Из темноты к свету. Часть 1. Глава 27

    - У меня лишь одна мечта - выспаться. Я сегодня заснула прямо на уроке,- бросив на лавку школьную сумку, как бы с упрёком, сказала Оля своей старшей сестре, одновременно поглядывая в сторону племянника, который лёжа в коляске, кряхтел и пыхтел, корча рожицы и пытаясь выбраться из пелёнок, сразу двух, потому что одной ему не хватало - богатырь родился.

    В это время Люба стирала пелёнки в оцинкованном корытце, стоявшем на краю этой же лавки, у входа в летнюю кухню. Одновременно она умудрялась изо всех сил качать правой ногой коляску.
    - У меня такая же мечта,- с сочувствием ответила Люба и, отложив стирку, продолжила разговор:- Сегодня ночью моё сознание полностью отключилось, я перестала что-либо соображать от постоянного недосыпания. Среди ночи вдруг мама пытается меня разбудить, а я даже глаз открыть не могу. Откуда-то из далека до меня доносится истошный крик ребёнка вместе с маминым голосом, и я пробую открыть глаза и одновременно встать, но тут же падаю замертво и отключаюсь. Такое впечатление, что я просто потеряла сознание. Бедная мама, как же она на работе справляется, не спав всю ночь?

    - Я сама всю ночь не спала,- пожаловалась Оля,- утром вставать, а у меня голова квадратная. И чего он орёт, как-будто его режут?

    - Не знаю, сестричка. Я ещё, когда беременной ходила, думала, что не выношу его до конца, что раньше времени из живота выпрыгнет, покоя ему там не было. Родился и с самого первого дня тоже самое продолжается, сама видишь.

    - Это просто какое-то наказание. Неужели все дети такие?- возмутилась Оля и присела рядом со своей школьной сумкой.

    - Конечно, нет,- ответила Люба, продолжая упорно качать коляску.- У нас была одна очень странная роженица, которая поступила в роддом в тяжёлом состоянии без каких-либо документов и, конечно же, под вымышленным именем. Говорили, что она была необыкновенной красоты. Увидеть её я не успела, потому что сбежала она через два дня после родов. Её больничную одежду нашли в туалете. А сбежала она как раз перед тем, когда ей впервые должны были принести ребёнка, чтобы впервые кормить. Ребёночка принесли, а мамочки след простыл. Мальчик у неё родился.  Медсёстры его почему-то Ванечкой назвали. Они приносили его к нам в палату и желающие прикладывали его к своей груди, чтобы покормить. Мальчонка был не только красивым, но и очень спокойным, голоса его никто не слышал. Он всегда спал и во сне улыбался.

    - Несчастный ребёночек... Что же с ним теперь будет?

    - Сказали, что месяца два он побудет у них в роддоме, пока окрепнет, а потом его в дом малютки передадут, чтоб подыскать других родителей.

    - Ладно, пошла я, надо переодеться и в себя придти,- сказала Оля, вставая с лавки.

    - Олечка, подожди, не уходи. Я тебя очень прошу, посиди с ним минут пять и покачай, чтобы не плакал. Мне кое-что надо сделать, пока родители не пришли, я быстро вернусь.

    - Только смотри, больше пяти минут я не выдержу!

    Люба мигом вскочила с табуретки и побежала в дом. Уже через минуту она стояла перед зеркалом и пыталась влезть в своё свадебное платье.
    "Какой ужас, трещит по швам! И молния не хочет сходиться... Однако, сегодня оно уже легче натягивается. Я обязательно должна похудеть, и чем скорее, тем лучше",- думала Люба, осматривая себя критическим взглядом.

    Кое-как стянув с себя платье, она снова отправила его на вешалку и тут же, улёгшись на полу вдоль шифоньера, начала быстро поднимать и опускать ноги, качая пресс.


    Придя с работы, Валентина Ивановна сделала обход своих владений и, подойдя к старшей дочери, спросила:
    - Это что ещё за новости, ты почему есть перестала?

    - Мамочка, не хочется мне есть, кусок в горло не лезет.

    - Ты мне это дело прекращай!- строго сказала мать.- Ребёнку молоко материнское надо. Откуда ему взяться, если ты есть не будешь? Сейчас не время за фигуру думать.

    Валентина Ивановна только зря время тратила на все эти разговоры, Люба была не пробиваемая. Уже через две недели она стояла перед зеркалом в своём свадебном платье и довольная результатом с нетерпением ждала завтрашнего дня, когда на выходные приедет её муж.

    Как только Сергей вошёл во двор, сразу вокруг всё ожило. Радостно заскулил и запрыгал пёс. Тут же выбежал довольный Николай Иванович, а за ним следом появилась улыбающаяся Оля. Даже кот прибежал, чтобы встретить любимого всеми гостя. От летней кухни к ним стала двигаться коляска, из-за которой выглядывала Люба. Не удержавшись и обогнав дочь с внуком, Валентина Ивановна тоже поспешила  встречать своего любимчика, оставив тушиться на плите куски мяса, которые готовились ею специально к приезду зятя.

    Поздоровавшись с тестем и свояченицей, Сергей направился на встречу к приближающейся к нему Валентине Ивановне, со словами:
    - Где моя любимая тёща? Чем вкусным она меня сегодня порадует?
    - Здравствуй, Серёженька! Пойдём, мой мальчик, пойдём скорее, сейчас я тебя кормить буду.
    Затем подойдя к жене, он поцеловал её в щёчку и, не сказав ни слова, заглянул в коляску.

    Все направились по дорожке в летнюю кухню. Оживлённый разговор, смех и шутки доносились далеко за пределы их двора.
    Зайдя на кухню, Сергей накинулся на свою тёщу и давай шутя теребить её, выговаривая:
    - Вот ехал и всю дорогу думал, чем меня тёща побалует сегодня?

    - Серёжка, выбирай, что душе твоей угодно,- сказала Валентина Ивановна и давай старательно перечислять:- Значит так: ляшечки куриные жаренные; лещи жаренные, отец сам ловил; пюре картофельное с куриной печёнкой в подливе; борщ вкуснейший; блинчики с мясом...

    И устроили они на летней кухне праздничный ужин. Сколько радости у всех появилось, каждый что-то рассказывает, улыбается и смеётся.
    Вечер за разговорами пролетел незаметно, уже и ночь стала подкрадываться...

    Люба, покачивая коляску, достала свадебное платье и быстро его надела, пока в комнату ещё не вошёл Сергей. Она очень волновалась, боялась, что не успеет. Её сердце не просто билось, оно трепетало, потому что сейчас ей обязательно нужно задать ему вопрос очень-очень важный для неё.

    И вот дверь распахнулась и в комнату вошёл Сергей. Люба сразу выпрямилась и, поймав его взгляд, произнесла:
    - Серёжа, вот, смотри, я влезла в свадебное платье. Скажи, теперь ты любишь меня?

    Сергей от такой неожиданности остолбенел и, слегка заикаясь, ответил:
    - Любчик, ты... ты чего это? Я же просто пошутил.

    Он подошёл к Любе вплотную и обнял её... как раньше.
    "Никогда не смогу я понять, когда он шутит, а когда говорит правду",- подумала Люба, у которой вдруг выросли невидимые крылья, поднимая над мраком её измученную и истерзанную душу.

    - Мы с батей завтра рано утром решили на рыбалку сходить. Ты только не обижайся, ты же знаешь как я рыбачить люблю. У тебя классный отец и, вообще, родители у тебя замечательные. Я вас всех очень люблю,- говорил Сергей, всё крепче и крепче прижимая к себе свою жену.
 
    "Я всё правильно сделала, что исполнила его желание и похудела. Вот я снова стою перед ним в свадебном платье, и он нежно и с любовью обнимает меня. Значит, сказанные им слова, вовсе шуткой не были"- размышляла довольная Люба.

    Давно она не ощущала себя такой счастливой. Улыбаясь ему в ответ, она вспоминала мамины слова: Серёжка такой парень хороший, он нам, как сын родной.

    Чёрная туча, которая преследовала Любу, неожиданно куда-то исчезла, словно испарилась, и занимаемое ею место вдруг озарилось светом и наполнилось теплом.
    Это радостное чувство возникало каждый раз, когда Серёжа приезжал на выходные. Но только стоит ему уехать, как эта мерзкая туча наползает снова, покрывая душу мраком, вместе с которым в голову лезут назойливые мысли: "Он точно к другу своему ходит и ночует у него. Опять подружек к себе приводят и развлекаются с ними".

    Чувство ревности подтачивало все её внутренности и без конца приносило ей мучительные душевные страдания. И всё это Люба держала внутри себя, скрывая свою боль ото всех.

    Ей казалось, что время не спешит торопиться, однако с момента родов уже прошло почти полтора месяца. Стояли последние дни сентября. Осень выдалась жаркой и напоминала продолжение лета.
    - Валюша, пройдёмся мы с Сергеем в магазин, пивка на разлив в ларьке купим. Ты нам баночку трёхлитровую выдели. Там у нас своя таранька вяленая, посидим с зятем пивка попьём,- обратился Николай Иванович к жене, не скрывая той радости, которая наполняла его, когда в гости приезжал Сергей.

    - Ты в подвал спустись и оттуда бутылёк принеси, я сполосну и возьмёте себе под пиво,- ответила Валентина Ивановна, доставая из бюстгальтера свой кошелёчек, чтобы дать мужу денег на поход в магазин.
     А грудь у Валентины Ивановны огромная и пышная, там можно много кое-чего спрятать.

    Все деньги Николай Иванович отдавал жене, и она сама распределяла семейный бюджет, умудряясь делать и накопления. Они никогда не занимали денег, а выкручивались на свои. Строя дом и воспитывая двух дочерей, они ещё и родственникам помогали.
    На примере своей мамы и Люба бережно относилась к каждой копеечке. Поэтому Сергей с радостью доверял Любе все их семейные сбережения, зная, что она сможет правильно распределить необходимые расходы.

    Совсем скоро мужчины вернулись домой и, зайдя в летнюю кухню, выставили на стол пиво. Покрутились они вокруг него, и Николай Иванович говорит:
    - Валюша, представляешь, пиво нам прокисшее продали. Придётся вылить.

    - И что хорошего в том пиве? Пьёте всякую гадость,- засмеялась Валентина Ивановна,- Лучше бы квас на разлив купили.

    Когда из кухни все вышли, в ней осталась только Люба. Она посмотрела на банку с пивом и вдруг, не понятно почему, ей так захотелось этого пива, что удержаться она не смогла и, припав к ней, залпом выпила почти половину. Как такое возможно, Люба и сама не могла понять, ведь пиво она терпеть не могла, просто на дух не переносила.

    Бывало Сергей шёл с ребятами в пивбар и всегда брал с собой Любу. Ребят собиралось человек до пятнадцати. Они сдвигали столы, брали мелкие солёные бублики и много-много пива в больших гранённых и прозрачных кружках. Люба тихонько сидела рядышком с Сергеем и молча грызла бублики, от которых её мучила сильная жажда, но пива она всё равно не пила. А тут... больше литры выпить, да с такой жадностью!

    Но когда пришло время и Люба покормила сынишку своим молоком, он спал не просыпаясь несколько часов подряд, от чего все хоть немного пришли в себя.
    - Он всё время капризничает и плачет. И почему такой беспокойный?- спросил Сергей у Любы, глядя на спящего сынишку.

    - Крестить его надо. Только, как это сделать, ума не приложу,- попыталась Люба направить разговор в нужное для неё русло.

    - Я подумаю, как это лучше сделать... Поговорю с Гришкой, раз был дружком на свадьбе, значит пусть и кумом будет. А ты поговори со своей дружкой, может теперь кумовьями станем.

    Через три недели крестины состоялись в Каховке, и Люба вздохнула с облегчением, заветное желание было исполнено. Но совершить это дело было не так уж и просто. Во всех учебных заведениях велись занятия по атеизму. Богоборчеством занимались повсюду, во всех слоях общества.

    - Валя, переживаю я за Григория,- делился душевным состоянием Николай Иванович со своей женой,- ты бы поговорила с Сергеем, надо поехать в эту церковь, где внука крестили, чтобы вычеркнуть из учётной книги Гришкину фамилию. Проверки везде идут. Если выйдут на него и разоблачат, то с института сразу выгонят. Жалко будет, хороший парень и пострадает ни за что.
    - Обязательно скажу, как только приедет на выходные и сразу же подниму эту тему,- успокаивала своего мужа Валентина Ивановна.
    И какое же облегчение Николай Иванович испытал, когда зять уладил этот вопрос, уж очень он переживал за Серёжиного друга.
    - Папа, не переживай. Дали три рубля женщине, которая записи ведёт и она при нас фамилию его замазала,- отчитался зять перед своим тестем.

    После крестин малыш стал поспокойнее. Но как только стоило приехать Тамаре Григорьевне со своим мужем проведать внука, он сразу же взорвался от плача и орал не переставая, пока те не уехали. Только стоило им удалиться, как маленький Серёжка успокоился и заснул непробудным сном.

    Отношения между Любой и Сергеем укреплялись, не смотря на их постоянные разлуки. Они оба скучали и всегда радовались каждой их встрече. Их любящие сердца закалились и окрепли, а малыш подрос. В четыре месяца он выглядел очень взрослым. На улице был декабрь и его выносили уже в зимнем пальтишко и шапке, что действительно соответствовало маленькому богатырю.
    - Так, внимание, фотографирую!- скомандовал Сергей,- Сейчас вылетит птичка!
    - Серенький, смотри на папу!- уговаривала Люба сынишку.
    - Серёжка-а!Смотри сюда! Посмотри, что у бабушки,- завлекала внука Валентина Ивановна, стоя позади своего зятя и махая рукой.

    Совсем скоро Любина мама готовилась уходить в отпуск по уходу за ребёнком, чтобы дочь смогла продолжить свою учёбу в институте.

    Люба была уверенна, что чёрные дни уже миновали и впереди их ожидали дни  светлые, полные радости и любви.
    - Мам, я хочу на Новый Год к родителям в Константинополь съездить, но только вместе с Любой. Отпустите её, пожалуйста,- просил Сергей тёщу, а просить он умел.
     - Конечно, поезжайте, а мы придумаем, как с малышом быть,- ответила Валентина Ивановна любимому зятю, которому ни в чём не могла отказать.

    Любиной радости не было предела. "Через каких-то пару недель мы с Сергеем будем встречать наш самый любимый праздник. В эту таинственную и волшебную ночь я буду любить его и дарить всю свою нежность и тепло",- мечтала Люба.

    И вот, эта долгожданная ночь настала.
    Новый Год Люба и Сергей встречали с его родителями. На столе стояли праздничные блюда, шампанское и вино. Люба светилась от счастья и Сергей тоже не скрывал своей радости. Они словно два голубка прижимались друг к дружке, сидя за столом.
    - Пойдём, сын, выйдем покурить,- вдруг предложил Станислав Фёдорович, вставая из-за стола.- Надо немного разгрузиться, по двору пройтись.
     - Да, сходите. А мы тут на столе приберёмся немного,- поддержала Тамара Григорьевна своего мужа.
     - Ну, вы тогда тут по-женски побеседуйте, а мы, мужчины, о своём поговорим, о мужском.

    Сергей тоже встал и, поцеловав Любу в щёчку, пошёл вслед за отцом.
    Как только мужчины вышли из дома, на Любу вылился целый ушат упрёков без подбора выражений.
    Если бы Люба была трезвой, она всё легко перетерпела бы, как раньше, ведь терпению она была научена хорошо. Но вот в состоянии опьянения быть терпеливой, такого опыта она не имела.
    С Любой случилось что-то странное. В голову вдруг ударила кровь и начало пульсировать в висках, к горлу подступил ком, и разум помутился. Свекровь же останавливаться не думала, а всё больше подливала масла в огонь.
     Ничего не соображая, Люба выскочила из-за стола и начала в истерике кричать:
    - Я вас ненавижу! Знать вас больше не хочу! Больше вы меня никогда не увидите!

    Она, быстро натянула сапоги, сорвала с вешалки пальто и, схватив на ходу шапку, выскочила из дома в темноту, мрак которой освещала маленькая лампочка над крыльцом.

    По-прежнему ничего не соображая, Люба бросилась бежать через огороды, сама не зная куда. Слегка выпавший снег делал видимым путь под её ногами. Бежала она изо всех сил, словно за ней гналась свора собак. Она не понимала, что делает, куда и зачем бежит. Было ощущение, что кто-то вселился в неё и сам руководил всем её телом, не спрашивая  желания.

    - Люба-а! Останови-и-сь!- слышала она мужские голоса, где-то позади за своей спиной.

    Продолжая бежать, она оказалась на дороге, что у магазина, и остановилась только тогда, когда увидела светящиеся в темноте фары приближающегося автомобиля. На улице кроме них не было ни души, все по домам встречали Новый Год.
    Люба замерла на краю дороги, словно вкопанная, не поднимая руку. Машина вдруг остановилась и стекло со стороны пассажира слегка опустилось.

    - Вас подвезти?- спросил молодой женский голос, раздавшийся эхом в ушах  Любы.
    - Да.
    - Забирайтесь!- раздались мужские голоса из распахнутой задней двери.

    - Люба-а! Останови-ись, не делай этого-о!- послышались знакомые голоса, уже где-то совсем рядом.
   
     Люба и рада бы не делать этого, но подчиниться своей воле она не могла, потому что кто-то другой управлял её волей. Она села в машину и останавливать её было уже бесполезно.
     Машина тронулась с места и помчалась по ночной дороге, ведущей в соседнее село Андреевку, оставляя позади все Любины мечты и её любовь...