Если даже меня не вспомнишь... Глава 23

Глава 23. Савл. Сквозь пламя к Стиксу–1.

 
Воспоминание о Димыче было таким ярким, что казалось более реальным, чем сама реальность. Мгновенным, но, в то же время, таким протяженным, что Савл даже головой замотал, чтобы прогнать это, невероятно яркое, наваждение...               
– Опасно сидим,– заметил он, когда в «вертушке» стал рваться боезапас,– там,– кивнул он на покореженную машину,– было два пулемета. Естественно, куча патронов. И гранат в избытке.

Только что покинувший свое укрытие Фред, ничего не ответив, сильно хромая, подошел к неподвижно лежащему раненному. Наклонившись, пытался проверить пульс:
– Да жив он,– пояснил, поднимаясь, Савл.– Контужен, и нога, вроде, сломана. Я наложил шину. Пока он вне опасности. Знаешь, Фред, судя по медальону на его шее, у нас на хвосте элитное ЮАРовское подразделение «RECCE». Слышал о таком? – спросил Савл, подойдя к инженеру.
– От своих...товарищей,– чуть запнувшись, ответил Фред,– я слышал лишь о Тридцать втором батальоне. Кажется, «Буффало».
– «Буффало» – это солдаты. Быки, одним словом. А вот «RECCE», это – гончие псы по кровавому следу, который они, очевидно, взяли. А взяли они наш след, дружище. Точнее, мой. Скоро они обложат нас флажками. Тогда в Намибии...или Ботсване, неясно еще, где мы находимся сейчас, хотя, скорее всего, в Ботсване нам останется меньше места, чем дьяволу на острие иглы. Я очень опасный попутчик, Фред. Но, надеюсь, нам повезет, и мы все-таки пройдем до Отави. Там ты сумеешь укрыться и зависнуть на время. Все просчитать невозможно. Думаю, со мной тебе будет опасней, чем без меня.
– Я не солдат,– глядя на горящий вертолет, грустно проговорил  инженер,– и устал чудовищно от смертей и выстрелов. Но вместе с тобой я хочу увидеть Россию. И спокойно прожить остаток жизни. Маленький домишко, лес за околицей...кукушка отсчитывает непрожитые годы. Белый снег зимой. Небольшая уютная церквушка...Прозрачный колокольный звон плывет в искрящемся морозном воздухе. В храме пахнет ладаном. И не может быть, чтобы в таком краю Бог не избрал себе обитель!
– Ты много видел мест, где бы Господь чувствовал себя уютно?– задумчиво спросил Савл.– Дед твой, офицер белой армии, дрался против красных, считая их слугами дьявола. Он проиграл. И потерял Родину. А большевики остались. Думаю, у них возникнет немало вопросов к непонятно откуда появившемуся внуку полковника Кубрина. И, если не сумеешь внятно ответить на них, то даже Бог уже не поможет тебе. Поверь мне. Я знаю.
– «Промокший не боится дождя» – говорят наши африканцы. За соучастие в авантюре Роба Кайзера мне светит пожизненное. Короткий вояж в компании персонажа с евангельским псевдонимом, но далеко не евангельскими деяниями, потянет на петлю в «Робин-Айленде». И не один барристер не сумеет меня защитить. Так что, оказаться на родине своих предков, это – далеко не худший вариант. При любом раскладе...

...От горящего вертолета к небу поднималось облако черного дыма. Дым вполне мог привлечь совершенно нежелательное чужое внимание. Следовало уходить. И немедленно. Раненного, который был в полу-бессознательном состоянии, аккуратно загрузили в броне-отсек «Буффеля». На этот раз машину вел Савл. Небольшая кабина была смещена вправо, и он никак не мог привыкнуть к тому, что правый обзор, практически, отсутствовал, так как боковое зеркало, которое должно находиться справа, отсутствовало.
Беспокоил также раненный инженер. Точнее говоря, его умение справиться с пулеметами броне-отсека. Но других вариантов не имелось. Тяжелую машину Фред вести не мог. Не исключено также, что пленник находится не совсем в бессознательном состоянии, а выжидает удобного момента. «Но ведь он не знает, что человек, находящийся рядом с ним, полный дилетант,– мысленно успокаивал себя Савл,– поэтому резких движений, пока делать не станет». Он будет относиться к Фреду, как к члену команды, спалившей «вертушку» и людей из «RECCE», то есть, очень настороженно и внимательно. Вот только, если придется стрелять, он поймет, что Фред из себя ничего не представляет». И еще один момент очень заинтриговал Савла. Небольшая, чуть больше спичечного коробка, черная пластиковая карточка, заклеенная в тонкий прозрачный целлофан. Без имени, названия организации, и каких-либо других координат. Лишь номер, очевидно телефонный, на одной стороне, и тисненый золотом зигзаг молнии – на другой.

Ненаезженая проселочная дорога очень сильно замедляла продвижение. И мелкие ручьи с заболоченными берегами представляли серьезную опасность. «Не хватало еще сесть на брюхо»,– думал Савл, прислушиваясь к натужному вою двигателя броневика. Многотонная машина уже несколько раз цепляла днищем грунт. И всякий раз казалось, что дальше пути не будет. До города, если значения и масштаб карты, взятой у вертолетчиков, были верны, оставалось около сорока километров. По нормальной трассе это мелочь.
Это совсем рядом. В этот момент дорога пошла на подъем, и почти сразу броневик выкатился на довольно накатанный грейдер. Характер местности стремительно менялся. Заболоченные джунгли сразу сменились пыльной красно-зеленоватой саванной. Небольшое стадо жирафов виднелось невдалеке среди покрытого желтовато-розовыми цветами заросли высокого кустарника. Значит, людей и техники рядом не имеется. Савл прибавил газу, и животные, испугавшись, отбежали на довольно приличное расстояние.
Ближе к горизонту наметилась невысокая скальная гряда. Все вокруг кажется таким спокойным и умиротворенным. Но, заметное в бинокль большое количество птиц, мелькающих над этими скалами в бестолковой суете, заставляет думать иначе. «Там есть люди. Их совершенно не видно. Значит, ожидают скрытно. Засада на нас маловероятна. Мы сами не знаем точно, каким маршрутом следовать,– размышлял Савл,– ...несомненно одно. Останавливаться нам нельзя. Но, если пойдем напролом, драки не избежать».

Савл резко остановил броневик и вышел к броне-отсеку:
– Тебе придется вести машину,– сказал он встревоженному остановкой Фреду,– впереди,– Савл указал рукой на скалы,– нас кто-то ожидает. Птицы неспокойны. Останавливаться для нас смерти подобно. Если попытаются тормознуть, постучи пальцем по своим часам. Как бы, спешим очень. Скорость при этом убавь. Но очень незначительно.
Поднявшись в отсек, Савл подошел к раненному, который пришел, кажется, в себя, но молчал, хотя губы искусал до крови.
– Долороззаменти?/Больно?/– спросил его капитан.
Пленник ответил невнятной фразой. Сообразив, что не был понят, с трудом добавил:
– Нихт ферштейн.. Их бин нихт португизезш.
– Он что, все-таки, немец?– удивился Савл, прямо через штанину вкалывая больному болеутоляющее. – Скажи ему, Фред, что мы оставим его в ближайшем населенном пункте. Если, конечно, сами доберемся туда. Переведи, что мы не добиваем раненых. Объясни, что мы сочли «вертушку» машиной конкурентов, либо СВАПО. И дай попить. Ты сам-то как? Ну-ка, я посмотрю...

Нарыв, накануне так примитивно прооперированный, выглядел значительно лучше, больше напоминая начинающую заживать рану. «Как же ты поведешь машину, приятель? – накладывая свежую повязку на бедро Фреда, мысленно спрашивал у напарника Савл. – Усиленная доза обезболивающего, антибиотик...так, а это – что?...кофеин-бензоат натрия в ампулах. Ну что, дружище, не помню точно, но пятьсот миллиграмм тебя, во всяком случае, не убьют...Тоже мне, спецы!..., – мысленно иронизировал Савл,– могли бы для своих аптечек и лучшее содержимое приготовить. Хотя, если правду сказать, наши ненамного лучше. Если не хуже».
– Не беспокойся, Савл,– прервал его мысли голос Фреда,– я смогу вести броневик. Я почти в норме.
 
Савл осмотрел боезапас. Гранат более чем... Патронов также. Даже несколько противопехотных М-14 оказались в наличии. И пулеметы в отличном состоянии. «Димыча-бы сюда!» - думал он, прислушиваясь к негромкому сбивчивому диалогу. Его совершенно не волновало то, что люди из «RESSE» разнесли вдребезги остаток развед-роты Легиона. Но тогда, отмечая свою «мрачную дату», друг рассказал, как «студенты» Ван Брома спасли жизнь недобитого врага, которым в тот момент был именно он, Димыч. А здесь был, судя по медальону, человек из «RESSE». Долг платежом красен.
– Его имя Барт. Голландец. Фамилию он, естественно, не назвал,– озвучил Фред результат своей беседы.– Барт благодарит за то, что мы не бросили его в горящем вертолете. Просит понять его правильно. Но, если мы рассчитываем получить от него какую-либо информацию, то зря на это надеемся. Он ничего не скажет. Он солдат. И смерть его не страшит.
– Скажи Барту, что нам от него ничего не нужно. Поясни, что, если бы его хотели убить, то и спасать не стали бы. Еще раз подчеркни, что мы не враги. Просто, сложилось так.
Несколько коротких фраз, и Фред, перекрестившись, с трудом спустился на землю и захромал по каменистому грунту. После Савл помог ему забраться в кабину броневика. Хотя, инженер явно бодрился, заметно было, что ранение беспокоит его очень сильно. Инъекции, конечно, помогли. Кофеин поддержит час-полтора.
– Здесь около десятка гранат,– протягивая не застегнутый рюкзак, предупредил Савл.– Главное, не впадай в панику. Если будут останавливать, не дергайся. Лишь в одном случае жми на газ, если я начну стрелять. Не забывай, там, за поворотом нас, несомненно, ждут. Надеюсь, что все-таки не нас... Ты не правильно надел берет,– добавил он, критически осмотрев Фреда.– Делай, как я!
 
Через пол-часа они достигли серых, разрушенных временем, скал. Дорога уходила за поворот. Савл приготовил оба пулемета над кабиной и у заднего борта. Убрал из-под ног все, что могло мешать перемещению по отсеку. Голландец, подстелив какую-то ветошь, расположился на металлической скамье, закрепленной к боковой стенке, и с вниманием наблюдал за действиями Савла, который, все подготовив, встал к пулемету, установленному над кабиной.

Казалось, Барт ожидает чего-то. Он даже чуть приподнялся на локте. Краем глаза заметив это движение, Савл жестом указал на пистолет в плечевой кобуре. Капитана обеспокоило поведение голландца. Но предпринимать что-либо было уже поздно. Пыльный грейдер круто ушел за скалы. Стало ясно, чем обеспокоились птицы, во множестве мельтешащие над ними. Засады не было. Но впереди, с расстояния в километр навстречу двигалась длинная колонна бронетехники. Машин двадцать, прикинул Савл. Двигались медленно, видимо, опасаясь минирования дороги. «Что-то здесь происходит...»,– подумал он.
И, словно, услышал медленный глуховатый голос Ивана Ивановича, так назвал себя человек из Центра:
...– Территория граничит с Ботсваной и Замбией. Сюда перемещаются сейчас от границ ЮАР в помощь «Буффало»  101-й, 201-й батальоны наемников, и отдельное подразделение 44-й парашютной бригады. Имейте в виду, это – отборные головорезы. В основном составе белые. Люди без национальности, флага и, в большинстве своем, без родины. Тут комплектуется воинами племени баконго во главе с вождем Чипенда, предавшим МПЛА, батальон «Браво». Батальоном руководит сейчас небезызвестный полковник Брайтенбах, и Даниэль Чипенда – его правая рука. Жесток чрезвычайно. То, что Брайтенбах сотрудничает с ЦРУ, сомнений у нас не вызывает. Но, в свою пользу. Вполне возможно, порой даже во вред Кейптауну. А вот Чипенда – фигура не   однозначная. До определенного момента, он был верен МПЛА. Потом что-то изменилось. Возможно, ему сделали  предложение, от которого он не смог отказаться. И тогда, он, ликвидировав прикрепленную к нему группу союзников-кубинцев, с боем ушел в Намибию. Судьба двух наших советников, прикрепленных раньше к нему, пока не прояснена. Разумеется, определенные меры мы принимаем. Но время, к сожалению, работает против нас. Далее. ЮАРовские батальоны и мятежный вождь финансируются с берегов Потомака. Нам известно, что там же, в Лэнгли, разработан четкий сценарий крупномасштабного вторжения на территорию Анголы, используя «в темную» местных племенных вождей, по одному из которых вам и предстоит работать. Полагаю, что перегруппировка 32-ого батальона, а именно «Буффало», и усиление его другими частями, это попытка заморских кукловодов взять под жесткий контроль работу  ЮАРовских спецслужб и дальнейшее развитие сценария. Имеется информация, что наемники 32-ого батальона активно готовятся на территории Каприви. Этот батальон именуется теперь иначе – батальон «Браво». 
Наша задача: сорвать  этот спектакль...
               
...Савл наблюдал приближавшуюся колонну. Важно сейчас не проявлять суетливости. «Сколько их там? – спрашивал он себя,– и кто они? Десять...четырнадцать...шестнадцать. Шестнадцать броневиков «Буффель». Нет, это не десантура из 44-ой бригады. У тех на вооружении «Касперы». Похоже, наемники. Что же здесь происходит? Неужели, мой выстрел сработал, как детонатор и рванул весь регион?...».

Фред, прижимаясь к обочине, машину вел спокойно. И чуть притормозил, когда броневик, возглавляющий колонну, поравнялся с ним. Савл был уверен, что старший офицер, наверняка, находится не во главе, а где-то в центре движения. И если будет попытка остановить...
В этот момент фары одного из встречных броневиков замигали. Ну вот, и приехали. Требуют остановиться. И, словно, стеклянным стал весь окружающий мир. Светлое небо, пыльная зелень саванны и россыпь низких скал как–будто сверкнули мельчайшими искрами разбитого вдребезги хрусталя. И птицы, во множестве суетящиеся над головой, так же казались неживыми, но медлительными и звеняще-хрупкими. Очень знакомое ощущение...

...Когда-то, в далеком безрадостном детстве, однажды он прыгал с товарняка. На повороте длиннющий состав чуть сбавил скорость. И пацан, выжидая момент для прыжка, щурился от холодного встречного ветра, до слез всматриваясь в летящую мимо поезда насыпь. Относительно ровное место, вот оно! Нужно уйти вдоль движения поезда. Иначе, легко угодить под чугунные, бешено вращающиеся колеса. Он уже почти выпустил из руки металлическую стойку тормозной площадки. Но, тут ветер, словно разбившись на тысячу мельчайших стеклянных осколков, больно резанул по лицу и глазам. Мальчишка инстинктивно лишь крепче сжал стойку. И не прыгнул. А в свистящем звоне прозрачно-хрустального мира мимо, почему-то очень медленно проплыл короткий бетонный столб, торчащий в железнодорожной насыпи под таким углом, что с площадки мог быть виден лишь с торца, из которого торчала ржавая короткая арматура. Видимо, подсознание, представляя мир стеклянным, напоминало Савлу об опасности и крайне неустойчивой хрупкости этого мира...

...Картинка из далекого прошлого мелькнула вспышкой магния. А настоящее - вот оно! Встречный броневик остановился рядом. И вся колонна немедленно повторила его маневр. Хрипло лязгнула дверца броне-отсека. Из-за машины вразвалочку выдвинулся коренастый крепыш в стандартном камуфляже. Берет лихо надвинут. Голубые глаза смотрят холодно и настороженно. Савл, находящийся рядом с первым пулеметом, краем глаза заметил несколько стволов, с турелей развернувшихся в его сторону. Лица стрелков загорелые и, преимущественно, белые. Сквозь шум работающих двигателей послышалась немецкая речь. Обращаясь к Фреду, крепыш, похоже, требовал подойти к нему. Савл, видя, как открылась дверца кабины, поразился тому, что инженер готов нарушить основной приказ: ни в коем случае не покидать машину. Но, тот разразился длинной фразой. Что-то объясняя, и при этом, даже не пытаясь спуститься на землю. «Сейчас произведут досмотр,– думал Савл,– зададут пару вопросов, на которые ответит Барт. И, не факт, что тот ответит верно... Кого-то напоминает лицо этого немца... Где же я его видел?».

Капитан, слушая скороговорку Фреда, наблюдал холодное лицо немца и тут вспомнил – «Ле пти-Капораль!». Так называли своего императора французы. Немец ростом, фигурой и лицом очень похож был на один из известных портретов Наполеона.   
Заметив боковым зрением какое-то движение, Савл обернулся к раненому. Тот молча тронул пальцем свое горло. Савл машинально повторил его движение и нащупал пластырь, которым он недавно заклеил случайную царапину, непонятно, как полученную. В этом климате любая, даже самая ничтожная, травма могла привести к плохим последствиям. Барт приложил палец к губам и откинулся на свое ложе. Шрам, пересекающий его щеку по горизонтали, как бы делил лицо пополам, делая его при этом удивительно знакомым, хоть Савл был абсолютно уверен, что нигде и никогда он на своих бесконечных дорогах не пересекался с этим человеком. Возможно, лишь слышал, когда-то о подобном шраме. Кажется, от Димыча, когда тот был в состоянии жестокого подпития...

...Резкий стук в металлическую дверь, открывавшуюся лишь изнутри. Савл, сохраняя внешнее спокойствие, даже пытаясь слегка улыбаться – кто же своих боится? – неторопливо открыл броне-отсек. Встретил взгляд ледяных глаз. Увидел двоих автоматчиков за спиной крепыша и, услышав короткий вопрос на немецком «вохин фольген?/Куда следуете?» – решил так же кратко ответить на португальском, слабо надеясь, что немец не владеет этим языком. Из-спины послышался голос Барта. Голландец на своем дичайшем немецком, медленно подбирая слова, с паузами начал объяснять что-то. При этом «разгрузка» его, как бы случайно, оказалась расстегнута, продемонстрировав медальон, указывающий войсковую принадлежность. Бросив взгляд, крепыш терпеливо выслушал, кивнул и, коротко козырнув, махнул рукой. Савла поразило, что его бумагами никто даже не поинтересовался. Хотя, по совету Фреда, он, Савл, присвоил себе паспорт и водительское удостоверение покойного «Джекки-Ножа». Некоторое сходство между Зибором Войциком и Савлом определенно имелось. Но этот этнический поляк, родившийся в Иоханнесбурге, оказался лет на десять старше нового владельца его документов. При желании зацепиться к фото было вполне возможно. Хотя, к слову сказать, документы эти еще ни разу не предъявлялись. У Фреда Кубрина имелись собственные бумаги. И подлинные. Разумеется, ЮАРовские. Но, на территории Намибии они имели свободное хождение. Так же, как и Южно-Африканские рэнды. Но здесь все еще Ботсвана...

«Пти капораль» вновь подошел к Фреду, что-то коротко сказал и, не дожидаясь ответа, скрылся в своей машине, которая оснасткой своей больше была похожа на армейскую машину связи. Потом, встречная колонна, быстро ускоряясь, проследовала мимо. Лишь когда последний броневик скрылся за поворотом, Савл внезапно ощутил что-то вроде удушья. Покинув броне-отсек, он подошел к кабине водителя. Фред сидел, прикрыв глаза и откинувшись на спинку сидения. Дверца была открыта. Огромное пятно крови, казавшейся черной на фоне пятнистого камуфляжа, расплывалось по всей штанине. Управление машиной требовало немало усилий. И рана, очевидно, открылась.
– Не обращай внимания...Все в норме...– пробормотал Фред, не открывая глаз. Лицо его сильно побледнело. И загар на этом фоне выделялся неровными коричневыми пятнами, – ...чуть-чуть отдохну...«звезда автострады» вновь к услугам...поклонников... Немцу сказал, что попали в засаду СВАПОвцев. Лишь мы уцелели. Но все ранены. Он обещал радировать на Базу. И нам вышлют помощь...скоро... Сказал, что по договору, его батальон пересекает земли Ботсваны и уходит к границе Намибии. Кого-то пытаются взять...
 
Помянув недобрым словом конструкторов броневика, так высоко «присобачивших» эту кабину, Савл, выгрузив инженера, на руках отнес его в задний броне-отсек. Туго перевязав рану, сделал необходимые инъекции и, уложив Фреда на развернутый спальник, повернулся к молчаливо лежащему Барту:
– Не знаю, что ты говорил им,– махнул рукой Савл в направлении скрывшихся за поворотом броневиков,– но очевидно сказал то, что нужно. Спасибо тебе. Что, очень плохо? – спросил он, заметив капли пота на напряженном лице голландца. Не дожидаясь ответа, вколол Барту болеутоляющее и противовоспалительное. Подложив под правый край спальника Фреда снятый с предохранителя пистолет, хотел сказать еще пару слов, но передумал. Захлопнув дверь отсека, почти бегом направился к кабине водителя. Еще через мгновение, и броневик, медленно набирая скорость, устремился вперед по дороге, пока еще пустынной.

Услышав сообщение Фреда о «встречной помощи», Савл решил при первой же возможности постараться ее избежать. В том, что при этом, разоблачение последует непременно, Савл не сомневался. На броневике, принадлежащем кому-то из Намибийских «коммандос», просторы страны занимают сомнительные личности из ЮАР. Не сотрудники ЮАРовских спецслужб. А так, неизвестно кто. При этом, поляк из Иоханнесбурга, судя по фэйс–контролю, не поляк вовсе. И не Зибор Войцик, тем более. А вот человек из «RESSE», пожалуй, расскажет, как эти «никто» так жестко приземлили намибийскую боевую вертушку, что в живых остался один лишь он, боец Петера ван Брома, который, а это известно всем, числится в близких друзьях полковника Яна.
«Кстати, о человеке из «Resse»... Повел он себя правильно. И даже благородно. Мог сдать всех. Но не сдал. А ведь, с «вертушки» он и его люди пасли именно нас. Или, нет? Не могу понять мотивацию его поступков, – размышлял Савл, тщательно рассматривая бездорожье, по которому гнал машину,– ...благодарность за то, что мы не убили его? Или, некий непонятный мне расчет...А что, если он так же, как и мы, избегает всяческих контактов? Но, он показал там, на дороге, свой жетон. Нас отпустили... Все-таки, почему лицо его кажется мне таким знакомым? Как не хватает сейчас Димыча! Насколько все было бы легче и проще. Странная, однако, возникла ассоциация... Размышлял о Барте. Вспомнился Димыч»...

Савл выжимал из тяжелого броневика все, что мог. Дорога отвратительная. Crista–гребень, так называют подобную трассу в Анголе. При медленном передвижении по такому гребню машину трясет неимоверно. Дичайшая вибрация через короткое время способна вызвать у многих головную боль и тошноту. Савл за себя не опасался. Но в отсеке находилось двое раненных. При наращивании скорости вибрация пропадала. Зато, выбоины и частые рытвины на большой скорости делали машину плохо управляемой, так как руль в такие моменты практически выбивало из рук. И скорость пришлось увеличить. Вокруг расстилалась красноватая каменистая пустыня, усеянная огромными гранитными валунами, без намека на какую-либо растительность. При этом, уйти в сторону было совершенно невозможно из-за полного отсутствия боковых дорог. Вся местность настолько хорошо просматривалась, что уходить не имело смысла. И поэтому, Савл гнал броневик по «гребню», даже не притормаживая, пытаясь достичь зеленой полосы джунглей, виднеющихся на горизонте, прежде, чем его встретит «помощь», уже, вероятно, вызванная по радио тем «копченым» немцем с холодными тевтонскими глазами.
 
«...у голландца левый глаз скошен... И шрам на правой щеке... Петер ван Бром! Димыч, как это он сказал тогда? ...отмечая свою очередную «черную дату». Гибель брата и своих товарищей где-то в песках Калахари. Шрам на правой щеке ван Брома, это – отметина Димыча, которого этот же голландец и спас тогда».
Тяжелый броневик мчался на максимальной скорости. Вибрация при этом не ощущалась. Очередную выбоину Савл увидел вовремя. И даже пытался хоть немного притормозить. Но машину так тряхнуло, что стало слышно, как в отсеке что–то загремело по металлическому полу. «Чертову телегу», как окрестил машину Савл, слегка развернуло и лишь каким-то чудом не выбросило в в мелкую пыльную траву глубокого каменистого кювета. Остановившись, капитан заглянул в броне-отсек. Барт сидел на полу, куда его сбросило в момент резкого торможения. Голова кровоточила. Фред неумело накладывал голландцу марлевую повязку. Здесь же на полу валялся пулемет, сорвавшийся со сломанного кронштейна. Пулемет этот предназначался для блокирования погони, и закрепить его на место в полевых условиях вряд ли представлялось возможным.
– Все о кей, Зибор,– невесело пошутил Фред, назвав Савла именем «Мекки-Ножа»,– гость вот только рухнул с дивана. И слегка ушибся. «Железяка»,– кивнул он на поверженный пулемет,– едва на нас не спикировала. Наверное, сквозняком сдуло, – добавил инженер, помогая подняться Барту, который, держась за поручни, попытался встать на здоровую ногу. Это ему удалось. Голландец при этом выглянул наружу:
– Моторфеетс, – негромко произнес он, коротко кивнув в направлении отдаленных пока еще джунглей.– Мотоциклы.

Мотоциклы. Количеством более двух десятков. В бинокль хорошо видны темные белозубые физиономии. «Не меньше пятидесяти, – прикинул Савл,– некоторые в гражданском. И пулемет. На каждой коляске...»:
– Очевидно, повстанцы из СВАПО. Поэтому, весь регион и стоит на ушах,– озвучил он свои мысли.– Крайне жесткие парни. Пленных не берут. И обучены неплохо. Но, вопрос: Что им нужно в Ботсване?
Савл, естественно, умолчал о том, что не одна сотня этих «жестких парней» прошла в анголезских лагерях боевой подготовки через его руки. Вполне возможно, что среди мотоциклистов, лавирующих среди красных камней, есть и те, что некогда были его учениками. И сейчас, они, опережая облака коричневой пыли, рвутся вперед на опережение. Их задача проста: обойти одиночный броневик. И, при возможности, захватить его. А что касается плена...
Пленных в этой бесконечной войне всех против всех почти не брали. Если только не пытались получить какую-либо информацию. В подобных случаях человек становится необыкновенно общителен. И рассказывает абсолютно все. Даже то, чего вообще не знает. Если успевает рассказать. Потому что мертвые не словоохотливы.

...На этот раз Савл не вспоминал о раненых за своей спиной. Мотор ревел. Запах горелого масла просачивался в кабину. На иных ухабах броневик так заносило в сторону, так раскачивало, что казалось, вот сейчас заскрежещет горячее железо, и пассажиры этой мини–крепости на колесах, не успев осознать случившегося, внезапно встретятся со своим Создателем. Основное внимание на дорогу. Изредка посматривая на приближающиеся мотоциклы, Савл пришел к выводу, что водители их допускают серьезную ошибку. Вместо того, чтобы идти на опережение, причем, на отдаленное опережение, они пытаются перехватить броневик здесь и сейчас. Но машина, двигаясь по прямой с почти неизменной скоростью, проскочит точку возможного контакта быстрее, чем к ней подойдут мотоциклы, двигающиеся с переменным успехом среди хаотично разбросанных красных булыжников.
До преследователей оставалось около километра, когда с их стороны донеслись звуки массированного пулеметного огня. «Нет,– с каким-то непонятным облегчением подумал Савл,– это не мои. Мои не станут так идиотски отрабатывать движущуюся цель, на таком удалении...».

Стрельба в этот момент прекратилась. Большая часть мотоциклистов, видимо, осознав ошибку, направление сменила и двинулась на перехват броневика в районе полосы джунглей. Тактика их была ясна и понятна. Ударить в лоб. Массированным огнем пулеметов разнести бронестекло кабины. Уничтожить экипаж машины. «Знали бы они, какой у меня экипаж»,– ныряя в очередную рытвину, вспомнил Савл своих «больных и увечных». Каменистая саванна заканчивалась. То, что издали было похоже на джунгли, вблизи оказалось обычным смешанным лесом. Настолько редким, что скрыться в нем совершенно не представлялось возможным. Особенно броневику, практически трехметровой высоты. Собственно, саванна здесь и не заканчивалась. Заросли белой акации перемежались отдельными пальмами. Огромные валуны виднелись в зарослях травы, порой столь высокой и мощной, что она казалась странной порослью каких-то фантастических деревьев.

Часть мотоциклистов все-таки опередили машину. Несколько из них успели выбраться на грейдер. И с расстояния в несколько сотен метров открыли фронтальный огонь по броневику. Стекла кабины зазмеились трещинами. Бронестекло, явно, не выдерживало пулеметного шквала. Еще сотня метров. Правое боковое разлетелось вдребезги. Это стреляли со стороны. Горячий пыльный ветер, ворвавшись в кабину, принес тучу взвихренного мелкого песка и так резанул по глазам, что Савл на мгновение зажмурился. В этот момент, кусок ветрового стекла, едва не зацепив ухо, ударил в потолок кабины и разлетелся на множество осколков. Теперь поток встречного воздуха бил прямо в лицо. Бронестекло не выдержало. Да и не должно было оно выдерживать подобный экстрим.

Впереди четыре пулемета на четырех мотоциклах. Двести метров дистанция. И слышны короткие, не более двадцати–тридцати выстрелов, очереди. «Идиоты! – поразился Савл, – в такой момент надо бить максимально длинными очередями». И тут его осенило – «Льюисы. У них допотопные «Льюисы», стволы которых при активном огне превращаются в хлам! Где они только нарыли эти музейные экспонаты?». И тут за спиной торопливо застучали пулеметы. Сразу оба. Барт и Фред включились в эту жестокую дуэль. Причем, совершенно неожиданно для Савла, который, управляя тяжелой машиной, совершенно не имел возможности стрелять. Капитан пригнулся и почти вслепую гнал броневик на пулеметы, которые уже отчетливо были видны. Следом, впереди раздались отчаянные крики, резкий грохот и дым. Неудачно бросили гранату. Тяжелый удар, еще крик и скрежет металла... Лишь пулемет, но уже один, продолжал сверху из броне-отсека свою торопливую работу. Еще минута, и стрельба затихла. Проехав еще с километр, Савл сбросил скорость, прислушался и, не обнаружив шума мотоциклетных двигателей, остановился.
С автоматом наизготовку обошел броневик. От двигателя несло перегретым металлом и жженым маслом. Но он был еще цел. Стекла разбиты почти все. Что удивительно, скаты не пробиты. Из леса доносились птичьи голоса и чей-то отдаленный рык. Существенно, что не слышалось больше шума погони. Осталось взглянуть, что там, за спиной, и промыть, наконец, глаза.

...Барт лежал ничком на полу под первым пулеметом. Без сознания. Так как получил пулю в правое плечо и, очевидно, уже успел потерять много крови. Хорошо, если рана сквозная. А еще лучше, если касательная. Но, перед этим он успел отстрелять пол-цинка, приняв на себя огонь, предназначенный водителю. 
...Фред, полусидя на металлическом сидении, мутными глазами наблюдая за манипуляциями Савла, пытался что-то сказать, но также потерял сознание. Видимо, от потери крови. Как это не странно, но именно этот штатский сумел отсечь остальных мотоциклистов от броневика. Вторично ранен он не был. А, потеряв уже до этого немало крови, не выдержал огромного для него напряжения.

Дела Барта были похуже. Хорошо, если артерия не задета, и пуля не зацепила плечевую кость. Подключичка, кажется, цела. Кровь удалось остановить. Вот только зафиксировать плечевой сустав нечем. На всякий случай, это не мешало бы сделать. А времени нет. И опыта в подобных делах оказалось маловато. Болеутоляющее, укрепляющее и противовоспалительное – все, что имелось в аптечке, Савл применил и спустился вниз на усыпанную пыльным щебнем дорогу, ведущую через такой же, покрытый красноватой пылью лес, в город, до которого, судя по карте, оставалось не более семнадцати километров. Это, если двигаться по дороге. «Неужели, отсюда тянется всего одна дорога? Хотя, городишко заштатный. Нет, это не Рио-Де-Жанейро. И даже не Виндхук»,– улыбнувшись пришедшей мысли, вспомнил Савл Намибийскую столицу. Он бывал там пару раз. Естественно, не в качестве туриста. И город, вполне себе европейский, оставил у него тогда приятнейшее впечатление.


http://www.proza.ru/2017/01/19/798