Человек уходящий 2

Ныне множество людей на работе заняты выполнением примитивных операций, которые, говоря «высоким штилем» вряд ли «достойны звания Человека», но при этом данная неисчислимая масса охвачена неутолимой потребительской жаждой, покончить с которой может лишь кризис, беспрецедентный по своим масштабам.
Резко усиливается не только имущественный, но и культурный разрыв между элитой и основной массой людей со все более примитивным сознанием. Господствующему варианту постиндустриализма не нужны «середняки», тот самый средний класс, который был продуктом и опорой развитого индустриального общества. При массовой компьютеризации и роботизации, что остается потерявшим рабочие места людям? Пребывание в безделье – аналоге государства вэлфера для безработных в богатых странах или же роль «биологического материала»  – для большинства? Многие «рабочие места» объективно не нужны уже сейчас, а в перспективе потребность в них еще более уменьшится со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Среди этих последствий – обострение глобальных противоречий, антагонизма между «первым» и «третьим» миром, между развитыми странами и несостоятельными государствами, между «белыми» и «цветными», пост-христианским и мусульманским миром, Севером и Югом и т.п. Безусловно, продолжает оставаться актуальными противоречия «классовой борьбы» – между богатыми и бедными, собственниками и наемными работниками, но масштаб их уже поистине глобален. Говоря о глобализации, также нельзя не указать на противоречие между сторонниками сохранения «национального государства» и его разрушения в пользу того или иного варианта («мирового правительства», регионализации или же «глокализации»).
Смена одного типа общества другим – это всегда трагедия. Скорее всего, и «перестройка» первобытного общества и переход его к аграрному,  не обошлись без  гибели значительной части тогдашнего человечества. А фазовый переход,  от аграрного к индустриальному обществу  был трудным и мучительным, сопровождаясь ужасами «огораживаний» или коллективизации. Разумеется, уровень бедствий увеличивается, если болезненные трансформации концентрируются в более коротких временных периодах, как это и было в России – СССР. Но, в целом,  перейти от труда в сельском хозяйстве к работе в промышленности было все же не так сложно, как совершить скачок к творческой деятельности в рамках потребностей компьютеризированной и роботизированной постиндустриальной экономики.
Разумеется, есть и оптимисты, которые считают, что развитие технологий сопровождается появлением новых занятий и развитием новых отраслей. Отчасти это так. Был уже и положительный опыт, когда переход к обществу модерна, несмотря на все издержки, привел к новой системе разделения общественного труда, основанного не на сходстве, а на различиях и объективно повышающего ценность отдельной личности, причем в массовых масштабах. Но в том то и драма, что речь идет уже не о разделении занятий в процессе производства (не только материального), но в разделении полезного для развития цивилизации труда творческого, сложного, с необходимой очень высокой квалификацией и отсутствием потребности в простом «живом» труде, все более нарастающей. Ведь с работой большинства людей  все лучше справляются машины.
Речь идет не просто о новом уровне неравенства и распространения бедности. Даже не о социологически зафиксированной смене в системе социальной   стратификации, когда на смену социуму с преобладанием среднего класса («обществу 2/3») приходит поляризация 20:80, системы, где лишь пятая часть населения может реализовывать себя и повышать свой жизненный уровень. Нет, дело гораздо серьезнее и отбором двадцати процентов или выделением пресловутого «золотого миллиарда» может не ограничиться. Культурная сегрегация может быть еще более жестокой и по последствиям  превзойти безжалостность «естественного отбора». Ведь от подавляющего большинства населения ждать чего-то особенного, творчески оригинального и всем полезного не приходится.
Снова встает философский вопрос о смысле жизни и здесь вспоминается парадоксальный русский философ Василий Розанов: «В гимназии я раздражался на неизмеримую глупость некоторых учеников и тогда (в VI–VII кл.) говорил им: — «Да вам надо жениться, зачем вы поступили в гимназию?» Великий инстинкт подсказывал мне истину. Из человечества громадное большинство из 10000 9999 имеют задачею — «дать от себя детей», и только 1 — дать сверх сего «кое-что»
Итак, нет прежней потребности как в рабочей силе, но даже в целях «человеководства» существование большинства «сапиенсов» становится неоправданным и нерентабельным, ввиду развития дополнительных возможностей для репродуктивного воспроизводства («дети из пробирки», банки спермы или даже клонирование человека, несмотря на все опасности таких опытов), а в перспективе получения «экземпляров с заданными характеристиками». Здесь же пригодятся и успехи медицины и биотехнологий по продлению жизни и т.п., которые будут доступны лишь меньшинству.
Но при отказе от творческого развития, без возможностей для совершенствования  способностей миллиарды людей превращаются в обременительную для планеты и в глазах элит не имеющую никакого смысла существования «биомассу».  Если для них нет работы, то стоит ли занимать их игрой? Несколько миллиардов «хомо люденсов» – не слишком ли большая роскошь  ввиду обострения экологической проблемы и убывания  природных ресурсов.
Новое «веселое время» на пороге. Войны и сопутствующие бедствия, болезни и эпидемии, смерти от голода и нищеты вполне вероятный выход из глобальной уже мальтузианской ловушки и здесь как раз впору приходятся опыты по «укро-сомализиации» и «судано-донбасизации» обширных, ранее относительно благополучных и развитых регионов и «утилизации» людей на этих территориях. В этом, возможно, и заключается бекграунд (основа основ) для роста глобальной напряженности и возникновения новых конфликтов
Обостряются не только конфликты во всем мире, но вырисовываются и новые конфигурации этих конфликтов, с новыми основаниями для  социально-политических расколов.
Безусловно, новые научно-технические факторы и вытеснение «пролетариев» умственного и физического труда  не могут не отразиться и на сфере политики. Но ничего не предопределено, и предстоит ожесточенная борьба уже  в самом ближайшем будущем за существование и выживание.  Традиционные понятия и размежевания, если не уходят в прошлое, то часто служат маскировочной сетью для сокрытия от широкой публики новых и реальных противоречий, Можно ли их «вычислить»? Гипотетически и весьма приблизительно, мы попробуем предположить, как могут выглядеть основания этих новых противоречий.
И здесь возможны самые необычные трансформации, актуальные не только в глобальном масштабе, но и, применительно к российской ситуации.  Очень кратко, проиллюстрируем проблемы, о которых может идти речь применительно к глобальной и отечественной ситуации на примере нескольких сценариев. Итак:
А. Происходит концентрация людей в мегаполисах, так называемых «хабах» или «глобальных воротах». У нас еще в результате ускоренной и жестокой индустриализации в СССР обезлюдела российская деревня. Сейчас эта социальная «гангрена» подступает уже к малым и средним городам. Но даже крупные город развиваются крайне неравномерно и испытывают отток населения в «цивилизованные страны» и столичный регион. Этот регион, «как пылесос, и дальше будет выкачивать людские резервы из остальной России. В целом же т.н. Московский регион (Москва + 30-километровая зона вокруг МКАД) будет насчитывать минимум 25 млн. человек (скорее, 30 млн.)».
 Схожие процессы идут во всем мире: периферия деградирует, земли пустеют, вместе с молодежью уходит жизнь из «неперспективных» деревень и населенных пунктов, где нет работы, а в многомиллионных «человейниках» отсутствуют нормальные условия для жизни и воспроизводства населения.
В. Этот “раскол» пока выглядит фантастикой, но ничего фантастического в стремлении получить колоссальные прибыли от вмешательства в природу человека и «исправления недостатков» этой природы нет. Да, фантасты вовсю описывают генно-модифицированных людей, запуск в человеческое тело наноботов и пр., но схожими могут быть и бизнес-планы корпораций. Планы по изменению человеческой природы встречают и будут встречать ожесточенное сопротивление по причинам морально-религиозного порядка (вспомним, что даже вопрос об абортах и новых репродуктивных практиках  сопровождается яростными дебатами и противодействием, а также появление новых форм неравенства) Но к этому добавляется с противодействие тех корпораций, которые уже теряют  при этом традиционные рынки. Риторический вопрос: будут ли задействованы во всем этом механизмы лоббирования и политического воздействия. Причем в этой борьбе (будут) задействованы политические силы с традиционными брендами, не имеющими по названию никакого отношения к схваткам на вновь появившихся «фронтах». В РФ, при упоминании новой политики «модернизации» явно выделяется Сколково, не только как пример произвольного использования «элитой» бюджетных денег, но, возможно, и как стремление олигархов создать для себя посреди деградировавшей экономики и территорий некий высокотехнологичный оазис. «Верхи», например, заинтересованы в опытах  по продлению жизни (конечно, для себя), появлению новых медицинских средств и  т.д., и т.п.
В перспективе возможны схватки за те способы, за «платформу», на которой будет «совершенствоваться человек» («киборги» против «химер»). Некоторое представление об этом дает конкуренция гаджетов, операционных систем, браузеров и пр., развернувшаяся после начала IT–революции.
С.  Указанные факторы переплетаются с традиционной международной конкуренцией, придают новую остроту отношениям между государствами и блоками на мировой арене. «Слухи о смерти» государства оказались несколько преувеличенными и поспешными.  Глобализация не «отменяет» государства, хотя  и лишает многие (если не большинство) стран их реального суверенитета. Но было ли раньше как-то по-другому? Когда пишут, к примеру,  о разрушении «вестфальской системы», следует вспомнить, сколько государств участвовали в заключении Вестфальского мира 1648 года и принимался ли тогда в расчет «суверенитет» периферии. Если в ближайшие годы разрыв в технологиях между наиболее развитыми странами и отсталыми территориями будет только возрастать, то разрыв между ними будет гораздо большим и уже качественно иным, чем во времена «империализма» и колониальной системы. В борьбе за убывающие ресурсы планеты вполне возможен массовый геноцид на периферии с применением новейших технологий. К сожалению, в силу известных политических обстоятельств и научно-технологического отставания Россию все больше сносит именно в сторону этой деградирующей и обреченной периферии.
D. Наконец, внедрения даже самых фантастических технологий не отменяет вопросов борьбы за равенство и  социальную справедливость, деление на «левых» и «правых» в вопросах доступа к новым возможностям для человечества для возможно большего   числа людей или же закреплении этого доступа за кастой избранных, которые будут отделены от остальных непреодолимой пропастью, например, в том, что касается качества и продолжительности жизни и т.д.
В РФ, с ее гигантским разрывом между сверхбогатыми и основной массой населения, который никак: ни экономически, ни морально не оправдан,  уже в настоящем явно побеждает «антиутопия». Удастся ли каким-либо образом в будущем преодолеть эти коллизии, возможно, с опорой на новые технологии – вот вопрос для решения отечественной  политики   и политической науки, ибо многое будет зависеть не только от собирания политических сил, но и от адекватности научного прогноза.
Наш прогноз в этом направлении не учитывает гипотетической (скорее уже действительно фантастической) возможности победы «искусственного разума» и торжества «постчеловека», как его представляют трансгуманисты. Если такое вдруг случится, то тогда это  уже будут не наши проблемы. В этом случае станет актуальным замечание небезызвестного Ника Бострома, шведского философа, сооснователя всемирной ассоциации трансгуманистов и директора созданного в 2005 году в Оксфорде Института будущего человечества: «не следует проецировать человеческие качества на возможности сверхразумного агента».
Нет, наши размышления лежат в пределах человеческого и даже «слишком человеческого» отношения к новым политическим вызовам, обусловленным перенаселенностью и технологическими разработками, которые теоретически позволяют решать глобальные проблемы экологии и демографии, а на практике еще более усугубляют их. Таким образом, и научно-технический прогресс, и  уже сами перспективы человеческого рода  будут зависеть от исхода политической борьбы на новых «фронтах», которые мы попытались кратко описать.
Разумеется, подобные схемы нуждаются в более подробных описаниях и обоснованиях, требуют серьезной доработки и корректировки по мере углубления соответствующих процессов. В любом случае, всего многообразия глобальной революционной ломки они отразить не могут. Но нам хотелось бы еще раз  привлечь внимание к тому, что эта «фантастика» (а коммунизм – это тоже фантастика, повлиявшая на реальную жизнь миллиардов людей в ХХ веке, вполне может стать кошмарной реальностью завтрашнего дня. Если значительно расширится восприятие перспективы изменения природы человека и т.п., то это будет иметь вполне реальные последствия, в том числе,  и в направлении изменения трансформирующегося общества и основ политической власти.


Рецензии