Глава 20

 - А кто такой этот Кизуаль? - поинтересовался я.
- Домовой! - спокойно и продолжая тем временем смотреть вверх по направлению движения эскалатора, ответил Ангел.
Катя шла рядом со мной. Казалось, что она была подавленна, и окружающая обстановка угнетающе действовала на неё.
То, что сказал Аркадий, вызвало немало споров и противоречий в моих собственных размышлениях и суждениях:
«Домовой... Я увижу реально существующего домового!? Реальность, о которой я и представить себе не мог... Предполагал ли я, что сказочное, некое мифологическое существо существует в нашем мире, вырванное из легенд и реально живущее рядом с нами по соседству, к которому Привратник нас и ведет»...
       Яркий электрический свет освещает большой зал перед стеклянными дверьми выхода из метрополитена. Аркадий прошёл чуть быстрее, оказавшись возле них, он распахнул и стал удерживать одну из дверей, дожидаясь нас. Ангел улыбался и одной рукой указывал внутрь за двери, приглашая нас скорее ступить за этот высокий дверной проем. Оставив позади себя металлические турникеты, я и Катя подошли к нему. Через мгновение вслед за Аркадием мы вышли на площадку с наружной стороны. Огромные двери закрылись за нами, оставив за собой всё то неприятное, что довелось нам испытать в подземных коммуникациях этого города...
       Ночь, её прохлада и свежий порыв влажного воздуха, который одарил нас одним единственным желанием - глубоко вдохнуть его в себя.
Слабый ветерок, который, казалось, приносит облегчение, играл с нами, напоминая об осени. Освещенная улица: миллионы различной цветовой подсветки, рекламы из неоновых огней, спешащие прохожие, которые кутаются в свои осенние наряды. Многочисленные потоки машин со светящимися фарами и миллионы мерцающих звезд - где-то там далеко в ночном небе.
       Мы шли по широкому проспекту, наслаждаясь атмосферой этого города, вдыхая в себя его, может быть, неповторимый запах...
Аркадий, как самый главный и знающий путь, шёл впереди нас, он с нескрываемым интересом разглядывал окружающие нас достопримечательности: проходящих мимо в спешке людей, здания, машины, красивую рекламу и многое другое, что встречалось нам на нашем пути. Мне показалось, что и Катя чему-то радовалась, и я совершенно не представлял для себя, чем эта радость была вызвана. Но меня успокаивало то, что она наконец-то пришла в себя и эта незабываемая улыбка вновь появилась на её прекрасном лице. Иногда она всё так же тайком поглядывала на меня и молчаливо уводила свой взгляд, когда наши глаза встречались…
Продолжая своё шествие по улице, Аркадий сбавил шаг и посмотрел на припаркованную в нескольких метрах от нас, темную легковую машину. Её стекла были затонированы темной пленкой, и разглядеть, кто в ней, а тем более увидеть в тёмное время суток её пассажиров, не представлялось возможным.
Привратник остановился...
Я и Катя последовали его примеру, внимательно вглядываясь в то, что так сильно завлекло внимание Ангела.
Короткое время мы продолжали стоять в нескольких метрах от автомобиля, настороженно и молча вглядываясь в её салон. Со стороны это могло показаться довольно-таки странным, но в странных поступках Аркадия всегда присутствовала подоплека чего-то большего, в какой- то степени интересного и того, что, действительно, заслуживало определённого внимания.
Неожиданно передняя пассажирская дверь резко распахнулась, и в салоне загорелся тусклый свет, собой он осветил плотного мужчину - водителя - и сидящую на переднем пассажирском сидении женщину, быть может, девушку, которая, как мне показалось, была одета не по сезону - в короткой мини-юбке и светлой блузке. Она привлекла к себе наши взгляды  не только этим...
Резко выйдя из машины, неизвестная с силой захлопнула за собой дверь:
- Сволочь... Ты мне деньги обещал! - срывая свой крик на вопль, кричала она, - Мразь… Мразь! - истошно ругалась она, вытирая слезы...
       Машина в этот момент завелась, и не спеша стала выруливать к общему потоку из многочисленных машин, движущихся по автомагистрали улицы. Девушка, видимо, для большей эффектности, решила пнуть её ногой. Ей удалось это сделать, но вот во второй раз, как только она решила повторить свой поступок, она неожиданно поскользнулась, каблук, на одной из её туфель не выдержал и  сломался. Девушка с силой, как подкошенная, всем своим телом рухнула на землю и разрыдалась.
Её действия сопровождались обычной тривиальной лексикой, в которой были пошлости и отборная нецензурная брань. Мне казалось, что даже знаток не скажет так и всеохватывающи разом в отборной матерщине, как это сказала она.
       Тем временем машина рванула и скрылась в потоке движущихся автомобилей.
Аркадий направился к этой женщине и остановился рядом с ней.
- Что с тобой, дитя?
Его голос совершенно не походил на прежнюю речь. Тембр изменился и напоминал некий глубокий отголосок из искренности и глубокого сожаления.
Неизвестная продолжала повизгивать, и сгоряча, материться скабрезными, отборными нецензурными словами… Она взглянула на Аркадия. Ангел присел рядом с ней. Девушка недоверчиво посмотрела на него, при этом держа в своих руках туфлю со сломанным каблуком. Как только она увидела то, что произошло с её обувью, она еще сильней расплакалась.
- А тебе-то что! - продолжая плакать иволгой, сквозь слезы прокричала она.
Катя хлопала своими глазами, не понимая, зачем Аркадию понадобилось вникать в проблемы этой грубой и совершенно развязной в воспитании особы. Я так же не понимал этого.
Всё, что я наблюдал, было естественным, если иметь в виду, что эта женщина была обычной проституткой или так называемой, «падшей женщиной». Таких,  как она,  многочисленное  количество в любом городе. «Ночная бабочка», но совершенно не фея, которая к тому же, видимо, повздорила с очередным клиентом или быть может со своим сутенёром…
       Ангел протянул ей руку, помогая подняться с земли. Ноги девушки были перепачканы грязью. Белоснежная совсем недавно блузка, как впрочем, и вся другая одежда, в которой она находилась, имели следы осенней грязи.
- Вот чёрт! - поднявшись с земли и посмотрев на свою одежду, произнесла она.
- Как зовут тебя, женщина? - внимательно разглядывая её, спросил Ангел. Девушка немного успокоилась, только изредка сопела носом в память о плаче и недавнем происшествии,
- Спасибо! - чуть слышно сказала она, когда Аркадий протянул ей свой носовой платок.
Мы подошли к ним поближе.
Девушка окинула нас взглядом, продолжая тереть платком свои нейлоновые колготки, стирая с них грязь. Она поглядывала то на Катю, то на меня, после чего уставилась на Аркадия.
- Меня зовут Мария... - теперь вытирая всё тем же платком свой нос, тихо и с хрипотцой, произнесла она.
- И что же с тобой приключилось, Мария?
- Да - а- а... – внезапно повеселевшим голосом и с присущим при этом непонятным задором, махнув в сторону испачканной ладонью, она посмотрела на дорогу, туда, где ещё столь короткое время назад, рванув, стремительно умчался автомобиль,
- Козлов в нашей жизни «немерено»! - воскликнула она, - Все хотят любви... Быстро и желательно «на халяву»!
- Ха - ха- ха... – злорадствуя, прокричала Мария, - Я все равно запомнила номер этого «мудака»... - и она еще раз обернулась в сторону дороги, где многочисленный поток автомобилей не прекращал своего движение ни на минуту.
- Мерси! - сказала она развязным тоном, протягивая назад Аркадию замусоленный и испачканный грязью платок.
Аркадий улыбнулся:
 - Нет, нет... Оставьте его себе, он вам нужнее! - сказал он.
- Так значит, Мария... Ты продаешь любовь?
Слова Привратника, которые он произнёс с полной серьезностью, вызвали у девушки презрительный смех. Она внимательно посмотрела на него, продолжая звонко смеяться...
- Да кто ты такой, чтобы знать, что это!
- Быть может, многого и не знаю... Так расскажи!?
На секунду он обернулся к нам, посмотрев на меня и Катю:
 - Видишь этих молодых людей... - и Ангел, как бы, между прочим, указал ей взглядом на нас, - Быть может им это будет интересно? - громко сказал он.
- Хм... - Мария тяжело взглянула и, не отводя своих глаз от нас, произнесла, - А «деваха  то, красивая», много денег заработала бы!
Лицо Кати от таких бесцеремонных слов налилось алым цветом, но она продолжала молчать и с широко раскрытыми глазами рассматривала эту с виду симпатичную девушку, совершенно прогнившую изнутри.
- Я не собираюсь болтать с вами о всякой «туфте»! - заявила неожиданно в грубой форме вперемешку с нецензурными ругательствами Марина. - Сволочи... Так и норовят влезть в душу! - последняя фраза, несомненно, предназначалась как к Аркадию, так и к нам.
       Сняв с ноги целую туфлю и взяв её в руку, она торопливо на неумелых цыпочках, направилась к обочине дороги, где подняла вверх руку, в которой находилась другая туфля. Мария стала махать руками, голосуя проезжавшим мимо автомобилям. Быть может, спустя минуту возле неё остановился автомобиль. Ловко открыв её дверь, она что-то быстро проговорила водителю, улыбаясь ему, а через секунды впорхнула в салон как, действительно, что-то схожее с «ночной бабочкой». Перед тем как закрыть дверь, и умчатся прочь, девушка осуждающе посмотрела на всех нас, и этого хватило, чтобы Ангел задал ей один единственный вопрос, на который ответа так и не прозвучало:
        - Мария... А душа твоя, цела ли она?
- Дура! - громко крикнула вслед уже находившейся в машине Марии, Катя. Это стало полной неожиданностью, как для меня, так и для Ангела, но в высказанном ею слове, казалось, было всё то, что накипело у Кати на слова, которые вульгарно изрыгала Мария. Высказанное слово Катей, вызвало улыбки на наших лицах.
       Аркадий  с присущей внимательностью смотрел на нас, как будто бы оценивал ситуацию и вещи, с которыми мы соприкоснулись...
- Да... Жизнь настолько прозаична насколько и непредсказуема!
И его слова не были им ничуть утрированны. Они походили скорее всего на изречении философской мысли, которая неожиданно посетила его, совершенно не сопоставляясь по своему строению с тем, что он желал видеть и слышать.
Еще раз бросив свой взгляд в сторону умчавшийся прочь машины, которая уносила в себе эту минутную и весьма неприятную особу, с которой к всеобщему нашему разочарованию нам пришлось встретиться, он задумчиво сказал:
- Их жизнь продолжает регрессировать с их телами. Все их обобщённые впечатления о бытие, сводятся к обычным, причудливым, в какой- то степени циничным желаниям по отношению к другим и обывательском отношении к себе. Они видят в своём занятии некую панацею, которая излечит их души и построит их будущую жизнь. Но это всего лишь утрированная сторона обмана, померкнувшая в хаосе ошибочных взглядов, которые, как и обман, к великому сожалению, несут в себе лишь Танталовы муки.
Многие из них, продолжают бредить утопией, состоящей из навязчивых идей о том, что существует «прекрасный принц», который обязательно должен встретиться на их пути - в их бытие. Вера в него несёт лишь пафос, который всё сильней и сильней втягивает их в грехопадение. Они надеются, что этот принц заберёт их с собой и бросит к их ногам блага этого окружающего мира. Очень многие из этих женщин просто зарабатывают себе на жизнь, так же в надежде на светлое и прекрасное будущее, при этом, не брезгуя ничем. Они искажают правду своими словами, повторяя, «что более не остается ничего», кроме как греха и банального развращения себя, продолжая, тем временем, одаривать грязью других! Продают они себя воедино с сутью, ни есть кому! Конечно, быть может, «раздвигать ноги легче», убивая себя и свою сущность, нежели иметь честное стремление и уважение к себе. Дичи в лесах греха и представители его... Вот они кто!
Но, весь трагизм всего этого в том, что большинству из подобных ей, таких вот «падших женщин», нравится это занятие грехом в патологически искаженных нравах мира. Нет плохих времен... Каждому времени присущи плохие люди! - умозаключил Ангел.
Последние его слова были истиной и потерянной моралью нашего мира.
Я и Катя, молча, слушали, наблюдая за его серьезностью и сопровождающимися при этом многочисленными эмоциями на лице. Отчетливо чувствовалось напряжение всего его тела при повествовании нам о сути трагизма и нравах искаженного бытия...
- И плачут Ангелы над ними... Роняя слезы уходя! - прошептала к его словам Катя.
       Я почувствовал, что начинаю замерзать. Холодный ветер, как некий зверь, что накинулся на меня, и наполненный влажностью воздух, казалось, плетью хлестал, пробирая до костей. Этот холод затормаживал мои впечатления, и самое главное, неким образом воздействовал на ход моих мыслей, путая их.
Мы продолжили наш путь, и Ангел заговорил со мной:
- Как вам нравится наша прогулка?
Именно сейчас и в эту минуту, не знаю почему, но я вдруг вспомнил о своем поезде, на который у меня имелся билет. Посмотрев на часы, я осознал, что опоздал на него, и он уже долгое время находится в пути. Вспомнив слова Аркадия, там, в зале ожидания железнодорожного вокзала - о том, что мы успеем! Я понял, что всё это кануло в Лету.
- Скажите... - прочитав мои мысли и внимательно наблюдая глазами за моей реакцией на свои слова, Ангел спросил, - Вам действительно так необходимо отправляться назад?
- Мне кажется, - улыбнулся я, - Что в этом уже нет никакой необходимости... Мой поезд многие часы, как в пути!
- Быть может, это судьба? - загадочно произнёс он, посмотрев далеко впереди себя.
- Быть может! - прошептал я и посмотрел на идущую рядом со мной Катю.
- Вот и прекрасно... Вы не пожалеете, поверьте мне!
       Мы продолжали идти и дышать осенним, насыщенным влажностью вечерним воздухом. Находились мы где-то в центре этого огромного города. И окружающий нас свет продолжал изливаться от всего, что можно было только осветить, показывая тем самым дорогую красоту и не прекращающуюся ни на мгновение жизнь огромного мегаполиса.