5. Любовь распята на кресте
– Ну, как вы, не торопитесь сегодня? – спросил отец Серафим.
– Нет.
– Ну, тогда приглашаю на чай, зайдете?
– Да я с удовольствием, для меня не столько чай главное, как пообщаться с вами.
– Ну, что ж, пойдемте.
Батюшка вошел в трапезную, все встали, пропели молитву "Отче наш". Отец благословил стол, сели, налили горячего супчика, немного помолчали, и София первая спросила:
– Отче, можно спросить?
– Да, пожалуйста.
– Я вчера после нашего разговора, пришла домой и нашла в Интернете несколько видео с отцом Николаем. И мне показалось, что в этих видео он поддерживает мнение о том, что Распутин – святой жизни человек, и что ему нужно молиться. И даже читал акафист Распутину. Что выдумаете об этом?
– Я знаю точно то, что, отец Николай почитал царскую семью. Но про почитание Распутина не было разговоров. Я тоже видел эти видео, могу сказать следующее – это фальсификация.
Вот давайте, когда закончится обед, я возьму ноутбук, и мы вместе посмотрим эти видео. Но сначала я вам должен рассказать предисловие ко всем этим видео.
С батюшкой я познакомился 1 января 1991 года. Тогда батюшка был покрепче, и они вместе с рабой божьей Анастасией пекли просфоры в ее домике, справа перед храмом, в котором она жила.
И когда я приезжал к батюшке, то всегда обязательно заходил навестить и Анастасию. Анастасия была простой, чистой, искренней женщиной, всегда строго одевалась как-то по-старинному, волосы тщательно спрятаны, как у матери Божьей на иконах. К батюшке она всегда относилась с благоговением, и батюшке с ней было всегда легко.
К батюшке я старался приехать при каждом удобном случае и всё делал с его благословения. В этот же год в феврале я поступил в монастырь послушником. Днем я работал на монастырской стройке, а утром и вечером ходил в храм на службу, учился читать и прислуживать в алтаре. Скоро я стал чтецом и иподьяконом у нашего владыки. Через год после первой встречи я приехал к батюшке за благословением на дьяконство.
И вот однажды, приехал я к батюшке, я сначала зашел навестить Анастасию, тут же пришел и батюшка. Я обрадовался, взял благословение и принялся рассказывать ему про свою жизнь в монастыре. И вдруг батюшка говорит, указывая на Анастасию:
– Это твоя тетя!
А ей говорит, указывая на меня:
– Это твой племянник.
В тот момент я не сообразил, почему батюшка так сказал. Вдруг входит раба божья Валентина, тогда я впервые увидел ее. Понимаю, что женщины не дадут мне с батюшкой поговорить наедине. Анастасия налила мне щи, ем и одновременно батюшке рассказываю и каюсь в грехах прямо при этих женщинах, ведь все равно на страшном суде все откроется. Как только начну говорить, а батюшка возьмет ложку щей и сам мне в рот подаст, кормит, как маленького, чтоб не говорил.
И тут вдруг эта Валентина, как только я закончил есть щи, вдруг строго мне говорит:
– Так, собирайтесь и отправляйтесь домой. Быстро одевайтесь, не задерживайтесь, быстрей, быстрей.
Я растерялся, начал одеваться, думая, что она делает это с благословения батюшки. Вышел на улицу, иду, а Валентина следом и кричит мне:
– Бегом бегите на паром!
Смотрю – тут же рядом батюшка. А эта женщина опять рядом идет и кричит:
– Бегом бегите, чтоб батюшка за вами не успел. Я побежал, а за мной бежит батюшка. Я остановился, подошел к батюшке, взял благословение, а он спрашивает:
– Хочешь вернуться?
Я говорю:
– Не знаю, батюшка.
– Ну, езжай, ангела-хранителя!
А Валентина вновь кричит:
– Бегом бежите, бегом!
Сел на паром, плыву и пытаюсь осмыслить все. Поразмыслив, я понял, что Валентина вытворяет такие вещи без благословения батюшки. Пришла мысль вернуться: приплыву на берег, и снова отправлюсь на лодке обратно к батюшке, обойду вокруг остров, чтоб Валентина не видела, и тихонько приду к батюшке.
И тут я вспомнил слова батюшки: «А ты хочешь вернуться? Ну, езжай, ангела хранителя». Тогда я поразмыслил: батюшке я все рассказал про свою жизнь, покаялся, он за меня помолиться, а мне достаточно было увидеть его, взять благословение. И радости и утешения хватит до следующей встречи.
И вот как-то однажды зимой вновь удалось вырваться к нему. Приезжаю к батюшке, и по привычке заглянул к Анастасии, а она мне говорит:
– Отец дьякон, помолитесь за наш приход и за батюшку, у нас такая беда: приход наш раскололся на две части. У нас есть такая Валентина, бывшая летчица, которая взялась помогать батюшке, а другая монахиня – Раиса, ее прислала игуменья Варвара из Пюхтиц. И вот они обе хотят быть лидерами возле батюшки, и одна другой не уступает. И обе тянут в свою сторону прихожан, настраивают друг против друга. И от этого содрогается весь наш приход.
В это время у Анастасии гостила женщина-врач из Санкт-Петербурга, которую благословил приехать к батюшке митрополит Иоанн. И вот она рассказывает, что даже дошло до такого, что батюшка сильно простудился и слег. Валентина стала закрывать батюшку на ключ, никого не пускает – ни людей, ни врачей. И вот Раиса привела местную медсестру. Валентина сидит, закрывшись в батюшкином домике, и из-за двери кричит:
– Не открою, у батюшки слабое сердце, ему нельзя делать укол. Местная медсестра, крепкая женщина, как дала всем телом – старая дверь и сломалась. Вошли в дом, Валентина перегородила дорогу и кричит:
– Батюшка, я спасу вас, не дам сделать укол.
А другая кричит:
– Батюшка, мы спасем вас, сделаем укол.
Началась драка, друг за друга вцепились. Батюшка лежит без сил, на все это со страданием смотрит, ничего сделать не может. Но укол все-таки удалось сделать.
Побыв немного у Анастасии, я пошел к батюшке. Батюшка принял, благословил, помазал, как всегда, святым маслом. Мы с ним пропели три раза припев к акафисту Божьей матери иконе Спорительнице хлебов: "Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою, подаждь и нам, недостойным, росу благодати Твоея и яви милосердие Твое!"
Затем я рассказал кратко, как я спасаюсь, покаялся в своих страстях и искушениях. Тут же стоит рядом Валентина, как надзиратель. Батюшка ей говорит:
– Я хочу покормить его!
А она в ответ говорит:
– Нет, его там, в доме, покормят.
Батюшка снова говорит, упрашивает:
– Ну я хочу сам его покормить.
– Я сказала: нет! – Грубо прервала батюшку Валентина, и мне строго сказала следовать за ней. Я распрощался с батюшкой, благословился и пошел за ней. Действительно, она привела меня в какой-то дом, по-видимому, для паломников. Там покормили меня, и я уехал. После этого я все время переживал за батюшку и думал, почему он терпит этих женщин.
Последняя встреча с батюшкой произошла перед моей хиротонией в священники. Владыка готов был меня рукоположить в священники с целью на приход. Да и у меня тоже было желание попробовать себя на приходе. Приехал на остров, хотя батюшка уже давно меня благословлял на священство, но мне хотелось еще раз его увидеть и получить благословение после рукоположения уйти на приход.
Иду по острову по направлению к его домику и вижу: батюшка стоит у калитки своего дома и поджидает меня. Одетый в рясу, в скуфейке. Я подхожу к нему, еще не успел ничего ему сказать, а он сам перекрестил меня и говорит:
– Благословляю, идти на приход. После этого мы вместе пошли в храм. По дороге батюшка, по-видимому, в ответ на мои мысли говорит:
– Мне всех жалко.
Пройдя немного по тропинке, мы прошли небольшое расстояние по траве. Батюшка вдруг свою клюку, на которую опирался, повесил на левую руку и говорит:
– Мне даже травку жалко топтать.
Когда трава закончилась и появились камни у крыльца храма, батюшка снова стал опираться на нее. С каждым годом батюшка слабел. И последние годы были для него Голгофой, которую создали для него те люди, которые окружали его.
Дело в том, я думаю, что батюшка понимал, что демоны нападали на тех людей, которые рядом с ним. Лукавые духи не могли ничего сделать старцу и нападали на более слабых. И поэтому батюшка молился за всех и всех жалел. Многие, кто был рядом с батюшкой, видели разные проявления благодати божьей и чудеса, которые совершал Господь через него, и думали, что если они будут подражать во внешнем поведении старцу, то и они станут такими же, как он. Но они не понимают того, что такие дары дает Господь за особые труды и верность. Ведь батюшка прошел советские лагеря, и был преследуем за веру Христову.
Первое время и я, как себя помню, когда только стал диаконом, немного пытался подражать старцу в манере ходить, махать кадилом так, как это делал он, то есть обезьянничал. Позже, когда немного духовно повзрослел, я стал понимать, что подражать нужно жизни старца, тому, как он жил в Духе и Истине.
Последний раз я приехал на остров повидать старца, когда уже стал священником. Подойдя к калитке, ведущей во двор его дома, я увидел, что на калитке висел замок с цепью, а на ней – напечатанная бумага от лица владыки Псковского, что старца запрещено посещать в связи с его болезнью. У калитки дежурили два охранника, которые ждали сигнала от Валентины, если нужно кого-нибудь пропустить.
У калитки стояла женщина с пятилетним ребенком и с надеждой смотрела во двор и на окна старца.
Я понимал, что к старцу не попасть, и придется утешиться лишь тем, что постоять немного рядом с домом батюшки и уезжать обратно.
Вдруг дверь батюшкиного дома отворилась, вышла Валентина и подошла к нам. Женщина пыталась разжалобить ее и жалобно попросила:
– Попросите батюшку благословить, а то мальчик плохо себя чувствует, животик болит».
Валентина, приняв на себя маску отца Николая, махнула рукой и сказала:
– Это он банан съел!
Женщина ответила:
Да нет у нас бананов, он не ест бананы.
Я молчал, зная, что бессмысленно что-либо говорить, молился и думал, что Господь батюшку вразумит, что мы здесь, и он из домика нас всех благословит.
Взглянув во двор, я увидел картину: вдруг из-за угла батюшкиного домика появилась какая-то молодая женщина с ярко-красными губами и макияжем, богато одетая. Она по-шпионски прокрадывалась вдоль стены домика, опираясь пальцами рук на стены, благодаря чему были видны ярко накрашенные ногти.
Взглянув на Валентину, я произнес:
– Посмотрите туда.
Валентина посмотрела на нее, повернулась к нам и, покраснев, произнесла:
– Ой, это ко мне, извините, это ко мне.
Перекрестившись, я развернулся и отправился домой. Поговаривали, что к батюшке пропускали только исключительных людей за деньги. Правда или нет, я не знаю. В то же время я сознавал, что у батюшки сейчас очень сложное и трудное время, время Голгофы. И помочь я ему ничем не могу, кроме молитвы.
На похороны батюшки я не смог приехать: в то время я служил на четырех приходах, а тогда выпали выходные дни, в которые я должен был объезжать эти приходы, да и праздник Успения Божьей Матери был на подходе. И я никак не мог оставить приходы без службы, ведь я был один священник на все эти храмы. Но, каждую службу в алтаре, и на панихиде в храме, я всегда поминаю дорогого батюшку, и знаю, что и он поминает меня на небе у Господа.
Сейчас попрошу о. диакона принести ноутбук. Вернемся к разговору, к тому, с чего начали.
Отец диакон принес компьютер, подключил.
– Ну вот, посмотрите: пришел корреспондент с русского канала поговорить о Распутине, а батюшка что ему говорит? Вслушайтесь: "Извините, ангела хранителя в путь! До свиданья".
Это значит, что батюшка не желает говорить об этом. И разговор об этом неполезен. А ведущий, видя, что батюшка не желает об этом говорить, перекинулся на разговор с келейницей. Тут стоит старец, а он с тёткой разговаривает на духовные темы. Ты к кому пришел на беседу? К старцу или к женщине?
– Скажите, а почему он прямо не скажет? – спросила София.
– Говорить можно тому, кто тебя слышит, – ответил отец Серафим, вы знаете, есть такая история из жизни святых?!
Пришел один молодой монах к старцу и говорит:
– Отче, благословите мне идти на базар торговать иконами, крестиками, свечами.
Старец ему благословил.
Через некоторое время пришли другие монахи и говорят старцу:
– Отче, зачем ты благословил молодого инока идти торговать на базар? Ведь это не монашеское дело – заниматься торговлей.
Старец сказал:
– Хорошо, позовите этого монаха ко мне.
Вернулся монах к старцу, старец ему и говорит:
– Я неправильно благословил тебя, не монашеское это дело – заниматься торговлей. Для нас главное – это монашеское делание.
Услышав это, молодой монах закручинился, опустил голову, и удалился.
Старец, указывая на это, говорит другим монахам:
– Вот, видите, первый раз я его благословил торговать, он пошел с веселым видом заниматься торговлей, а сейчас я ему запретил – он пошел грустный, но будет делать то же самое.
Уста старцев закрываются, если нет послушников и исполнителей их слова.
Вот посмотрим другое видео. Посмотрели? Теперь снова объясняю: Обратите внимание на то, как этот человек задает вопросы старцу, лукаво подставляет вопрос так, чтоб старец был вынужден что-то сказать и чтоб это получилось как положительный ответ.
Неужели вы не слышите в интонации? Здесь батюшка немого юродствует, то есть прикидывается глупым. А вот, смотрите, сейчас мелькнуло лицо человека, который задавал вопросы старцу. Он вышел из-за камеры и что-то зло кричит на старца, но звука нет. По-видимому, когда монтировали видео, не заметили, что кусочек видео остался не стертый, буквально на одну секунду. Так, еще раз перемотаем назад. Вот, заметили? Владимир, вы у нас были актером, хоть и любителем, что вы скажете на это?
– Да, отче, однозначно. И звук монтировали в студии. И в другом видео еще неизвестно, может, читали акафист Царю-мученику, а сделали так, как будто Распутину читают, и батюшку спрашивают: "Он мученик?" Он говорит: "Мученик".
– Простой человек, смотрит и не понимает, что можно записать разговор один, а потом из кусочков сделать нарезки и вставить в другое видео, и получиться разговор совершенно в другом русле, чем до записи.
Признаться, и я, когда просмотрел эти видео первый раз, смутился. Потом начал прокручивать видео несколько раз и заметил изъяны монтажа.
– Ой, какой ужас, – воскликнула София. – А зачем они это делают?
– Ну, я думаю, могут быть разные причины: прикрываются именем известного старца, чтоб навести смуту в церкви. Я не знаю, и не берусь судить, плохой человек был Распутин или нет. Возможно, он был неплохим человеком, а возможно, в нем было все: и хорошее, и плохого немножко, как у нас у всех людей грешных. Но одно дело просто хороший человек, а другое дело – возводить его в святые и молиться ему.
Личность Распутина должны изучать историки, богословы, кроме того, есть специальная комиссия в нашей церкви, которая занимается вопросами канонизации святых.
И потом, по церковным правилам, пока человек не объявлен церковью, что он святой, ему нельзя молиться и читать акафисты. Если ты почитаешь его, то нужно заказывать панихиду. Чтобы поставить точку в этой беседе, я хочу рассказать следующее.
Одному священнику ещё раньше, когда батюшка был ещё в силах, он говорил:
– Я когда смотрю на человека, то все вижу про него, но боюсь сказать, и я только молюсь, молюсь за него.
И ещё мне все время вспоминается фраза батюшкина: "Мне всех жалко, даже травку жалко топтать". Много раз я слышал от монахов о том, что в последнее время старцев не будет. То есть они будут, но из-за того, что не будет ушей, способных слушать и исполнять, Господь их будет скрывать от людей.
Не дай Господи, дожить нам до этого времени, и остаться без таких богоносных старцев.
Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего, протоиерея Николая, и пошли ему великую радость и утешение у твоего небесного престола, за этот великий труд в этом земном житейском плавании, его молитвами и нас утверди в вере и благочестии, и спаси нас, грешных. Аминь.
Свидетельство о публикации №217011601855
Бог вездесуш,
а не сидит он на престоле.
Он всемогуш.
Но дал нам много воли,
Чтобы искать,
И думать, и мечтать ,
И каждый шаг свой в жизни
ВЫБИРАТЬ.
И выбирать нам надо осторожно,
покуда РАДУГА еще возможна.
Марина Славянка 08.11.2023 17:50 Заявить о нарушении