Милосердие

Он лежал на чердаке какого старого полуразрушенного деревянного строения, крытого соломой, прижимаясь к ложу снайперской винтовки и поглядывая в оптический прицел.

Лежку он выбирал довольно долго и основательно, пока не пробрался на крышу этого поникшего сарая и не увидел , что вертикальная стенка крыши выбита не то взрывной волной не то другой какой-то неведомой силой и открывала прекрасную панораму обзора на позиции укров.

Собрав в кучу старое тряпье и расстелив на нее непромокаемую поролоновую подстилку он долго рассматривал через оптику тех, ради кого он и прибыл сюда .Они были далеко и тоже обустраивали свои позиции после недавних боев. Нет, стрелять он и не думал. Он просто обживался на новом удобном для него месте, чтобы со временем вершить правосудие….

Правда было одно неудобство- выла собака . Она выла тоскливо и непрерывно на одной ноте, словно жалуясь на жизнь своему неведомому собачьему богу. Но он с этим быстро смирился, как с нечто неизбежным, и ждал только наступления темноты, чтобы перемещением невольно не выдать свою позицию. И до самого вечера в прицел рассматривал панораму из в дрызг разбитых снарядами кирпичных и деревянных домов, пытаясь разыскать злополучную собаку. А она все выла и выла, рассказывая о своей беде и страданиях…

В наступившей темноте, вылез из своего укрытия и пополз к своим позициям. Его встретил горячий ужин и такие же, как он парни: веселые и беззаботные, полные надежд и планов на будущее…

Он отслужил действительную, на которой ему просто повезло. Он попал на курсы снайперов и довольно успешно закончив, попал в роту и пролежал с винтовкой на точках, принимая участие в различных учениях, выполняя задания всегда на отлично.

Сам он был из Ростовской области. Его девушка, из той же деревни, регулярно писала ему и сообщала все подробности и тайны из их общей деревенской жизни. И через два года дождалась его любимого. А дальше жизнь вмешалась в их планы своей самой черной стороной. Закрылись все шахты, маленькие ремонтные мастерские и тишина опустилась над поселением. Другой работы просто не было и, покрутившись год с молодой женой и маленьким народившимся сыном только на мамину пенсию и огороде, вокруг дома, наконец-то понял, надо что-то координально менять.

А что он мог? Только то, что пойти в военкомат, в который ходили его сослуживцы и отправлялись воевать на Украину за какой-то мифический русский мир, о котором он и представления не имел.

Он ни где не был и представление о Российском государстве, складывались только по урокам географии в деревенской школе.

Ну и что, что велико государство и границы от одного океана до другого? Его русский мир ограничивался его станицей да местности, где он служил. А жители этого мира его родные, станичники, да сослуживцы в армии из таких же поселков , как и его станица. Некоторые уже

погибли, их тела даже не доставили родным, но родные получили хотя бы деньги за их погибель. Правда, представитель из военкомата просил о смерти ни кому не говорить. Но это же деревня. Все знают друг- друга не один десяток лет и все родня…

Но его успокаивала одна мысль, ведь не всех же убивают, а его уж точно ни за что не убьют…. И эта мысль подтачивала вместе с нищетой и молодой женой его деревенский организм и не окрепшую психику. И после очередной ссоры с супругой сел на автобус и через полтора часа был в военкомате районного центра.

Из военкомата он выскочил почти счастливый. В одном из кабинетов он получил деньги и направление на переподготовку в лагерь под Ростовом. Он был возбужден и почти не заметил, как прибыл домой. Отдал деньги супруге и они были счастливы. Как же давно они не испытывали это чувство единения и взваимопонимания!?

А через три дня он появился в лагере под Ростовом, где было довольно много парней, прошедших действительную службу и даже повстречал двоих своих сослуживцев.

Неделя пролетела почти незаметно. Побегали, постреляли. А что ему!? Винтовку Драгунова он не забыл и при вручении, в расторганых чувствах, даже поцеловал ее, чем вызвал улыбку у куска, выдававшего ее. Да это великое чувство единения с оружием. Винтовка даже больше чем друг…

Пристрелка длилась недолго и после пятого выстрела, вполне сносно настроил оптику….

Ночью поступил приказ. Быстро по машинам и в путь. Куда ехали никто не знал, но догадывались- Украина. Там поднималась фашистко –бандеровская сволочь. Об этом шли разговоры в курилке, на стрельбище, в столовой и даже после отбоя. Были какие-то мысли? Конечно. Но тебе платили деньги, и ты получал их. А их надо отрабатывать. И , когда машины под утро остановились и всех завели в барачное помещение и приказали переодеться, он понял, пересекли границу. А когда приказали сдать документы решил, назад пути нет. И он принял это без всякого сожаления и скорее, как некое романтическое приключение: ночь, дорога, переодевание и даже будет стрельба. Ну как же без нее и без пожарищ.

И вот он здесь, на потолке сарая, лежащего почти на земле, с полуистлевшей соломенной крышей, с разбитым фронтоном, и лежащим, для удобства, на ворохе старого полуистлевшего шматья.

Для удобства подложил под винтовку старый разбитый фибровый чемодан и высматривающий в прицел тех, кто решил вспять повернуть историю страны и сделать ревизию нашей великой победы в Отечественной войне. Так говорил убедительно и веско майор, переодетый по гражданке, но все уже знали, кто он есть на самом деле, принявший над нами командование.

Вскоре в прицеле появилась голова и руки противника- он хлопал лопатой по земле на бруствере, обустраивая позицию не зная и не чувствуя, что за ним наблюдают.

Он долго рассматривал его в прицел, изучал и представлял, что будет с ним после выстрела- сползет вниз с прострелянный головой, истекая кровью.

Он ни когда не стрелял в человека. Но надо когда-то начинать и указательным пальцем он тянул спусковой крючок, выбирая слабину, и снова отпускал его. Но в какой-то момент он представил, себя на полигоне с мишенями, в другом конце стрельбища и, увлекшись игрой со

спусковым крючком, протянул его дальше- раздался выстрел, неожиданный для стрелка. Он приник к прицелу и увидел, как лопата словно замерла над бруствером, и плавно опустилась за сползающим человеком.

Первый убитый человек. Он был слишком возбужден чтобы оценить происшедшее и, чтобы оправдать себя твердил – это же фашист, бандеровец , убийца, детей приколачивают к дверям. Пытался он оправдать свое первое убийство…

А потом, как у каждого молодого человека, возникло чувство гордости. Он вспомнил книги, в которых читал про снайперов в великой войне. Как они рисками отмечали число убитых немцев. И он достал нож и концом его прочертил первую риску на ложе своей винтовки…. Свою первую жертву и свою маленькую победу.

…Противно выла собака. Он поводил прицелом, пытаясь найти ее среди завалов, но не обнаружил ее. Стрелять ему больше не хотелось, да и позицию могли обнаружить. Просто надо было переждать, а чтобы убить время стал изучать разбитые строения в секторе обстрела.

Они были такие же как в его деревни, старые, слепленные из подсобного материала и наверняка низкие, со множеством фруктово- ягодных деревьев во дворах. Сейчас это все разгромлено и разрушено, с поломанными деревьями, разбитыми рамами… Словно Мамай прошел и этот жалобно- жуткий вой собаки дополнял всеобщую разруху.

Но вскоре в объективе прицела он заметил какое-то движение и увидел человека, который передвигался и постоянно кланялся туловищем вперед. Вскоре он появился на открытом пространстве и снайпер понял, что человек без ног и его туловище покоится на тележке, приводимой в движение руками, в которых находились деревянные колодки, подбитые толстой сыромятной кожей. У него в деревне был точно такой же… бывший вояка. Впереди на деревянной платформе стояла трехлитровая банка, подвязанная к поясу ремнем.

Был он не молод, с окладистой бородой и сильными руками, потому как легко толкал свою тележку с телом и отбрасывал с пути деревянный хлам, мешавший его продвижению

-Куда же едет этот обрубок и что везет?- подумал снайпер и стал наблюдать.

Вскоре этот обрубок подъехал в вороху, из бревен и досок, и стал раскидывать их в разные стороны. На удивление снайпера вой собаки прекратился, а вскоре появился и пес. Но что это была за собака? Это была высохшая мумия на длинных ногах- палках. Живот ее сливался с позвоночником, а шея.. просто большая голова болталась на цепочке из позвонков. Видно давно не ела и не пила.

-Странно Сам тут на птичьих правах, а собаку спасает, -когда увидел, что обрубок наливает из банки воду в кастрюлю. И он видел, как собака опустила голову в кастрюлю и жадно пила и вытаскивала ее , когда вода заканчивалась. Калека вновь подливал воду, и голова собаки вновь ныряла в кастрюлю.

Вскоре вода в банке закончилась. Живот собаки отвис, еще больше обозначились ребра и глаза уставились в его глаза. Но он только развел руками, показывая, что больше ничего нет.

Обрубок пошарил руками по ошейнику, пытался снять его, но безуспешно. Подергал цепь, но видно справный был хозяин, собаку посадил на цепь добротно, на века. Ошейник был металлический обруч с подбитым с внутренней стороны кожаным ремнем. Видно одет на собаку был еще в ту пору, когда собака была еще щенком.

-Как же ты не задохнулась, милая, когда выросла?- подумал обрубок , пытаясь стянуть ошейник с головы. Но увы….

Утром снайпер опять был на своей точке. Снова прогремел выстрел и, на одного бандеровца стало меньше, и вторая риска, убитого человека, появилась на его прикладе.

На этот раз он почти спокойно отреагировал на смерть врага. Было довольно далеко и он не видел ни крови , ни страдания и не увидит слез матери, и печали братьев и сестер- все было точно так, как в тире, появилась мишень, нажал на спусковой крючок- она исчезла.

Убивать оказалось проще простого, надо только не думать, что там человек. И он не думал. Зачем? Просто опустил голову на свое ложе и зажмурился, давая глазам отдохнуть. Лишь-только поймал себя на мысли, что ждет, появится ли тот обрубок на своей самодельной телеге с колесами- подшипниками на деревянных осях. И он появился…

Он появился здесь в этой станице почти сорок лет назад, когда его отец привез с Колымы в когда-то родную станицу его отца. Его дед, попавший в плен в самом начале 41 года и чудом выживший в гитлеровских лагерях и освобожденный американскими войсками, клюнул на красную тряпку, на которой было жирно написано

–Родина ждет тебя.- и нарисован освобожденный военнопленный. Ну, точная копия он.

Перешел разграничительную линию и оказался в советской зоне. И на второй же день под охраной в грузовом вагоне ехал на родину. И так ехал до самой Находки. Там погрузили в грузовые трюмы парохода и без воды и пищи да Магадана

В Магадан прибыли уже глубокой осенью, в колонну и пешком на прийск. В пути снегопад, дошли немногие. Родственники спрашивали, где было легче у немцев или на родине? Он лишь качал седой головой и молвил –везде хорошо, где нас нету.

Женился после освобождения, на такой же как и он, тихой женщине литовке, с вывернутыми кистями рук, пытались узнать у нее , где находятся лесные братья? Но она на самом деле не знала, потому, как приказали носить сало и хлеб за огород. И носила. Иначе смерть.

Наступили времена Хрущева. Реабилитация. Сразу выехали в Украину, на родину где родился и рос. Но вскоре и умер, оставив в наследство жене сына да хату. И он рос, как росли его сверстники: школа, армия и интернациональный долг в Афганистане.

Какой там к черту интернациональный долг?! Им и не пахло вовсе. Там то и понял, что такое воина, когда окружив деревню с возможными талибами, от них прозвучал выстрел и был убит командир. Из окруженного аула не осталось никого: дети, женщины и старики- не пощадили никого. Потом было раскаяние, но изменить уже ничего нельзя было…

А через несколько дней, под идущим впереди проводником с собакой, взорвалась мина- видно глубоко была зарыта и она ничего не почувствовала. Он увидел взрыв и увидел себя словно в замедленной съемке, как-то со стороны и даже свой полет, а потом темнота…

Приземлился на землю он уже без ног, их словно обрезало невидимой бритвой И если бы не друзья., которые перетянули ремнями обрубки ног, и не севший поблизости вертолет, не было бы этого человека –обрубка

И вот снова война застигла его уже на своей территории и возле своей хаты, которая была разрушена, как и другие вокруг. А разрывы снарядов? Да он и не забывал их. Его безногое существование постоянно напоминало о них. Он ждал эту войну, ибо нутром чувствовал, она обязательно придет к нему, в его дом, в его семью, в его жизнь.

Благо подвал был хорош и запасы продуктов кое- какие оставались.

.

И вот он снова пробирается меж хлама войны к отощавшей собаке. На его передвижной платформе еда в кастрюле и на ней ножовка по металлу. Уж сегодня он обязательно освободит собаку от ненавистной цепи. Ведь не зря же он полдня потратил на поиски ножовки по металлу, которая, где-то была и, когда-то, он точно что-то пилил, еще до армии, со старым, почти стертыми зубьями, полотном. А потом лечение и совсем другие заботы человека- обрубка.

Ну, да ничего. Уж как- нибудь он перепилит эту цепь. Ничего сложного, подумаешь толщина звена цепи не более трех миллиметров…

И опять собака ела кашу не вынимая морды из кастрюли и так же пристально смотрела в глаза спасителю по окончании, и он так же развел руками после трапезы –мол все , больше нету. А потом поил из пластмассовой бутылки водой, вставив горлышко прямо в рот кабелю. И лишь после это взялся за цепь.

Он долго выбирал место, где начать пилить, но все было неустойчиво и, боясь поломать хрупкую сталь ножовки он , наконец, догадался обмотать цепь вокруг куска доски и начал пилить звено. НО тупая ножовка скользила по стали цепи как по маслу .. И тогда ему пришлось надавить сильнее и… в какой-то момент он переусердствовал и старое полотно не выдержало и разлетелась на несколько кусков. И этот, вообщем-то, спокойный человек, выругался и в ярости начал колотить станком ножовки по цепи.

Все это видел в свой оптический прицел снайпер и поражался настырности человека- обрубка, видел его ярость и… бессилие перед стечением обстоятельств…

А спустя неделю, на линии фронта случилось затишье. У снайпера на ложе уже было более десятка рисок- жизней укропов. И он изо дня в день наблюдал от скуки и интереса безделья за обрубком, который с маниакальной регулярностью возил собаке еду и воду. И в какой-то момент, снайпер и сам не понял потом свой поступок, то ли со скуки, то ли вошел во вкус убийства , нажал на сусковой крючок .Выстрел. И обрубок повалился набок головой к собаке.

Пуля попала прямо в лоб, оставив маленкую дырочку, диаметром равную диаметру пули. Через секунду на этом месте выступила капля крови и собака, удивленная неподвижностью доброго человека, слизала ее своим горячим шершавым языком.

А у снайпера была своя проблема. На ложе он прочертил еще одну риску, но только до половины. И долго думал, удлинить ее или нет. Но потом все же принял грамотное решение

.- Ну, там кто разберет. Все равно укроп и бандеровец – и продолжил ее на длину, равную остальным рискам.

Затишье продолжалось и он с интересом разглядывал за действиями собаки, которая неподвижно лежала на жаре уже перед вздувшимся трупом обрубка и на третий день голод заставил ее сначала лизать голову, а потом….грызть…

Придя на позицию, снайпер приник к окуляру и увидел, голову обрука уже в стороне от трупа, а собака уже вгрызалась через ворот куртки внутрь грудной клетки и, упершись передними лапами в плечи труппа, поднатужившись, вытянула позвоночник с ворохом белых червей…

Он не выдержал этого зрелища - рвало прямо на винтовку с оптическим прицелом. Его охватило раскаяние, но довольно странное.

–Зачем он убил человек. Зачем так близко от собаки. Ведь надо же думать мозгами. Ведь убей он его чуть дальше и собака не могла бы достать до него. А теперь и винтовку надо чистить .А собаку.. Эту сволочь, обязательно пристрелю.

Что он и сделал на следующий день из отмытой от блевотины винтовки.

А через три дня под этот поникший сарай с соломенной крышей влетел снаряд неведомо чей. Ведь на войне частенько убивают именно свои пули и свои снаряды, и поднял на воздух это ветхое строение вместе со снайпером. Вниз уже падали обломки и среди них труп снайпера.

Он упал на спину с распоротым животом и грудной клеткой. Его сердце , с обрывками аорт, еще трепыхалось , выбрасывая из своего нутра остатки жизни сгустками крови… исходили паром разорванные кишки с остатками утренней пищи

Сразу же над трупом появились мухи с золотисто зеленым брюшком. Они громко жужжали, залезали в открытый рот, нос, глаза разорванный желудок, грудную клетку и везде оставляли свое семя. И к вечеру на жаре труп был переполнен белыми червями. Они кишели и если человек умел слушать, он бы услышал, что они кричат , как они велики, как они могучи, как они построят новый мир, который уже когда-то был и даже лучше.

Все было бы хорошо, но черви не умеют думать, у них просто отсутствует мозг. И чем меньше становилось пищи, тем громче они кричали о своем величии, скрепах и сокральности. И когда от трупа остались одни кости, они стали пожирать друг- друга, а кричать еще громче о своем величии и силе…

Война… Дети, почему-то любят играть в войну, а некоторые и, вырастая, продолжают играть в нее, уже настоящую, не пытаясь заглянуть в ее лицо….с глазами страшными и безжалостными

Перов Е. 13 06 16 год МАГАДАН Ночь на дворе и тишина.

На труп всегда прилетают первыми навозные мухи с зелено- золотистым брюшком и сразу откладывают свои яйца, из которых развиваются черви. Мухи кружат и жужат о свое величии и могуществе и черви быстро, на жаре и обильной пище, плодятся и разрастаются в громадном количестве. Их столько, что под воздействием газов и их количества, тело раздувается и занимает все пространство одежды. А они плодятся и, если прислушаться , кричат и даже маршируют под духовой оркестр и с красной тяпкой на деревянной палке под названием знамя, с лозунгами и идеями завоевать, как минимум, целый мир ибо их идеи непобедимы и верны.

И они бы завоевали его, если бы не заканчивалась халява, еда. И начинается процесс пожирания самих себя, стихают их призывы о мировом господстве их идей, о сакральных отхожих местах, в деревянных туалетах на задах не ухоженных городских подворотен, о патриатизме- национальной идее, очередной идее фикс и т. Д. Правда английский поэт Джонсон довольно давно высказался по этому поводу «Патриотизм есть последнее прибежище негодяя» . Но черви же без мозгов и это просто их не коснулось.

Но что бы там не говорили, у них был свой гимн, в котором пелось о братском союзе и даже свободе. Но в этом свободном союзе произошла перестройка и как бы революция. Видно не так уж свободно было. Слова у гимна малость подправили, а мелодию оставили прежнюю, мозгов –то нет, с кого спросишь?

Говорят , ранее черви имели мозги и даже глаза. Но за ненадобностью все это атрофировалось. Да! Но, в то же время, имея все эти органы, они бы просто не могли жить и существовать в этом дерьме. Но я не верю в это. Думаю, у этой червивой цивилизации его не было изначально. А может быть, за время долгого существования под ярмом, просто выродились или были уничтожены самими червями. Нельзя отрицать ни того ни другого, ибо можем только предполагать

Это так называемое государственное образование ни кто не трогает т. к. сторонятся этого зловонного места и только ждут, все в ожидании, когда произойдет его естественное разложение, гибель и распад. И он идет- правда медленно, но неотвратимо и неизбежно.

Ну очень занятная и многообещающая тема, которую можно и дальше развивать. Но самое главное, она на столько близка к реальным событиям, что становится страшной угрозой по своей сущности…

Я живу в потерянном пространстве

И не вижу ориентиров бытия

Мир для меня неведомое царство

Я в нем потерянный хожу

Все лица в нем- они похожи

На дядю Васю из соседнего села

Лицо пропито и избито

Рубахой парнем из соседнего села.

Я не общаюсь, так как забываю

Час встречи, что назначено другим

Я очарован местными доярками

Что в хлев к коровам ходят поутру.

Но не уверен, в ласках нежных

Когда их раздеваю, словно бы весна.

А пригляжусь- похожи милые

На дядю Васю из соседнего села