Оркестр

 Вирджиния была самым изысканным Дирижаблем из всех тех, которые остались после войны. Этот Цеппелин, рожденный 88 лет тому назад, множество раз был реставрирован и хранил в себе облик прошлого столетия. Вирджиния была роскошной и опытной машиной.
Её чрево было прекрасными апартаментами для Бардов - представителей высшего общества, людей, которые были способны жить вечно.

Тяготение к искусству,  страсть к возвышенному, высокому образу мышления и существования было первой чертой для Барда. Люди на дирижаблях стремились ввысь во всех смыслах этого слова. Однако стоило бы заметить, что вся эта высь , вся эта дурь с Небесами, вылезла в мозгах Бардов, как черяк на лице студента, только по одной причине - им надоела Земля.
 Когда дни стали напоминать одинаковое вино в одном и том же бокале,  бессмертные заменили бокал на стакан , а вино - на спирт. Дальше и дальше, меняя все с каждым десятилетием, несчастные оказались в огромном шаре на Небе, равнодушно ублажаясь искусством. Искусством, как ни чем иным.
   
    По этой причине на Небесных Исполинах каждую пятницу проходило торжество. Это самое торжество могло напомнить вазу , в которую одновременно посадили цветы, лечебные травы и огород. Эта пятничная посиделка Бардов - включала в себя  выставку картин, постановку классической пьесы, чтение свежайших стихотворений, балет и оркестр. Хотя составных этого дня могло быть и больше, в среднем все сводилось к этому меню.

В эту пятницу на Дирижабле Вирджинии намечался настоящий аншлаг , а поводом этому служил концерт Струнного Оркестра Чарлота, одного из самых знаменитых оркестров Франции. Помимо жителей дирижабля, ожидающих чудесный вечер, на Вирджинию должно было прибыть около двух сотен гостей.
Чарлот Тома - французский композитор, аранжировщик и дирижёр - поражал виртуозной игрой на скрипке, которая при этом не была лишена чувств. Но его главный дар открывался в нём, как в композиторе. Он писал произведения исключительно для струнного оркестра.
   Настоящим  "орудием" Чарлота был контрабас. Соло в его композициях предназначалось только этому инструменту. Как говорил композитор: "Низость -  вероятно
этого не хватает здесь. Вверху".

Однако данное вступление предназначается не талантливому автору , как могли бы вы подумать, заблуждаясь в его талантах, а его Сокровищу. Сокровищу, которое вдыхало душу в контрабас Чарлота, каким им была любовница этого тщеславного композитора по имени Шанталь.

Шанталь была несговорчивой девицей с лицом 18 летней девушки, за спиной которой не было ни друзей, ни врагов, ей принадлежало безусловное сиротство.  Она была музой для Чарлота и голосом для его музыки. Шанталь была погружена в искусство, как фитиль в воск. Концерты, не выпускали её из сетей месяцами, забирая все её лишнее время, которое она могла бы потратить на меланхолию.   Лишь изредка сны из прошлого вынуждали её наведываться домой.
 
**


Этот день начался для Шанталь с того, что ранним утром, встревоженная сном, она наведалась домой, зайдя туда всего на несколько минут перед тем, как очутиться в постели Чарлота.

Её дом стоял на улице Святого Лаврентия. Он был очень стар и вид его говорил об этом. Построенный 120 лет назад, дом изжил всех своих хозяев и был лишен всякой жизни внутри уже много лет. Его забросили окончательно 15 лет назад , когда для последней хозяйки все его углы стали причиной разительной боли.

 Заходя совсем ненадолго , Шанталь обычно осматривала старые стены, на мгновения поддаваясь ностальгии, и более ничего. В её жизни после войны 17-и летней давности оставался неизменным только этот старый адрес, тронуть постоянство которого она не могла. 17 лет назад она получила точку в своей старой жизни.

Был Четверг. Она была утомлена от репетиций перед пятничным концертом и в начале попросту прошлась по письмам на полу. Когда же она их заметила , то пожалела о том, что два года не возвращалась домой. Во всех комнатах было пусто, но когда Шанталь взяла в руки отсыревшие конверты, в доме будто появились тысячи людей, тысячи родных для неё людей. Точка в её жизни оказалась всего лишь незаконченной запятой, недостающий кусочек которой был заключен во всех этих письмах. Шанталь упала на старый ковёр и громко зарыдала.

- Шанталь, - прошептал над ухом Чарлот, - Твоё соло сегодня будет прекрасным.

Он, лежа на постели, наслаждаясь утренней дремотой, все воображал пятничный фурор. Шанталь бесстрастно убрала его руки, которые он распластал по её шее и встала с постели, оставляя бежевые одеяла на Чарлоте. Шанталь стала у окна, белый свет очертил ее не прикрытое тело - она стала похожа на контрабас высеченный из куска парафина. Наверное , по этой причине она была так любима Чарлотом. Молча стоя, повернувшись спиной, Шанталь заставляла голову Чарлота рваться на части от приходящих мелодий.
- Что ты видишь там, дорогая?
 Но Она совершенно не слушала слов, которые произносило тело в постели. Поэтические речи Чарлота, его таланты не трогали её никогда. В нём не было ничего стоящего, единственное, что держало Шанталь на коленях пред ним - это его умение убивать её время.
 
- Шанталь, - шепчет он у ее плечь, когда они уже стоят у дверей в большой зал на Дирижабле Вирджиния, - Это платье безупречно для сегоднящнего вечера. Красный, тебе так идет красный.
 Чарлот  вкладывает в ее руки смычок , она вздергивает им. Взрыв на сцене и концерт окончен.

После выступления долгожданного оркестра все отправились в главный зал, что бы непременно обсудить это происшествие. Восторг и обсуждение двух часового концерта должны продлиться еще два часа.

- Шанталь! - мчится голос Чарлота. Он непременно хочет быть в этом зале вместе с ней, держать за талию свой контрабас.
Но после того, как Шанталь вчерашним утром нашла на полу дома конверты, она больше не может оставаться тут - в этом зале, на этом Дирижабле, в этих Небесах. Она тонкими движениями проскальзывает в самый отдаленный угол торжества, где стоят у столов сонные личности, каким уже нет дела до происходящего.

Она выходит на открытый балкон. Мгновение и все , кто мог видеть её до этого, более её не найдут. Шанталь так быстро, как это могло позволить её тело, выпрыгнула вон.
И  вот она в красном платье с открытой спиной и плечами летит, как цветок, над океаном, все ближе падая к нему вниз головой. Когда же она упала в него и вода пробилась ей в нос, она продолжила думать о том, что все еще продолжает лететь с Вирджинии и её картинный полёт видно со всех берегов океана.



***

 Настал вечер следующего дня - Субботы.  Эммануил , оставив Кэтрин с патефоном, вышел из дома и отправился в Паб.  Вернувшись в обед домой ,он несколько часов пробыл с ней и сейчас ему нужно было выдохнуть её голос и отдохнуть от её запаха. Он спустился в родное место , где не был уже Вечность с прошлой недели, и сел на старое место, которое внушало ему приятные чувства. Парень взял привычный стакан рома и , ненавязчиво улыбаясь, стал слушать мужицкую болтовню.
- Давно не виделись , Старик, - сказал Эмман старому Стефану, который высунулся из дальнего угла паба только через пол часа.
- Здоров будешь! Эмман, - Стефан сел на лаву около парниши и разгульно хлопнул его по плечу, - Как ты?

Эмман от души засмеялся в 30 белых зубов, его до глубины сердца радовало то, что Старик говорил с ним , как с человеком, не упрекая ему в том, что Пройс теперь Бард. Все прочие, как и подобало, косо поглядывали на рабочего Небесных Городов.
Эммануил тут же взялся за разговор со Стариком, под спирт все истории казались куда захватывающе и вскоре к ним присоединились и прочие.
- Чаргоф...Чарлоф...чар-чар..Чарлота! Вчера был Чарлот на Вирджинии. Ты был там, Эмман? - выговорил Ричард, сидя против Пройса.
- Да.. худая вечеринка была у них.
-Ну разумеется!
- У нас лучше! - гаркнул Жирный Жон.
Как только в Пабе все услыхали имя Чарлот, общество Эммана удвоилось - всем не терпелось узнать больше о прославленном Оркестре Франции.
- Ты видел Шанталь? - раздался волнующий всех вопрос. Именитая звезда Оркестра, Женщина! будоражила умы мужиков, больше, чем музыка Чарлота.
- Видел.
- И какая же она? - встревоженно вылез на стол Ричард. Эмман провел руками по воздуху, очерчивая грудь, тонкую талию и широкие бедра:
- Такая.
- А лицо?
- Такое,-  Эмман показал руками шар.
- А волосы?
Пройс схватил себя за чуб, оттянув короткие, серебристые пасмы:
- Короче чем эти!
Это подняло Паб на хохот, все заискрилось добрым басистым смехом.

- Да только.. - неспокойно начал Пройс, он был уже достаточно пьян, что бы взболтнуть лишнего, - Она умерла. Вчера вечером сам видел, как выпрыгнула с Дирижабля в океан. 
- Ну и что с того - то? Вынырнула, - сказал Старик Стефан.
- Нет. Сегодня слышал, что не вынырнула.
- Она же Бардом была? - покатилось изо рта в рот каждого, - Она же бессмертной была?
 Слух о том, что бессмертный умер, покатился сначала по всем углам паба, а затем, в тот же вечер, просочился и на улицу.
Сперва об этой ошеломляющей новости прослышала добрая сотня людей, а затем - и Барды.

Как только слух коснулся ушей Дюка Рише, начальника жандармерии, то приказ был один:
- Мне нужен тот, кто сказал об этом первый. 

Слава Французской Жандармерии! болтуна нашли за мгновение ока и уже днём Воскресения имя Эммануил Пройс было известно. Однако вопрос о решения возникшей проблемы был не решен. Людям уже сказали, что бессмертный умер и забрать эти слова было невозможно. Однако было возможно забрать веру в эти слова.
 Было решено убить мать Эммануила , его Невесту и еще несколько людей. Подделав даты смерти и улики, Сюрте Женераль обвинила Эммануила Пройса в убийстве шестерых человек и провокационных действиях против Бардов, естественно, основывая все его действия душевными болезнями.

 Так Эммануил Пройс оказался В суде.