Глава 5

                И прах развеяли вокруг,
                Он сущность пред Вратами,
                Он пыль с веков, как грани края.
                И вечный птичий плач над ним...

       И кружились высоко над нами твари, которых ранее я никогда не видел. И похожи были их тела на птиц, которых зовем мы воронами, но были они во много раз больше. Их смоляное оперение отливало матовым цветом, черное, как тьма, с отливом серебра, делая их сущность сродни сущности тьмы неизвестной.
Их огромные крылья застывали в полёте, они парили, и глаза их, налитые красным свечением, смотрели вниз. А когда они взмахивали своими огромными, чёрными крыльями, то сильный шум ветра возносил их выше и выше. И эти неведомые существа, неведомо кем созданные, кричали голосами, которые пугали меня. Их крики заполняли окружающее пространство, в них была тоска. Это пение разрушало меня.
Эти создания нельзя сравнить ни с одним из животных, которые известны мне. И было их множество. Кружась и вглядываясь с высоты своего полёта, они искали... Но чего?
       И не было солнца, где оно должно было быть, и звезд, не было неба, только это бесконечное пространство с непонятным мне оттенком цвета, которого я не знал и никогда не видел.
А под ногами непонятная субстанция, есть твердость, но нет плоскости, похоже на песок, но это не он. Скорее, это структура пепла, на мгновение вдруг показалось мне. Странные оттенки цветов, которые я вижу, они безжизненны, пусты... Не знаю, как описать мне их и стоит ли!
- И прах посеяли вокруг, и птичий плач! - взгляд Ангела был устремлен вверх, туда, где кружились в полете создания. Он с интересом наблюдал за ними. - Они там... Вечность!
- А кто они? - я смотрю на Ангела...
- Как кто? Вестники! - ответил он, - Вестники вечности и плача...
- Вестники?! - я удивленно всматриваюсь вверх на тоскливо кричащих существ.
- Вестники мира Ада! – со спокойствием в словах произнёс Аркадий.
- Мы в Аду? - моя робость и удивление отразились на моих словах.
- Нет... Пред его Вратами! - Аркадий повернулся ко мне и чуть слышно сказал, - Я же Вам говорил… Странное место!
       Действительно, место, в котором  мы  оказались  по  инициативе  Ангела,  было странным. Я ощущал какую-то необъяснимую опустошенность. Мой внутренний мир отказывался говорить со мной. Аркадий, тихо и задумчиво вновь произнёс эту непонятную фразу, состоящую из непонятных слов:
        - И прах посеяли вокруг, и птичий плач..., - он внимательно посмотрел на меня, его лицо сделалось серьезным.
       - Когда-нибудь эти слова будут произнесены и в вашем мире... Их скажите Вы!
Я многого не понимал и старался по возможности больше помалкивать, не задавая излишних вопросов...
       Необъяснимый вид, точнее панорама окружающего нас, как бы открывалась перед моими глазами.
Огромный ствол высохшего дерева, очень высокого. Он, как магнит, притягивал к себе мой взгляд. Его обломанные ветви склонились в сторону. Могучие корни, застывшие и окаменевшие от времени, превратились в полированный камень. Они, как переплетение из множества могучих, схожих с фантастическими представлениями о мире, напоминали огромных извивающихся змей, которые выползали из мертвой кроны и уходили вниз, в прах...
Всем своим видом эта безжизненная структура, которая окружала меня, указывала на пустоту. Мёртвое дерево с темной и неровной поверхностью коры, которая была отполирована, напомнило когда-то живую материю. Но сейчас оно дополняло своим видом сущность Врат в этот непонятный мир.
Каменная стена из огромных блоков темного цвета... Эти блоки были точно подогнаны друг к другу, казалось, что неизвестная сила с аккуратностью вырезала их из неизвестной породы и сопоставляла их между собой, не оставляя никаких, даже маленьких зазоров. Соприкасавшиеся стороны камней были идеально гладкими, а их боковые плоскости, выступавшие наружу, неровными и шероховатыми, будто не подвергались абсолютно никакой обработке. И была стена в высоту примерно метра три, но увидеть, что находится за ней и тем более услышать, что там происходит, не хотелось. Казалось, что и мир за границей этой стены так же не желает этого. Странная структура плоскости каменного сооружения играла роль панорамы, и куда бы мы ни устремляли свои взоры, стена длилась и была везде темная и одиноко стоящая, не имеющая своего исчисления в длине... Была она вечна и хранила отмеренный край.
       И увидел я Врата, ведущие внутрь стены, внутрь того, что было и существовало за ними. И были они на огромных петлях, похожих на железо, а материал Врат напоминал по структуре дерево. Но этот непонятный цвет с примесью грубого коричневого и черного цвета, видимо, был очень далек от моих суждений.
И не было на них более ничего: ни замков, ни ручек - ничего... Я  вновь  был  удивлен  грубостью  материалов  и  точностью  подгонки  одного  к другому.
       И продолжали кружить вестники над нами... Они высоко парили над своим миром, и их плач разрывал пространство вокруг.
- Пойдёмте… Нам пора! - чуть слышно произнёс Ангел.
Его слова нарушили мои размышления над непонятным и не увиденным застенком мира Ада.
       Но однажды... Как и рассказывал мне Аркадий, о взаимосвязи одного мира по отношению к другому... Врата Ада открылись мне... И познал я слова «царя» сего мира...
      
                Из «искушения в тени»

Отнюдь не ложь, лишь маска на лице,
Она как кожа, покрывает тело,
Скрывая за собою то, к чему у вас нет дела!
Закрыв глаза и на мгновенье вспомнив,
О том, что многим в мысли не пришло,
К чему же ты, пытаешься нарушить то,
Что в мире вашем долгим эхом,
Созвучно называлось - «зло»?!
Зачем пришел… И что искал?
Увы, ты здесь...
Так значит потерял!
В словах ту истину, что повторял за теми,
Кто и привел тебя к моим Вратам...
На камни ты ступаешь обнаженными ступнями,
И путь твой кровоточит за тобой,
Сравним ты с одиноким зверем,
Что потерялся средь людей...
Людей... Живущих ныне!
В желаньях оградить себя от них,
Ты посягнул на то, что в них!
… В глазах глупца притворство и обман.
Рисованной мечтой...
Где правит мыслями туман,
Для многих он, и есть желанья,
Что ослепил глаза их плоти,
И души их... Он за собой сокрыл!
И есть цари, без права правящие миром,
И помыслы их - есть обман,
Есть так же шут...
Но ты, не тут, не там!
Лишь эти маски, что придумали себе вы
сами,
Сокрыты лица ваши, но глаза больны,
О, люди... Те, что с умиленьем вспоминали Бога,
Без сожаленья верша свои дела...
Подумайте, а стоит ли игра,
Которую с начала исчисленья бытия
Веду я с вами, и правила её известны вам?!
Лишь иногда, моя игра обман,
Пусть даже краткий, но всей жизни!
Короткого мгновенья счастья –
Пред вечным бытием,
Но ты... Как и они...
Не ведают в каком!
А бытие моё, Оно, что есть сильней испитой яда чаши,
Которую я взглядом подавал,
И те, из многих, что не ведали обмана,
Но заслужили то, что неизменным стало,
И с вожделением испили с рук моих,
Ту чашу, где есть миг!
Они притронулись к плоду, а значит и
ко мне,
Ведь я, скорее Бог, и царствие своё несу тяжелой ношей,
Для них... Которых множество...
В сады свои я уведу, для окончанья срока...
На алтаре моем они насытятся, они ведь жертвы и дитя порока,
Для большего, чем есть они!
.... Испейте плоть мою, насытьтесь ею,
И присягните мне на верность,
Я восседающий на троне,
Зовущий вас, ведущий за собой...
Зову в свой мир, плету фантазии цветов,
Где плод запретный сладок, что семя есть мое!
Пора уж знать, что средь всего,
Где грань миров, есть мир и мой,
Где за стеной, что делит сущность отмеренных границ,
Нет ничего...
Лишь счёт безвременный за грех,
Что пылью истирает в вечность,
И вечный птичий плач над ним,
Для многих стал он искуплением,
И упокоил души их, как колыбель
в забвенье,
Где в бытие есть грань из многих граней,
Что прах, развеянный как пыль...

... Ступай дитя...
Ступай по праху смело...
Смеюсь я над тобой, скрывая то, над чем нет власти у меня.
Хотел ты знать... О смысле искупленья...
Привратники мои, закроют за тобой
Врата...

... И прах развеяли вокруг,
Он сущность пред Вратами,
Он пыль с веков, как грани края,
И вечный птичий плач над ним…

       И неведомая сила схватила меня... И дикий ужас, до полного оцепенения поглотил мою душу. Что-то неведомое вцепилось в меня своими огромными когтями, вызывая безумную боль. И ощутил я свою беспомощность и чувство необратимости происходящего.
И с не мысленной скоростью, те, кто назван был привратниками, понесли меня прочь из мира сего, и боль заполнила собой всё вокруг...
Пустота и боль...

       … Я чувствую, что мгновенно всё замерло и остановилось, и зрение вновь возвращалось ко мне, шокируя и бросая в безумство...
       И увидел я безграничные залы, они были темны и мрачны, лишь только слабое и тусклое, красное освещение выхватывало из мрака то, что предстало перед моими глазами...
И души невинно убиенных стояли передо мной в своих человеческих обличиях, и красное, кровавое зарево освещало их спины. И скрывали они лица свои, низко наклонив головы пред отдельными столами, что были пред каждым из них. Но не видел я, что делали они за этими столами. Лишь слышал звук колотушек, сравнимый с монотонным ритмом ударов деревом о дерево. Звук схожий с барабанной дробью, только очень медленный, заполнивший собой всё пространство этих огромных залов. И никто не сбивался со своего отсчета, четко отстукивая удар за ударом...
И ждали они часа расплаты, отбивая звук сердца того, кто обрек их на погибель в мире, где невинно убиенны они были...

       И вновь эта немыслимая сила своими когтями впилась в меня, причиняя нестерпимую боль, но крик свой я не услышал...
И увидел я тот ужас пред искуплением и расплатой, что сильней греха, и то, что неизменно дожидается часа своего... На время упокоя души их, тот мир, ожидает мести, отсчитывая счет безвременный, за страшный грех...

- Боже...
Перед моим взглядом округленные глаза Аркадия.
- Что это было... Сон?
Странное чувство реальности… присутствия в ней! Или пробуждения от сна – в другой грани измерения, в которой я пребывал, только предполагая, что находился во сне!? Я задаю вопрос находящемуся рядом со мной Ангелу. На его лице  испарина с мелкими каплями пота, множество мелких морщин избороздили его лицо, словно, его долго и мучительно резали тонкими лезвиями, он напуган, в нём преобладает растерянность, и это отчётливо видно.
- Боже... - продолжает шептать он, и через секунды запинаясь, робко, и чуть слышно произносит, - Вы видели то, что невозможно увидеть... - его голос сходит на еле уловимый для моего восприятия шёпот, - Вы были во Вратах... И он вас отпустил... И не увидит никто из живых, из мира вашего...
- Мне казалось, что я спал! - прошептал я Аркадию, прямо посмотрев в его глаза.
- Вы вернулись! - продолжая быстро повторять одно и то же, шептал он, - Вы вернулись!