Перегорание

Я смотрел на неё и думал о четырёх годах, которые я жил без неё, непонятно для чего, иногда совершенно забывая о своей первой любви, а иногда вспоминая каждое мгновение, связанное с ней.
Я – беспутный человек. Умея вести себя легко и непринуждённо, я быстро устаю в любой компании. Но не меньше я устаю от самого себя – поэтому я наполовину компанейский парень, даже халявщик, а наполовину одиночка. И ни одной из этих ролей я не играю до конца, хотя в обоих достаточно убедителен.
Я не верил своим друзьям. Мне жалко было тех, кто верил мне – не потому, что я ужасный человек – я просто ухожу, когда мне скучно. Ухожу с пар, от друзей, девушек. Не хочу ничего сохранить.
Легко ухожу. Но это невыносимая лёгкость бытия. А ещё историю своей жизни я мог бы назвать «Повестью о ненастоящем человеке». Подходить названиям массовой литературы – не самое весёлое.
Вышесказанное – это даже не самобичевание. Это просто констатация того, как ты себе надоел, как ты себе неприятен, в теории хочешь изменить что-то, но на практике и пальцем не пошевелишь.
Я читаю поверхностно. Большинство фильмов не досмотрю и до половины. Знаю, что попса – не моя музыка, но слушаю её, ведь лень искать другие стили.
И вот я смотрел на неё. Это так банально и сентиментально говорить о переменах из-за девушки, но, увы, никто другой меня поменять бы не смог.
Или вернуть?
Неуклюжий подросток так и не сказал о своей любви четыре года назад. Или ещё не любви. Он писал сочинения о том, как хотел бы стать космонавтом или великим учёным, мог просиживать над дурацкими макетами, хотел радовать своих родителей.
Но говорить о любви он не мог (внимание, переизбыток слова «любовь»). А сейчас, никого и ничего не любя, он легко произносит это затасканное слово. Он легко начинает отношения, он легко уходит из отношений.
Он никого не делает счастливым.
А она осталась ею. Отличница, но не из-за влиятельных родителей, а из-за тотального интереса ко всем и всему. Один из немногих людей, одинаково сильных и в технических, и в гуманитарных науках. При этом об искусстве она могла говорить с точностью физика, а о научных открытиях с вдохновением творца.
Вяло слушая об историях школьных знакомых, на сведения о ней я машинально включал внимание и расспрашивал со скрываемым любопытством.
Только встречая её, я на несколько минут превращался в идиота. Идиотская улыбка и смущение «короля вечеринок» (набиваю себе цену) – стопроцентный признак настоящей любви.
И я решил, что чувства у меня есть, надо о них сказать. В первый раз, что ли? – В первый раз по-настоящему. Не на автомате, не под фонограмму. И вместе с ней пойти к настоящей жизни. Заинтересоваться какой-нибудь йогой, психологией, модой, что ли. Чем там настоящие люди интересуются?
Да в этом случае мне даже отказ полезнее. Шок от боли тоже кого-то возрождал. Не смогу полюбить, так возненавижу нормально. Ненависть тоже формирует убеждения.
Я решил, что учёл все варианты и назначил встречу. Знал бы я о том, что в отношениях вариантов больше, чем можно себе представить!
Я смотрел на неё и думал (дальше вы знаете). Затем я сказал ей о своих чувствах.
В сентиментальных романах героини в таких ситуациях или восторженно отвечают взаимностью, или холодно отказывают незадачливому влюблённому. Её реакция была нормальной и человеческой – она стояла в ступоре.
Я не ожидал от неё оперативности и начал рассказывать о моей школьной влюблённости. Ей настолько было не до отношений, как, впрочем, и мне тогда, что ношение портфеля, желание сидеть с ней за одной партой, готовность подежурить за неё и другие стандартные знаки внимания она тогда не воспринимала. И тут, будто в детективе, все детали сошлись.
История моего ожидания звучала не так банально. Не все ждут четыре года. Говорить о своих переживаниях было легко – говорил бы и говорил.
Я предложил ей отношения и дал время на раздумия. Через несколько дней она ответила согласием.
И тут началась новая жизнь. Мы ходили на выставки, в библиотеки, в театры. Она мне рассказывала о своих научных достижениях, волонтёрских проектах. А я в основном шутил – рассказывать мне нечего.
Но этот период длился недолго. Подготовку к сессии она начала чуть ли не вначале учебного года – наши встречи стали реже и реже, а затем уменьшились звонки и сообщения. Некоторое время я пробовал не обращать внимания, а потом начал предъявлять претензии.
Она вначале отшучивалась, а потом и мне претензии в ответ, упрекая в моей неуспешности. Прежде чем начинать ответные упрёки, я решил обдумать её слова и найти здравое зерно.
Я увлёкся её интересами. Она советовала мне книги и научно-популярные фильмы. И знаете, это откровенная нудятина. Я хотел подняться на её уровень, но понял, что не в уровне дело. Ну, неинтересно мне это. И забил я на учёбу в своё время не потому, что я недостаточно умный, а потому, что неинтересно.
А интересно ли ей всё это? – подумал я.
Она не уделяла мне внимание, на пустом месте в чём-то упрекала, ненавязчиво ставила себя выше меня и даже ревновала меня. Это конкретно задолбало меня.
Я так не хотел признавать, но она была обычной девушкой.
Меня не покидала идея болевого шока, рождённая ещё во время признания, и я придумал один интересный план. Ну, интересный для меня, вам, может, неинтересно будет, так что не стоит сильно что-то предвкушать.
Я хотел сделать больно себе, затем ей, чтобы от этого было больно мне – но не просто больно, а очищающе. Катарсис, если знаете это слово.
Я пригласил её в клуб под предлогом того, что хотел познакомить с моей жизнью. Честно говоря, за время наших отношений я соскучился по клубам и некоторое время даже увлеченно танцевал и в меру выпивал. Она и в алкоголе меня ограничивала. Но делал я это недолго. Такое настроение должно быть знакомо людям, которые, например, ушли из футбола, немного побегали по полю, ощутили ностальгию, но поняли, что играть профессионально они не хотят.
Когда она перестала следить за мной, я нашёл девушку свободных нравов и угостил её коктейлем.
- Что ты делаешь? – ошарашенно спросила моя.
- А вот что, - ответил я и жадно поцеловал новую спутницу.
Она была удивлена. Но я не хотел внушать ей, что все мужчины одинаковые и начал свою высокоморальную речь:
- Женщинам нужно внимание, а мужчинам разве нет? – Почему я на втором месте после твоих дел, почему ты не уделяешь мне времени. Отношения – это тоже работа, наука, искусство – так тебе понятнее? – Если ты будешь играть на нервах – от тебя все уйдут.
Она снова была в ступоре. Девушка моей мечты. Я сделал ей больно, я сделал ей больно намеренно, я мог бы просто прекратить отношения, не говоря этих вещей. Я следил не за ней, а за моим состоянием.
У меня было только равнодушие. Её слова ничего для меня не значили. Я ушёл.
Если вы думаете, что это история любви – не совсем так. Это история моего и, возможно, вашего перегорания. Вы идёте к своей цели, забываете о ней, вспоминаете её, снова идёте, чтобы понять, что она не ваша. Не ваша работа, не ваша любовь, не ваша семья.
Конечно, есть те, кто доходит до своей цели – но много ли их? И до своей ли цели они дошли?
В наш электрический век мы, наверное, и живём по законам электрических лампочек, а не свечей. Свечи могут погаснуть или догореть, а лампочка перегорает, хотя, никто не видит для этого причин. Электричество поступает, но лампочке нужно электричество не из этой сети.
От сгоревшей свечи не остаётся ничего. А перегоревшая лампочка остаётся лампочкой, правда, она не светит ни себе, ни другим.
Не осуждайте перегоревших. У этого явления нет видимых причин, но часто болезненные последствия.