Тёщины рассказы

               
… а он то работал, фатер, у нас в Кизларскере, в районе… этим… ремонтником. Трактора, машины ремонтником. / Кизларскер – Кызыл Аскер – Красный воин/. У нас ещё была станция Шапоковка. Там стоял памятник  бронзовый. Герой такой был . Их было двадцать восемь. Панфиловцев. И этот киргиз герой. Тоже. Ещё у нас была одна, тоже герой – Кайназарова. Двадцать шесть, нет постой, двадцать восемь, наверное, детей разных вырастила. Кыргызуха, а по двору бегали у неё и белобрысые и хохлы и белорусы… всякие. Чай пила со Сталином.  Сирот подбирала после войны. Что ж сурпа, бараны есть, вот и выкормила. Многие потом приезжали – кто на флоте служил, кто там, кто там, кто где, а приезжали, помогали. Крышу крыть или там другое что. В Кирове жила… нет , постой , в Калинине. Совхоз такой – Калинин. Помогали они ей баран пасти и там… по хозяйству. Бригадир она была. Много людей ей помогали. Герой Соцтруда потом дали ей. По телевизору показывали, и детей её. В Москве была, хотела со Сталиным чай пить, и попила! Он спрашивает: откуда вы? Из Киргизии, мол.
…Муж  Лиды со Львова был. Сбежал там через туалет…За ними пришли, а он в туалет захотел. Приспичило. И пошёл… повели конечно. Там доска слабая была. И вот в Казахстане оказался. А там сестра и брат были ещё. А Лида тоже… С детдома в Казахстан. Пятнадцать лет было. На работу в колхоз. И он туда же. Вот познакомились. Она в одной куфайке, и он тоже в одной. Ничё у них не было.
 Не знаю сколько классов она закончила. Я вот три… да и что это за классы были? Два ряда вторых и один третий… Учёба! Я по-русски не понимала, только по-немецки. Как училась – не понимаю. И как учительница со мной управляла? Русская ведь.
…Папа ездил туда в 73 году. И за партой своей сидел, и учительницу встрел. Он приехал и рассказывал – ты знаешь, я даже свою учительницу встретил… встрел. Помогал ей. Она на базар ездила, и он помогал. Вместе ездили. Это в Барановке. Немножко там – киОметра два или три. Село такое. И там базарчик был. Она, значит, туда и… Продавала или, там, покупала…, но, в общем, два ведра… А я не узнал её сразу. Я говорю – а где это тут школа? Мы вышли. Вот она. Такая маленькая? То большая была учителка, а то маленькая стала…Раньше это был Красный Мелиоратор, теперь Барановка стала… Вот моя школа – говорю. Как ваша школа? Да, говорю, я в таком то году тут… Она говорит – подожди друг – а в каком ты классе был? Он сказал. А учительницу как твою звали? Тоже сказал. Так это же я! Он говорит, растерялся даже. Она ж была молодая! А сам тоже ж ведь не пацан уже ж. Это ему было… сорок три ему было. Ей то больше, конечно. Не узнал, значит. Там склад был, где фатер работал мой. Длинный такой. Сарай.
… Валю с Лидой я зимой рожала. С Ниной крышу лазила мазать, а с Валей Лидой зимой. Свекруха говорит надо воды наносить. У меня схватки, а дома воды нет. Близко-то вода солончаковая – колодцы мелкие. Коромысло и иду. С километр. Ведёрки то небольшие – восьмилитровые. Ветра нету – так и не расплещу, дотащу. Свекровь – ой, говорит, а у нас воды то нету…Я и иду.  Фатер ваш дома был. Конечно. Он же днём работал. Наработался. Пришел, воды я уже натаскала. Валя ночью родилась, часов не было тогда. Не знаю во сколько.  Роды акушерка принимала. И Лиду так же и тебя. А воду то я натаскивала и варить и корове. Солёную нельзя. Мы уж, когда с Лидой то у меня днём началось, уже в доме пол настелили. В новый дом перешли. Печку русскую свекровь натопила, воды нагрела. Она говорит – ты голову то будешь мыть? Я ещё голову мыла. Потом на печку залезла, голову сушила. Отца то дома не было – он был на ремонте уже. Артур Иванович пришёл. Мать пошла за Артуром Ивановичем. Ему говорит – иди за акушеркой. Он и пошел. Потом всё фатеру дозолял – ты мне часы должен. Часы он тогда потерял. Я же, говорит, тогда бегал за твоей… за акушеркой для твоей. Да – дозолял. Не знаю чьё это слово. Там у нас много всяких жило… Не немецкое, нет.
… А эту в августе. Мы тогда у землянки стены подняли. Покрыли новым хворостом, потом дёрном, а сверху глиной надо мазать. Как зачем крышу мазать?  Чтоб щелей не было. Я тогда глины набрала с гавном, с песком.  Ну да, не гавно – навоз. Правильно дочка. Ну что ж, что схватки. Полезла наверх, помазала всю крышу, помылась, коров подоила. Утром опять подоила. Выгонять уже я не выгоняла. И вот в десять часов утра родила. Ага – подвиг.
…Дядя Саша твой… Парад тогда был. Первое мая ведь. Люди на парад пошли. Праздник. А он второго родился. Тогда же у нас бабушка командовала – не хуже как баба Тереза. Баба Юля если сказала – это закон! Она такая как Валя – крупная была. Дедушка маленький такой. А она выше его была. Полная такая……………

    Давыд мой на тракторе работал.  Он с 12 лет работал. Сцепщиком. Сидел там, на прицепе. Сеял. Ну, потом, конечно, сам трактористом стал. Один раз его чуть волки не съели. Отбивался кизяком. Как, как? Намочит в солярке кусочек и зажжет и бросит в волков. Их 7 штук было. А у него в поле трактор глох. Солярка на морозе застывает, и он взял с собой мешок кизяка, и поехал в ночь пахать. Или боронить. Не знаю.
   А волки то и насели. Семь штук. Ну вот такой трактор, как у Калины красной, у Шукшина-то. Он и на «Белорусе» тоже пахал-работал.
    А как он пацаном-то был, то жили они  на стане, в поле. Вот и бык у них сдох. Ну не сдох, а заболел просто.  Его забили мужики и мясо сдали. Фронту. А шкуру развесили на колах. Вот пацаны и стали её палить да стричь. Нарежут потом как лапшу и в казан. Попреет ночь да пол дня, а потом и разжевать можно. Так всю шкуру и съели. Председатель приехал : «А где шкура?» Молчим. Видит, что мы головы свесили. «Ладно, бить не буду – говорите!»
--Съели…
--Так её же не разжевать…
      Молчим. Ну ладно, уехал. И ничего нам не было. Не посадили.
      Как я девкой-то была, так быков поила. Ворот у колодца вертела и лила воду-то в колоду. Быкам пить. А чё рассказывать-то? Ну силы нету, так я ведро отливала и остатки в колоду… Много раз выливать надо. А мороз. Я и примёрзла. Носки к калошам, а калоши ко льду. Ну ничо. Старичок мимо шел, оторвал.