Парк с эвкалиптами. Глава 35

В свой новый дом я въехал спустя день после нашей с Дашей встречи. То был небольшой одноэтажный домик с белыми кирпичными стенами, чистый и со вкусом обставленный. Я долго благодарил Дашу за то, что очутился здесь. Честно сказать, мне показалось странным, что студентка могла позволить себе отдельный дом, в котором были предусмотрены такие непозволительно роскошные для человека моего возраста вещи, как охранная сигнализация, противопожарная система и даже маленький сейф в спальне. Как-то я не выдержал и спросил Дашу об этом. Ответ был до боли прост - отец моей возлюбленной неплохо зарабатывал на брокерстве. С жильём он ей помог, а остального, как это часто бывает, Даша решила добиваться своими силами. Но я не хотел успокаиваться на этом:

- И что же, твой отец по-прежнему успешный брокер?

Даша грустно улыбнулась и не хотя объяснила:

- Сдаётся мне, там, где сейчас находится мой отец, брокеры не востребованы. И вообще труд не востребован.

Мне потребовалось около минуты, чтобы понять.

- Прости. Я не знал. Соболезную.
- Не переживай.

Мне будто бы никогда не суждено было увидеть на Дашином лице слёзы. Вряд ли что-то могло вывести её из равновесия. В этом плане она сильно изменилась с подростковых лет.

За время общения с Дашей во взрослой жизни я кое-что заметил - если я задавал ей неудобный вопрос или просто спрашивал о том, о чём ей говорить не хотелось, она неотрывно смотрела на меня секунд десять и только потом начинала отвечать. Этот взгляд запомнился мне на всю жизнь. Нет, он не был страшным, в нём не было ни злобы, ни раздражения, ничего подобного. Только просьба. Безмолвная просьба.

Я скоро научился отличать этот взгляд из сотен взглядов, которые Даша могла на меня обратить, и ни при каких обстоятельствах старался больше не заговаривать о том, что его вызвало. Так случилось и с вопросом о Дашином отце. Но и в этот, и в другие разы она не хотела меня обвинить или упрекнуть. Она лишь давала понять, какие темы для неё запретны.

Вскоре Даша рассказала, что не так давно лишилась и матери. Но как же этот человек сохраняет позитивный взгляд на вещи, оптимизм и волю, когда сама жизнь, сама судьба словно стремится унизить её, уничтожить, нанести настолько сильный удар, что жить станет невозможно? Загадка, оставшаяся неразгаданной.

Теперь я не просто любил Дашу. Я ей гордился. На её фоне я, наверное, казался жалким. Зато рядом с ней я успокаивался и переставал бояться. Все чего-то боятся, а я теперь нет. Я думал, что если Даша не беспокоится по поводу чего-то, то это вообще не заслуживает внимания.

Она не смеялась над другими людьми. Над их тайнами, над их желаниями и мечтами. Ни разу. Однажды я признался Даше, что почти до совершеннолетия боялся темноты. Я не столько хотел поделиться секретом, сколько хотел Дашу развеселить. Даша сказала:

- А я до сих пор боюсь.
- Правда?
- Да.
- Я, по правде говоря, тоже.
- А почему сразу не признался?
- Всё из-за пресловутого стеснения.
- Чего же тут стесняться? Кто-то боится темноты, а кто-то - потерять лишнюю тысячу рублей. Уж лучше темноты бояться.
- Ты права. Ты всегда права.

Даша попыталась отнекаться, но в этот момент я крепко обнял её, а она - меня. Кстати, я действительно думал, что Даша во всём права, да я и не мог думать иначе. Ведь, как и тогда, десять лет назад, я не видел в Даше неправильного, ложного. Всё в ней сочеталось и гармонировало удивительно хорошо. Уверен, Вы читаете и думаете: "Ну, что за чушь ты пишешь? У всякого человека есть недостатки, "неправильного" и "ложного" тоже у всех в избытке". Быть может, Вы правы. Но для меня эта чушь, эта бесконечная вереница восторженных существительных и прилагательных была смыслом жизни, и за этим смыслом стояло такое глубокое чувство, что без него жизнь сразу закончилась бы.