Кабы звери могли говорить с людьми

- Вот кабы звери могли говорить с людьми!
Коля спихнул книгу с груди и она скатилась на пол, возмущенно шелестя страницами. Повернулся на бок и посмотрел на кошку. Та умывалась. Слюнявила лапу и проводила по голове. Снова и снова.
- С ней бы я не стал разговаривать, - подумал Коля и перевернулся на спину, - Скучно с кошками. В боку кольнуло, и он тихонько застонал. Так, чтобы мама не услышала. Вроде отпустило. Уставился на трещину в потолке, пробегающую криво от угла до люстры в центре. Там в месте, где она крепилась к потолку, трещина расширялась и заканчивалась, как река дельтой. Одна, две, три. И не сосчитать, сколько там мелких трещин. Как морщины на мамином лице.
Коля закрыл глаза и подумал о Шарике: – Жаль, что он умер, - Вот с ним бы я поговорил. О лете, о речке. О том, как здорово играть в лесу в казаки-разбойники с ребятами…
- Колька! – раздался мамин голос из кухни, - Ты чего замолк? Уснул что ли?
Раздался шум ее шагов, и мама вошла в комнату. Встала, прислонясь к косяку двери, и прищурилась. Свет из окна слепил.
- Ну, чего перестал читать? – сказала она, оттолкнулась спиной и подошла к кровати. Поправила подушку и подняла книгу.
- Отстанешь ведь от ребят, - сказала она и улыбнулась вымученно. Погладила Колю по голове. Потом проверила трубки капельницы. Все заученными точными движениями.
- Уже отстал, - пробурчал Коля, но книгу взял. Открыл на заложенной тетрадным листком странице и начал читать вслух:
На весенний праздник света
Я зову родную тень.
Приходи, не жди рассвета,
Приноси с собою день!
Он читал стихи Блока, а в мыслях бежал берегом Оки, загребая прохладную желтоватую воду босыми ногами. Сзади заливисто лаял Шарик. Ему не нравились холодные брызги, он фыркал, каждый раз, как они попадали на морду и все норовил ухватить хозяина за пятку.