Баня

   Баня… Сколько было детских впечатлений от посещения бани! Находилась баня, называли ее «четвертой», на границе между Николаевкой и Алексеевкой, где сейчас на Менжинского построены гаражи. Это было очень старое двухэтажное здание из красного кирпича. Архитектура здания была даже замысловатой, сводчатые окна, двери, какие-то красивые кирпичные выкладки. Внешне она была уже старой и темной, ближе к подвалу потеки, разрушающиеся кирпичи. Естественно, не было никаких асфальтов, и во время непогоды была сильная грязюка и лужи. На первом этаже бани был большой холл, касса, аптечный киоск, буфет, парикмахерская, душевые и ванные. В обе стороны их холла был выход на  лестницы, которые вели на второй этаж. Справа в женскую баню, слева  - в мужскую. Прямо напротив входа в холле располагался большой ряд сидений – кресел, над которыми висели портреты вождей с надписями. Портреты были большие, до метра в высоту. В центре, самые большие – Ленина и Сталина. По краям портреты членов Политбюро. В баню частенько было очередь и, от нечего делать, люди разглядывали портреты. И обсуждали. Иногда и послушать было интересно. Во время Хрущева появились лозунги. На большом красном плакате золотыми буквами был написан Моральный кодекс строителей коммунизма.
Вот «Моральный кодекс строителя коммунизма»:
– преданность делу коммунизма, любовь к социалистической Родине, к странам социализма;
– добросовестный труд на благо общества: кто не работает, тот не ест;
– забота каждого о сохранении и умножении общественного достояния;
– высокое сознание общественного долга; нетерпимость к нарушениям общественных интересов;
– коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех, все за одного;
– гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку, друг, товарищ и брат;
– честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни;
– взаимное уважение в семье, забота о воспитании детей;
– непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству;
– дружба и братство всех народов СССР, нетерпимость к национальной и расовой неприязни;
– непримиримость к врагам коммунизма, дела мира и свободы народов;
– братская солидарность с трудящимися всех стран, со всеми народами.
Висели разные идеологические плакаты. Постоянно менялись плакаты от Санэпидстанции. Как-то ненавязчиво объяснялись правила соблюдения гигиены.  В субботние дни, когда вся Николаевка и Алексеевка собирались в бане, это было  просто «культурно –массовое мероприятие».  Даже договаривались, чтобы прийти в одно время и пообщаться. Ходили целыми группами соседей. В будние дни народу в бане было очень мало, но в субботние, приходилось стоять в очереди на помывку, и не один час. Группами сидели соседки, знакомые, обсуждали разные новости. Рядом играли ребятишки. Молоденькие девушки старались сесть отдельно и почитать.… А, уж, мужикам-то был праздник! Где еще, так вольно и беззаботно попьешь пивка в компании знакомых и друзей! Кроме настоящего, они много вспоминали о войне. Почти все были фронтовиками. Они были молодые, но, уже много прошедшие мужики! Рассказывали, про то, где воевали, с кем. Про победы и потери. Кое-кто приносил и водочку. Иногда дело доходило и до драк.
 
В аптечном киоске  часто работали женщины с грудными детьми. Частенько, окошко было закрыто и стояла табличка с надписью: «Ушла кормить ребенка».  После родов дома долго не сидели, уже в три месяца детей брали в ясли. Мамы могли приходить  и кормить деток грудью.
В буфете продавали соки. Натуральные, из большой стеклянной колбы. Газировка готовилась тут же, стояло оборудование с колбами для сиропа, к водопроводному крану подключался шланг от газового баллона. Но самым вкусным был морс, вишневый, клюквенный. Готовился, как газировка, но без газа.
Тут же в парикмахерской можно было постричься, побриться, сделать маникюр, в общем, навести красоту.
А на втором этаже перед банным отделением, тоже маленький холл. Цветы, портреты… кресла.… И тут уже ждут, когда будут свободны кабинки. В предбаннике было много кабинок со стоящими напротив лавками, с деревянными подставками для ног. На каждой свободной кабинке наверху стоял цинковый тазик с ручками.  Если в кабинке раздевались двое, например мама с ребенком, то банщица выдавала еще один тазик.  Банщица сидела за своим столиком тут же, в предбаннике. Кроме тазика у нее можно было взять веник, полотенце. Она следила за порядком в отделении. А вот, и вход в моечную. Кругом туман, иногда очень сильный и много голых людей. На шершавом каменном полу стоят каменные лавки, на которых располагаются моющиеся. Перед мытьем тазик и лавка ошпариваются кипятком, и, только потом, начинается процесс мытья. В моечной опять собирается стихийный коллектив. Что-то обсуждают, и обязательно трут друг другу спины. Если кто и стесняется попросить об этом, то кто-то обязательно это заметит и предложит потереть спинку. И сегодня вспоминать об этом очень трогательно. После мытья обычное ополаскивание под душем. К душу в субботу тоже очередь. А какие там были краны! Старинные, фигурные, с какими-то львинными головами!
Но, еще, из моечной можно было попасть в парную. О-о-о! какой там был жар! Люди сидели грелись, парили друг друга вениками, шутили, смеялись. Но изредка был один коварный момент, когда случайно открывалась дверь в мужскую моечную. Это было, когда надо было для чего-то банщице или проходил слесарь – сантехник. Сколько было волнения, чтобы спрятаться от глаз этого слесаря. А ему, бедолаге, что увидишь в этом шуме – гаме и тумане!
Чистые, распаренные и довольные люди идут домой.