Терновый венец Мишки Квакина

Мы жили в девятиэтажке, и вокруг нас строились такие же многоквартирные дома - многоподъездные пятиэтажные, одноподъездные, башенные, по шесть квартир на этаж. И вырастали все эти дома посреди частного сектора, где хватало заборов, сараев, гаражей, маленьких, приземистых развалюх, обложенных кирпичом домов побогаче, собак, водопроводных колонок и…яблонь.
Город не мог похвастаться пышными фруктовыми садами, но во дворах домовладельцев, как правило, торчали одна-две яблоньки, груша, вишня-расплётка, абрикос или слива.
Лавры незабвенного Мишки Квакина не давали нам покоя, ради справедливости замечу, что Тимуров среди нас было гораздо меньше. Впрочем, войны не было, маленькие девочки не оплакивали погибших на границе отцов, звёзды на заборах никто давно не рисовал, а рисовали, совсем напротив, сакраментальное «Вася-дурак», если ещё не похуже.
Яблоки не представляли собой особой ценности - мелкие, твёрдые, зеленоватые, на базаре круглогодично продавались куда получше, летом - за сущие копейки, замой - подороже. Но интересен был сам процесс. Что примечательно, расчищая строительные площадки под дома, частников выселяли, заборы сносили, и яблони, оставшиеся без хозяев, десятками тулились между заборов и гаражей-ракушек, жестяных времянок, тоже доживавших последние дни. Но эти бесхозные яблони нашего интереса не вызывали.
Был двор за каменным забором, и у его хозяина, по слухам, имелось ружьё, заряженное крупной солью. То есть, скорее всего, никакого ружья на самом деле не было, но слухи упорно циркулировали в нашей среде, и предприятие экспроприации яблок становилось таким образом весьма опасной затеей.
Забор высотой был метра два-два с половиной, то есть вполне достаточно для того, чтобы забраться с помощью приятелей и затем спрыгнуть без особых потерь. Задача была: не свалившись на ту сторону, в кровожадные лапы владельца дома, сада и ружья, стоя на кромке забора, надёргать с нависающих над ним ветвей яблок на всю компанию и, выражаясь тогдашним нашим сленгом, «слинять». Для ускорения процесса «линьки» было решено «на дело» идти на велосипедах.
Самым виртуозом велосипедной езды среди нас был Андрюшка по кличке Котовский - кличка появилась, когда Андрея как-то наголо обрили - совсем, как героя «красной экспроприации», да и цели перед ним стояли теперь похожие. В сопровождение вызвались четверо «велосипедистов» -Серёга Картавый, Юрка, Славка, сын милиционера и - ваша покорная слуга. Добравшись до места, мы спешились, сплели из рук «замок», и Котовский, воспользовавшись им, как стременем, полез на забор. На нём было необходимое оборудование - майка, заправленная под тугую резинку шортиков. В этот импровизированный мешок он и складывал яблоки.
Остальные налётчики наготове держали, как взнузданного коня, Андрюхин велосипед, сидя в сёдлах своих «мустангов». Дело спорилось. За пазухой нашего делегата уже мирно улеглось килограмма два яблок, как вдруг хозяин, привлёчённый, должно быть, конвульсивными подёргиваниями жестоко обираемых ветвей, с гневными воплями выскочил во двор - помним про ружьё.
Андрюха струхнул. В своём неустойчивом положении на гребне каменного забора, держась за ветки обворовываемой яблони и с животом, соответствующим примерно восьмому месяцу беременности, он вдруг почувствовал себя необыкновенно уязвимым. Он живенько развернулся и… прыгнул прямо в седло.
Это был самый настоящий ковбойский подвиг. Ещё большим подвигом было то, что Серёга и Юрка, державшие руль, не разжали рук, а выдержали толчок рухнувшего в седло велосипеда хозяина. Более того, они налегли на педали своих велосипедов, и все втроём тронулись с места, потому что не сделай они этого, несчастный Котовский точно рухнул бы. Славка и я подтолкнули их в сёдла и принялись утекать следом, потому что протестующее-угрожающие вопли обворованного собственника переместились из ограды на улицу, и мы каждое мгновение ждали ружейного выстрела и заряда крупной соли в известные места.
Но нет, всё ограничилось только угрозами и проклятьями.
Остановились мы только в своём дворе, Андрюха, постанывая, слез с велосипеда и высыпал яблоки из-за пазухи на вкопанный под ивами стол - взрослые мужики играли на нём по вечерам в домино и шахматы, а бабки - в лото. Яблоки были размером с шарик для пинг-понга, кислые до оскомины и червивые. Даже не помню, ели мы их в тот раз или нет. Андрюшка, хромая на обе ноги, ушёл домой, на следующий день не выходил вообще и, со слов Юрки - его соседа по подъезду , «заболел». На следующий день он , правда, появился во дворе, но ещё с неделю предпочитал тихие игры, и ещё с две недели и близко не подходил к велосипеду. Да и к яблокам , пожалуй…