поток сознания. 003

Я пытаюсь понять энергию слов. Их значение. Не значение каждого отдельного слова, его семантическое поле, а более глобальное значение. Смысл наличия слов, как явления. Грустный музыкант приходит домой - и начинает играть на своем стареньком фортепиано любимую мелодию, которую он помнит наизусть, сыграет даже с закрытыми глазами. Печальный художник поднимается в свою студию под крышей - и начинает наносить меланхоличные краски на холст, быстрыми, широкими движениями. Экспрессия. Я же не владею ни живописью, ни музыкой. Поэтому, возвращаясь домой, я играю со словами. Беру слово, подбрасываю его, потом наблюдаю, как оно летит вверх,  останавливается на долю секунды - и устремляется вниз. Разбивается о кафельный пол на кухне, разлетается буквами и слогами во все стороны. Скрупулезно собираю. Не получается. Получается новое слово, иногда оно короче, чем разбившееся, но при этом остается и несколько лишних букв. А иногда слово так и не собирается обратно. Лежит на полу разрозненными буквами. А. Р. О. К. Т. С. А. Ничего не поделаешь. Не пойму, как относиться к словам, вот мой истинный внутренний конфликт. С одной стороны, нужно быть осторожнее, не тратить их. «Слово не воробей, вылетит - не поймаешь». Да, конечно. Познер на своих передачах постоянно просит своих гостей пояснить свои слова, сказанные, бывает, несколько лет назад. Не все гости их помнят, эти старые слова. Не отвечают за них. Интернет, а вслед за ним и Познер, напротив, ничего не забывает. И вот думаешь, что надо внимательнее относиться к своим словам, фильтровать их как-то, отсеивать некоторые. Осознанно произносить сильные слова. Или не произносить вообще. И не писать. Другие люди тоже могут придираться к тому, что ты говоришь о них. Спрашивать с тебя за твои слова. Как будто это важно. Как будто ты через несколько минут не забываешь о существовании этих людей. Или не забываешь. А с другой стороны - что эти слова? Они сами и есть ветер. Я поднимаю крышку ноутбука, запускаю программу, разминаю пальцы - и пошел исполнять на клавиатуре. Что мне стоит набить одно или другое слово? Ничего не стоит. Что будет стоять за такими словами? Ничего. А что может за ними стоять? Умберто Эко писал, что режиссер Лукино Висконти ставил перед актерами шкатулку с украшениями, если им нужно было сыграть разговор о шкатулке с украшениями. Зритель не видел содержание шкатулки, но в ней были настоящие украшения - и получалось, что актеры играли убедительнее. Сам Эко проделывал то же самое, сочиняя свои романы. Описывал путь от одного здания до другого - и сам шагами мерял этот путь, чтобы понять, сколько времени занимает дорога, сколько слов успеют друг другу сказать два человека. Или там писал, что на какой-то станции человек выбегает из поезда и покупает газету - и ехал на эту станцию, осматривал перрон, узнавал, сколько именно этот поезд стоит на этой станции в реальной жизни, есть ли там газетный киоск. Сам Эко называет такие действия «созданием мира романа» - миротворчеством, на самом деле он просто придавал веса своим словам. Каждому напечатанному слову своего романа. Такой же идеи придерживался Паланик, которого в литературной мастерской заставляли обосновывать выбор слов. Любого слова, о котором спрашивал руководитель мастерской. Никогда не понимал, как это возможно. Пишу так, как я пишу, и никак это не объяснить. Так захотелось, так кажется нужным, не знаю. Это моё видение. Можно заменить любое слово любым словом, но это будет уже что-то другое: другое предложение, другая идея. Другой текст. Именно такое насилие над первозданным авторским текстом совершают многочисленные редакторы/издатели, они накладывают на авторский текст своё восприятие и свой субъективный опыт вкупе с, опять же субъективным, коммерческим видением, заставляя вычеркивать целые пассажи или, наоборот, раскрывать некоторые темы поподробнее. Большинство авторов соглашается. Те, кто сами себя редактируют, наверное, отказываются. Не знаю, как поступали те же Эко и Паланик во время подготовки своих романов к публикации. У них произведения не на русском языке, поэтому отечественный читатель может с ними ознакомиться через еще одну призму - переводчика. Это такой человечек, который претендует на понимание задумки автора и берет на себя ответственность за её передачу средствами другого языка. Ужасно. Конечно, у этого человечка тоже есть свой субъекивный опыт, своё образование, свой образ жизни. Свои проблемы и недостатки, которые везде его преследуют, в том числе и в его переводах. Которые потом читают тысячи, в случае бестселлеров - миллионы, наивных читателей. Мне довелось присутствовать на встрече с переводчиками «Безгрешности» Франзена - их было двое. Мужчина и женщина. Мужчина перевел большую часть, женщина - лишь несколько глав. Так вот этот мужчина рассказывал, что название журнала «Complicator», который издавал один из героев, он после долгих раздумий сделал «Неупрощенцем». «А что, усложнять - это ведь то же самое, что и не упрощать» - говорил переводчик, пока я тихо ужасался, сколько еще интересного можно найти, если сравнить английскую и русскую версию романа. Нет нужды писать о правилах логики, переводчику может быть невдомек, что между понятиями «ночь» и «не день» нельзя поставить знак «равно», как нельзя его поставить и между парами «солнце»/«не дождь», «верность»/«не измена», «усложнять»/«не упрощать». Можно не упрощать, но это не значит, что одновременно произойдет усложнение. Словоблудие в чистом виде. Неупрощенец - это тоже слово. Всего лишь слово, у которого есть энергия. А я пытаюсь понять энергию слов.