Что-то там про подростков. 14 глава

Я говорю. Почти кричу:

– Тварь! Пошла она! Шлюха!

Сегодня не тот день, когда мне хочется ощущать наличие проблемы.

Особенно, той, которая мне не по вкусу.

Сначала сам себе говорю, что Кира может легко предать за спиной, а затем целую её, в надежде, что этот поступок станет первым шагом к формированию новой ячейки общества. После чего она, естественно, кидает меня, оставаясь со своим новым качком. Который даже не в состоянии оценить уровень довольства девушки.

Он вообще не силах понять мотиваций своих поступков.

Марти говорит:

– Может, убьём её?

Я капец как зол.

Он засовывает в рот обжаренный пласт картошки, и предлагает:

– Давай мы без твоего участия снимем, как якобы убиваем её. Потом смонтируем и дадим посмотреть тебе. Тогда, возможно, станет легче?

Мы в центре города. Посреди одного из скверов. Сидим на лавочке. Болтаем. В основном, говорю только я. Жалуюсь. Марти же исправно выполняет роль хорошего друга, готового выслушать товарища в любой момент.

Остальные отдыхающие, находящиеся в радиусе десяти метров, удивлением, раздражением, недовольством реагируют на моё дерзкое невежество.

Парень, сидящий с девушкой справа, в паре метрах от нас, вдруг заявляет:

– Все бабы шлюхи. Надо быть готовым к тому, что твоя свалит к другому.

Я думаю: «какова хрена он несёт?». Додумываю сверху: «такого же идиота подобрала себе Кира». Спрашиваю себя: «почему?».

Мы, вообще-то, одинаковые. Нельзя делить людей по половому признаку. Расовому. Любому. Есть такие же парни-шлюхи. Я зол, но не до такой степени, чтобы не ответить:

– Если мне так везёт, это не значит, что все плохие.

У меня, как бы, не нарочно получается проецировать любовника Киры на этого умника.

Парень удивлённо смотрит в нашу сторону, а затем получает ладонью по лицу. От своей, видимо, девушки. Которая тут же встаёт и решает избавиться от его компании.

Вместо того, чтобы проследовать за ней, он изъявляет желание познакомиться с нами поближе. Что заставляет его закрыть мне весь обзор.

Решив проветрить подмышки, этот крайне самоуверенный человек вдруг начинает:

– Ты чё наделал, козлина?

Не глядя на него, отвечаю:

– Поцеловал ту, с которой не следовало бы вытворять подобных фокусов.

Наконец к нам присоединяется Тимон.

Почти подбегает.

Я говорю парню напротив:

– Тебя, кажется, девушка бросила.

Тимон пытается шутливо влезть разговор:

– Неудачники притягиваются друг к другу, да?

Любитель бычить всё ещё смотрит в мою сторону, и говорит:

– Пошли отойдём.

Поворачиваясь к Марти, который размеренно заталкивает очередную чипсину в рот, сообщаю:

– Кажется, меня хотят побить. А ведь я даже ни в чём не виноват.

Всё начинается пару дней назад. У меня дома.

Тут я, Тимон, Марти.

Тимон сообщает о том, что его двоюродный дядя – начальник одного из отделов милиции нашего города. На что мне приходится отреагировать абсолютно спокойно:

– Ну, это нормально. Для феодального государства.

Звоню Кире. Она не берёт трубку. Мы виделись ещё вчера, когда разъезжались по домам из аэропорта.

Всё время, что у нас выходит побыть рядом на съезде блогеров, она держится отстранённо. Мне даже в голову не приходит разрушить эту неопределённость, потому что я боюсь уничтожить всё остальное.

Всё то, чего, как бы, и нет.

Тимон говорит:

– На следующей неделе поболтаю с ним.

Марти интересуется уровнем дохода его отца. Тимон сообщает, что много. Мы возмущаемся тем, что слишком много.

Так избыточно, что ему приходится признать существование стороннего заработка. После чего он удивляется нашей реакции, выражая интерес к уровню законности этого дохода. На что мы интересуемся тем, почему он сам не в курсе, законно это или нет.

Марти говорит мне, пока я захожу в галерею Киры:

– Пошарь в интернете по этому поводу. А то чё мы как лохи сидим, критикуем, может это вообще разрешено так.

Я говорю:

– Некогда. Надо понять, что за фигня происходит с этой женщиной.

Пролистывая её свежие фотографии, обращаюсь к парням:

– Мне кажется, типичный замкнутый парень, каким был я…

Марти тут же перебивает:

– Ты был капец как замкнут.

– До знакомства с тобой.

– И после него.

– Чуть-чуть после него.

– До пятнадцати лет. Раньше ты, конечно, тусовался со мной, но не был особо болтлив. А вот после пятнадцати вдруг резко изменился. Стал слишком самоуверенным, но при этом ужасно интеллигентным.

Возвращаюсь к основной мысли:

– Так вот. С появлением этих приложений для обмена фотографиями кажется, будто у девушек комплекс забвения куда сильнее, чем у таких парней.

Марти умничает:

– Они девушки – всегда хотят внимания. И это нормально. А ты мужик – мужики не должны хотеть внимания. Нам надо сидеть в тени, и выползать только если девушке грозит опасность.

Результат типичного подхода к воспитанию от пролетариата советских времён.

Ничего не имею против рабочего класса. Считаю, что это самая важная работа на свете. Но когда в двадцать первом веке ручной труд сменяют роботы, людям приходится искать другие занятия. Создавать отрасли бизнеса, не предоставляющие услуги первостепенной необходимости.

Народ начинает открывать для себя мир лени.

Никому не охота тащиться на единственный в городе рынок. Ни один нормальный городской житель не станет иметь дела с не нарезанным хлебом. Да и звонить теперь можно не только в определённых местах.

Но самое главное – все хотят больше развлечений. Желают усилить удовольствие от отдыха. Даже начинают подумывать о личном производстве этих самых развлечений.

Снимают блоги.

Рисуют мультфильмы.

Создают кино.

Пишут книги.

Шутят со сцены.

Теперь мало кто считает, что фермерство – героическая отрасль, которая кормит всё население земли. Не даёт людям сдохнуть. Утоляет самую важную потребность человека. Потому что скоро туда тоже завезут относительно самостоятельные механизмы. Или же просто превратят южное полушарие в загон для рабов, что и так уже имеет неплохую тенденцию в мировой практике.

Чтобы не тратиться.

А между тем северное полушарие выбирает известность, как основную жизненную цель в мире развлечений.

В конце концов мы просто обязаны достигнуть утопии. Не той, где люди заталкивают в себя таблетки, чтобы почувствовать себя счастливее, а той, где каждый будет творить. Первые станут наслаждаться произведениями вторых, и наоборот.

Об остальном позаботятся роботы.

Мне стыдно, но современная социальная система воспитала меня стадным образом. Поэтому я отнюдь не согласен с Марти:

– С каких пор стало считаться, будто только девушкам нужно внимание? Лет двести назад мало кто интересовался известностью. А с появлением медийных штучек все вдруг решили, что женщины заслуживают внимание больше, чем мужчины. Потому что «не по-мужски это – хотеть внимания». Банальная дискриминация. А потом ещё говорят, что мужики притесняют их. Я не спорю, каждый пол как-то притесняет противоположный, но женщины постоянно чем-то недовольны.

Тимон посмеиваясь говорит:

– Это точно. Им по дефолту предлагается простейший жизненный путь – найди жениха и всё. А они лезут куда-то. Управлять миром хотят.

Марти собирается ответить.

Я думаю: «это что, тот фильм от Дмитрия Дьяченко?».

Марти отвечает:

– Нормальное желание. Если долго делать что-то одно, охота попробовать другое.

У меня есть небольшой пакетик возмущения:

– Тогда почему мне нельзя хотеть известности, если у меня её долго не было?

Знаю. Потому что я мужик.

Кира отвечает на звонок.

Интересуюсь, из-за чего она не берёт трубку. Она сообщает, что её парень плохо реагирует на нашу дружбу.

Сейчас Марти откладывает пачку чипсов в сторону. Поднимается со скамейки. И прописывает недоброжелателю удар по щам.

Я спрашиваю Тимона:

– Ты договорился?

Марти, допинав парня, валяющегося на тротуаре, говорит:

– Да, договорился?

Тимон смотрит на избитого и отвечает:

– Похоже, у меня нет другого выбора, кроме как ответить «да».

***

Фух. Жесткая главёнка выходит. Я пока переписывал мысли этих хреновых философов, аж вспотел. Теперь сижу и машу рукой перед лицом. Чтобы проветриться. Такой фигни мне не приходилось строчить с тех времён, когда я перестал слушать своего друга, с его претенциозными вкусами.

Что сегодня? Дети. Видео о том, как двенадцатилетнего ребёнка забирают из школы. Вывозят за город. И… да, многие тоже сначала подумали, что его там убивают. Но нет. Просто пугают. Это первый ролик от ГГ, который несёт пользу. Если убивать гопников и раздолбаев, то мало чего измениться. А вот в случае с кражей детей, родителям придётся задуматься. Принять хоть какие-то меры, чтобы подобного не случилось с их творением.

Будь моя воля, я бы таких родителей выгонял с планеты. Но у нас тут не принято делать мир лучше. Общество сначала поощряет психи детей, сбрасывая всё на их неразвитость. Малолетство. А потом возмущается от того, что в мире существуют люди, которые портят всем жизнь. Те, что плюют на нравственность, мораль и так далее.

Они спрашивают: почему ребёнок должен уметь вести себя прилично, если он ребёнок. А я думаю: почему я должен терпеть его наглость и безнаказанность, если такой ребёнок вырастет в мразь. Сначала воспитывают гавно, а потом винят других за то, что те просто не хотят нюхать его вонь.

Знаю. Слишком много времени и нервов трачу на это. Можно же просто не думать об этом. И, собственного говоря, я бы так и поступил. Но книга должна писаться. А я должен высказывать своё мнение по тому поводу, о котором пишу.

Как всё это происходит. Это похищение. Наверное, тебе интересно? Мне тоже, но не настолько, чтобы писать об этом. Так что вообрази самостоятельно. Чтобы не было всех этих неувязок. Как в том социальном эксперименте. Где девушку выставляют шлюхой. Сначала у них день, а через несколько секунд уже вечер. А потом ещё эта маска… Как так облажаться можно… Ты в курсе? Если нет – это уже мой косяк. Извини. Бывает. Просто суть в том, что мужики сильно запалили постанову. И все начали бомбить. Вот поэтому я не хочу вдаваться в подробности ролика ГГ. Чтобы не облажаться так же.

Дело в другом. До того, как видео вышло в интернете, оно появилось на телевидении. Скандалы, расследования – всё такое. У одной передачи нашлись эксклюзивные кадры следующего ролика от ГГ. Этого самого ролика о похищении малолетки. И тема быстро зафорсилась по остальным новостным источникам. Недели хватило на то, чтобы два телевизионных канала сняли прямой эфир, где куча жадных до бабла ублюдков орёт, что это плохо. Не потому что это плохо. А потому что им заплатили. И потому что старые бабушки, на которых работает имидж этих передач, не будут смотреть эти передачи, если сказать обратное.

Давай ГГ тебе всё расскажет.

***

Мы в комнате отдыха. Или что-то вроде того.

Слушаем инструктаж. Изучаем сценарий. Подставляем лица под гримировочный каток.

Кира говорит:

– Прости. Это было глупо. Сама не знаю, что на меня нашло. Мы же всегда оставались друзьями…

Я перебиваю:

– А сколько человек нам придётся сдерживать?

Ассистентка говорит:

– Что?

Спрашиваю у неё:

– Ну, сколько неадекватных будет орать, будто это неправильно? Какому количеству козлов придётся привести аргументы, которые всё равно исчезнут под их воплями?

Ассистентка отвечает:

– Так вы не приводите никаких аргументов. Действуйте по той же схеме.

Я думаю: «ну, нормально».

Кира смотрит на меня. Страница перелистывается в руке. Телефон звонит в кармане.

Сегодня Даша не в силах подсластить чайный напиток благодаря отсутствию информации о местоположении сахара.

Теперь мы живём вместе – неделю у неё, неделю у меня.

А ещё она скучает. Так же, как я тоскую по времени, когда мы только познакомились.

Тогда никто не говорил мне:

– Давай останемся друзьями.

В студию нас запускают первыми. Первыми, как точку зрения, противостоящую консерватизму. До нас туда уже успевают насажать зрителей и затолкать ведущего.

В связи с тем, что на данный момент лайф-канал Киры единственный серьёзный канал в интернете, обсуждающий политику никому не известных убийц, в этом выпуске именно нам приходится стать объектами ненависти большинства старушек страны.

Я здесь в роли продюсера.

На деле – суфлёра.

Слежу за тем, чтобы Кира не сказала лишнего. Заталкиваю её личное мнение поглубже, – прямо в бездну бессмысленных суждений.

Мне прекрасно известно, что, поступая подобным образом, я ничем не отличаюсь от пропагандистов.

Жаль, что мир не так прост, как кажется в десять лет.

У нас тут что-то вроде оливье, каждый ингредиент которого можно съесть отдельно. Что упростило бы жизнь маме, постоянно готовящей данный салат. Но люди обожают всё усложнять. Намешивать одну дрянь на другую, чтобы стало вкуснее. Поэтому порой приходится противоречить самому себе.

Кто-то же должен навязывать людям, что свобода – хорошо. Чтобы избавить их от впаренной мысли, якобы рабство – единственный выход.

В нашем случае – серьёзное воспитание против халатного отношения родителей к ребёнку.

Пока ведущий задаёт вопрос, я стараюсь сформировать приемлемый ответ. Когда он заканчивает, приходится начать свою мысль. В то время, когда мой рот воспроизводит звуковые волны, превращающиеся в логичные предложения, на меня тут же набрасываются криками.

Следующие пять-десять минут нам задают вопросы, на которые мы реагируем пассивными методами.

Отвечаем, но не развиваем ответ.

Наушник в ухе выражает недовольство нашим бездействием. Предлагает быть более активными. Хочет, чтобы мы поддержали батл бессмысленного галдежа.

Через некоторое время уже ведущий советует начать говорить.

Приходится ответить:

– Простите. Просто люди позади вас постоянно что-то кричат.

Мой ответ заставляет их возобновить психи.

Пытаюсь договорить:

– Они так орут, что я даже забыл, о чём мы тут говорим.

Просовываю сарказм сквозь недовольство:

– Их слюна скоро зальёт всю студию.

Эта провокация – не самая лучшая моя идея.

***

Ну, ты понимаешь суть. Сейчас я ещё дополню. Расскажу более осмысленно. Добавлю то, что поможет сюжету, а не долбанной любовной линии.

В общем, им – режиссёру, ведущему, ассистентам – пришлось как можно быстрее тянуть всё к рекламной паузе. Из-за таких выходок ГГ. Чтобы можно было объяснить ему, как нужно правильно жить. Что отвечать. Каким тембром это делать. На чём заострять внимание.

Он всё равно не стал слушать, но больше не дерзил так сильно. После этого в студию закинули других блогеров и знаменитостей. Которые были либо за, либо против. Спорили они о том, что нельзя вот так вывозить детей хрен знает куда. Чтобы напугать их. И ГГ пытался сказать, что, да, это не лучший способ. Но другого, столь же действенного, пока что не нашли. Если родители не хотят браться за свои порождения, говорил он, то пускай за них берётся общество. Терпение которого не резиновое.

А потом он провёл аналогию с бетменом, родителей которого убили, после чего он стал супергероем. Да шучу, не было там про бетмена. Мы тут только о серьёзных вещах рассуждаем.