Глава 24

 Мы оказались здесь... И то, что вдруг предстало перед нами, являлось не что иное, как обитель существа, о котором моё сознание в пределах мысленного не имело никаких шансов провести анализ из того, что было бы подвластно суждениям мысли! Осмысление по поводу вопроса, который касался обобщенного термина - домовой!
Мой мозг вновь взбунтовался… Складывалось впечатление от некоего наваждения с оптическими галлюцинациями зрения. Скорее всего, это очередной шок, испытанный мной вновь. Кажется, что он (шок) длится так долго, а именно с того отрезка времени, когда я встретился с Аркадием. И сейчас, находясь здесь, в окружении Ангелов, что спосланы мне были Свыше, я отчетливо понимаю, что всё то, что я вижу – нет, это не безумие и не галлюцинации - это реальность, закрытая ранее грань из многих граней, к которой я сейчас имел возможность прикоснуться...
Особенно чутко воспринимаю то, как именно здесь и сейчас мои чувства восприятия обострились. Мой организм, как мне кажется, раскрыл каждую свою клетку для нового восприятия с ощущениями из всего, с чем я соприкасаюсь. А тело - оболочка- оно волнуется, и это волнение несопоставимо по силе с волнением моего сознания.
       Странно... Мои глаза отчетливо видят всё до мельчайших подробностей. Я остро реагирую на странные запахи и улавливаю их тонкий аромат. Незамеченное в новом - становиться явью, что никогда не помышляло моё сознание ранее. Мой организм с некой осторожностью воспринимает окружающее пространство, как бы ожидая извне, неизвестное или же неиспытанное.
«Сколько мы здесь?» - сам себе задаюсь я вопросом, осознавая, что время с его секундами, минутами и часами, которые мы, люди, всегда чувствуем и ощущаем, именно здесь и сейчас не воспринимаются мною.
- Вот она... Обитель Кизуаля! - радостно воскликнул Аркадий, указывая на пространство вокруг нас.
       Катя ступила несколько шагов вперёд и остановилась, удивленно всматриваясь в огромный стеклянный шар голубого оттенка, который висел высоко над ней в пространстве. Этот шар чем-то напоминал мне стеклянную игрушку, которыми мы, люди, украшаем свои новогодние ёлки, развешивая их на зеленых иголках традиционного праздничного дерева. Но, в отличие от тех игрушек, этот шар был немыслимо огромен. Он очень медленно вращался по своей оси и разбрасывал от себя слабые световые блики, как будто бы невидимый солнечный свет касался его своими лучами.
«Очень странно и удивительно, для чего он? И собственно, зачем?» - подумал я.
Всё это являлось загадкой, как и то, что же удерживало этот шар от падения? И тем не менее стеклянный шар продолжал своё медленное вращение, играя световыми бликами.
Потолка совершенно не было... Что-то светлое и матовое возвышалось над нами, как бездна, не имеющая начала и конца, это было то, что невозможно описать, а тем более объяснить.
       Мы оказались в помещении, которое можно было сравнить с просторной комнатой... Мы оказались там, что, по сути, и не являлось ею!
Мои сравнения вещей, их характерных признаков одного мира к другому, были несопоставимы и не приемлемы, и именно это ставило в тупик мои процессы осмысления. Но одна мысль меня всё же поразила своей реальностью: «То, что я видел сейчас, это было, как зазеркалье, так сказать, другая сторона отражения, которую ранее я никогда не видел, но которая существовала всегда, вот только наше восприятие раскрыть её, к сожалению, было не в силах!»
Быть может это и к лучшему?
Представьте себе... Сколько людей сошло бы с ума, увидев то, что не в состоянии было бы объяснить и соизмерить наше сознание!?
- Прошу вас только об одном… Ни к чему не прикасайтесь! - голос Ангела, как и он сам, был серьезен, и чувствовалось, что он сильно был недоволен тем фактом, что наше посещение произошло без приглашения и какой-либо предварительной договоренности.
Казалось, что я не слышал его слов…
- Как красиво... - прошептала Катя, зачарованно вглядываясь вглубь стеклянного шара, она лучезарно улыбалась его бликам.
- Да... У Кизуаля много изысканных вещиц! - сказал Привратник, усаживаясь на плоскость зеркально ровного пола.
- Присаживайтесь... - жестом рук, он предложил последовать его примеру и присесть рядом с ним, - Кроме этого, предложить более ничего, не могу! - улыбнувшись, добавил Ангел.
Я же стоял возле стены, продолжая разглядывать всё то, что нас окружало.
       Кончиками своих пальцев я дотронулся до поверхности идеально ровной, имеющей мягкий, сероватый оттенок стены, которая находилась позади меня. Это была реально ощутимая плоскость, а не игра моего воображения.
Плоскость была прохладной и очень гладкой на ощупь.
Подойдя к Аркадию, я присел на пол рядом с ним, устремив свои глаза в белое и матовое пространство, туда, где должен был быть потолок...
- Именно здесь и живет Кизуаль? - спросил я.
- Да... - и Ангел усмехнулся, - Именно с этого начинается его дом!
Продолжая разглядывать комнату, я вдруг увидел огромный деревянный, старинный сундук, обитый железом и имеющий отверстие для ключа. Сундук одиноко стоял возле стены, накрытый сверху толстым серым материалом, напоминающим мешковину.
«Странно...» - подумал я, - «И очень удивительно… Но находясь в нескольких метрах, где ранее я стоял, я не видел никакого сундука!?»
Поднявшись с пола и сделав несколько шагов в сторону этого громоздкого предмета, я вновь был ошеломлён и обескуражен именно своими впечатлениями или же странными видениями, которые были вызваны неизвестностью новых физических особенностей этого места. Предметы реально присутствовали, и в тоже время их как будто бы и не было! Впечатление от некой игры... Как только я ступал на шаг и останавливался, передо мной возникали различные предметы и вещи, которые я не осмеливался коснуться руками...
Я увидел старинную мебель: тахту, перетянутые кожей кресла, стулья, ложа, которые были обиты красным бархатом...
Ещё шаг… И вот я вижу... С педантичной аккуратностью расставленную длинными рядами обувь: мужскую, женскую, много детской. Очень странно, она поношенная, но и сейчас чётко угадывается то, что за ней продолжают ухаживать, протирают её и чистят...
       В окружающем меня пространстве было собрано бесчисленное количество различных вещей! Здесь находились и старинные монеты различного достоинства и разных эпох, которые с аккуратностью были составлены в стопки и напоминали длинные столбцы, в каждом из которых была уложена именно та монета, которая соответствовала своему номиналу.
Я увидел огромное количество пуговиц разных форм и цветов, они были уложены россыпями в бумажные, разноцветные коробочки.
Старые письма и открытки, сложенные в тугие стопки и бережно перевязанные красными лентами… Они напоминали о былом и хранили безвозвратно ушедшее прошлое, которое состояло из слов на пожелтевших от времени листках бумаги. Здесь же находились старинные фотографии, различные альбомы, многие из которых были в добротных кожаных переплетах - всё это возвышалось на искусных и красивых стеллажах...
«Чьё это всё? Кому эти вещи принадлежат?» - задавался я вопросами самому себе...
       Осматриваясь, я безудержно удивлялся и с замиранием сердца восхищался хозяином этого собирательства и его коллекциям - тем раритетам, ценностям, редким вещам, которые здесь хранятся! Чего здесь только не было!
Всё это было сравнимо с неизвестным музеем, где каждый предмет, каждая вещь с нежностью и хозяйским трепетом была хранима и представляла огромную ценность для хранителя всего этого.
Ангел Катя ходила за мной и удивленно восклицала: «Вот это да!»
Мы с интересом разглядывали вещи: посуду, различные отрезы тканей, игрушки и множество всякой всячины. Иногда Ангел очень сильно желала что-нибудь взять в руки и рассмотреть поближе или же просто подержать в своих руках, но Аркадий не позволял нам этого сделать...
Так же как и я, Ангел Катя впервые была в обители домового, и ей, как и мне, хотелось знать и видеть больше...
       Находясь на небольшом расстоянии от Аркадия и  Кати, я увидел очередной «закуток» Кизуаля, в котором находились различные слесарские принадлежности и инструменты - это были молотки, отвертки, различные напильники и многое другое. Всё это было разложено в длинные ряды, и отчётливый запах машинного масла исходил от инструментов.
И вдруг...
       Произошло неожиданное! Что и повергло меня в полный и неописуемый ужас, что несравним был с теми впечатлениями, которые довелось мне испытать в «каменных садах»!
Внезапно стена, которая находилась рядом со мной в одно мгновение, резко как будто стала плавиться, издавая при этом слабый звук, сравнимый с треском, который напоминал медленный разрыв материи ткани.
… Плоскость стены расступилась и выпустила из себя сущность - домового, с которым я оказался нос к носу!
Я услышал, с какой тревогой забилось моё сердце! И увидел я чужой взгляд и глаза, что смотрят, немыслимо при этом округляясь и становясь похожими на два огромных блюдца, в них не меньшее удивление и при этом они часто и самопроизвольно моргают…
 - Вот это да... - в полном исступлении прошептал я.
Это были единственные слова, обрывок несказанной фразы… Всё, что я и сумел произнести существу, имя которому было - Кизуаль...
       Именно сейчас он и находился передо мной!
      
Существо рассматривало меня, находясь в неком оцепенении, и то, что видели мои глаза, было очень далеким оттого, что прежде рисовало мне моё воображение, по поводу существ, которых в своем мире мы - люди, называем домовыми...
       Итак, передо мной нечто, которое было невысокого роста - метр с лишним не более. Сравнимое с человеком по своей физиологии, но было в нём довольно много отличительных черт, которые явно указывали на то, что передо мной другое - странное и необъяснимое создание, созданное по прототипу человека, быть может, прототипами его, являлись мы - люди…
Лицо домового было худощавым с очень тонкими чертами лица. Бледность его кожи насыщалась странным оттенком… Что-то сильно притягивало мой взгляд к его лицу, быть может, глаза? Которые были очень большими и по своему расположению не гармонировали с тонкими губами и многочисленными морщинками, которые, как паутинка обволокли кожу его лица. Глаза - чёрные, как смоль, мне казалось, что домовой заговаривал, заколдовывая меня ими, не отрываясь прямым взглядом от моих глаз ни на мгновение. Довольно-таки длинные, но не взлохмаченные волосы, волнистые и тёмные с прекрасным благородным оттенком и переплетением из седых волос, они спадали на его плечи, наверное, это была некий дар природы роду домовых?
Домовой имел короткую и очень ухоженную бородку - чёрную с примесью седины, которая была аккуратно подстрижена и подчеркивала ухоженность и неповторимую обычность.
В существе присутствовала нескрываемая воспитанность от неизвестной культуры. О какой-либо дикости, которая, якобы, была присуща ему, и подобию того, от кого он произошёл - из представлений нас - людей, совершенно не могло быть речи и не имело места в нём!
Я не смог определить его возраст, да и как можно определить то, что явно отличается от всего, с чем мне довелось столкнуться!
Кизуаль был одет в длинный темно-коричневый сюртук, который являлся одеждой из старого и давно ушедшего времени. Сюртук был идеально сшит по фигуре своего владельца, что навевало на мысль о том, что сшит, скорее всего, он значительно позже того времени, когда этот атрибут одежды был в моде у нас - людей...
Сюртук был застегнут на многочисленные пуговицы и по верху, где имелся воротник, был заколот красивой брошью, которая напоминала заколку для галстуков. Из-под воротника  выглядывал повязанный вокруг шеи шёлковый платок, который был однотонным, что очень гармонировало с одеждой домового.
Тёмные, сравнимые с широкими брюками - деталь одежды, были заправлены в длинные, доходившие до колен зелёные - какие-то немыслимые и очень странные сапоги. Они были кожаные, искусно сшитые и до блеска начищенные!
Кизуаль был сравним с дядькой-мануфактурщиком… Это был настоящий домовой!

Итак… Он продолжал безмолвно стоять, и в состоянии полного «ступора», схожего с моим, изучал меня!
Ангелы находились в нескольких метрах позади, но так, как я загораживал обзор, Кизуаль их просто не мог видеть. Всё, что сейчас присутствовало в его глазах - это был я!

       - Человек... А, человек! - с хрипотцой в голосе, продолжая моргать и разглядывать меня, неожиданно и лукаво проговорил он.
       Я находился в шоковом состоянии…
Домовой ступил на шаг, я же в свою очередь, попятился от него прочь, а он с тем самым лукавством в голосе и теперь прищуренными в усмешке глазами, вдруг спросил, - Человечишка… Ты меня видишь!?
Существо, видимо, считало, что всё то, что предстало пред его очами, является ничем иным как неким наваждением.
- Вижу... - прошептал я в полуобморочном состоянии.
Неожиданно его лицо изменилось, и он взмолился:
 - О... Санкта санкторум! - закричало существо, - О, горе мне... Горе... Человечишка видит меня... Горе...  О, го-ре-е-е-то, какое!
Кизуаль неистово кричал и топал сапогами по полу, ни на секунду не отрывая от меня вновь широко округлившихся в ужасе глаз.
Произнесённое мной повергло его в полное замешательство, я почувствовал, что он находится вновь в шоковом состоянии, от чего я уже начал отходить. И в этот самый момент прозвучал голос Аркадия:
- Прости, Кизуаль... Я его привёл!
От прозвучавшего неожиданно голоса домовой чуть не подпрыгнул на месте. Мелкая дрожь пробежала по всему его телу, он на секунды замер, и его лицо изменилось… Оно вдруг стало серым с преобладанием из непонятных эмоций, видимо, он был испуган, и всё происходящее стало для него полной неожиданностью, которая застала его врасплох!
Кизуаль, продолжая моргать, с осторожностью посмотрел, пытаясь глазами заглянуть за меня, туда, откуда прозвучал голос, что обращался к нему...
       Я отчетливо ощущал агрессию и злобу, которая исходила от этого существа, и внезапно, молниеносно всё это сменилось на снисходительность и доброту...
Ангел встал с пола, и Кизуаль увидел его. В глазах существа появился огонек, и улыбка снизошла на его лица.  Но, вот…
Он вновь взглянул на меня, и выражение эмоций вновь стремительно изменилось - некая досада с неприязнью ко мне, которую, как мне показалось, он совершенно не скрывал.
       Домовой направился к Аркадию, он с настороженностью и, не отрывая своих глаз от меня, обошёл то место, где я  стоял, как будто я был прокаженный, и быстрыми шагами приблизился к Ангелу, после чего на непонятном языке, проговаривая чётко каждое слово, стал что-то говорить Аркадию. Ангел слушал его, не перебивая, только иногда улыбался тому, что слышал!
Язык, на котором происходило общение, напоминал латынь, но мог и не являться ею. Пока они разговаривали, Катя и я, не скрывая своего любопытства, неистово разглядывали это странное существо.
Во время разговора Кизуаль нередко отвлекался, удивлённо смотрел на меня и странно при этом повторял: «Человечишка!»
Я обратил внимания на то, как скоротечны эмоции домового и как молниеносно они сменяются… Теперь, когда он смотрел на меня, в его глазах присутствовала искренняя доброжелательность. 
       Ангел и домовой продолжали оживленно беседовать, теперь уже не обращая внимания на нас, но вот Кизуаль пристально посмотрел на Катю, и я понял, что сейчас они говорят о ней. Он улыбнулся девушке, и в его глазах был нескрываемый восторг по поводу всего того, о чём быстро говорил ему Аркадий. Катя улыбнулась домовому, ни к чему не обязывающей улыбкой...
       При разговоре с Ангелом домовой был в пафосном, душевном состоянии. Его появившийся легкий румянец воодушевил всех присутствующих. Он то и дело деловито поглаживал свою бородку, с пристальным вниманием вслушиваясь в слова Аркадия.
Я продолжал разглядывать его и всю окружающую феерию, в которой оказался по благоволению своей судьбы, и только сейчас, я наконец-то почувствовал, как в моём теле ослабевает то напряжение, которое сковывало и удерживало его последние минуты в своих тисках. Я почувствовал исход неописуемого панического ужаса, который мне довелось испытать. И он оставил после себя ощутимую усталость...

-Итак... - торжественно сказал Аркадий, повернувшись к нам, - Желаю представить вам, моего старинного друга - Кизуаля! - и он положил свою ладонь на плечо стоявшего рядом домового.
В этот момент в Кизуале явно выделялась главная особенность - его суть перед нами! Он являлся хозяином и властелином места, где мы оказались. Он являлся одним из связующих звеньев и главенствующим событием на этот час…
       Внезапно возникшая минутная пауза… Казалось, что неловкой ситуации не миновать! Существо внимательно разглядывало своих безмолвно стоящих гостей, взглянуло на Аркадия, и вот его мудрые глаза, чёрные как смоль и обжигающие словно огонь, остановились на мне.
- Честь имею представиться... – громогласно произнёс  домовой, - Я - Кизуаль... Из рода... - он неожиданно запнулся на полуслове, секунды помешкав, продолжил, - Всё это очень длинно и утомительно для восприятия утомленных дорогой путников...
Он подошел ко мне и своей ладонью с длинными пальцами прикоснулся к моей руке. Как мне показалось, рука Кизуаля была горячая, что я отчетливо чувствовал. Не отрывая руки, домовой как будто пытался что-то почувствовать, или же понять. Но спустя секунды, улыбнувшись  и пристально взглянув своими черными, как смоль, глазами, свербя меня своим взглядом, явно чего-то ожидал.
- Меня зовут Максим! - негромко произнёс я свое имя.
Домовой расплылся в улыбке, и, задерживая мою ладонь в своей, явно пытался тянуть время для удовлетворяя своего интереса и любопытства…
Наконец, отпустив мою руку, он резко, ступив на шаг назад, стремительно подошёл к Ангелу Кати.
- О, небесное творенье, - не сдерживая эмоциональной полноты слов, шептал ей Кизуаль, - Дай руку мне... Дитя! - зачарованно шептал он, с нескрываемой искренностью в голосе.
Кизуаль поклонился, после чего поцеловал руку девушке.
Его благородство, хорошие манеры, изыск в поведении – всё это непременно могло вскружить голову юным и робким особам, в чём нет никаких сомнений, и мадемуазель из высшего света возжелала бы стараниям слов, что так прекрасны и в усладу!
Удерживая теперь её руку, он нежно прикоснулся к ней своей щекой и посмотрел в её глаза и, перехватывая дыханьем, вымолвил:
- Своею красотою вы затмили все сокровища мира... Вы радуете мои очи, наполняя мой дворец совершенством!
- Как был плутом... Друг мой, так им ты и остался! – неожиданно сказал Аркадий Кизуалю, наблюдая за ним со стороны.
На что домовой, хитро прищурив свои глаза и, не отрываясь от Катиной руки, лишь молча улыбнулся…
       Звук тресканья заполнил вновь пространство…
В комнату, из противоположного мира, впрыгнула обычная, короткошерстная, серая кошка. Она по-хозяйски подошла к ногам Кизуаля и стала тереться о его сапоги, при этом громко мурлыча. Кизуаль нежно оттолкнул её ногой со словами:
 - Уйди... плутовка!
Кошка села, и я обратил внимание на то, как округляются её кошачьи глаза. Видимо, только сейчас она обратила внимание на гостей домового, что явилось для неё, видимо, полной неожиданностью.
Она сидела и внимательно наблюдала за нами, принюхивалась к воздуху, в котором имелся чужой для неё запах, пристально смотрела на хозяина опочивальни… И если б вдруг она заговорила, наверное, я бы и не удивился… Но этого не произошло!