Дар. Глава 16

Глава 16
День набирал обороты, пробки в городе становились все сильнее. Сидя в такси, девушки молчали, даже не глядя друг на друга, как будто каждая боялась увидеть в глазах подруги то, что теперь стало очевидно. Аннета нервно грызла длинные ногти, Рита, отвернувшись к своему окну, хмурилась, зажав ладони между коленями. Вокруг застыл поток машин, еле двигаясь и почти не приближая их к дому. Хотя, возможно оно и к лучшему, думала какая-то трусливая часть Риты, та самая, что заставляла иногда вытаскивать руку из руки любимого человека и говорить: «Мы просто соседки и подруги». Она стыдилась этих мыслей и этой части своей натуры, но не считала себя плохим человеком, понимая, что такая часть есть у каждого, так уж созданы люди. Вопрос лишь в том, сумеешь ли ты бросить ей вызов и победить. В большинстве случаев ей это удавалось.
Можно пойти по пути наименьшего сопротивления, подумала она, можно позвонить в службу спасения, а самим застрять на весь день в этой пробке, не лезть на рожон и не бороться с тем, что сильнее тебя, ведь обстоятельства, судьба, мир вокруг – все это сильнее нас. Это простой закон выживания, способ сохранения энергии, и нет ничего постыдного в том, чтобы желать уберечь себя от стресса, от боли, от страха. Это рациональный и умный подход к жизни… но почему-то в этом иррациональном мире наибольшим восхищением и уважением пользуются как раз безрассудные поступки. И самое удивительное, что важнее всего оказывается собственное мнение о себе, его еще иногда называют совестью.
Можно тлеть тысячу лет, беречь себя и свою энергию и потухнуть, и никто этого не заметит, вспомнила Рита вырванную откуда-то мудрость, а можно сгореть за минуту, но твой свет и тепло будут помнить. А если и забудут, это уже не важно, ведь всё, в конце концов, сводится не к восхищению толпы, оно непостоянно и не так значимо, как принято думать, всё на самом деле сводится к одному: сможешь ли ты жить с собой и своими решениями.
Именно поэтому она сейчас сидела в такси, напуганная и растерянная. Антон был их другом, единственным из всех, кто относился к ним как к людям, а не как к уродам, сбежавшим из ада. И она знала, что не смогла бы жить с равнодушием или трусостью со своей стороны в такой решающий момент. Аннета никогда бы так не поступила, подумала Рита, она привыкла не опускать голову пред страхом, она всегда выбирает борьбу.
Внезапно ей показалось, что между ними не просто пустой промежуток сидения, а целая вселенная. В такой момент нам нужен кто-то сильнее нас, подумала она, кто-то, кого мы любим, в ком уверены, кто даст нам опору, когда мир уходит из-под ног. И только теперь она начала понимать смысл слов, которые так часто повторяла ее бабушка: «В одиночку и в раю страшно, а взявшись за руки, можно хоть в ад идти». Повинуясь нахлынувшим чувствам, она протянула руку, нащупала ладонь подруги и крепко сжала. По-прежнему не поворачиваясь. И за это ей было стыдно.
***
Когда они, наконец, добрались до дома, было уже больше часа дня. Пробки в городе достигли своего пика, который спадал только после 7 вечера. Из такси они выскочили, как будто машина могла вот-вот взорваться, но, оказавшись перед закрытой дверью подъезда, обе вдруг ощутили странную парализованность. И тогда впервые с тех пор, как они покинули больницу, девушки рискнули посмотреть друг другу в глаза.
- Мне страшно, - прошептала Рита, кусая губы, перед ними высился такой знакомый и родной дом, шумела старая ива, которую они так часто видели из окна кухни Антона. Но все это стало каким-то пугающим и незнакомым. Таким она видела этот двор впервые, когда приходила смотреть квартиру, испуганно оглядываясь на очередную ссору из-за парковочных мест.
- Мне тоже, - ответила Аннета, беря ее за руку, - и нет нужды говорить обо всем. Просто не хочу больше отворачиваться и прятать глаза. Мы не должны так себя вести ради него, понимаешь?
Рита молча кивнула. Что бы ни ждало их там, за этими вечно бесстрастными окнами, как глаза статуи взирающими на мир, они должны пойти и заглянуть за ширму. Истина всегда пугает, подумала она, сколько трагедий каждый день разворачивается за этими непроницаемыми стенами под красивым глубоким небом и картинными солнечными лучами. Но страх ожидания как нарыв – чем быстрее его вскроешь, тем быстрее он пройдет, это она знала по опыту, поэтому, сжав руку Аннеты, решительно набрала код на двери.
Не разжимая рук, они вошли в подъезд и, не теряя времени на ожидание старого грохочущего лифта, зашагали по ступенькам. В подъезде царила тишина, поэтому каждый их шаг гулко разносился по всему пространству. Никакого орущего телевизора, ни музыки, ни ругани, Рита даже представить не могла, что когда-нибудь будет скучать по этим звукам, а сейчас очень хотела услышать хоть чье-то присутствие. Дом казался ей склепом, полным призраков и не успокоившихся душ.
- Мы должны надеяться, мы имеем право надеяться, - сказала вдруг Аннета, - это нам никто не запрещал. Я уже привыкла, что в жизни почти всё не то, чем кажется, так что я буду верить в лучшее. И ты верь…
- Я верю, - ответила Рита, глядя ей в глаза, они остановились на площадке перед последним лестничным пролетом, окруженные тишиной, только поднявшийся ветер шелестел ветками за окном. – Что бы ни было, я знаю, что будет лучше.
Последние ступени показались им бесконечными, но, все же, они оказались перед двумя закрытыми дверями, на распутье между своей квартирой и квартирой Антона. Девушки снова замерли и прислушались, но из-за двери не донеслось ни звука.
- Наша дверь как-то подозрительно долго остается чистой, - нервно усмехнулась Аннета, кивком указывая на потрепанную, видавшую виды дверь их квартиры.
Она думает о том же, о чем и я, поняла Рита, но ни одна не собиралась потакать этой последней слабости. Только вперед, подумала она, вскрыть этот нарыв страха и позволить ране зажить. Хотя будет больно.
- Звонить, думаю, не стоит? – нерешительно спросила Рита, - вдруг он спит?
- И я так думаю, - Аннета нервно кусала губы, но, после секундного раздумья, решительно полезла в сумку за ключом. – А может, он нашел какие-то ответы и ушел по делам… я хочу сказать, мы ведь не ясновидящие, там может быть все, что угодно. Не надо заранее паниковать и думать о худшем. Просто войдем и все узнаем.
Но ее выдавали дрожащие руки и, как она ни старалась скрыть эту дрожь, она не ускользнула от внимательного взгляда подруги, тоже напуганной и взвинченной до предела.
Ключ легко повернулся в замке, дверь открылась, и обеим показалось, что мир куда-то уплывает…а в следующую секунду они уже вошли в аккуратную прихожую. Взгляды сразу устремились в единственную комнату, дверь была открыта, в комнате никого не было. Девушки переглянулись и замерли. Аннета удивленно пожала плечами, но на лице уже появилась робкая улыбка.
- Антон? – тихо позвала Рита, как будто боялась нарушить тишину и покой этой квартиры. – Ты дома?
Диван в спальне-гостиной был сложен и прибран, впервые за очень долго время, а обувь в прихожей аккуратно расставлена. Девушки пока не знали, как к этому относиться, но обе уже ощущали надежду – самое упрямое и почти неистребимое человеческое чувство.
- Наш больной, кажется, затеял уборку, - подмигнула Аннета, проходя дальше, - видишь, рано мы отчаялись!
- И его, кажется, нет дома, - удивленно констатировала Рита, уголки губ непроизвольно поползли вверх и в стороны. – Вот, блин, великий конспиратор! Для чего был весь этот трюк с брошью??
- Говорю тебе, он что-то накопал, - потрясла пальцем Аннета, - просто не хотел нам говорить, чтобы не спугнуть удачу… или просто сам до конца все не выяснил.
Они зашли в комнату, все было убрано, все лежало на своих местах, занавески были открыты, и в окно вливался солнечный свет – солнце уже поворачивало на запад и освещало эту сторону дома. Никаких кружек, тряпочек и платков, никаких домашних вещей – только безликий порядок обычной квартиры. Рита подошла к окну и выглянула в лоджию – так же чисто и так же пусто. Плед на кресле аккуратно сложен, окна закрыты на защелки, только форточка была открыта, и врывающийся ветер трепал занавески.
- Что ж, у меня чуть удар не случился, - прижав руку к груди, объявила Аннета, - пойдем, хоть чаю выпьем и подумаем, что делать дальше. Мне срочно требуется какое-нибудь сладкое и очень калорийное успокоительное.
- Думаешь, все хорошо? – с надеждой спросила Рита. – Мне вообще-то тоже немного полегчало…ну, просто, раз он нашел силы на уборку и все такое… но еще волнуюсь немного все равно. Он ведь точно что-то задумал. Какой-то сюрприз. А я так издергалась за последнее время…
Она устало рассмеялась и закрыла глаза ладонями.
- Ты права, - сказал она, подходя к подруге, - надо немного расслабиться и просто подождать его. Он сам нам все расскажет. Пошли пить чай.
- Ты не поставишь чайник, - попросила Рита, когда они вышли из комнаты, - а я пойду умоюсь холодной водой, лицо просто горит от всех этих переживаний.
- Хорошо, - беззаботно кивнула подруга, - я тебе крикну, когда чай будет готов.
Но крикнула намного раньше.
***
Первое, что поразило Аннету, когда она вошла в кухню – это абсолютная чистота и порядок. Все блестело, вся посуда была вымыта, все стояло на своих местах. Правда, следов готовки видно не было, как и приготовленной еды, только расставленная по местам посуда и перевернутые, вымытые кастрюли. Такое ощущение, что квартиру собираются показывать арендаторам или покупателям, подумала Аннета, и тут в глаза ей попал блик – солнечный луч отразился от полированной поверхности стола. Она опустила глаза и увидела.
Ледяная рука вдруг пробилась сквозь грудную клетку и сжала е сердце, легкие желудок. Ее осенило. Она не могла бы сказать, откуда ей вдруг все стало известно, может, просто мозг собирал и тщательно складывал в общую картину крошечные мелочи, а может, это была интуиция в чистом виде. Но она вдруг четко осознала, что живым они друга больше не увидят. И этот белый конверт и абсолютный порядок – вот и все, что он оставил им после себя. Ужас сковал ее горло, не давая произнести ни звука, да она и не знала, что сказать или закричать, или заплакать? Просто стояла и смотрела на придавленный вазой для конфет конверт, чувствуя, как рушатся иллюзии, и как страшная реальность захватывает ее мир.
В ванной Рита открыла кран, слышимость в этом доме была прекрасной, так что Аннета слышала каждый всплеск воды и гудение труб. Но все это происходило где-то далеко, совсем в другом мире, где они еще верили, что все закончится хорошо, что на самом деле по-настоящему плохие вещи случаются с кем-то другим, или вообще только в кино или сказках.
Время уходит, прошептал голос в ее сознании, теперь она поняла, что за чувство не давало ей покоя все утро. Время почти ушло. И так как она за всю жизнь привыкла зубами цепляться за мельчайшую возможность и не отпускать до самого конца, Аннета набрала полные легкие воздуха и, чтобы разрушить охвативший ее ступор, закричала.
***
- Что?! Что такое?! – в дверях появилась Рита с мокрым лицом, тушь размазалась, но еще не смылась, и она была похожа на хэллоуинского зомби. Вода капала с лица и расползалась темными пятнами на блузке. – Что случилось?!
- По-моему, самое страшное, - сдавленно проговорила Аннета, указывая на конверт. – Не спрашивай, знаю и всё.
Рита несколько секунд пристально смотрела в глаза подруге, а потом кивнула и опустила глаза.
- Я с самого утра места себе не нахожу, - сказала она, - так и думала, что хорошо это не закончится. Это чувство не ушло, даже когда мы решили, что он просто пошел по делам и…
Она сокрушенно покачала головой, понимая, что все это теперь не важно.
 - Мы должны открыть его.
Аннета протянула руку и вытащила конверт. Он был не запечатан, только на обратной стороне знакомым почерком были написаны их имена. Осторожно, как будто обращаясь с взрывчатым и крайне нестабильным веществом, Аннета достала сложенный лист бумаги, исписанный неровным почерком с обеих сторон.
- Зачем он писал от руки? – шепотом спросила она, ни к кому не обращаясь, - у него ведь есть принтер.
- Потому, что это важно, - так же тихо ответила Рита, - это как лично сказать, а не прятаться за безликим шрифтом.
Аннета осторожно развернула письмо, чувствуя, как трясутся руки, а сердце стучит, как молот где-то в голове. Читать придется ей, это она понимала и не слишком радовалась. Рита подошла почти вплотную и попыталась заглянуть в текст, но вода и частично смытая косметика мешали ей разобрать неровный, скачущий почерк.
- Прочти. – Повторила она мысли Аннеты, - у меня от воды все расплывается.
Невероятным усилием поборов искушение пробежать текст глазами и быстро узнать суть, Аннета вдохнула и, сжав письмо до боли в пальцах, начала читать. Он потратил силы и время на то, чтобы написать свои последние слова от руки, именно в том порядке, в каком они должны были дойти до адресатов. Так что меньшее, что они могли сделать – ответить ему тем же уважением и дочитать все до конца.
Здравствуйте, мои прекрасные леди!
Если вы читаете это, значит, все получилось, и у меня хватило решимости довести дело до конца. Скажу сразу: это наш последний разговор, и, предвидя вашу реакцию на слово «последний», поспешу попросить – не заглядывайте в конец, не бегайте по строчкам… тем более, что всю информацию я разбросал по письму, чтобы иметь возможность сказать все, что я хотел вам сказать без спешки и суеты. Это прощание, а оно должно быть настоящим.
Аннета оторвала глаза от текста. Сердце билось в груди, как пойманная в силки птица, слезы уже начали застилать глаза, но она решительно смахнула их рукой. Рита смотрела на нее полными страха и понимания глазами. Они оказались правы, чувства не врут, и не обманули на этот раз – он ушел, плохое все-таки случилось.
- Дай мне письмо! – прошептала Рита, - нельзя так… так не должно быть! Мы должны найти его, должны остановить…
- Нет.
- Что?! – Рита с удивлением уставилась на подругу, - ты слышала? Он прощается, он решил умереть, покончить с собой! Тебе что, плевать?!
- Нет, не плевать. – Твердо ответила Аннета, пытаясь восстановить дыхание, слезы душили, разрывали грудь. – Именно поэтому я останусь здесь и дочитаю до конца то, что он хотел.
Рита посмотрела на нее, как на ненормальную, как будто вдруг увидела впервые то, чего раньше не замечала. Слезы покатились по щекам, лицо задрожало, а в глазах зажегся какой-то дикий огонек.
- Дай сюда! – она рванулась вперед, пытаясь выхватить письмо, но Аннета ловко увернулась и схватила ее за руку. Хватка была железной.
- Посмотри на меня! – строго сказала она, ища глазами глаза подруги, пытаясь поймать взгляд. – У него нет шансов. И не было. Он умирает. И хочет уйти достойно, разве не понятно?
Взгляд Риты немного прояснился, она всхлипнула и опустила глаза, не вырываясь и не пытаясь снова выхватить письмо.
- Он принял решение, и мы должны его уважать, - продолжила Аннета, - он наш друг и он прошел через ад.  Это его жизнь и его право решать, что с ней делать. Так имей уважение и исполни его последнюю волю.
Рита сникла, плечи затряслись, она высвободила руку и закрыла ладонями лицо. Аннета подошла вплотную и обняла подругу одной рукой, второй удерживая последние слова Антона. Горячие слезы катились и по ее щекам, но жизнь давно научила ее плакать беззвучно. Невидимый и неслышимый плач всегда скрываемой боли, потому что мир не прощает слабости и не щадит слабаков.
- Он все спланировал у нас под носом, все предвидел, - тихо сказала Рита, уткнувшись ей в плечо, - он знает нас…это так…
Она не договорила, но в этом не было необходимости, здесь все было понятно без слов.

Наверное вы злитесь или недоумеваете: почему он ушел, почему не остался с нами, почему сообщает об этом вот так?! И раз это прощание, нет смысла недоговаривать или скрывать. Я ушел, я покинул вас и мой дом, потому что пришел мой час.
Когда-то давно, когда я был еще ребенком и верил, как все дети, что буду жить вечно и очень счастливо, мы иногда ездили в деревню навестить бабушек-дедушек. У них была живность, козы, куры, и конечно, собаки и кошки. Иногда я проводил там все лето. И в одну из таких поездок я узнал один из многих законов жизни – нельзя осквернять место, которое считаешь домом.
В то лето собака моих родных умерла, и бабушка очень горевала, даже дед – человек старой закалки, прошедший войну – и то пустил скупую слезу. Нет, ничего ужасного я не видел, она просто ушла. Тихо и незаметно, ночью я слышал, как она скребла калитку, а утром ее уже не было. Я спросил, почему бабушка плачет, ведь Руна – так ее звали, я помню очень хорошо, как и темное пятно, похожее на какой-то мистический знак на белом боку – вернется, просто погуляет и придет. И тогда дедушка рассказал мне. «Она не придет, Антон, - сказал он, вздыхая, но не опуская глаз, это я тоже запомнил. - Животные знают, когда наступает их час, и уходят, чтобы не осквернять смертью жилище стаи. Это правильно, это и есть забота – думать о благополучии семьи даже после смерти».
Нам, людям, очень многому стоит поучиться у тех, кого мы по глупости считаем неразумными. Хоть чему-то я научился. Вы – моя семья, единственные, кто у меня есть, кто был со мной в самые темные времена, поэтому я ухожу – чтобы у вас было будущее здесь, в вашем новом доме.
Снова шок? Хаха!
Я приготовил вам сюрприз, мой прощальный подарок – моя любовь к вам, выраженная не только словами, но и подкрепленная действиями.
Оторвитесь от письма на пару минут, время уже не имеет значения. На подоконнике кухни лежит белый конверт, там все документы на квартиру. Теперь вашу.
Я позаботился о семье.
Там же вы найдете договор – я перевел все свои сбережения на счет для оплаты маминого пребывания в больнице. В случае если эти деньги не понадобятся, они тоже перейдут к вам. Просто покажите указанному юристу договор и свои документы.
Девушки как по команде взглянули на подоконник. Большой белый конверт, туго набитый бумагами, действительно лежал на указанном месте. И теперь обе удивлялись, как не заметили его раньше. Хотя, чему удивляться – слишком много потрясений и эмоций, чтобы обращать внимания на такие мелочи.
Ни одна даже не протянула руку. Сейчас были вещи и поважнее. Только слезы потекли сильнее, мешая разбирать буквы, а Рита прикрыла рот рукой, сотрясаясь от рыданий, которые она хотела удержать внутри.

А теперь, когда с делами почти покончено (почти, потому что я вынужден буду попросить вас еще об одном деле), перейдем к чувствам.
Сначала дела – потом разговоры, так всегда говорила мне мама.
В этом письме я постарался придерживаться ее совета, хотя пришлось немного отступить от истины. И как раз об этом я и хотел поговорить. Объяснить, почему я поступил так и с чем ухожу.
Знаете, идеальный мир есть. Это наши принципы, мораль, пословицы и сказки – все то, что хранит в себе образцы и эталоны чистого добра. Ну как эталон времени или веса, что хранят в музеях или научных институтах. И в этом идеальном мире все красиво и правильно, все окутано ореолом романтики и торжественности. А жизнь…она больше похожа на стекло, покрытое грязными разводами – она все искажает и трансформирует. В ней нет четких граней и прямых линий, все размыто, все сдвинуто, все приблизительно.
И разница между этими мирами в том, что в идеальном мире даже самые страшные и уродливые вещи приобретают смысл, некое подобие красоты. Чистота наших мечтаний и иллюзий так сильна, что стирает истинное уродство с некоторых вещей. А вот в мире реальном  все наоборот. Даже то, что по природе должно быть прекрасным и правильным, становится здесь ущербным и больным. Любовь превращается в эгоизм и ревность, дружба – в паразитизм, а скромность и вера в добро – в слабость.
Что уж и говорить о таких сильных понятиях как героизм и смерть.
В сказках герои бесстрашно бросаются в бой со злом, поднимая меч и открыто улыбаясь. Они легко или трудно, но преодолевают препятствия и получают награду, в конце они обретают все… и за ореолом волшебства и восхищения мы не видим их кровоточащих ран и отчаяния, которое, возможно, и гонит их вперед. Волшебный мир фантазий и эталонов шлифует образы, стирает все то, что не выписывается в картину блага и справедливости. И даже если герой гибнет, его смерть тоже красива и легка. Никаких мучений, никакой грязи. Никакой безысходности. Он отправляется куда-то в лучший мир в ореоле света, почестей и восхищения. Там даже смерть имеет надежду.
Здесь все не так.
В жизни герои чаще всего не выбирают свой путь. Они просто не могут стоять в стороне, отворачиваться или перекладывать ответственность на другие плечи. И в бой здесь идут не с радостной улыбкой победителя, а преодолевая страх и готовясь к худшему.
И самое горькое, что герои в реальном мире не получают ничего. Никакой награды, никаких почестей. Истинные борцы и воины добра всегда изгои, непонятные обществу зла «уродцы», раздражающие людей…ровно до тех пор, пока кому-то из этих «нормальных» людей вдруг не понадобится помощь. И чаще всего герои здесь не восходят на трон, а гибнут. И смерть здесь настоящая, такая, какая она есть – мучительная, грязная, уродливая и совершенно безнадежная.
И знаете, кокой парадокс – оказывается, наша уродливая реальность тоже хранит частичку настоящего волшебства, причем гораздо более прекрасного, чем в сказках. Потому что быть хорошим человеком здесь можно только по убеждениям. Просто потому, что не можешь иначе, ведь никакой награды ты не получишь, и ничего великого тебя не ждет. Разве такой героизм не честнее? Выходит, именно в этом грязном и больном мире рождается самая читая и прекрасная истина - поступать правильно не за что-то, а просто так, бросаться в бой без уверенности в победе, жертвовать всем, зная, что не получишь ничего взамен. Быть героем, никогда не считая себя таковым.
Все это я говорил о мужчинах и женщинах, сильных духом, о тех, кто не боится идти своим путем. О тех, кто протягивает руку, когда все проходят мимо, о тех, кто улыбнется тому, в кого все плюют. О друзьях, которые не бросают. О вас, мои дорогие, любимые леди.
Я никогда не смогу в полной мере выразить то, что чувствую, ту благодарность, ту нежность, то восхищение. Никто и никогда в жизни не относился ко мне так, как вы. Друг познается в беде, и, оглядываясь назад, я даже рад, что все это случилось. Ведь иначе я так никогда не познал бы, какое это сокровище – иметь настоящих друзей, тех, кто тянется к тебе душой, кому больно, если больно тебе.
Потому я и сделал то, что сделал. Я ушел и забрал с собой все то зло, которому не место среди людей. Я так и не знаю, сильный ли это поступок или слабость…но одно я знаю точно – в этом последнем рывке все мое достоинство, которое я так и не растратил в жизни.
Я слишком долго жил, не поднимая головы. Слишком много страха, слишком много заблуждений, чудовищных заблуждений. Я создал в своей голове картину мира, в котором невозможно жить… Но я прозрел, пусть и заплатил за это немыслимо дорогую цену. Я больше не боюсь, потому что твердо знаю: все люди сильные, только иногда забывают об этом.
И эта сила, она разная. Есть сила сражаться и менять мир, а есть сила терпеть. Нести на плечах то, что не изменить.
Мне выпал такой жребий, и я терпел то, что не могу изменить, а теперь пришла пора сражаться за то, что я изменить в силах.
Знаете, этот мир, он такой странный…Такая совершенная, величественная красота соседствует в нем с такой обреченностью… Мы видим красоту, только если она рядом с уродством, и всю жизнь страдаем ради крупицы счастья, а иначе просто не чувствуем его вкус.
Но, не смотря на все это, а может, как раз, благодаря, мир  – прекрасное место, и не позволяйте никогда и никому убедить вас в обратном. Мир – это сокровищница без дна, как Голубое Озеро.  В нем так много радости, любви и удовольствия! Каждый день таит в себе тысячи шансов на счастье, надо только протянуть руку и взять…но прежде надо научиться быть счастливым. И вот это трудно, подчас на это уходит вся жизнь, и понимание приходит уже тогда, когда времени не остается.
Понимание того, что лишь плохое случается само по себе, на протяжении жизни оно все равно сваливается на голову, а вот все хорошее, счастье – все это зависит от нас и  требует труда, борьбы и усилий.
Но лучше хоть на мгновение увидеть свет, чем так и уйти в вечность слепцом.
Помните, я сказал, что жизнь – мутное стекло? Так вот, его можно протереть, и увидеть все в истинном свете. Пробовать как можно больше всего и ничего не бояться, потому что только так можно найти счастье и истину – ошибаться и учиться вставать после падения, пройти тысячи дорог, чтобы однажды выйти на свою, ту, которая приведет к гармонии. Только проверяя людей, только не боясь открываться им, можно понять, кто твой истинный друг, кто любит тебя по-настоящему. И жить ради этих людей, потому что тот, кто желает тебе счастья никогда не скажет, что ты чего-то не можешь, что ты слишком стар или слишком слаб, нехорош или недостоин.
Тот, кто по-настоящему любит, никогда не попросит тебя отказаться от любимого дела или принципов, никогда не будет стыдиться тебя или загонять в рамки.
Вот что надо искать, ценить и беречь, как самое удивительное и хрупкое чудо. И не тратить больше драгоценное время и свое сердце на тех, кто этого не достоин, кто не отвечает теплом на тепло и преданностью на преданность.
Жаль я не понимал раньше, что самая большая трагедия в жизни – стараться быть хорошими не для тех людей.
Тратить свое ограниченное время на то, чтобы завоевать уважение или симпатию тупого стада безразличных в лучшем случае обывателей – зря потраченная жизнь! Основная масса людей – примитивные, ленивые и озлобленные существа, не выносящие тех, кто обладает силой и мудростью, тех кто счастлив и свободен и другим желает того же. Людишки, с ненавистью отвергающие все новое, то, что не вписывается в их плоскую картинку мира и на всё спешащие сказать «нет».  Как бы жестко это ни звучало, но это так. Не стоит тратить себя на эту биомассу. Они не могу Любить, не могут Создавать, не могут Развиваться. Они лишь потребляют и медленно разлагаются, и потащат вас за собой в этот скудный, безрадостный мир, если вы им позволите.
Не стоит  искать расположения людей, которые пренебрегают тобой, которые не заинтересованы в твоем благополучии, тех, кто думает лишь о себе и даже не пытается понять или отнестись уважительно. Надо просто осознать, что для некоторых ты никогда не будешь хорошим, как бы ни старался. Даже если ты станешь святым, и у тебя над головой появится нимб, они заявят, что он светит в глаза, и это раздражает.
Конечно, мир не станет идеальным, и это мутное стекло будет все так же искажать правду и красоту…но, поняв главное, можно создать свой собственный мирок – кусочек абсолютно чистого и прозрачного стекла, и смотреть на него, когда глаза устанут от размытых, грязных линий.
Ведь всем нам иногда надо отдыхать от зла, как сказал мне одни незнакомец давным-давно на том самом озере без дна.
Я слишком устал от зла, так что позвольте мне уйти и отдохнуть.
И простите, если моя тирада вас утомила, но это та истина, которую я получил в обмен за свою жизнь. И теперь я чувствую, что обязан передать ее вам, как завещание.
Ты, Рита, ты, Аннета – вы стали для меня тем мирком, который давал мне силы и не позволял сдаться. И я не сдался, благодаря вам.
Уходя, я заберу с собой монету, теперь я понял как. Это мой долг. Не потому что, так положено, а потому что так необходимо. Потому что я так решил. Конечно, будь я героем из сказки или фильма, я бы нашел способ исцелиться, а заодно бы уничтожил монету… Но это не кино, а я обычный, самый заурядный человек, и единственное, что я могу - сделать все, чтобы как можно дольше это зло никого не беспокоило. Чтобы оно не добралось до тех, кто мне дорог.
В заключение хочу еще раз сказать, как сильно люблю вас, как благодарен вам за все. Я не знаю, что ждет меня там, куда я отправляюсь, но если там что-то есть – я буду скучать и надеяться на новую встречу. Только не торопитесь ;
Живите сейчас, каждую секунду, ловите момент, урвите как можно больше счастья, потому что другого времени, кроме сейчас, у нас нет.
И ни на что не будет второго шанса.
И еще кое-что. Не помню, где я это слышал или прочитал, но сказано очень правильно: «Любовь – это держаться за человека изо всех сил и отпустить, как только он попросит». Отпустите меня и пожелайте мне счастливого пути, куда бы он ни лежал.
Любящий вас всем сердцем,
Антон.
P.S. А теперь последняя просьба. В письме я упоминал одну местную достопримечательность, причем, дважды. Приезжайте туда, когда прочитаете письмо. Я буду там.
А.
Закончив читать, Аннета подняла глаза. Взгляды подруг встретились.
- Ну и где же это хваленое добро? - процедила Рита.  А потом уронила голову в ладони и горько заплакала.