Отпечаток на асфальте

   С утра все были заняты обычным делом. Каждый своим – стрекоза стряхивала росу с крыльев, паук пробегал по радиальным составляющим паутины, прокладывая последние горизонтали. Скорее всего, он был собою недоволен – мошкара умылась уже перед вылетом, а он со своим гостеприимством запаздывал. Засмотрелся, как солнце ранним своим лучом  обводит облака золотым кантом…
   Я же, кропая в мозгу клубок моих мыслей, преследую одну цель: пояснить – вот кому это надо? К чему  в тысячный раз рассказывать про румяна восхода, зелень травы и синеву неба? Чтобы, пропуская абзацы, витиевато описывающие состояние природы, читатель ушёл со страницы, не дочитав до состояния человеческой души?
  Или ладоней, которые ещё горят, но уже покрываются гематомами?
Какая разница, стоя на нагретом солнцем квадрате пола, или на ковре я бил в исступлении по щекам красивую женщину.
  А она, не меняя выражения лица, всё более краснеющего от пощёчин, надрывно хохотала в ответ!
  Мимику сопровождают каких-то там триста двадцать, что ли лицевых мышц, на которые мозг посылает электрический импульс. Да, её мозг был занят только одним - изобразить мускулатурой лица ненависть и презрение, которые она питает в адрес моей персоны.
 С чего началось-то? – Она зарылась в мои волосы носом, потом отпрянула и сказала:
 - Муж, изменяющий своей жене, только первый раз выглядит, как кот, нассавший в тапки. Потом – это философ, познавший смысл жизни, потом он становится скотом, со статусом: «Да всё НОРМАЛЬНО!»  Смею тебе доложить, что этот статус мне натёр мозоль на сетчатке глаз. А трехрублёвый парфюм рублёвой твоей потаскушки пропитал мне весь мозг.
   Ты ведь в курсе, что он расположен ближе всего к слизистой носа? Так вот я против того, чтобы мой мозг нёс на себе следы твоей мерзости.
  Это, доложу я вам, был текст! Я уверен, она шлифовала его долго. Долго зубрила, переписывая – у неё моторная память. Возможно, тренировалась перед зеркалом. В противном случае, невозможно довести человека до состояния, сходного с тем, как если бы гипоталамус запустил эндотермическую реакцию, мгновенно вскипятив мозг! ВСКИПЯТИВ – точка кипения в промежутке сорока – сорока с половиной  градусов. Дальше это уже не сосуды с кровью, а кровяная колбаса.
  Я боялся именно этого. Ощущал, как черепная коробка продолжает греться, как двигатель в отсутствии зоны охлаждения, а ладони горят, словно я хлестал не лицо, а поверхность нагретого утюга.
 Она, смеясь, стала оседать, затем вывернула как-то руки ладонями в положение йоги и подломив колени, откинулась на пол. Её волосы в солнечном квадрате покрылись золотом. На  ресницы закрывшихся глаз легла радуга.
  Я перешагнул через неё и вышел на лестницу, хлопнув дверью. Нет, не вышел-здесь нужен какой-то другой глагол-выбросился из квартиры на лестницу. Вот!Открылись двери лифта, обдав стандартной вонью.
  Мне показалось или из лифта вышла старуха? И дверь. Она ведь осталась незапертой.
  Эта старая ведьма наверняка по моему лицу почувствовала неладное. И уж точно не удержалась удовлетворить своё любопытство.
  Наверняка постояла над ней несколько секунд и едва касаясь пола, крадучись пошла к выходу.
  Даже не наклонилась, стерва, не пощупала пульс. А вдруг перед ней ещё живой человек, которому ещё можно помочь.
  Но отчего же мой мозг ещё постукивает, но уже ледяными молоточками? Неужели всё кончено! И уже ничего невозможно поправить.
  Можно – вот по шоссе летит джип. Пусть, если она жива - Господи, только бы она была жива - глянет в окно,если нет - льдом заполнилась моя черепная коробка - тогда пусть ОТТУДА увидит мой неестественно плоский отпечаток на асфальте.