Фреска бесконечности. Глава 4

1. В следующей главе мы на примере поздневизантийского общества 14 начала 15 веков начнем детальный анализ социального и политического кризиса европейских и ближневосточных обществ конца средневековья. В связи с упадком Византии мы также рассмотрим турецкие завоевания и становление Османской империи, которая в некоторых (далеко не во всех) отношениях явилась большим шагом в развитии европейского государственного абсолютизма, как интегральной части новоевропейской политической системы. Но для начала попробуем увидеть место этих событий в общем контексте исторического развития.

2. Именно Османская империя давала европейским политическим теоретикам 16 века, таким как Макиавелли, а в России Иван Пересветов, образец успешной концентрации власти в руках самодержавного правителя. Конечно сам Макиавелли стремился найти республиканскую альтернативу тирании,которая в 14 и 15 веке утвердилась во многих итальянских городах, но при этом сама тирания оставалась для него политическим эквивалентом личного художественного и научного творчества, утверждение и прославление которого определяло (и до некоторой степени продолжает определять) содержание романтической версии гуманистического проекта.

3. В Османской империи таким прототипом творческого тирана, отделившего государство от общества и переориентировавшего его на империалистическую экспансию, был конечно завоеватель Константинополя Мехмет II. Именно он успешно инструментализировал синергетическое отношение между властью и подданными, которое в раннеосманский период было заимствовано из суфистской синергетической мистики соотношения между верующими и Богом.

4. Суфизм, представленный многочисленными тарикатами (суфийскими орденами)сыграл ключевую роль в становлении Османской империи, но именно поэтому Османские правители 15 и 16 веков подвергали суфиев регламентации и порой гонениям, энергетический потенциал суфизма не только служил для них энергетической подпиткой, но и представлял для них опасность, ибо мог быть использован для создания эгалитарных религиозно-утопических идеологий, как показывает подавленное в начале 15 века движение шейха Бедреддина, османского эквивалента Гуса и Савонаролы.

5. Распад позднесредневековых обществ, как непосредственный результат громадного развития международного рынка (включая банковское дело и финансовый капитализм, в одном лишь Авиньоне, папской резиденции в первой половины 14 века находились представительства нескольких десятков банков), в ходе связанной с монгольской империей протоглобализации, распад, который анализировал Ибн Халдун, который похоронил Византию и нашел свое выражение в захлестнувшей Францию (а отчасти и другие страны, например Италию, а позднее даже Англию)военно-криминальной анархии времен Столетней войны, был не только проявлением экзистенциального кризиса этих обществ, но и обозначал новые возможности и горизонты.

6. Разрушение старой системы социальной иерархии и связанных с ней сравнительно неравновесных, более или менее односторонних взаимных обязательств не обязательно означало крушение общества как такового. Оно также открывало перспективы творческого переустройства общества внутри религиозно опосредованного синергетического круга (в матричном анализе это третий онтономный, субстанциальный уровень идентичности вслед за первым экзистенциальным и вторым месономным/атрибутивным уровнем). Внутри синергетического круга вертикальный диаметр господства-подчинения, как отношения между максимумом и минимумом был уравновешен горизонтальным диаметром диалогического взаимопонимания и сотрудничества согласно принципу равенства/соборности. Подчеркнутая развитием рынка социальная горизонталь (в итальянских городах выражавшаяся в идее народовластия и борьбы против засилья аристократии и находившая свое выражение в принципиальном отрицании роли происхождения и акцентировании индивидуальных достижений внутри новой гуманистической культуры)внутри синергетической окружности интегрировалась с переосмысленной вертикалью как разнонаправленные диаметры.

7. Развитие принципа горизонтальной соборности, ассоциативности в этот период в Византии нашло свое выражение в многочисленных соборах на которых коллективно обсуждались проблемы, поднятые во время паламитских споров. На Западе соборное движение конца 14-начала 15 вв. ставило горизонтальный совещательный принцип выше вертикального авторитета папы. Уже в 14 веке идея народного суверенитета, высказанная Марсилием Падуанским и раскритикованная как ересь папским престолом, получила косвенную поддержку в постепенном распространении понимания общества, как горизонтально оформленного гражданского коллектива.

8. Отсюда новый интерес к Политике Аристотеля. Уже в середине 14 века французский король, недовольный старым неудобочитаемым переводом, сделанным в середине 13 века спутником Фридриха II Вильгельмом Мербеке, заказывает себе новый французский перевод. А в начале 15 века новый латинский перевод, сделанный гуманистом Лионардо Бруни переводит аристотелевское выражение политическое сообщество (koinonia politike) как "гражданское общество" (societas civilis)тем самым предлагая мыслить общественный коллектив по образцу компании (societas) равноправных вкладчиков. Политика в перводе Бруни выдержала в течение 15-16 вв. около 50 изданий. Здесь уже просматривается путь к критическому анализу противоречий гражданского общества у Фергюсона, у Гегеля, у Маркса и у Тенниса (антитеза общества и общины Gesellschaft vs. Gemeinschaft).

9. В Византии и на Руси (исихазм) и в Османской империи (суфизм), и в Германии (движение друзей Божьих, мистика Сузо и Таулера) и во Фландрии (Рюйсброк, Герхард Гроот, братья "общей жизни", Фома Кемпийский) и во Франции (Жан Жерсон, Жанна Д'Арк)и в Англии (Ричард Ролл, Уолтер Хилтон, Юлиана из Норвича, отчасти Виклеф) и в Чехии (гуситское движение)и в Италии (Екатерина Сиенская, Николай Кузанский, Пико делла Мирандола, Савонарола)переосмысление данности общества и культуры внутри реальности Божественного присутствия и связанных с этим присутствием неограниченных возможностей (не случайно в этом смысле понимание самого Бога, как абсолютного потенциала posse ipsum в философии Николая Кузанского)проложило дорогу идее неограниченного человеческого прогресса, обновления и совершенствования, противостоявшей популярной в средние века идее развития, как старения, упадка и разрушения. Эти глубинные процессы радикального переустройства общественного сознания по праву можно назвать синергетической революцией, сделавшей по новому осмысленное отношение между человеком и Богом краеугольным камнем новой социально-политической и культурной реальности.

10. Идея вездесущности Божественного присутствия центральная для всего этого движения подрывала основы понимания природного и социального мира как системы неподвижных, качественно разнородных иерархически организованных сущностей (от камней до ангелов)и полагала этот мир как контракцию единой Божественной сущности. В контексте этого нового мистического единообразия прежние ограничения на применение математики к физике (сформулированные еще Аристотелем) теряли силу. Математизация естествознания и идея универсальности законов природы становилась не только возможной, но и необходимой.

11. Идея универсальности движения и единства земной (прямолинейное движение) и небесной (круговое движение) физики, обозначенная Николаем Кузанским была (им же) дополнена идеей о возможности сведения окружности, символа общественного и природного целого к бесконечному многоугольному континууму малых прямолинейных отрезков, математической аналогии коллектива индивидуальных граждан), легшей в основу созданного в 17 веке дифференциального и интегрального исчисления.

12. И гуманизм и Возрождение и Реформация и возникновение новой системы государства в ходе дисциплинарной и военной революции 16-18 веков, и становление новоевропейского естествознания происходили на этом, ныне основательно забытом синергетическом фундаменте.