Памятник Маркову

Это мой посильный памятник русскому генералу Сергею Леонидовичу Маркову.
 Спи вечным сном и вечный тебе покой, павший русский воин.

       Сегодня побывал у старого доброго товарища в селе Шаблиевка Сальского района.
    Посетили и место гибели русского генерала Сергея Леонидовича Маркова 12 июня 1918 года.(ст. стиль) в бою с большевиками.
В двадцатом веке, обильно политом русской кровью,  русским генералам часто приходилось умирать на русской земле.
  С трепетом сердца подходили мы к этому, помнящему Великую нашу Смуту,   уголку русской земли. Одинокий строгий крест на склоне старой степной балки против железнодорожного моста. "От донцов..." Большевики, спустя месяцы занявшие Новочеркасск, сровняли с землей кладбище при Донском Соборе, где семья похоронила генерала, его могила затерялась и нет теперь на земле иного места, где бы русский человек мог поклониться его Памяти, кроме этого каменного креста.
     Первая мировая застала его преподавателем Академии Генштаба и он начал ее с должности начштаба 4-й стрелковой бригады под командой А.И. Деникина. Он был талантлив, но прям, откровенен, но резок в обращении. При отступлении русской армии из Галиции за войсками стихийно шла, сжигая свои дома и села, громадная толпа православных русскоязычных беженцев: женщины, дети, скот, скарб... Такое же русское население, как и теперь на Донбассе... Это страдающее людское море столпилось перед мостом через реку Стырь. Полк Маркова шел в арьергарде и должен был взорвать этот мост, чтобы не пустить неприятеля на левый берег. Но людское горе его тронуло и он шесть часов вел тяжелый бой у переправы, пока последняя подвода с беженцами не прошла по мосту...
   Был в бою спокоен, тверд, пулям не кланялся, презирая смерть.
Один лишь раз видел командир знаменитой Стальной дивизии генерал Антон Деникин подавленным командира 13 полка Маркова: когда под Перемышлем весною 1915 года тот  выводил из боя остатки своих рот - весь залитый кровью, хлынувшей из тела стоявшего рядом командира 14 полка, которому осколком снаряда оторвало голову...
    Когда в дни революционного буйства  1917 года в Брянском гарнизоне вспыхнул бунт, ему удалось убедить Совет, восстановить дисциплину и освободить 20 арестованных офицеров. Ночью несколько рот, подстрекаемых большевиками, двинулись на вокзал для расправы с ним. Он не струсил, не убежал через окно и, оставаясь самим собой, спокойно вышел к беснующейся толпе пьяной солдатни:
 - Есть кто из моих... железных стрелков?
-Я буду..., - из толпы вышел один немолодой солдат.
Марков с силой ухватил его за отвороты шинели:
-Ты?!! А?!! Ну так... коли! Коли своего командира! Как я тебя учил, коли, с-сукин сын! Пули щадили..., так пусть рука своего же прикончит!...
   Толпа молча, бросая в темный мартовский снег окурки,  стала расходиться.
   В Первый Кубанский (Корниловский)  поход из Ростова в феврале 1918 года полк Маркова, прошедший с тяжелыми боями сквозь бьющуюся в самостийном экстазе Украину, шел впереди и под Лежанкой первым принял картечь и пули полка красной самообороны.
     В  дни начала лета восемнадцатого года фронт красных в среднем Приманычье разваливался и наступление Добровольческой армии развивалось стремительно. Если еще десятого июня Деникин со штабом ночевал в Лопанке, то уже одиннадцатого штаб разместился в здании ж/д вокзала в Торговой (Сальск).
    11 июня (ст. стиль) Марков очистил от мелких большевистских банд местность между р. Юлой и Манычем и начал штурм Шаблиевки, хорошо укрепленной, занятой сильным отрядом с артиллерией и двумя бронепоездами. В тот день, несмотря на поддержку подошедших со стороны Торговой своих бронепоездов, взять станцию  не удалось, а 12-го целый день продолжался упорный бой и к вечеру красные, неся большие потери,  под угрозой окружения, стали поспешно отходить. Отходили и их бронепоезда, посылая на головы победителей трехдюймовые снаряды. Одним из них был тяжело ранен стоявший рядом с Марковым капитан Дурасов.
 Не испугался генерал, не нырнул в укрытие, продолжая спокойно наблюдать в бинокль течение затихающего боя. Раздался взрыв, предпоследний в этом сражении...
  Обливаясь кровью, Марков упал. Его перенесли в ближайшую уцелевшую хату, он мучился недолго... Последними словами его были:
-Ну... вот, братцы мои... Вы... умирали за меня... Четыре... года... А теперь и я... умираю... за... вас...
   К вечеру его холодное тело перевезли в Торговую. На руках сквозь строй понесли для отпевания  в Вознесенскую церковь. Над гробом гордо вознесся черный с крестом флаг марковцев.
   Все в Добрармии хорошо помнили, как измывались в оставленном Екатеринодаре большевики над вырытым из могилы телом генерала Лавра Корнилова, таскали по городу, рвали на куски... И  ночью два грузовика со взводом верных солдат с пулеметами отвезли покойного Маркова  к семье, в Новочеркасск.
   Друзья написали на венке:"И жизнь, и смерть за счастье Родины". А сам он как-то говорил своим офицерам:
 -Легко быть честным и храбрым, когда осознал, что лучше смерть, чем рабство в униженной и оскорбленной России...
    Поклонитесь ему, люди русские, когда будете проезжать сразу за Сальском перекресток "Фрунзе (!) - Шаблиевка", поверните на Шаблиевку и Крест будет виден справа, перед селом. Постойте, положите цветы.
 Это праведная кровь.
   И бескорыстная смерть.