развязали и попытались вытряхнуть кошек в воду.  Кошки вытряхиваться отказались, а попавшие в воду оперативно взбирались обратно в лодку.  Через несколько минут в лодке царил ад.  Разъяренные хвостатые-полосатые набрасывались на своих врагов, некоторые, в ужасе перед водой, взбирались по ногам и цеплялись за руки.  Огромный черный кот с белым пиратским пятном на глазу, сидел на голове у одного из работяг, вцепившись когтями в скальп, и утробно орал.

    Весла были упущены в первые же минуты побоища.  С залитыми кровью лицами, изодранными руками, в зияющей рваными прорехами одежде, исполнители приговора сдались и оставили поле боя.  Проще говоря, попрыгали за борт и, подвывая от боли при контакте соленой воды с ранами, по-собачьи поплыли к берегу.  Лодка, подгоняемая отливом, медленно поплыла к горизонту.

    Как объяснялись неудачливые похитители джутовых мешков с директором – истории неизвестно.   Зато известен финал этой драматической истории. 

    Следующее утро было ветреным.  Довольно сильные волны не давали войти в море по скользким камням, и плавали только отдельные смельчаки.  Часам к одиннадцати дня, когда все население санатория благостно отдыхало на пляже после спокойной ночи, со стороны моря раздался крик: - Смотрите, лодка!

    И действительно, ярко-синяя санаторная лодка, на вид – совершенно пустая, довольно быстро продвигалась к берегу, подгоняемая волнами.  Как только она приблизилась к дальнему углу пляжа, на нос вскочил огромный черный кот, по-капитански огляделся  и огласил окрестности победным мявом.  В это же мгновение, как по команде, невероятное количество кошек, перепрыгивая через голову командора, неразрывной цепочкой, как стая летучих рыб, перелетели на берег и мгновенно исчезли из вида.

    Кот с достоинством спрыгнул на берег и, вальяжно пройдясь между зонтиков, подошел к той самой визгливой даме, возмущавшейся кошачьей аморальностью,  Сел, элегантно обвил лапы хвостом, и требовательно мяукнул.  Дама засуетилась: - Ох ты, бедненький,  Сейчас, у меня колбаска тут была.

    Не обращая внимания на собравшуюся толпу, кот в два укуса изничтожил кусок докторской и спокойно улегся на подстилку.  Дама воздвиглась во всю свою монументальную фигуру и громогласно, на весь пляж, заявила: - Товарищи, директор – живодер.  Предлагаю прямо сейчас собрать подписи за его увольнение.

    К нашему отъезду директора еще не уволили, но на работе он не появлялся, со всеми жалобами разбиралась его заместитель, очаровательная спокойная женщина.  Свадьбы кошачьи прекратились.  А через два дня после происшествия, сразу после завтрака, многочисленные отдыхающие, высыпавшие из столовой, могли наблюдать эпохальное зрелище.  Перед входом стояла черная “Волга” и шустрый водитель в форме с сержантскими погонами грузил в нее многочисленные чемоданы.   По мраморным ступенями  величаво спускалась та самая монументальная дама.  Под руку ее поддерживал невысокий, но тоже кругленький мужичок в генеральской форме.  На другой руке дамы, прижатой к груди, лежала подушечка, а на подушечке индифферентно восседал всем знакомый кот.  Дама нежным голосом ворковала:  - Потерпи, Капитан, скоро дома будемю

    Семейство погрузилось в машину, двери захлопнулись, мотор заурчал.  В приоткрытое окно высунулась массивная кошачья морда.  Кот презрительно оглядел народ, коротко, в такт мотору, мяукнул и исчез внутри салона.  Машина тронулась и исчезла за поворотом аллеи.   Пышная блондинка с шестимесячной завивкой, испорченной морской водой, мечтательно вздохнула: - Настоящий мужик.  При Генштабе теперь будет.

   К кому относилось высказывание – к коту или к генералу – так и осталось неизвестным.  Но по слухам, и у того, и у другого судьба и карьера сложились удачно.