Деревенские хороводы

     - Ах, ты басурман недоделанный, христопродавец! Дай только догоню...                По деревне, спотыкаясь и припадая на левую ногу, трусила бабка Аграфена. Впереди, в метрах пяти - семи от разозлённой жены, семенил дед Кондрат по прозвищу "резидент". Надо заметить, что к разведке Кондратий Петрович не имел никакого отношения. А своё прозвище получил от деревенских мужиков за высокопрофессиональное умение везде и всюду находить спрятанные его дорогой супружницей чекушки с горячительным. И куда бы Аграфена Семёновна не запрятывала самогоночку, муженёк каким-то звериным чутьём распознавал её тайники уничтожал их беспощадно и с превеликим удовольствием.
    
    Всем известно, что деревенская жизнь нелёгкая: и в огороде работы полно, и скотинку какую - никакую иметь надо, да и домишко ухода требует. Особенно трудно приходится одиноким старикам. Сил с годами становится всё меньше, а работы не убавляется. Вот и у Аграфены с Кондратом помощников днём с огнём не сыщешь. Единственная дочь и та за мужем на край света укатила. "Бросайте своё хозяйство, поживите для себя," - настаивала она, когда в очередной раз её голос звучал в телефонной трубке. "А как же бросить-то, - сетовала баба Груня, - если огород может травой зарасти. Да и как же без курочек и козочек в деревне? Нельзя. Пусть силы уже не те, но выход из любой ситуации найти можно." Вот, например, попросить соседа Ромку огород вспахать или кума Егора - соломки привезти. А рассчитываться в деревне приходится "жидкой валютой", которая в последнее время сильно подорожала.

     Поэтому Аграфена Семёновна, используя различные отлучки мужа, затирала брагу, прятала её во все мыслимые и немыслимые места и, если у супруга по каким-то причинам не включалось это самое чутьё, доставала самогонный аппарат и под покровом ночи заполняла энное количество бутылок мутной вонючей жидкостью.

     В очередной раз, когда Кондратий Петрович отправился в районную поликлинику, Аграфена Семёновна быстренько принесла из кладовки флягу, поставила её за печь под лежанку, наполнила только одной ей известными ингредиентами, укрыла старым ватным одеялом и, как ни в чём не бывало, отправилась хлопотать по хозяйству.

    Пока она возилась в сарае, из поликлиники явился хозяин и незамеченным прошаркал в теплушку. Внутри попахивало чем-то до боли знакомым. И «резидент» пошёл на запах. Он без труда обнаружил жёнушкину похоронку. Но ни одним словом, ни одним жестом не выдал своей радости по поводу находки пришедшей с улицы Аграфене.

     Дня три-четыре Кондрат, сглатывая набегающую слюну, терпеливо выжидал, когда наконец-таки забродит и наберёт хоть немного градусов бабкина стряпня. И к концу недели, сказавшись больным, завалился за печь на лежанку, просунул в посудину с бормотухой шланг от старой стиральной машинки и оторвался по полной программе.
      
Всё это время жена частенько навещала Кондратия, боясь, что тот обнаружит её, не до конца созревший, напиток. И даже пару раз унюхала знакомый запашок, но муж лежал за печкой спокойно, никуда не лез, только кряхтел да похрапывал во сне. Пока бабка доила козу, Кондрат умудрялся сбегать до ветру, схватить со стола краюху хлеба да пару луковиц на закуску и вернуться в исходное положение.
    
На исходе пятого дня, когда в шланге процентное содержание браги резко уменьшилось, Кондратий Петрович наконец решил покинуть свой ареал обитания. Он, слегка пошатываясь и щурясь от ещё яркого послеполуденного солнца, вышел на улицу, где нос к носу встретился со своей супругой, которая, видя нездоровый блеск в глазах мужа, сразу же заподозрила неладное. Она быстро проковыляла в комнату, отбросила пару досок на лежанке и приподняла крышку заветной фляги. По теплушке пополз резкий сладковатый с примесью горечи аромат. Но кроме запаха внутри фляги более ничего не было.
    
По возгласу, вылетевшему из уст дорогой жёнушки, Кондрат понял: надо бежать. И он, не дожидаясь «благодарности» от своей второй половины, понёсся вдоль деревни. Вдогонку помчалась и Аграфена Семёновна.
    
Надо сказать, что первую половину деревни они проскочили очень даже быстро, а вот на второй – силы иссякли у обоих. И они на потеху всей деревне уже еле – еле трусили друг за другом.
    
Наконец, женщину покинули последние силы, и она всем своим немалым весом рухнула на траву у дороги. Её муженёк, поняв, что ему уже ничего не угрожает, тоже присел поодаль отдышаться.
- Да, Бог с ней, с этой брагой, – уговаривал он свою драгоценную спутницу жизни, - без неё обходились и дальше обойдёмся.
- Да, как же обойтись-то, - возражала Аграфена, - вон сено для Белянки заготавливать надо. А кто это делать будет? Ты, что ли? На тебе сейчас только пар возить.
- Это почему же пар? Я ещё того… Я ещё о-го-го, - хорохорился дед.
- О-го-го,-  передразнила мужа Аграфена, - не смеши народ, горюшко луковое. Лучше помоги встать. Это-то ты хоть осилишь?
- Да, я тебя всю жизнь на руках носил, - кряхтя и охая Кондратий Петрович на четвереньках пополз в сторону жены.
Супруга от такого заявления разразилась громким смехом. И через минуту они уже сидели рядышком и, забыв обо всём на свете, вспоминали молодые годы.
    
А потом, обнявшись, как ни в чём не бывало поплелись к родному гнёздышку, где их ожидали курочки, коза Белянка да рыжий пёс Резидент – полный тёзка Кондратия Петровича по розыскному делу.