Соловецкий триптих

 
     1

   Утро. Теплоход «Василий Косачёв» отошёл от причала города Кемь. Всё дальше и дальше уходим от материка в Белое море к Соловецкому архипелагу.  Теплоход везёт нас на Святые, загадочные острова, где ждут сказка, легенда, быль. Студёное море встретило нас неприветливо. Оно не ворчало, не волновалось, но с небом, которое нависло над ним густыми пепельно-лиловыми тучами, поливающими холодным дождём, явно было в размолвке. Северный ветер однозначно был на стороне неба, резкими порывами  он  помогал дождю проникнуть в мою не походную одежду. Несмотря на усилия дождя, загнать меня на нижнюю палубу не удавалось. Мне не терпелось увидеть Соловки.  Стоя на средней палубе, я вглядывался в горизонт. Море безбрежно, величественно, а в его серых танцующих волнах чувствуется сила, грация и сдержанность. Для меня, сухопутного человека, далёкого от такого водного творения, это диво, что-то невероятное и почти фантастическое.   Думаю, что далеко не каждый северянин обширного Архангельского края, трескоед и шанежник с чьей-то лёгкой руки приравненный к поморам, бывал на Белом море.     Вдалеке, в туманной дымке появились острова. Через некоторое время они оказались по правому борту. Красивые берега с высоким хвойным лесом и полянами из пёстрого с сединой мшаника, усыпанные камнями и гигантскими валунами – они  также входят в Соловецкий архипелаг.  А   название у них очень знакомое русскому уху, но непонятное для осмысления – Немецкие Кузова.   Между Карельскими и Архангельскими берегами немецкие острова?  Могу только предположить, что на Севере, да и не только, немцами называли шведов и прочих чужаков.                Дождь с ветром не ослабевали. Несмотря на это, я решил подняться на верхнюю палубу.  Взобравшись выше, встретил там ещё одного чудака, как и я вымокшего, но   желающего увидеть поскорее остров-легенду.  Однако перед взором колыхалась тёмная,   с проседью редких гребней волн морская равнина, а небо с нависающими тучами и угрожающим видом, как бы пыталось обратить на себя   внимание и подчеркнуть свои масштабы. Дождь усилился, и я вынужден был спуститься на пассажирскую палубу, мысленно прося небо освободиться от туч, показать свои голубые просторы и выпустить на свободу тёплое солнышко. Выпив чай с булочкой и немного согревшись, я снова поднялся на верх.                Вдали сквозь дождь и матовую дымку тумана я увидел Большой Соловецкий остров, на котором, словно митра патриарха, возвышался православный   монастырь с куполами храмов. Я приближался к мечте, а она плыла навстречу. Теперь я разглядывал всё окружающее  в объектив фотоаппарата и почти беспрерывно нажимал на спуск затвора. Теплоход пришвартовался. Мы с супругой сошли на берег острова Большой Соловецкий. Я поздоровался со своей давней мечтой, посмотрел на хмурое небо и улыбнулся ему с надеждой, что и оно ответит милосердием  гостям Соловецкого архипелага.

          2

   Если утром по прибытии на Соловки погода нас не радовала, поливая дождём и пронизывая насквозь холодным северным ветром, то во второй половине дня небо подобрело. Оно убрало  тяжёлые шторы  туч и открыло бескрайнюю голубизну  приполярного неба.  Вышло на прогулку и солнышко, такое желанное и тёплое. Ветер, наигравшись с дождём, ушёл отдыхать, но нет-нет да и напоминал о себе прохладным дуновением. Белое море заулыбалось отражениями голубого неба и, как бы извиняясь за утреннюю неприветливость, слегка волновалось, покачивая наш небольшой катер  на волнах. Острова за бортом поражали своими красками и разнообразием. Вот островок с танцующими среди камней низкорослыми берёзками. Они, как дети на детсадовском утреннике, вызывают лёгкое умиление. Вот пологий остров с высокими кряжистыми елями, отражение которых я вижу в малой морской волне. Лучи солнца и отблески моря придают деревьям таинственный изумрудный цвет. Смотришь на такое явление, затаив дыхание, а потом, вдохнув полной грудью свежий морской воздух, получаешь ощущение лёгкости и восторга.  Проплываем мимо ещё одного острова.  Он,  как палитра Творца с множеством  разных красок, смешанных и  оставленных  гигантским художником. Посреди  северного моря  карликовых берёз и сосен,  можжевельника и  мшаника с  обилием седых валунов и их собратьев  камней поменьше. Омытые солёной волной и овеваемые всеми ветрами, они лежат вдоль берега, белые, как кости гигантских динозавров, выброшенные штормами и прибившиеся приливами лесины, придавая ещё большую загадочность островам.                Мы подплываем к Большому Заяцкому острову. Издалека видна деревянная церковь Андреевского скита и небольшие каменные строения. Медленно катер  пришвартовывается к деревянному причалу. По дощатым мосткам  идем на остров.  Он, как и все остальные острова архипелага, является заповедной зоной с множеством загадочных, запутанных лабиринтов, выложенных из камней несколько тысячелетий назад. Ранимая растительность, приспособившаяся жить на камнях острова под солёными и студёными ветрами, кажется фантастической. Ползущие по заросшим мхом  камням можжевельник и сосенки,  кустами растущие карликовые берёзы и осины – всё это создаёт вид большого нерукотворного ковра, сотканного за многие тысячелетия.  Передо мной тундра среди холодного моря.                В далёкие времена здесь был монашеский скит, а в двадцатых и тридцатых годах прошлого века штрафной изолятор для женщин -  заключённых Соловецкого Лагеря Особого Назначения.  Повидал сей остров и монахов, и заключённых, о чём свидетельствуют Поклонные кресты, молчаливо возвышающиеся над островом. Слышал он и обращённые к Богу молитвы о спасении душ человеческих, крики о помощи, стоны униженных и умирающих людей. Безмолвная аура хранит все этапы существования острова, возможно, записав их  загадочными  лабиринтами, чтобы в какие-то времена проявиться для обозрения и суда над злом.    Покидая остров, я испытывал странное чувство чего-то непостижимого, непонятного для моего восприятия и в то же время приятное чувство удовлетворения от увиденной Божественной красоты. Воистину, остров - картина, архипелаг - загадка.


                3

       Немного за полночь, но светло, словно день. Солнце ушло в гости к морю и небу, воссоединившимися в единую линию горизонта. Присело рядом с ними и, как свеча в спальне, создавая   уют, разбрасывает золотистый свет на всё обозримое морское и небесное пространство. Белое море, словно шитое золотом голубое покрывало на примятой постели.  Оно   омывает берега Соловецких островов, на которых возвышается   лес великан и растут карликовые деревья, а также покоятся поросшие мхами камни –старики, спящие под ласковый шёпот прибоя.  Лес молчит и тоже дремлет. На чуть-чуть потускневшем небе   играют с лучами ночного солнца небольшие облака, примеряя на себя   янтарные, розовые и красные цвета. Облака не спят, они не умеют спать и, наверное, с удивлением смотрят на землю погрузившуюся в сон, тишину которого иногда нарушает крик ночной птицы и плеск волны.   Ночь на севере — это загадка.  Какая ночь?  Ни на минуту не смеркалось. Кажется, что это день, а солнышко не в гостях у моря и неба, а просто спряталось за облако и вот – вот выйдет.    Я обернулся, как бы убеждаясь, что это не видение, а настоящая белая ночь, и увидел перед собой величественную красоту Соловецкого монастыря.  Он погрузился   в сон, как и всё живое, чем живут и дышат Соловки. Он окунулся в ночной покой, но не во тьму! Вот он стоит передо мной во всём своём величии посреди прозрачной ночи… Не чудо ли, видеть ночью?!                Север! Многообразный и суровый край. Весной он пробуждается под звон капели, журчание талицы и бурный разлив рек. Летом и осенью играет яркими красками природы.  Зимой испытывает на прочность морозами и благословляет снегопадами - белой   краской чистоты.                Белая ночь – это Божественное творение, прозрение, которое указывает, что свет побеждает тьму.