Архангеловка

АРХАНГЕЛОВКА

…сердце сокрушенно и смиренно
Бог не уничижит.
( ПС,50,16)

Затяжная в этом году была весна. Весь апрель погода капризничала, меняла своё настроение. То снег покрывал оттаявшую землю, то лил с небес сплошной поток воды. Казалось, что солнце забыло, что мы ждём светлый, радостный праздник – Светлую Пасху, чтобы воскликнуть: - « Христос воскрес!»
Сходящая свыше мудрость всегда чиста, скромна, послушна, мирна, полна милосердия и добрых плодов. Весной эти черты мудрости проявляются ярче как в природе, так и в душах людей.
Обновление и чистоту могучий Амур приносит нам, хабаровчанам, как только он освободиться от толстых, холодных льдин. Этого события мы ждём с нетерпением.
Величественно, словно корабли, собравшиеся в далёкое плавание, Православные храмы звонят в колокола.
И это удивительное событие наступает после нескольких дней пронзительного, холодного ветра с Севера, когда  с гор потекут вешние воды.
Вот уже и лёд сдерживает из последних сил давление вешних вод. Ледяной покров на реке стал серым. И вдруг, раздаётся треск, словно, звериный рёв выбрасывается из глубины могучей реки. А казалось только что, что река ещё спит. Мощные льдины заводят свой «хоровод». Медленно начинают наползать на сплошную серую массу и крошат её в мелкие льдинки.
Словно в вальсе, уносятся они на гребнях волн могучего Амура в Тихий океан.
Апрель на Дальнем Востоке имеет мужской характер. Его надо смерено переждать, чтобы горные речки кинулись своими чистыми водами в объятья батюшки Амуру.
Уж как он, Амур, ждёт этого момента «любви»!
Словно проснувшиеся паучки, поплывут по обновлённой воде катера, сухогрузы и теплоходы. Навигация начинается с приходом месяца мая.
Река моего детства – Тунгуска, приток Амура.
 До недавнего времени, до распада нашей страны, и она трудилась, сплавляя лес. С северных лесных делянок по быстрой реке спускался деловой лес. Тесно было ему между двух берегов этой стремительной реки. Тут, на берегу залива делали дома для освоения Сибири, дома были  нужны для  строящегося БАМА. По лучшим зарубежным технологиям и с применением оборудования из Чехословакии строили эти щитовые дома. Теперь здесь, на этом месте, выстроена улица богатых бизнесменов из Хабаровска. Красиво стоят высотные «терема», а производства нет. Один свежий воздух остался!
Но по реке ещё ходят метеоры на «воздушной подушке» по маршруту « Хабаровск – Победа» и дачники могут поработать на своих делянках в с. Архангеловка или доехать до самого верховье реки Тунгуски, где когда – то работали лесорубы, вырубая лес в промышленных масштабах. А посёлок этот назывался  « Победа» и люди там работали для всей страны.
На правом берегу реки, на её крутом берегу, стоит славное село Архангеловка. Здесь, в 20ые годы прошлого столетия был мужской монастырь на сорок человек братии. Горка омывается с трёх сторон водами реки Тунгуски, а на восточном подоле горы усматриваются остатки строений. Кирпичной кладки основание храма, сохранился и сорокаметровой глубины колодец. Кругом первозданная природа из дуба и осины, пионов и папоротника ранней весной.
 На подворье можно попасть только через вершину горы, по просеке, вырубленной ещё монахами. В смутное время полного отрицания Бога здесь теплилась суровая лампада. Монахи трудились, молились. В храм в честь Богородично -  Феодоровской иконы Божией Матери прихожане попадали всё больше в зимний период, когда замерзала река.
Эта икона была домовой в династии Романовых. Царь Николай 2 не жаловал денег на эту обитель,монастырь устраивался на пожертвования жителей Приамурья.
Этот монастырь был форпостом после подписания с Китаем Айгунского договора.
Айгунский договор — договор между Российской империей и цинским Китаем,был заключён 16 (28) мая 1858 года в городе Айгун, который окончательно установил русско-китайскую границу по реке Амур.
 Территория, отошедшая к России по Айгунскому и Пикинскому договорам и было это подворье, на восточном подоле горы в Архангеловке.             
Договор был составлен и написан Рафаилом Александровичем Черносвитовым, сибирским золотопромышленником, «петрашевцем», другом графа Муравьёва.
Договор подписали:
со стороны Российской империи: генерал-губернатор Восточной Сибири генерал-адъютант граф Н. Н. Муравьёв и статский советник Министерства иностранных дел Петр Перовский;
со стороны империи Цин: айгунский амбань, генерал-адъютант, придворный вельможа, Имп.Айгун , амурский главнокомандующий князь Айсиньгёро Ишань и помощник дивизионного начальника Дзираминга.
Договор фактически пересматривал ранее подписанный Нерчинский договор 1689 года, который впервые согласовал границу между Китаем и Россией. Предметом договора было установление российско-цинской границы. Стороны соглашались на то, что левый берег Амура от реки Аргуни до устья признавался собственностью России, а Уссурийский край от впадения Уссури в Амур до моря оставался в общем владении впредь до определения границы. Плавание по Амуру, Сунгари и Уссури было разрешено только российским и китайским судам и запрещено всем остальным.
В 1860 году договор был подтверждён и существенно расширен Пекинским договором. В китайской историографии оба договора рассматриваются как неравные, так как Китай, ослабленный Опиумными войнами и восстанием тайпинов, был вынужден пойти на уступки под угрозой графа Муравьева открыть второй фронт
. В 1910 году, на пожертвования жителей Приамурья был устроен Приамурский Свято - Богородично – Феодоровский мужской монастырь в честь Феодоровской иконы Божией Матери. А прошение на его устройство к царю Николаю -2 подавалось в 1908 году.  Первым настоятелем стал его строитель – иеромонах Иоасаф ( Крупенин). В 1914 году его сменил приехавший из московского Ново – Спасского монастыря иеромонах Филипп.

На рубеже веков Православная Церковь играла важную роль в культурной жизни дальневосточного общества. Церковь принимала участие  в официальных церемониях, в учебных процессах. Кроме Закона Божия духовенство вело курсы изящной словесности и публичные чтения.
 Но с приходом к власти воинствующих безбожников, гонения на Церковь усилились. С 1914 года владыка Евгений был епископом Приамурским и Благовещенским. Но к 1922 году местные власти большевиков провели масштабную «национализацию» имущества церкви.
К 1917 году монастырь насчитывал около 20 монахов и вместе с трудниками число живущих в обители было  до сорока человек. При обители была открыта школа. Монахи трудились и окормляли миссионарской деятельностью близлежащие селения язычников – нанайцев. Их юрты располагались на другом высоком берегу Тунгуски. Постепенно и они стали православными.
Начиная с 1923 года на территории Приамурья были закрыты и разграблены домовые церкви, разогнан Феодоровский монастырь. Шла жестокая интервенция со стороны Японии. « Волочаевские дни» помнят до сих пор. На борьбу с «бусурманами» поднялся весь народ и победил.
При Владыке Евгении в Хабаровске всё же открывались храмы. На Алексеевской площади в Хабаровске был выстроен храм прп. Алексея Человека Божия и храм в Тунгусском  монастыре в честь Феодоровской икона Божией Матери. Владыка Евгений оставил правление в 1923 году и тогда же монастырь был распущен.
Свято – Алексеевская церковь служила кафедральным собором для Хабаровских архипастырей. На Дальнем Востоке была учреждена Хабаровская епископская кафедра и просуществовала она до 1933 года.
Епископы Хабаровска числились викариями Благовещенской епархии. А исполняли обязанности правящих Архиреев всего Приамурья и Дальнего Востока.Первые сведения об иконе Феодоровской относятся к 7 веку и связана с памятью св. великомученника Феодора Стротелата - воина, обезглавленного за веру Христову.Эта икона первоначально стояла в часовне селения Городец Нижегородской губернии. В 1239 году костромской князь Василий Георгиевич отправился на охоту и в чаще лесной, на сосне увидел парящую в воздухе икону с ликом Пресвятой Богородицы.С Крестным ходом и молебном эта икона была поставлена в соборном храме во имя великомученника Феодора Стротелата.С этой иконой связано событие на царство Михаила Романова. В 1636 году Михаил Фёдорович решился её обновить и украсить золотом и серебром за её чудотворения.Так икона Феодоровской Богоматери стала семейной иконой династии Романовых. С ней они крестились и венчались.Сегодня эта чудотворная икона, Феодоровской Пресвятой Богородицы, находиться в церкви Воскресения в Костроме.

Мой отец, Володченко Иосиф Трофимович, уйдя на заслуженный отдых, часто здесь, на реке Тунгуске, занимался рыбной ловлей в зимний период. На Дальнем Востоке этот вид рыбалки очень популярен, в это время года ловиться щука, без наживки, прямо на красную тряпочку на крючке блесны. На большой глубине реки выдалбливается лёд и эта «лунка» огораживается ветвями ивы, чтобы на неё можно было набросить защитную от ветра ткань. При тридцатиградусном морозе сидят рыбаки, как стая притихших воронов на белом снегу. А улов здесь очень удачный всегда. Щуки длинные, в мешок положить, так хвост видно. За зарослями ивняка от берега ведёт тропинка в гору. Туда бегали все мужики, в зарослях хвойного леса справить нужду, как все люди.
 Холод и пронизывающий январский ветер намёл перекаты по льду реки. Выехать на своём мотоцикле с коляской  отцу  домой не возможно. Вот и пошёл мой отец искать пристанища, чтобы переночевать с рыбаками здесь.
Из одной избы в селе тянулся в небо дымок. Как правило, дачники на зиму уезжают в город, а тут кто – то живёт. Собака громко залаяла и загремела цепью о будку, когда он подошёл к калитке.
« Кто в доме есть, выйди!» - сказал он. Тишина окутала этот дом.
«Наверно женщина в доме, боится открывать, тайга кругом» - подумал Иосиф Трофимович.
« Всех мужиков – рыбаков позвать, что ли? Может, впустят на ночь» - думал он, смахивая льдинки с усов  рукавицей.
Дверь, которую можно было и ногой открыть, заскрипела и на крылечко, маленькое, из двух ступенек, вышла одетая во всё чёрное  женщина.
Белая кайма нижнего платка на голове осветляла её лицо и огромные синие глаза. Сухощавая, высокого роста, она казалась древней старухой. Перекрестившись, она сказала:
 - « Что, замёрзли? Непогода сегодня. Зови всех в дом».
Иосиф Трофимович сначала не поверил своим глазам, что эта женщина – монашка, а потом обрадовался и понял, что здесь живёт монастырская женщина, когда – то она была красивой девочкой, чьей - то дочкой, когда здесь было село, а теперь осталась одна и  живёт по православным законам, в уединении, одна.
Рыбаков было пять человек. Пришли они с уловом и своими нехитрыми удочками и вещмешками.
« Располагайтесь в комнате, а я в спаленку уйду» - повернувшись спиной, она задёрнула занавеску на двери.
Сняв с себя верхнюю одежду из тулупов и валенок, они завалили её маленький дом вещами изнутри. В доме, таком старом и, продуваемым всеми ветрами, топилась печь, на печи стояла кастрюля с горячей водой.
 Иосиф Трофимович, как «старый следопыт» скомандовал:
 - «Ребята, питание на стол, а я буду чистить рыбу. Откуда у хозяйки будет рыба? Накормим и её, да из своего улова каждый положит ей в сени по щуке».
Так и сделали. На большую сковородку уложили куски замёрзлой рыбы, почищенной Иосифом Трофимовичем. А вместо растительного масла, нарезали сала. Этого добра было у каждого в этом походе. На рыбалку, жёны, собирая им питание на день, первым делом клали кусок сала, хлеб, лук и заварку на чай. Накрыв сковородку сверху крышкой, стали ждать ужина и умываться из умывальника, весящего на гвозде.
По дому распространялся вкусный запах. Нашёлся и лавровый лист на полочке у хозяйки дома и перец горький в стручках. Всё, что так необходимо для приготовления рыбы.
Стол был накрыт, рыбаки положили на стол  свои ложки и кружки. В кружках уже отдавал свой аромат байховый, крепкий чай. Чугунная сковородка стояла посреди стола и «дышала» жарено – томлённой, с водичкой, рыбой.
« Просим вас выйти к нам и с нами поужинать, милая женщина» - как можно ласково сказал Иосиф Трофимович.
 Все тихо расселись вокруг стола.
« Рыбу я отведаю, спасибо вам, милые люди. Рождество Христово уже отпраздновала» – сказала женщина и вышла в кухню тоже со своей тарелкой.
 Мой отец, как заправский повар, наполнил женщине её тарелку жаренной рыбой и она молча снова скрылась за занавеской.
 Мужчины ели с аппетитом такое блюдо, щука сама по себе сухая рыба, а жаренная на сале, «язык проглотишь».
 После ужина женщина расстелила на полу большое ватное одеяло, положила две подушки, суконное солдатское одеяло было такое же древнее, как она сама. Мужчины поняли всё, спать будут в тепле. В печь подбросили берёзовых поленьев и она весело запылала жарким огнём.
« Матушка, а как тебя звать?» - спросил мой отец.
« Глафира я, осталась девочкой на подворье  мужского монастыря в честь иконы Феодоровской Божией Матери. Эта икона родовая семьи Романовых, с ней они крестили своих детей и сами венчались. А монастырская земля находиться в запустении много лет. Я родилась в 1908 году здесь, родители мои тут трудились, прорубали просеку и уже состарилась. Бог пусть и вам помогает!» - ответила тихо Глафира.
 Вечер прошёл в воспоминаниях этой женщины. Она сетовала, что все сторонятся её, думают, что она сумасшедшая. а живёт она на средства, которые получает от продажи своих овощей, да грибов и ягод лесных. Дачники помогают одеждой. Есть коза, но сарайчик так плох, что волки могут задрать её козу. Молится, трудится…
Общение с этой женщиной не прошло даром на многие годы для моего отца. Весной мой отец приехал сюда на моторной лодке по реке Тунгуске. Сбавив обороты мотора, а у него он новенький, на 24 лошадиных силы, он носом лодки уткнулся в песчаный пологий берег. Там стояла раскидистая ива, её ветки только начали наливаться соком, а листики были ещё так молоды, но уже смотрели своими острыми «носиками» в воду.  Когда потеплеет и ива распушится в своём наряде, то ветки, как косы опустятся в чистые, быстро – бегущие воды реки Тунгуски. Зацепив лодку за ствол железной цепью, он застегнул её патрон, чтобы лодку не унесло течение реки.
Женщина была на огороде и лопатой копала небольшой участок земли. Оглянувшись, он увидел, что  лодка его встала боком к дереву, вдоль берега и из – под густых зелёных веток была не видна.
« Иосиф Трофимович, упаси вас Господи!» - встретила так женщина его.
« Вот прозимовала, теперь потрудиться надо» - словно оправдываясь, сказала Глафира.
« Вот решил получше посмотреть это святое место. Покажите мне это подворье?» - сразу уточнил мой отец цель своего приезда.
« Проходите в дом, я сейчас, только запрячу свою козу в сарайчик» - сказала она и воткнула лопату в землю.
Мой отец заметил, что лопата у неё тупая. Надо наточить.
Коза упиралась, как все козы и не хотела идти в сарай. Женщина её тянула за худую верёвку и от напряжения её порвала. Коза ринулась бежать к лесу. Но мой отец в два прыжка остановил «беглянку» и сопроводил в сарай.
« У вас есть гвозди?» - спросил он Глафиру.
« Есть, купила недавно и доска есть, чтобы двери укрепить». – сказала женщина радостно.
Знакомство с подворьем началось после того, как у козы появилось укреплённое место жительства. Тут и топор был тупой. Так, что лопата и топор заблестели своими острыми лезвиями. Один взмах и поленья берёзовых дров летели в стороны. Женщина их собирала и что – то шептала своими сухими губами, молилась.
« Завтра приеду, вспашу тебе огород своим мотто -плугом и привезу семян картошки. Моя хозяйка тебе даст с удовольствием, она разводит разные сорта картошки у себя на огороде. Какой тебе привезти, ранней или красной, которая поспевает позже?» - с улыбкой спросил Иосиф совсем опешившую от этих новостей женщину.
Помыв руки, женщина кивнула в сторону сопки. И они пошли по просеке. Густой лес шумел своими вершинами где – то в небе, его не было видно. Тропа, по которой они шли, была когда – то на ширину телеги, прослеживалась колея от колёс. По обе стороны от дороги чащёба леса не давала обзора, только лесные пионы, самые ранние цветы, благоухали несравненным ни с чем запахом. Высотой они были более метра, гиганты, да и только.
Под нескончаемые трели птиц они поднялись на вершину горы. Мошки и комаров ещё не было в раннем лесу и свежий ветер встретил их с Востока. Могучий дубовый лес, покрывавший все склоны этой горы, шумел своими кронами ещё не распустившихся резных листьев. Берёзки и осинки были под защитой его.   
Спускаться с горы всегда проще. По пути, Глафира, нарвала охапку молодого папоротника, забегая в заросли, и как поленья дров уложила эти тонкие прутики с коричневой головкой себе на руку.
Подворье бывшего мужского монастыря встретило их тишиной и ярким светом. Солнце давно уже поднялось в зенит и пригревало землю так, что росы на травах блестели чистыми бриллиантами на изумрудных листьях
« Тут тебе и жить, милый человек. Это меня отсюда убрал Господь. Моё место там, под горой» - многозначительно заметила с тихой грустинкой Глафира.
« Пол - земли я прошагал, проехал. Теперь надо отдохнуть» - ответил Иосиф Трофимович Володченко понимая, что отдохнуть здесь не придётся, опять надо засучив рукава, работать. Такова воля Божия…
 И не раздумывая, решил, здесь будет стоять его пасека. А значит, будет и  его дом. И творить он будет добрые дела. Тишина на подворье захватила его в свои объятья. Так и случилось!
 Последние двенадцать лет, после ухода на пенсию, это был его духовный дом! Как давно он искал этой тишины, с самой войны. Дворянские корни его происхождения проснулись, православная вера оживила его.  Теперь на подворье бывшего мужского Тунгусского монастыря в честь иконы Феодоровской   молилось уже два человека…с весны 1973 года.
Шли уже 80 - ые годы прошлого столетия, когда я приехала первый раз на это подворье, переехав жить с Камчатки в Хабаровск.
 Добрыми руками моего отца весной был заложен вишнёвый сад. Деревья дальневосточной вишни принялись и пошли в рост.  На следующий год подворье осветилось розовым светом. Сад зацвёл. На остатках  фундамента храма, кирпичной кладки тумбах, отец установил ульи с пчёлами. С годами их семьи увеличивались  и дошли до сорока. А начиналось всё с четырёх ульев.
На подоле этой горы, с восточной стороны, солнечные лучи хорошо грели землю. Тысячами своих дорог пчёлы крестили это подворье. Тишина и покой, словно, застыли в этом очаровании природы.
Искрились радостью глаза моего отца, когда я приезжала со своими детьми на подворье в отпуск.
« Дед пасечник» преодолевал все препятствия жизни без удобств и жил « на комарах». Вёл здоровый образ жизни, хотя, «медовуха» была у него всегда. Этим напитком он угощал своих гостей, путников и рыбаков.
  Энергичный и всегда доброжелательный, он слыл в округе уважаемым человеком. Украшали его лицо белозубая улыбка и белая борода с усами. «Править» их он ездил в парикмахерскую  посёлка, подстригался по – военному и последний штрих парикмахер делал « Красной Москвой»!
« Белая борода» - так ласково называли его все. Носил он всегда военную одежду, брюки «галифе» и френч цвета хаки. Это зять, муж младшей дочери Татьяны, высылал ему парадную свою форму без пагонов.
Офицерские, зелёного цвета рубашки на «выпуск», он носил летом.
Зимой снежной Иосиф Трофимович  ездил на своём вездеходе «Буран», который он получил, как участник войны. На плечах его была чёрная баранья бурка, а на голове чёрная папаха. Полы бурки раздувались от ветра и, казалось, что он не едет, а летит на крыльях. Прибавив газу, он перескакивал любой снежный сугроб. 
На подворье, к скале одной стеной, был устроен дом, да не простой. Внутри дома были два спальных места, как в купе вагона, к стенке. На день эти полки опускались, освобождая территорию в доме. Была сложена его руками маленькая  печка, Хотя, в коридоре дома стояла газовая печка и отец привозил  газовый баллон. На этой печке, в духовке, мой отец выпекал хлеб. Две формочки заполнялись тестом на дрожжах и две булки хлеба через час были на столе. Стол в доме стоял у окна и всё подворье было видно из этого окна. Тут же для пчёл был устроена, как военный блиндаж, зимняя квартира, звуконепроницаемая, с постоянной температурой. Назывался он, может я буду не точна, «омшанник». Тут зимой жили пчёлы в ульях. И если требовалось, то отец их подкармливал растопленным, специально сваренным сиропом из сахара. Сами пчёла «просили» есть, загудев в улье Зима тут длинная.
 А рыбаки теперь имели постоянное место для отдыха в период зимней рыбалки. От начала замерзания воды в реке Тунгуска, до таяния льдов в месяце марте. Осенняя путина на горбушу и кету тут проходила по специальным лицензиям у рыбаков, которые они выкупали у инспектора по рыбоохране. Отец был честным контролёром и не допускал нарушения закона. Наша семья была обеспечена этими продуктами, красной икрой и солёной кетой, которую он солил в бочку дома.
 В медогон всякий прохожий получал от отца баночку мёда, в подарок. А особенных гостей, из города, он угощал ковшом, искрящийся, как шампанское, мёдоухой.
 Летом, когда жара пекла так, что в полдень отдохнуть требовалось, здесь, на широких лавках омшаника, можно было спрятаться от гнуса и поспать всласть. Это место было особенное для сна моих детей, Алексея и Анастасии, возраст которых был 12 и 4 года. Только  укрываться  надо было здесь одеялом. Пол этого помещения был устлан чистым речным песком.
На подворье, справа, если стоять к востоку лицом, рос могучий кедр.
 Много лет назад  монахи его посадили в честь Архангела Михаила? Или их могло быть больше?  Пожары могли уничтожить эти посадки леса. Но вот один же остался…
Ствол этого кедра плотно обвивала лоза дикого винограда, но он плодоносил. Гроздья тёмно – синего цвета свисали от самой макушки и до земли. Мы не рвали его, высоко, да и он был очень кислый. Оставался до  поздней осени на ветках и питал  птиц зимой. Зима здесь суровая, снежная.
Осенью, когда лист у лозы винограда становился ярко – красный, то на закате солнца столб огня  поднимался в небо…
 У этого кедра отец устроил настил из досок, который был на высоких столбах, а на настиле натягивалась палатка на четыре места. На свежескошенном сене лежали матрацы, застеленные цветными простынями и подушки с одеялами. Бельё это всегда было чистым. Это было заботой моей мамы.
 Забраться сюда можно было только по лестнице, которую потом и оставляли на настиле. На такой высоте комаров и мошки в воздухе не было, она так высоко не поднималась.  Мы спали в палатке, наслаждаясь свежим, лесным воздухом. Вечером, забравшись в палатку, я рассказывала детям русские сказски и мы считали звёзды на небе…Чудное было время…
А под утро, в тишине, хотелось ещё поспать, но лес оживал и на разных птичьих голосах чирикал, щебетал.
С первыми лучами солнца вставал и мой отец. Он уходил на реку и ловил сеткой сазанов и  карасей. На летней кухне уже топилась печка  и вкусный запах жареной рыбы поднимал нас с постели.
 Спустив лестницу, мы шли умываться, а вода в умывальнике была из монастырского колодца. Этот колодец поил нас освещённой водой. Чай отец заваривался из трав, которые росли на подворье. В летней кухне было тепло и уютно, мелкая сетка защищала нас от укусов комаров. После завтрака я чистила рыбу, а её было много, целый таз. Отец укладывал свежую рыбу в мешок целлофановый и спускал на деревянной платформе в колодец. С этой рыбой мы уезжали домой, это был подарок для  мамы.
Колодец был для отца  дорог. И он следил, чтобы никто не подходил к нему без его разрешения. Колодец был вырыт монахами, до сих пор там есть железный барабан с ручкой и кованная, ручной работы, цепь. На ней было пристёгнуто такое же древнее, кованное, ручной работы ведро. Деревянная крышка плотно закрывала этот колодец и забрасывалась клеёнкой и ветками. Колодец стоял как – то в сторонке, в зарослях мелкого кустарника и с тропинки, ведущей на подворье, был не виден. Воду из колодца доставал только мой отец.
Мы, дети и внуки, помним каждый миг нашего пребывания на подворье. Особенно, когда начинался медогон, мы съезжались помогать отцу. А это совпадало с началом Петровского поста. Это сейчас я знаю временной период постов, а тогда, когда в посёлки не было церкви, нам об этом напоминала мама. А мы всё удивлялись, почему мама пьёт только чай с хлебом…
В это летнее время жаркое солнце обнимает каждый листочек и травинку. Благоухают цветы на клумбе, которые я высадила весной.
На подворье растёт всё. Две грядки картошки, помидоры, огурцы, перцы и баклажаны, кукуруза. Подсолнухи, как часы поворачивают свои шляпки за солнцем, прикрывшись жёлтой вуалью своих лепестков.
К концу Петровского поста начинается сенокос. Травы на лугах все  цветут.
 Отец косит траву рано утром, а днём она высыхает.  К вечеру этого дня я иду переворачивать её валки. На следующий день мы собираем траву в копны. На специальных санях копны душистого сена укладываются  в скирду и покрывается сверху  покрывалом, чтобы не промочил дождь скирду.
Зимой это сено притащит трактор в посёлок, домой, для своей коровы.
 Наступает время выкачивать душистый цветочный мёд. А это тоже сложный процесс. Но не у отца. На уровне скалы, на чердаке дома устроена эта сладкая лаборатория. Чистота инструментов, медогонки, такой деревянной бочки, куда вставляется в специальное устройство четыре рамки с мёдом, должны соблюдаться, чтобы не «закис» мёд. Поворотом рукоятки этого устройства, сначала медленно, а затем со скоростью, мёд стекает золотым потокам на стенки бочки. Вся « команда» помощников работает в специальных шляпах с отверстием для лица, закрытого мелкой сеточкой и в халатах с длинными рукавами. Бидоны наполняются душистым мёдом…
 Натружено гудят пчёлы на подворье, значит, буйно цветёт липа в лесу. В это время, словно, в единое целое слились природа и человек. Мой отец любил и умел понимать загадочный мир  обетования самых чистых тварей на земле, пчёл. С утра и до позднего вечера трудился он на этом подворье, как когда – то это делали монахи.
А для этого он просвещал себя, выписывая специальный журнал « Пчеловодство». Читал в минуты отдыха или непогоды и делал сам все приспособления,  инструменты для этой работы. Вощину для рамок покупал в магазине для пчеловодов и был членом этого общества.
 Мёд отец сдавал в магазин « Потребкооперация» и обеспечивал все расходы на подворье сам. Пенсию свою не получал, её получала по доверенности, мама.
 В посёлке Николаевка у нас был свой дом. И в этом доме  хорошей хозяйкой была та самая Анастасия, которую Иосиф встретил в 1944 году. Мы, дети и внуки, каждую субботу приезжали из города и помогали маме в огороде, который был в пятнадцать соток. В саду собирали ягоды и варили варенье и «закатывали» на зиму банки с огурцами, помидорами, грибами.  Грибов вокруг монастырского подворья было много, нет, очень много и отец косил их косой. Промывал и варил в бидоне на летней кухне. Так приготовленные  грибы привозил домой, чтобы мама только  разложила их по банкам и закрыла крышками. Белые, подберёзовики, подосиновики собирались для закаток в банки, а грузди солил в бочку, а  папоротник солил в деревянный ящик и обильно посыпал крупной солью.
Жаренная картошка с грибами, приготовленная на пасеке, до сих пор любимое моё блюдо.
Как вкусно умел готовить это блюдо мой отец!
Особым праздником в нашей семье был - День Победы.
 Володченко Иосиф Трофимович его заслужил сполна. Два ордена Отечественной войны и орден Красной звезды со многими медалями украшали его грудь, когда он одевал тёмно - синий пиджак. Этот костюм я ему купила в подарок на его последний  юбилей. Чёрные волнистые волосы на голове не предвещали лысины, а украшали его до старости. Ни одного зуба он не потерял и улыбался красивой улыбкой.
 Мечтал отец прожить на этом подворье до 90 лет, но на 72 году жизни его сердце остановилось. От ранения у него была сильная аритмия сердца.  Так и остался он в нашей памяти не изболевшимся стариком, а улыбчивым и приветливым, любящим нас, его детей, особой, крепкой любовью.
Володченко Иосиф Трофимович « поднял», выучил и выпустил в этот мир семеро детей, своих и чужих, без единого раза, чтобы повысить голос. Сорок лет союз Иосифа и Анастасии был самым  счастливым! Это было сеяние двух звёзд на земле!
Мы, потомки династии Володченко, живём с ощущением жизни для людей. Так жили наши родители, они для нас – непререкаемый авторитет и особая память. Внуки, правнуки чтят память нашей фамилии. Пройдя суровую школу мужества на войне и в тылу, родители наши оставили достойный след в истории нашей Родины.
 Я, Нина Володченко, окончила институт народного хозяйства в Хабаровске и много лет преподавала на кафедре уже Академии экономики и права. Уйдя на заслуженный отдых, я стала писателем – прозаиком и пишу о легендарных людях, ветеранах ВОВ города – героя Керчь, в котором сейчас живу. Я член Российского Союза писателей, член Союза русских писателей Восточного Крыма и у меня на счету уже готова к выпуску одиннадцатая авторская книга - роман - сага " Плакучая ива". Я мама двух детей и бабушка четверых внуков. Старший внук – получил образование в  Хабаровском Университете путей сообщения, он специалист по волоконной связи, военный человек. Средний внук служит по контракту на Дальнем Востоке.
 Володченко Анатолий Иосифович, мой брат – заслуженный врач на Дальнем Востоке, хирург – гинеколог, министр здравоохранения первого города на Дальнем Востоке, Николаевска – на – Амуре. Его младший сын, Михаил Анатольевич Володченко закончил Хабаровский Тихоокеанский политехнический Университет и строит новейшие марки самолётов. Михаил Володченко продолжает династию фамилии Володченко. Анатолий Иосифович Володченко, морской офицер запаса, он отец трёх детей и дед трёх внуков.
 Володченко Татьяна Иосифовна – офицерская жена, специалист по торговле, именно, в частях вооружённых сил страны, работала в Германии, её два сына закончили Краснодарскую военную Академию, она бабушка трёх внуков.
От детей, у которых  отец «пропал без вести» на войне, от первого брака нашей мамы – внучки: Инна и Людмила. Инна живёт в Израиле и у неё четверо детей. Людмила, Заслуженный учитель, орденоносный «Бамовец». У Наделяевой Людмилы Леопольдовне двое сынов, жизнь которых связана с военной  службой и трое внуков.
Мы все Православной веры!
 Святая обитель в Архангеловке обрела новую жизнь, там снова живут монахи и православный крест светится на Восток! Спасибо, Господи, за очень дорогое прошлое!
Феодоровская икона была обретена князем Василием Костромским во время охоты на берегах речки Запрудни висящей в ветвях дерева. Накануне, в день Успения Пресвятой Богородицы, костромичи видели чудесное явление – эту икону по воздуху нес некий воин, в котором костромичи признали великомученика Феодора Стратилата, по имени которого икона была впоследствии названа.
 В память этого события с тех пор и до 1921 года была установлена традиция проведения крестного хода из кафедрального собора к храму Спаса-на-Запрудне. Эта традиция была восстановлена в 1991 году.
Для России эта икона является особым, исторически значимым символом – перед ней, в Ипатьевском монастыре Костромы, принял избрание Земским собором на царствование в России первый царь династии Романовых Михаил Феодорович.
 С тех пор этот образ стал родовой святыней царского дома. Отчасти благодаря этому событию Феодоровская икона приобрела особую значимость в Хабаровской епархии – именно в честь Феодоровской иконы был назван единственный на территории нынешней Хабаровской епархии мужской монастырь (Богородично-Феодоровский мужской монастырь в селе Архангеловка на реке Тунгуска), создание которого по времени совпало со временем празднования трехсотлетия дома Романовых.
Чудеса, источаемые Пресвятой Богородицей от Феодоровской иконы, происходят до сих пор – к настоящему времени их зафиксировано более сотни. Особую помощь от этой иконы Пречистая подает молящимся о семейном благополучии, о сохранении целомудрия, девства.
 В наш век девальвации традиционных нравственных, семейных ценностей такое заступничество Богоматери особенно необходимо нашему народу и нашей стране.  На протяжении двух тысячелетий этот образ не прекращал источать чудеса «всем, с верою и любовью притекающим», свидетельствует о том, что невидимый покров Владычицы Неба и земли не оставляет дальневосточную паству, хранит семейный покой и благополучия в семьях православных христиан.
 И пусть это время особенного присутствия на нашей земле Пресвятой Богородицы, благодать которой не оставляет великую святыню вселенского Православия – Ее икону «Феодоровская» - станет для нас всех временем исправления, покаяния, исцеления и спасения, а для нашей земли – временем, с которого начнется истинное ее, духовное, благоденствие.
Через три часа теплоход «Заря» остановился у пристани, откуда катер морской полиции доставил нас к Тифонтайской сопке.  В оживленной очереди к теплоходу шум и толкотня. Дачники, нагруженные коробками с рассадой, беспокоятся -  количество  мест в теплоходе ограничено. Наша компания явно выделяется из этой «кустистой» толпы. Священнослужители, православная молодежь, сотрудники паломнического центра, журналисты и участники военно-исторического клуба «Амурский Рубеж» - все мы стремимся на историческое и святое место – Архангеловку на Тунгуске.
Будучи студентом Московской духовной академии, иеромонах Никанор (Лепешев) прочитал в журнале «Русский инок» за 1913 год  объявление настоятеля Богородично-Феодоровского Тунгусского монастыря иеромонаха Иоасафа о сборе пожертвований на строительство обители и заинтересовался. Вернувшись в Хабаровск, решил отыскать это святое место.
 Помогло общение с краеведами и чтение дневниковых записей В.К.Арсеньева, в которых была помещена карта со схематичным описанием монастырских построек. Так и было положено начало паломническим поездкам в Архангеловку, которые отец Никанор совершает уже в течение десяти лет.
 Он и установил здесь один из двух православных крестов - первое свидетельство веры после военной разрухи.
О существовании монастыря из дневников Арсеньева и книг о гражданской войне узнали также и участники военно-исторического клуба «Амурский Рубеж». Исследователей заинтересовало историческое место и тот факт, что в Архангеловке  в 1919 году появился I Тунгусский партизанский отряд. Так появился замысел побывать в памятных местах и провести мини реконструкцию боя между белоповстанцами и красными партизанами.
 «Мы проводим реконструкции боев, надеваем старинную форму для того, чтобы наш рассказ о войне, о нашей истории был более понятным молодежи. Мы теряем поколение, потому что не учим любить свою Родину, а ее невозможно любить без знания истории», - рассказал участник клуба «Амурский рубеж». Знакомство с отцом Никанором дало новый толчок в изучении истории и, наконец, совместными усилиями давняя мечта осуществилась.
 Горная река, величавые деревья, травы и цветы  - все это прекрасно, но такое ощущение, что здесь есть что-то большее, чем просто красивая природа, будто это место благоухает особенным ароматом. Возможно, так всегда себя чувствуешь на святом месте. Побывав там однажды, хочется вернуться сюда ещё и ещё раз.
Расставив палатки, поломники  приступили к исполнению программы «Архангеловского похода». Крестным ходом прошли по просеке от берега Тунгусски до сопки, на которой установлен поклонный крест, чтобы помолиться об упокоении всех невинно убиенных в годы войны.
 Когда отец Никанор перечислял имена: иеромонаха Иосафа, Филиппа, Сергея, Иллариона, монаха Авраама... и всех труждающихся обители сей, появилось чувство глубокой сопричастности к этим незнакомым людям.
 Жизнь не заканчивается смертью, и люди не уходят в небытие, так и мы не можем быть отрезаны от прошлого. И как-то здесь, на месте разрушенного из-за вражды монастыря, в молитве об этих подвижниках это чувствуется сильнее.
После соборной молитвы отец Никанор рассказал об истории монастыря. Обитель зарождались "естественным образом", а не простым указом "сверху".
О том, как жили на этом месте первые отцы можно судить по "Воззванию", которое было отправлено ими в 1913 г. в редакцию всероссийского монашеского журнала "Русский Инок" - «Средств на основание обители нет никаких, и первым инокам - основателям приходится ютиться студеною зимою в землянках - с трудом добывать себе кусок хлеба...Братия своими руками заложила первый храм, но отсутствие строительного материала и полнейшая скудость во всем является тяжелою преградою к исполнению Божьего дела».
 
Чуть дальше среди дубков и берез был обнаружен памятник партизанам, погибшим от рук интервентов в декабре 1919 года.
 В память о них участники клуба «Амурский рубеж» трижды выстелили в воздух. Память не исчезает, найдутся свидетели и очевидцы!
 Горная река, чистейший воздух, благоухание трав и цветов - среди величественной природы такой бессмысленной кажется война, а ведь на этом месте когда-то воевал друг против друга один народ.
История уже имеет результат искалеченного поколения, выжившего в эмиграции, без Родины…
 Мои родные  корни прошли застенки тюрьмы, ссылку, детдомовскую всеобщую любовь, эмиграцию. Мне сложно, но я пытаюсь оценить эту утрату того поколения, которое вынесло всё.  Два брата, Иосиф и Михаил Володченко так и не встретились…
Возможно, времена изменятся. И это место вновь расцветет монашеской славой.
 Есть надежда, что иноки Богородично-Феодоровского монастыря, в соборе новомученников и исповедников российских, возносят молитвы о нашем земном Отечестве.
 Рыбаки рассказывают о том, что иногда, в тихие вечера, над окрестными водами слышен негромкий колокольный звон - собирается на молитву братия монастыря. Я хочу вернуться туда, хоть на часок…