Глава о любви

               
                Папе – Шашурину Ивану Евтихиевичу посвящаю.
      
                Тёплая, густая майская ночь висела над небольшим немецким городком Грайфенхаген. Безмятежная тишина оберегала покой и сон людей, уставших от войны, а воздух медленно наполнялся лёгкой дымкой предрассветного тумана, когда вдруг началась страшная стрельба. Небо словно раскрылось, засветилось от «бегающих» лучей прожекторов, ракетниц и трассеров.  Находящиеся в госпитале раненые, кто мог хоть как-то передвигаться, вскочили с кроватей и подбежали к открытым настежь окнам. Первая мысль, которая пришла Ивану на ум:  «Ну вот, в бою не убили, так здесь сгину». Он попытался встать, ухватившись за веревку, привязанную к спинке кровати и служившую ему подъёмником.  В палату  вбежала  молоденькая медсестра и закричала: - Победа! Победа братцы! Иван вскочил. Гипс, облегавший поясницу и всю левую ногу, треснул. Он схватил костыли, стоявшие у изголовья кровати и вместе со всеми двинулся  к выходу, изливая свой восторг криками:       - Ура! Победа! Ура! - поднимая вверх, то один, то другой костыль.      По указанию начальника во дворе госпиталя накрыли столы. Пили и закусывали «За Победу!».   Кружились в танце и «дробили» чечётку. Широко улыбаясь, растягивал меха усатый гармонист, наяривая «Русскую». Опираясь на костыли, Иван, чтобы никому не мешать, пристроился  у патефонного столика, где  с пластинки лился любимый голос Клавдии Шульженко. Он смотрел на происходящее, представляя себя танцующим. К нему подошла медсестра и, улыбаясь, глядя на Ивана большими голубыми глазами, сказала: - Не грусти, мОлодец, всё тяжёлое позади, заживём теперь!     Симпатичная, не высокая, белокурая девушка засмеялась, обняла Ивана и поцеловала.                - Меня зовут Лида.  Старший сержант медицинской службы Лидия Дмитриева. На груди её гимнастёрки блеснула медаль «За боевые заслуги».                - Иван. Гвардии младший лейтенант, комсорг стрелкового батальона. Как старые знакомые, они о чем-то говорили и смеялись, не замечая веселящейся толпы. Какая-то невидимая волна захватила две души и увлекла их во что-то неведомое ранее. Каждая минута, мгновение проведённые вместе погружали их в счастливое время. Они желали быть вдвоём и поняли, что нужны друг другу.    Парк, на территории которого располагался   госпиталь, служил хорошим местом для встреч и прогулок. Влюблённому Ивану костыли были не помеха, он ловко на них передвигался, а когда сняли гипс, был бесконечно счастлив, что может ходить.                На очередное свидание Иван шёл в начищенных до блеска сапогах, в поношенной, но чистой и хорошо подогнанной форме. В портупее, перекинутой через  плечо наискосок. На груди его красовалась медаль «За Отвагу» и два ордена «Отечественной войны». Он немного прихрамывал, а потому пользовался тросточкой.  Еще издалека он увидел Лиду, которая что-то объясняла стоящему рядом офицеру.  Тот пытался обнять её, но она отстранилась. Иван заспешил к подруге. Лида, увидав возлюбленного, обрадовалась и побежала навстречу. - Что происходит, кто этот капитан?                Иван разглядел звание на погонах, приближающегося офицера. Среднего роста, лет тридцати, с редкими рыжеватыми волосами и белыми ресницами, он не понравился Ивану. Вылинявшее галифе и новая гимнастёрка, мешковато сидевшие на его полной фигуре, стоптанные каблуки сапог, указывали на неряшливость. - Это капитан Нестеренко из особого отдела. Давно подбивает клинья, не раз давала отворот поворот, а он всё липнет. Капитан подошёл к ним. - Это и есть твой кавалер?                - Да. Это мой друг, любимый друг,- немного краснея, ответила Лида.                - Ну что, младший лейтенант (капитан сделал ударение на слове младший), похоть замучила или играем в любовь? Связываться с особистом Ивану не хотелось, но и терпеть бесцеремонное отношение к себе и подруге он не желал.                - Мучение не учение, а потому я ему не поддаюсь. Что же касается игры, играю на гитаре, а любовью не балуюсь.                Капитан явно нервничал, он достал удостоверение из нагрудного кармана и развернул, показывая Ивану. - С какого года на фронте? Номер части?                - В действующей армии с мая сорок третьего, в ОИПТД имени Комсомола Удмуртии. Комсорг стрелкового батальона.                Капитан, с прищуром глядя на Ивана, как бы изучая, достал из кармана галифе портсигар. Открыл его, взял папиросу, слегка помял, прокручивая  двумя пальцами, и протянул портсигар Ивану. - Закуривай, комсорг. - Спасибо, но я не курю. Капитан, молча положил портсигар в карман, прикурил от зажигалки и неглубоко затягиваясь, сказал: - Ну что ж, комсомолец, встал ты на моём пути.  Не пожалей! -  капитан развернулся и пошёл прочь. На улице лето, парк благоухал запахами зелени, цветов и вековых деревьев.   Счастливые Иван с Лидой пошли вглубь сквера. Там они облюбовали беседку, которая как будто специально притаилась в  укромном и безлюдном месте в зарослях белой сирени. Здесь влюблённые уединялись, чтобы отдать, друг другу свою любовь, нерастраченное тепло молодых и красивых тел. Они были счастливы, окунаясь в глубину желанной близости.   Словно ручейки, стекались в парк, любящие пары, где среди пения птиц слышался радостный смех. Гуляя они встретили друзей. Нина – подружка Лиды, предложила Ивану погадать.                - А ты умеешь или просто так, для развлечения?                - Я, Ваня, потомственная гадалка. Она взяла левую ладонь Ивана и стала внимательно рассматривать.  Поскрипывание кряжистых дубов, шелест листвы и редкие голоса птиц  вносили помеху в тишину, созданную ожиданием чего-то необыкновенного и таинственного. Нина оторвала взгляд от ладони.                - Ваня, тебя ждёт тревожное время, дальняя дорога и казённый дом. В жёны ты возьмёшь женщину с ребёнком.  А проживёшь ты, Ванюша, до семидесяти девяти лет. Вот, что я могу вкратце тебе сказать.                - Нина, за долгожительство спасибо. Надеюсь, что проживу столько, - сказал Иван.  - Ну, а дальняя дорога - это дорога домой. Казённый дом? Так я сейчас в госпитале! А что касается женщины с ребёнком, ты, дорогая, похоже, загнула!  Неужели я   без ребёнка не найду? В голосе Ивана прозвучали нотки обиды.- Да и зачем мне искать? Я уже нашёл!  Он обнял Лиду,  что-то прошептал ей и поцеловал, а она, счастливая от внимания милого, ещё крепче прижалась к Ивану. Из глубины парка доносилась мелодия с пластинки играющего патефона: … Иду по знакомой дорожке, вдали голубеет крыльцо. Увижу ль в открытом окошке твоё дорогое лицо…..                На следующий день Иван прошёл медицинскую комиссию. Нога ещё трудно сгибалась в колене, но врачи, мотивируя тем, что война закончилась, больших нагрузок не будет, выписали. Он  зашёл к Лиде и сообщил грустную новость.  Обняв друга, она спросила:                - А может, останешься хотя бы ещё на немного? Глаза её засверкали, и по щеке покатилась слезинка.                - Ну, что ты милая. Иван губами поймал бегущую слезу и сказал: - Ради нашей любви, ради нашего счастья, я что-нибудь придумаю.       Ничего лучшего, как исправить число в листке убытия, Иван не придумал. Переполненный чувством любви и страстью к женщине, с беспечностью победителя, забывшего про дисциплину, Иван сделал этот необдуманный шаг. Ещё неделю он жил у Лиды. Это были дни неизмеримого счастья двух влюблённых сердец.
    По прибытию в часть Иван был вызван в особый отдел. Как и другим комсоргам, ему приходилось там бывать для получения инструктажа по работе среди комсомольцев и бойцов батальона, а потому и этот вызов не был неожиданностью. Правда, мысль о подправленной дате в листке убытия промелькнула, но он не сомневался, что всё сделал аккуратно.  В кабинете майора – начальника отдела по работе с офицерским составом он увидел капитана Нестеренко.  Иван представился.    - Как дела, комсорг?  Всё нормально в твоих комсомольских рядах? Недовольных нет? Все живы, здоровы?  Майор пристально посмотрел на Ивана. - Так точно, товарищ  майор особого отдела, всё по Уставу и соответствует здоровой обстановке.                - А я вот слышал, что у вас в подразделении есть серьёзные нарушения, и, постукивая тупым концом химического карандаша по столу, продолжил:                - Что, комсорг, считаешь, война закончилась, и можно забыть о дисциплине? Совсем распоясались. Вчера танкисты - комсомольцы из соседнего батальона комендатуру из танка обстреляли, крышу снесли, два бойца ранены. Их пьяного командира, видите ли, патруль задержал. Другие «победители» в местном ресторане между собой из-за немки разодрались, бабу поделить не могли, до стрельбы дошло. Ладно, обошлось, не перестреляли друг друга.                - Ну, а ты чего устроил?  Решил сделать себе дополнительный отпуск? Неужели, не отдохнул?  Почти два месяца в госпитале был. Иван понял, что ситуация принимает неприятный оборот. Майор открыл папку, достал справку из госпиталя и листок убытия.                - Что, комсорг, документы решил подделать? Почему разные даты в справке и листке убытия? Думаешь, тут глупцы сидят, или под трибунал за дезертирство захотел? Он взглянул на Ивана, который стоял навытяжку и смотрел в глаза майору. - Капитан говорит, что ты в госпитале с медсестрой спутался?    Иван хотел что-то сказать, но майор жестом остановил его.  - Дело передаю капитану Нестеренко, пусть разбирается с тобой. Не захочешь под трибунал, договоришься. Майор вложил в папку документы и протянул капитану. Тот   вскочил с места, взял у майора документы и  насмешливо  спросил: - Ну, что, комсорг, Беломорканал строить поедешь?                - Я не против…  Иван не успел договорить, как получил  удар в лицо.                - «Сволочь»! – подумал Иван.    - Капитан, прекратите мордобой!       - Пойдём со мной, – особист подтолкнул Ивана к выходу.  Не договорились соперники.  Трибунал приговорил Ивана к пяти годам лишения свободы.   Вскоре его и других осуждённых погрузили в теплушки – двухосные выгоны, и состав направился на восток, в сторону Родины. К зиме эшелон с заключёнными прибыл на Север. Иван отбывал срок в Котласе и на строительстве станции Сольвычегодск, Северо-Печорской железной дороги. Примерно через год переписка с Лидой прекратилась.                Права оказалась гадалка  Нина. Казённый дом, новая любовь – женщина с ребёнком, на которой Иван и женился после освобождения, а  вот прожил он на два года дольше, чем она нагадала.

Примечание: ОИПТД – отдельный истребительный противотанковый дивизион.