Мир остался прежним. Часть вторая

                Часть вторая

   Бесподобно! Я совсем не ожидал увидеть здесь указатель. Что правда, самое ближайшее поселение находилось от нас в тридцати километрах. Но это совсем нас не заботило. Мы проделали такой путь, что эти тридцать километров казались сущим пустяком.
   - Как думаешь, там есть еда?
   - Что за глупый вопрос? Конечно же она там есть. Не можем же мы быть такими невезучими.
   - Ну, тогда не будем долго отдыхать. Давай совсем немножко передохнем.
   - Да, отличная..
   - Ну все, вперед!
   И в приподнятом настроении мой друг двинул по указателю, как будто он сюда на лифте поднялся. Его еще догонять приходится.
   Шли мы, по принятой традиции, молча, каждый наедине со своими мыслями. Но мысли друга мне казались довольно предсказуемыми. Скорей всего он думал о еде. Наверно это его и толкало вперед без замедления. То и дело мне приходилось его дергать за руку в надежде, что он сбавит темп. Он сбавлял, потом снова ускорялся. А я не мог отдышаться. Издавал звуки похожие на те, что издают толстяки мчащиеся за уходящим автобусом, так и не достигшие цели. Рюкзак в моем воображение всплывал как карлик, пытавшийся повалить меня с ног. И ему это скоро удастся, судя по моему состоянию. Такой слабости я не чувствовал давно. Я так больше не могу. Нужен привал.
   - Стой! Остановись, я тебя умоляю.
   На меня обернулось лицо наполненное презрением. Наверно. На самом деле я не мог разглядеть выражение лица моего друга. Он просто находился далековато. Ушел в отрыв.
   Что-то крикнул. Он был немного дальше, чем мне казалось, я даже разобрать не мог, как он ругает меня. Но я отчетливо вижу, что его рот периодически приоткрывается. Может он и не вслух вовсе говорил, а шепотом усыпал меня проклятиями. Вскинув руки, как недовольный ребенок, он направился ко мне. И преодолел расстояние между нами довольно быстро.
   - Ну что?
   - Давай выделим немного времени на передышку, мы уже столько прошли.
   - Обернись.
   - Зачем мне оборачиваться? За мной кто-то стоит?
   - Никого там нет, обернись давай.
   Я выполнил его просьбу.
   - Что видишь?
   - Указатель.
   - Правильно, мы прошли совсем не столько, как тебе кажется.
   - Но…
   - А знаешь, может тебя тут оставить?
   - Нет, ты так не поступишь со мной.
   - Почему ты так думаешь?
   - У меня еда, вот почему.
   - Одна несчастная колбаска? Обойдусь.
   - Не обойдешься, и 10 минут не пройдет как ты начнешь ныть.
   - Вставай, тебе разве не хочется, чтобы этот кошмар наконец закончился?
   - Давай не называть это кошмаром?
   - А как тогда?
   - Увеселительная прогулка.
   - Называй как хочешь, если тебе это поможет пройти эти тридцать километров. Догоняй.
   Да уж, прогулка, чувствую, получится не такая уж и увеселительная. А совсем даже наоборот.
Ну что же, ничего другого не остается, как продолжить мучения. Рюкзак стал казаться и вовсе невообразимо тяжелым. Не мешало бы проверить. Я снял его, поставил перед собой, сунул внутрь руку, и стал перерывать содержимое.
   - Что ты задумал?
   Я пропустил его вопрос мимо ушей. Внезапно рука ухватилась за что-то неотесанное, увесистое, грубой формы. Валун, я вытащил из своего рюкзака валун. Я почувствовал как наполняюсь злостью. Я молча уставился на своего обидчика.
   - О, а я совсем забыл про них.
   - То есть там не один камень?
   - Не злись, это просто безобидная шутка.
   - Когда ты это сделал?
   - Сегодня ночью, пока ты бормотал во сне и не давал мне спать.
   - Значит, я карабкался по отвесной скале с лишним весом?
   - Ну знаешь, тут я не при чем, есть меньше надо.
   - Беги.
   - Намек уловил.
   И он ринулся от меня с невероятной скоростью, но это не помешало мне запустить в него снаряд. Как говорится, не рой другому яму. Камень пришелся ему прямо в ногу. Отчего он не сумел удержать равновесие и оказался придавленный собственным рюкзаком. Мне показалось, что он отключился, совсем неподвижно лежал. Но подойдя к нему я убедился, что он в полном порядке.
   - И чего лежишь, не двигаешься?
   - Я подумал, если ты подумаешь, что я умер или вырубился, то больше не станешь швыряться валунами. Кстати можешь быть уверен, что я поплатился за свои грехи. Мне и вправду больно.
   - А по тебе не скажешь, слишком разговорчивый. - С этими словами я поставил на него и свой рюкзак, да что там. - Вот теперь точно поплатился.
   - Угу. Хватит… Дышать… Тяжело…
   - Ладно, вставай, пора топать дальше.


                * * *


   Вот теперь мы точно шли довольно долго. Об этом мне говорило не только то, что указатель исчез из виду, но и то, что пейзаж постепенно менялся. Все чаще начали встречаться деревья, постепенно превращаясь в лес, не было крутых подъемов и спусков. Кроме проблем с воздухом ничто не выдавало того, что мы в горах. Разговор наш не мог продлиться и дольше двух предложений, мы сразу начинали задыхаться.
   - Соскучился по мне? Я давно хотел тебе сказать, со мной необязательно вести разговор вслух. Откровенно говоря, ты так на психопата смахиваешь.
   - С чего вдруг?
   - Ну знаешь, не часто твои сверстники разговаривают с воображаемыми друзьями.
   - Но ты то не воображаемый.
   - Для тебя да, но другим это сложно доказать, особенно сложно это будет доказать санитарам в психиатрической лечебнице.
   - И то верно.
   - А я смотрю, тебе без меня не приходится скучать.
   - Да, куда уж веселее, без страховки по скалам ползаю, валуны за спиной таскаю, голодаю. Все просто замечательно.
   - И что тебя не устраивает? Сам подумай, ведь кто-то сейчас на парах сидит, пока ты ищешь счастья в горах.
   - Но все равно, желательно было бы поесть чего-нибудь.
   - А я тебе скажу, что все могло быть гораздо хуже.
   - Например?
   - Например, ты мог и не ухватиться за тот выступ, полетел бы вниз. Ты бы тогда явно не о еде думал.
   - Не самый хороший пример. Упасть с такой высоты, все равно что прыгнуть без парашюта.
   - И что же в этом хорошего?
   - Ну, сам подумай, умер бы я, и что дальше? Ничего. Не о чем не пришлось бы париться. А представь, если бы я упал и выжил? Это ли не хуже чем смерть? Переломал бы все тело, и с места не двинуться, лежишь беспомощно, ожидаешь помощи, надеешься на лучшее. А лучшее в данном случае было бы просто умереть.
   - Значит смерть - это не самое худшее?
   - Если люди сводят счеты с жизнью, это значит, что смерть им не страшна, а вот продолжать жить они боятся. Значит смерть не самое худшее, есть вещи и похуже.
   Я услышал какой-то звук. И по реакции моего друга стало понятно, что мне не послышалось. Он повернулся, и на лице его сияла улыбка, улыбка облегчения.
   - Что же, не буду больше вмешиваться в твои мысли, думаю ты теперь в состоянии сам со всем разобраться.
   - Покидаешь меня?
   - Ты же знаешь, что это невозможно. Я просто замолчу. Прощай.
   Теперь уже я заговорил со своим другом:
   - Что за шум?
   - Это машина просигналила.
   Теперь моя очередь расплыться в улыбке.
   Эта новость меня обрадовала. Я и не ожидал, что тут может быть проложено шоссе.
   Сойдя с тропы мы начали бежать. Не думал я, что мы способны бегать после такого изнурительного дня. Автомобиль, дорога, цивилизация. Я не большой поклонник людей, но я был рад, что смогу поговорить с кем-то помимо моего приятеля. Мы мчались в сторону, откуда до нас доносились  звуки проезжающих машин. Шум становился все громче. Знакомо ли вам это чувство, когда ты знаешь, что тебе подарят на день рождения, и знаешь, что это что-то очень тебе необходимо, и ты просто ждешь с нетерпением того момента, когда распакуешь столь желанный
 подарок. Вот что-то подобное я сейчас испытывал.
    Я заметил, среди деревьев движение, это проезжающие машины. Осталось совсем немного. Я был настолько возбужден, что чувство голода исчезло напрочь. Мы выбежали к трассе. Мимо нас одна за другой мелькали легковушки. Мы с другом переглянулись.
   - Время автостопа.
  Я просто кивнул в ответ.
  Мы подняли руки, выставив вверх большой палец. Мимо промчался небольшой грузовик, водитель никак не отреагировал на нас, даже не взглянул. Мимо, мимо, мимо, водители не желали останавливаться и помогать. Я бы и сам побоялся нас подвозить. Вышли из лесу, походили на неотесанных дикарей. Выглядели мы не первой свежести. Мне порой казалось, что запах от нас исходил такой, что становился видимым для человеческого взора.
   Мы молча стояли, настроение начинало снова понемногу портиться.
   Мимо нас промчалась очередная легковушка. Мы стали провожать ее взглядом. Как вдруг она остановилась метрах в пятидесяти от нас и начала сдавать назад. Поравнявшись с нами боковая дверь открылась, и от туда вылез молодой парень. На лице его красовалась такая улыбка, что можно было сосчитать все зубы, он обратился ко мне:
   - Привет, дружище. Хочешь чаю?


                * * *


   - Фух, спасибо, что накормил, мы просто помирали с голоду.
   - Да не за что. Ну рассказывай, предпочел отдыху на море, поход в горы?
   - Прости, я не хотел вас подводить, так сложились обстоятельства.
   - Ничего страшного. Все в порядке. Как дела с родителями? Поговорил с ними?
   - Если честно, то нет. Я выкинул свой телефон, когда свалил в горы.
   - Ну ты хоть предупредил их о том, что уезжаешь?
   - Не предупредил.
   - Как же так? Дружище, так поступать нельзя, ты даже представить себе не можешь, как они переживают, наверно места себе не находят. Вот, возьми мой телефон, набери, сообщи, что с тобой все в порядке.
   Он протянул мне старый мобильник: потертые кнопки, маленький экран, на котором едва были различимы вводимые мной цифры. Я нажал на кнопку вызова и стал дожидаться ответа. Пошли гудки.
   - Алло, кто это?
   - Алё, мам привет, это я.
   - Боже мой, живой, что же ты творишь, у меня чуть сердце не схватило. Где ты, что с тобой случилось?
   Было слышно, как она начинает плакать. Какой же я урод.
   - Со мной все хорошо, я просто уехал в небольшое путешествие.
   - В путешествие он уехал. – Перешла на крик. – Нельзя уезжать неизвестно куда, не предупредив об этом! Почему ты не сообщил?
   - На это есть причина - я не хотел.
   Не верю, что я сказал это. Ух, и попадет же мне, когда я вернусь.
   - Да мы тут с отцом извелись, на тебя нервов не напасешься. Не хотел он. А как же учеба, ты же должен был сдавать сессию досрочно.
   - Да черт с ней с учебой. Она не играет для меня никакой роли!
   - Это ты сейчас так говоришь, вот пройдут годы и ты поймешь…
   - Ладно я звонил просто предупредить, чтобы вы не беспокоились, со мной все хорошо. Пока.
   - Не смей бросать трубку! Я не договорила.
   - Тебя плохо слышно, связь ни к черту… пшш, пшш.
   - Да что ты за чело…
   Положил, почему-то в такие моменты мне казалось, что я бессмертный. Или тупой. Тут одно из двух.
   - Ну вот и славно. – чайный король протянул руку чтобы забрать мобильник, но я не торопился его отдавать.
   - Можно мой друг тоже оповестит родителей? Просто у него такая же проблема.
   - Да, конечно.
   А друг мой, тем временем, умостил свою голову мне на плечо и сопел как щенок. Я резко дернул плечо вверх.
   - Чтобы там ни было – это не я!
   Я протянул ему телефон.
   - Возьми, думаю твоим родителям будет полезно узнать, что ты еще не умер.
   Он выхватил телефон и уставился на меня.
   - А наушников к телефону не прилагается? Не хочу, чтобы вы слышали как на меня орут.
   Ему сразу же сунули в руку наушники.
   - Спасибо.
   Он отвернулся, облокотился лбом на окно и начал набирать номер. А я тем временем продолжил диалог. Это был именно диалог, потому что парень за рулем практически не встревал в разговор, только изредка поддакивал.
   - И куда же вы направляетесь?
   - Как куда? На море, естественно. А какова цель ваших странствий?
   - Ее как таковой нету. Сначала мы просто собирались в поход, но дело приняло неожиданный поворот, когда у нас закончилась еда. Вот тогда целью номер один стало сытно поесть. Благодаря вам она также была достигнута. Теперь мы в свободном плавании, что делать не знаем, куда направиться тоже.
   - Ну, мое предложение остается в силе, вы можете поехать с нами к морю. Наши друзья не будут против вашей компании, а совсем даже наоборот. Правильно я говорю? – Он обратился к своему приятелю-водителю.
   - Да, конечно….
   - Ну я не знаю, это очень великодушно с вашей стороны, но…
   - Никаких но, мы согласны. – Разговор с родителями завершился, телефон с наушниками были возвращены хозяину.
   - Ну вот и здорово! А пока можете отдохнуть, добираться еще довольно долго, часа три, примерно.
   Идея замечательная, но несмотря на то, что я чувствовал себя как выжатый лимон, уснуть мне так и не удалось в отличие от моего друга, который периодически похрапывал.


                * * *


   Вышли из машины мы в приподнятом настроении. Солнце уже село, на смену ему выглянул месяц. Но из-за нависших туч, заслонявших собой ночное светило, на дворе было темно. Единственным источником света служил тусклый фонарь, возле которого кружились всяческие насекомые. Были слышны крики чаек, походившие на смех коварной злой ведьмы, задумавшей что-то безобразное и лихое. Ветер с моря лупил по лицу, принося с собой ни с чем несравнимый запах.
   - Следуйте за нами.
   Мы шли вдоль темной широкой улицы. Пройдя несколько десятков метров, мы вышли на освещенную улицу и свернули к одному из первых домов. Дул теплый ветер, тяжелые облака медленно плыли по небу, иногда открывая взору яркий месяц. Строение было обнесено высокой каменной стеной. Обитая железом узкая дверь была единственным входом на территорию особняка. Чайный король подошел к ней и достал из кармана ключ. Послышалось какое-то бряцанье, скрежет ключа в замочной скважине, и тяжелая дверь медленно отварилась.
   - Входите.
   Мы повиновались.
   Сразу за непреступным забором начиналась извилистая дорожка, ведущая к большой украшенной различными узорами двери. Дом был почти весь в тени. Размер строения, его мрачность и царившая вокруг могильная тишина производили гнетущее впечатление. Похоже, даже хозяину сего поместья стало не по себе.
   Когда мы вошли в дом, то перед нами возникла следующая картина. В отличие от внешнего вида, внутри дом был приятно оформлен. Все помещение было освещено лунным светом, в центре находилась широкая лестница, ведущая на второй этаж. Слева от входа в темную комнату вел освещенный двумя свечами дверной проем. Справа, возле окна, стояли два кресла.
   - Неплохое жилище. – Я просто не мог оставить без внимания поразившее меня строение.
   - Спасибо, от дедушки с бабушкой досталось, они не имели привычки отказывать себе в чем-либо.
   - А где же все твои друзья?
   - Наверняка засиживаются в каком-нибудь баре. Пойдемте, я покажу, где вы будете спать.
   Моему другу, казалось, вообще наплевать, где спать. Мне порой мерещилось, что он следует за нами с закрытыми глазами. И ноги от пола он совсем не отрывал, плыл как призрак. Мы начали подниматься по лестнице на второй этаж, и я забеспокоился, что для него это окажется непосильной задачей. Но он и не думал сдаваться.
   Мы вошли в небольшую комнату, где стояли две узкие кровати.
   - Все, что вам понадобится, в шкафу на верхней полке: полотенца, постельное белье.
   Его прервал сильный храп, эхо от которого разносилось по всей комнате, и вероятней всего было слышно на первом этаже. Мой друг рухнул на кровать и тот час же уснул.
   - Спасибо тебе огромное!
   - Спокойной ночи, завтра увидимся.
   - Спокойной.
   Перед сном, я решил принять душ, и впервые за столько дней я пах как младенец. Еще один увлекательный день подошел к концу.



                ** *


   Проснулся я из-за того, что почувствовал, как кто-то умостился прямо на кровати у меня в ногах. Сначала я подумал, что это собака, которую я вчера не заметил из-за усталости, но открыв глаза, передо мной возникли очертания человека. Девушка в позе лотоса сидела и с любопытством рассматривала меня.
   - Проснулся. Доброе утро. - Я все еще был в замешательстве, глянул на соседнюю кровать, она пустовала. - Он в душе моется.
   Я по прежнему молчал, повернулся к часам. Половина одиннадцатого. Долго же я спал.
   - Доброе утро. – Я наконец додумался заговорить с незнакомкой.
   - Вставай, пора завтракать. – Она мило улыбнулась, но с места не двинулась.
   - Будешь смотреть, как я одеваюсь?
   - А ты меня стесняешься?
   - Нет, просто мне тебя жаль, увидеть меня голым не самое приятное зрелище.
   - Ну ладно, буду ждать внизу, и друга своего не забудь захватить.
   - Обязательно.
   Сразу после ухода девушки в комнату вбежал мой друг с душераздирающими криками. Он был с закрытыми глазами и размахивал руками как страус, возомнивший себя орлом.
   - Что произошло?
   - ШАМПУНЬ В ГЛАЗА ПОПАЛ.
   - А говорят, что он не щиплет при попадании в глаз.
   - ЭТО НАГЛАЯ ЛОЖЬ.
   И тут он стукнулся мизинцем левой ноги о ножку кровати. Если он сейчас рухнет и расшибет себе голову об угол тумбочки, можно его смело номинировать на премию Дарвина. Но нет, сегодня судьба к нему благосклонна… отчасти. Он просто повалился на пол держась обеими руками за ногу. Это было воистину нелепое зрелище. В добавок ко всему он был покрыт пеной, словно его только что пытались потушить пожарники. Минут через пять он успокоился.
   - Все хорошо?
   Он приоткрыл глаза, совсем чуть-чуть.
   - Да, вроде прошло.
   И в этот самый момент он решил протереть глаза руками. Комната снова наполнилась его визгом. Он вскочил, будто его стукнуло током и выбежал из комнаты размахивая руками над головой.
   В комнату снова вбежала моя новая знакомая.
   - Что за крики?
   - Все в полном порядке. Мой друг просто узнал, что помидор это ягода, и не смог этого спокойно перенести. Немного побесится и успокоится.
   Я уже соскучился по этому взгляду. Уже несколько дней на меня не смотрели как на полнейшего идиота.
   - Ладно, вы поторопитесь, а то завтрак остывает.
   - Да-да, спустимся через минуту.
   На столе нас дожидалась яичница с беконом. Мы так давно не питались чем-то подобным, что умяли все в три секунды, еще и тарелки вылезали.
   - А где все? – Мне тоже это было интересно.
   - На море ушли, они просыпаются рано.
   - Это во сколько? В 10?
   - Эмм, нет, намного раньше.
   Мое внимание привлекла обитая змеиной шкурой женская сумочка. Мне всегда было интересно, зачем убивать животных ради материальной выгоды. Одна тупая шлюха делает на этом деньги, а другая тупая шлюха это носит. Неужели нельзя выбрать занятие менее жестокое. Меня удивляют девушки, которые покупают подобные вещи и утверждают, что они совершенно не жестокие личности, аргументируя это тем, что не они же убивают животных и не сдирают с них шкуры. На самом деле они еще хуже, носить на себе шкуру убитого животного, все равно что продолжать издеваться над ним после смерти.
   Подобная человеческая промышленность выводит меня из себя. Если я предложу выращивать людей на органы, как питонов выращивают на сумки, меня посчитают психом. А вот уничтожать мир, в котором живешь, это проявление разумности. На какие еще гадости способен человек?
   - Твоя сумочка?
   - М? –она повернула голову в ту сторону куда я кивнул. – А не, не моя, на самом деле я не знаю кому она принадлежит. А что?
   В разговор решил вмешаться мой друг.
   - Интересно, а улитки вообще спят?
   - Какая разница?
   - Ну интересно же.
   - Тебе нужно было становиться ученным.
   - Зачем?
   - Просто страдать ерундой - это их профессия, им за это платят.
   - Почему же страдать ерундой?
   - Ну а как назвать это иначе? Зачем они тратят миллиарды долларов на то, чтобы отправить спутник на комету или на другую планету, если они с этой справится не могут? Мне, например, плевать есть ли жизнь в других галактиках, есть ли вода на марсе. Зачем мне эта информация? Что мне с ней делать? Не лучше было бы потратить те же средства на изготовление лекарства от СПИДа или рака? Миллионы людей страдают болезнями, от которых не могут избавиться. Так почему же, мать вашу, не помочь им вместо того, чтобы искать чертову воду на других планетах? Или что еще хуже, ученые тратят время и деньги для того, чтобы узнать какого размера мозг у муравья. Какая к черту разница, какого размера его мозг? Явно он им пользуется лучше, чем люди.
   Мой друг ненадолго застыл, с вилкой во рту, глядя на меня. Потом он заговорил с дамой.
   - Мы же еще не знакомы, ты собственно кто?
   - То есть как это кто? Вы вообще-то у моего парня гостите.
   Она явно была возмущена поставленным вопросом.
   - Так значит, он твой парень? Вот оно что получается.
   - Да, он кстати рассказывал про тебя. – Она направила на меня трубочку, через которую потягивала апельсиновый сок.
   - Что же он говорил обо мне?
   - Сказал, что встретил в автобусе странного, беззаботного парня.
   - Это почему же я странный?
   - Он так сказал, а я вот убедилась. Не каждый будет дружить с человеком, которому за завтраком приходит в голову мысль о спящих улитках.
   - Пошли на море? – Мой друг умеет вовремя встревать в разговор. –Не знаю как вы, но я пошел собираться.
                * * *


   Вот мы снова остались одни. Хозяйка не пожелала отправляться с нами на пляж, оправдывая свое нежелание тем, что уже полдень и скоро станет так жарко, что даже в тени можно будет загорать. С каждым пройденным кварталом, ее слова переставали быть похожими на оправдание. Солнце припекало довольно сильно.
   - Глянь, что-то произошло.
   Мой друг направил указательный палец в сторону небольшого скопления людей у обочины.
   Мы решили посмотреть, что же привлекло их внимание.
   Подойдя ближе, мы стали заглядывать людям через плечи. Картина стояла жуткая. Первым, что бросилось мне в глаза, были оторванные конечности, валявшиеся в нескольких метрах от владельца. На застывшем лице читалось спокойствие. Как будто он знал, что через секунду умрет, но ему было уже все равно, ничего не изменишь. Это была авария, автомобиль на полной скорости врезался в фонарный столб. Это было понятно, ведь машина практически была разрезана впредь до лобового стекла, на котором с внутренней стороны красовалось кровавое пятно, и еще в машине было заметно одно тело. Вокруг места происшествия все больше плодилось зевак, которые являлись источниками упрекающих возгласов: «Наверняка пьяные были», «Зачем же в таком состоянии садиться за руль?», «Острых ощущений захотелось, Шумахеры недоделанные». С чего вдруг такие выводы? Почему никому в голову не пришло, что люди ехали домой после тридцатичасовой смены на работе, или внезапно на дорогу выскочила собака, и водитель решивший спасти ее жизнь, не справился с управлением. Почему все такие жестокие и невежественные? На их месте могли оказаться ваши братья, дети, племянники. Посмели бы вы тогда упрекать их в пьянстве?
   - Пойдем подальше.  – Я не имел желания тут находится, и совсем не из-за ужасающего зрелища, а из-за этих невежд.
   - Ты задумывался, что людей тянет к негативу?
   - В каком смысле?
   - В самом что ни на есть прямом. Вот идешь по улице и видишь аварию. Сам того не замечая, ты уже разглядываешь все подробно. А когда замечаешь на улице красивую девушку, виртуозно играющую на флейте, то ты пролетаешь мимо, не находя времени опуститься в прекрасное, но время на безобразное всегда находится. Даже если ты опаздываешь на важную встречу. И постепенно это входит в привычку, человек пропитывается негативом. Негатив пропитывает со
 временем все твое тело, по всем артериям и венам течет ужас. И ты подсаживаешься как на наркотик. Так же как и наркоманы, не можешь обойтись без дозы. Включаешь новости, в которых говорят про падение авиалайнера, никто не выжил, или что с планеты вымер очередной вид. И ты подкрепляешься. Нужно больше негатива. Наркоман смешивает свою кровь с героином, а ты с негативом. А потом мы жалуемся, что жизнь - полное дерьмо, все плохо, и мир летит в бездну. Но на самом деле мир летит туда, куда мы сами его направляем. Мы перестали замечать прекрасное, нас уже автоматически тянет к безобразию. Когда мы снова научимся тянуться к добру, миру и удовольствию, тогда все не будет казаться таким уж печальным.
   - Наверно так и есть.
   Тем временем мы практически подобрались к пляжу. Признаться, на нем негде было ступить. Если пробираться к морю, то пробираться по людям. Мне кажется, они тут лежат просто потому, что заблокировали друг другу проход с пляжа. И единственным выходом для них оставалось убраться от сюда вплавь или сгореть под палящими лучами солнца.
   - Что будем делать? Места нет. Не ляжем же мы вторым слоем.
   - Глянь туда. – Я указал на причудливой формы скалу, расположившейся метров на двести дальше пляжа, и к которой, по всей видимости, можно было добраться по суше. А если и не так, вряд ли нас бы остановил тот факт, что до нее придется добираться вплавь. – Двигаем к скале?
   - Не вижу чего-то, что может нам помешать.
   Мы прошли мимо забитого людьми пляжа и вышли на небольшую тропинку, которая резко взмывала вверх. После нашей экспедиции в горы этот подъем казался сущим пустяком. Преодолев его, мы свернули налево, так что скала оказалась прямо по курсу, и направились к ней навстречу. Проделав некоторое расстояние, на пути встретилось небольшое препятствие в виде двух загорелых парней. Мой друг шел впереди меня, поэтому и заговорил с ними.
   - Простите, не пропустите нас?
   Оба одновременно повернулись и осмотрели нас с ног до головы.
   - Вы хотите попасть к скале?
   - Да, желательно.
   - Зачем вам это? Хотите прыгать с нее?
  Я не мог понять к чему все эти расспросы, можно же просто нас пропустить.
   - С нее можно прыгать?
   - Конечно, видишь выступ? – и снова они одновременно указали на небольшой выступ, к которому по всей вероятности вела извилистая дорожка выстроенная из выступавших из скалы природных ступеней. Высота внушительная.
   - Довольно высоко, вам не кажется?
   - Так и есть, там наверху создается впечатление, что ты стоишь в два раза выше, чем казалось от сюда. Мы не решились прыгать.
   - Да я бы тоже не хотел рисковать.
   Я продолжал молча следить за разговором.
   - Только полный болван может решиться на такое. Готов поспорить, что никто не захочет испытывать судьбу.
   Полностью солидарен с этим молодым человеком. Уж я бы точно не стал прыгать. Пожалуй удар об воду при падении с такой высоты равносилен удару при падении на бетонный пол.
   - Ставлю двадцатку, что мой друг не сдрейфит.
   - Что? Ты серьезно?
   - Естественно.
   Пора было вмешиваться, с такими успехами он мог бы просто распродать меня на органы. И выручки получил бы больше.
   - Стоп, стоп, стоп. Он пошутил, я не собираюсь этого делать, тем более за какую-то жалкую двадцатку.
   - Верно, такой поступок стоит дороже. Вы со мной согласны, джентльмены?
   Я дернул его к себе и почему-то перешел на шепот.
   - Остановись, прошу тебя, почему бы тебе самому не прыгнуть от туда?
   - Да брось, ты же смелее меня.
   - Это не смелый поступок, а глупый!
   Один из парней перебил наши перешептывания.
   - В любом случае, у нас нет денег, у нас и карманов то нету.
   - И у нас денег нет.
   - Тогда спор отменяется.
   - Деньги можно заменить на что-нибудь более интересное и захватывающее.
   - На что ты намекаешь?
   - Можно поспорить на поступок.
   - И что же это будет за поступок?
   Я снова дернул его к себе.
   - Да что ты задумал?
   - Просто развести двух баранов, которые вместо того чтобы просто нас пропустить, занимают наше время излишней неинтересной болтовней.
   - То есть тебе просто хочется кого-то унизить?
   - Можно и так сказать. Да еще такой шанс. Они же ведутся на весь тот бред, который я несу.
   - Так что за поступок?  – В наше перешептывание снова вмешались.
   - Ну, допустим, проигравшие бегут голышом через весь пляж.
   - Там же каждый уголок занят, не протолкнуться.
   - Ну, стало быть, так еще интереснее.
   Ребята приобрели задумчивый вид и стали рьяно что-то обсуждать между собой.
   - Хорошо, но мы начнем считать до пяти, как только он окажется на выступе, и если он не прыгнет, – в этот момент он указал прямиком мне в лицо – то вы попали, но считать мы будем тихо, чтобы наверху не было слышно.
   - Идет.
   Как я вообще допустил нечто подобное? Я не горел желанием покалечиться таким глупейшим способом. 
   Мы с другом снова перешли на шепот:
   - Вот зачем тебе это? А если мы проиграем?
   - Я надеюсь на тебя. Не подведи.
   Он отступил в сторону и выставил руку в направлении скалы, как бы приглашая меня. Не особо хочется принимать такие приглашения. Но спор есть спор.
   Я прошел мимо моего друга, стоявшего с лицом, на котором читалась уверенность, миновал двух идиотов, уверенных в своей победе, но на их лицах этого не читалось, на их лицах сияли глупые, кривые улыбки.
   Я начал осторожно подниматься вверх, к своей цели, а вернее сказать к цели моего непутевого попутчика. С каждым шагом возрастало желание врезать ему и нежелание быть изувеченным.
   Я старался не глядеть вниз, но у меня это плохо получалось. До выступа оставалось всего ничего, и я прекрасно понимаю, что времени на раздумья не останется. Я был уверен в том, что наши противники сжульничают и будут считать быстро. Что же, осталось 2 шага. Раз… Два… Полетели!


                * * *


   - Глянь, как бежит! Шустрый какой.
   Признаюсь, это было довольно смешно. Особенно наблюдать за реакцией людей. Некоторые смеялись, некоторые отбегали в сторону при виде сего зрелища, некоторые хватались за головы.
   - Я до сих пор тебе удивляюсь. Так сразу прыгнуть я бы не смог. Стоял, мялся бы еще пол часа.
   - В полете я осыпал тебя проклятиями.
   - Думаю, это и помогло тебе остаться невредимым.
   - Я думал они не сдержат слово и не станут выполнять условия.
   - У них выбора не оставалось, я их одежду спрятал.
   - То есть как это?
   - Пока ты лез, и они пристально за тобой следили, я тихонько стащил их вещи, которые лежали на ближайшем камне и отнес их в укромное местечко, они даже не заметили, как я это провернул. Они остались в одних лишь плавках. Я поставил ультиматум, либо бегут, либо возвращаются домой по городу в таком виде.
   - А что за укромное местечко?
   - Справа от тебя.
   - Я правильно тебя понял? В этом мусорном контейнере?
   - Угу.
   - Это жестоко, ты и так их заставил голыми бежать по людному пляжу.
   - Да, думаю им это не придется по душе. Давай валить.
   - А как же их вещи?
   - Пойдем.
   Я двинул в след за ним. Он знает что делает. Поравнявшись с этими неудачниками мы даже не окинули их взглядом, просто прошли мимо. Но один из них окликнул нас:
   - Эй, а как же наша одежда?
   Мой друг не стал тянуть с ответом.
   - Видишь мусорный бак в конце пляжа. Она в нем. – Он показывал прямо на него.
   - Какого черта? А ну сюда иди.
   - Не хочется, прости. Не хочу, чтобы меня видели в компании двух обнаженных идиотов, спутавших обычный пляж с нудистским.
   После этих слов они кинулись прямо на нас. А мы от них. Долго за нами гнаться не стали, даже эти тупицы понимали, что чем дольше они за нами гонятся, тем дальше удаляются от своих вещей. Да и бежали мы быстрее.
   Становилось все жарче, я бы сказал даже душнее. Не было даже намека на легкий, прохладный ветерок. Глядя на деревья, казалось, что они затвердели. Листва не шелестит, не шелохнется. Мы подбирались к трамвайной остановке. Как вдруг начало моросить. Казалось, на нас просто чихнул великан. Тучи постепенно заслоняли солнце. Поднялся ветер. Минуту назад я еще жаловался на
жару, теперь мне становилось холодно. Дождь усиливался. Мы запрыгнули в первый подошедший трамвай.
    Капли дождя отстукивали определенный ритм, барабаня по окнам и крыше трамвая. Вагон полупустой. Кондуктора, к нашему счастью, в нем не оказалось. Денег у нас совсем нет. Мы молча ехали в шатающемся стареньком трамвайчике и глядели каждый в свое окно. Из-за струй, стекавших по стеклу, не особо было видно, где мы едем и куда, да еще и постепенно стекла запотевали. Мы не знали, где нам выходить, в тот ли мы залетели трамвай, мы даже не знали, сколько мы уже в нем трясемся. Да и как-то безразлично на все это. Куда лучше сидеть внутри, уткнувшись лбом в запотевшее стекло, чем промокнуть под ужасающе сильным ливнем. Казалось, вот-вот капли начнут пробивать крышу и врываться в вагон.
    Ликовать пришлось недолго. Вагон сильно тряхнуло и мы остановились. Надо мной зашипел динамик, и из него вырвалось глухое «трамвай дальше не идет», распахнулись двери, и внутрь ворвался сильный поток ветра. Стало холодно.
   Мы подошли к двери и не выходя начали разглядывать окрестности.
   - А где остановка?
   - Тут нет остановки, скорей всего из-за погоды свет отрубили, вот трамвай и остановился. – бабка сидевшая возле двери ответила на поставленный вопрос вместо меня. Она сама-то не особо торопилась выходить на улицу. И выглядела очень странно. Мне не хотелось долго оставаться возле нее. Перестав оглядывать ее я повернулся к другу:
   - Вон дерево неподалеку. Спрячемся под ним и будем решать, как поступать далее.
   В ответ он просто кивнул, даже не посмотрев в мою сторону.
   Мы резко выскочили из вагона и побежали к укрытию. Достигнув цели, мы уже насквозь промокли. Уже как бы и не нуждались в укрытии.
   - Где мы?
   - Если бы я знал.
   - Что делать будем?
   - Ответ тот же.
   Мы начали осматриваться. На улице ни единого человека, только бабушка из трамвая, все еще не покинувшая своего места, откровенно сверлила нас взглядом. Ветер неистово завывал, дождь проникал через густую листву высоченного дерева, под которым мы стояли, капли падали прямиком за шиворот, бабка пялится на нас. Атмосфера не самая приятная.
   - Что толку тут оставаться? Черт его знает, когда это все прекратится, тучи разойдутся, позволив солнцу нас согреть.
   - А куда идти?
   - По трамвайным путям можем пойти, куда-нибудь да выйдем. Запомни номер трамвая на всякий случай.
   Я запомнил. 13. Я не особо суеверный человек, в разные приметы не верю, ни в хорошие, ни в плохие, но это мне показалось забавным стечением обстоятельств.
   Мы двинули по тротуару параллельно трамвайным путям. Дождь временами стихал и лил уже не так сильно, но потом снова усиливался. Ветер вздымал мокрую одежду.
   - Глянь. – мой друг указал на заброшенный двухэтажный особняк, внушающий не самые приятные чувства. Окна заколочены деревянными брусьями, стены полуразвалены, из них возрастали неуклюже кусты, одна стена была полностью покрыта свисающим с крыши непонятным растением. Очень было похоже на виноград, но листья более мелкие и намного
зеленее.  К особняку вела узенькая грунтовая дорожка, утыкавшаяся прямиком в высокую деревянную дверь, украшенную непривлекательной резьбой.
   - То есть там ты хочешь переждать бурю?
   - Я особо не вижу рядом пятизвездочного отеля с бесплатными номерами.
   - Ты только взгляни на это здание. Не хватает только рядом торчащей таблички с надписью «Осторожно дом проклят», или «Остерегайтесь злых духов», или разных других предостерегающих знаков.
   - Да ладно тебе, ты же не веришь в привидений, верно?
   - Да, не верю, когда нахожусь в приятном оживленном помещении, да в общем никогда не верю, за исключением случаев, когда необходимо укрыться от грозы в страшном, на вид пугающем доме, где в округе не встретишь ни души, кроме старой ведьмы, таращившейся на нас из грязного вагона трамвая, когда время близится к ночи, а ты стоишь и заглядываешь в заколоченные окна в надежде не разглядеть за досками светящуюся пару глаз.
   - Слушай, не начинай, выберемся от туда, сразу как прекратится дождь.
   - Если выберемся…
   - Я тебя прошу, успокойся, тебе же не семь лет, и это не сказка на ночь, в которой ты главный герой. Пойдем.
   Он уверенно направился к главному входу, я с неохотой попятился за ним, заглядывая ему через плечо и все еще осматривая эту ошибку архитектуры.
   Мы приблизились вплотную ко входу, и друг дернул за дверную ручку, ожидая, что дверь отворится. Взамен этому, дверь так и оставалась заперта, а в руках у моего друга оказалась прогнившая наполовину ручка. Он повернулся ко мне:
    - Кто устанавливал эту чертову дверь?
    - Не знаю, но вполне вероятно, что он все еще находится внутри, давай героически сваливать.
   Я развернулся, но не успев сделать первый шаг, друг дернул меня за воротник и одним движением развернул обратно.
    - Никуда мы не пойдем, шататься по неизвестному городу под проливным дождем - не самое захватывающее занятие.
   Он стукнул по злополучной двери ногой, и к нашему удивлению она распахнулась во внутреннюю сторону. Раздался неописуемо громкий скрип.
   Внутри оказался настоящий кошмар – запах стоял просто отвратительный, даже не знаю, на что это было похоже больше, на запах гниющего трупа какого-то зверька, обделавшегося перед кончиной, или на запах двухнедельных носков постиранных в болоте.
   Сквозь дыры в полуразрушенных стенах внутрь с воем врывался ветер. Было слышно, как капли стучат по крыше и стенам. Пройдя чуть дальше, в одной из комнат, мы заметили отсыревший и пустой камин. Неподалеку расположились две кровати с прогнившими простынями, матрацами и подушками. Внутри было заметно тише, чем на улице, но то и дело тишину нарушали приглушенные раскаты грома. Их звук становился все громче. Свет поступал через щели заколоченных окон. Но помимо света, через эти щели внутрь ломились усиливающиеся потоки ветра.
   - Какая идиллия. Не хватает только старой, потертой куклы на одной из кроватей и внезапно заигравшего старого патефона.
   - Будь оптимистом. Зато кровати две, каждому по одной.
   - Я не собираюсь умащиваться на этих кроватях.
   - А где ты спать будешь?
   - Что? Спать? С ума сошел?
   - Ну, скоро стемнеет, а ливень и не думает прекращаться. Стало быть, придется заночевать тут. Не попрешься же ты сквозь ночь по незнакомому городу обратно.
   - В любом случае, я тут уснуть не смогу, вряд ли я вообще ближайшие пару дней смогу спать.
   Мы еще пошарили по разным комнатушкам. Некоторые были пусты, и капли дождя, падавшие с потолка, эхом разносились по всему пространству. В одной из комнат мы нашли более менее пригодный для сна матрац, не очень грязный. Глядя в щели между досками можно было заметить первые звезды на небе, еще не заслоненные тяжелыми тучами. Матрац был достаточно широкий, чтобы мы могли умоститься на нем вдвоем. Я уперся взглядом в развалившийся потолок в надежде, что он не рухнет на нас. Теперь нужно постараться уснуть.


                * * *


    Я проснулся от приглушенного собачьего лая. Не переставая, он доносился до меня сквозь полуразваленные стены. Видимо дворняга, пожелавшая укрыться от непогоды, забежала через вышибленную моим другом дверь. Через этот же дверной проем изредка в дом с воем врывались потоки ветра, заставляя трястись немногие оставленные прежними хозяевами вещи. Казалось, дом разговаривал во сне. Собака не желала прекращать свой вой. Я уже окончательно проснулся. Сна ни в одном глазу.
   - Удобно небось?
   Это не был мой друг. Как ни странно, от неожиданности я не вскочил и даже не вздрогнул. Я попросту оцепенел от страха. Сердце словно пыталось вдребезги разнести мне ребра, вырваться и убежать от сюда своим ходом. Вены на висках неистово пульсируют. Пот заливает глаза, холодный пот. Найдя в себе силы, я постепенно стал поворачивать голову. Перед моими глазами всплыло мертвенно бледное лицо. Меня осматривали маленькие, светящиеся, поросячьи глазки. Изо рта парящего лица вырвался поток вони. Запах незамедлительно донесся до моих ноздрей. Я закричал. Закричал что есть мочи. Вскочив, я пяткой приземлился на колено моего спящего спутника. От боли он пробудился немедленно. Жутко вскричал, повернувшись, узрел то же, что и я минуту назад. Закричал еще громче. Вдвоем с ним, запутавшись в грязных, наполовину сгнивших простынях, неслись мы по направлению к дверному проему. Избавились от сковывавших нас простыней мы лишь на лестничном пролете. Едва достигнув первого этажа, мы заметили огромного, разъяренного пса. Он, рыча, скалил зубы, глаза горели адским пламенем. Мы повернули в обратную сторону. Между первым и вторым этажом красовалось окно, заколоченное, как и все остальные. Мой друг, хорошенько разогнавшись, влетел плечом в прогнившие доски, преграждавшие нам путь на свободу. И по инерции вылетел из окна вниз головой. На мгновение я испугался за него. Но приблизившись к окну заметил, как он дает деру. Кто-то схватил меня за плечо. Ну уж нет, надо брать пример с моего друга. Молниеносно я оказался за пределами злополучного особняка и стал настигать моего товарища по несчастью. За мной все так же раздавался собачий лай и последнее, что крикнуло нам в вдогонку мертвенно бледное лицо, высунувшееся в окно, в которое секунду назад я прошмыгнул, было:
    - Я не хотел вас напугать.


                * * *


    - Да чтобы я хоть еще один раз послушал тебя.
   - Да ладно тебе. Я вот, к примеру, выспался.
   - А я вот, к примеру, невообразимо обосрался.
   - Просто, какой-то бомж решил составить нам компанию и скрыться от бушевавшей грозы.
   - Всю жизнь мечтал о подобном приключении.
   На улице светало. Первые лучи солнца слепили глаза. Мы сидели на остановке в ожидании трамвая под номером 13, который увезет нас в светлое будущее.
   - Мы могли переночевать в прекрасном, светлом, чистом доме, с замечательными людьми. Но нет же.
   - Ты же не станешь меня винить в том, что началась эта чертова гроза?
   - Хоть в чем-то ты не виноват.
   Постукивая железными колесами, вдали показался долгожданный трамвайчик. Совершенно безлюдный, как и вчера. Действительно, зачем кому-то кататься на трамваях в такую рань в выходной день. Если я не ошибаюсь, то сегодня выходной. Совсем потерялся во времени. Кондуктора в трамвае снова не оказалось. Даже он предпочел спать.
   Мы выскочили вблизи пляжа, где вчера облапошили двух кретинов. Пляж, как и трамвай, также оказался пустынным. Ни души. Было принято решение искупаться, ведь вчера этого сделать толком и не удалось.
   Вода была на удивление теплой. Плавал я отлично. Даже не помню, когда я впервые оттолкнулся от дна и проплыл свои первые метры. Не помню когда, не помню как, и не помню учил ли меня кто-то. Словно этого дня и не было вовсе, словно я с рождения это умел. Но ведь это не так. Я уже одолел приличное расстояние от берега. Обернувшись, заметил, что мой друг дрейфует лежа на спине и пускает в воздух изо рта струю соленой воды. В такие беззаботные минуты, мы наиболее остро ощущаем жизнь. Я окунулся с головой и проплыл под водой пару метров. Вынырнув, выжал волосы, чтобы с них не стекала вода, обжигая глаза. Совершенно не хотелось возвращаться на берег. Но сам того не замечая, я греб по направлению к нему.
   Еще немного мы повалялись на уже нагретом песке глядя в безоблачное небо. Изредка над нами пролетали чайки, и я боялся, как бы им в этот момент не пришло в голову справить нужду.
   Первые туристы стали заполнять пляж. Мы решили больше здесь не задерживаться. Мы лениво поплелись прочь. Никто из нас не осмеливался оборачиваться и глядеть на бескрайнее море. Что-то внутри переворачивается каждый раз, когда я покидаю подобные места. Словно частица души осталась там. Плавает вдоль берега, ожидая твоего возвращения.


                * * *


   - Прекрати стучать! Голова уже трещит.
   Мы стояли перед закрытой дверью дома, где нас приютили, и где все еще оставались наши
вещи. Никто так и не отреагировал на наш стук в дверь.
   - Ясно же, что никого из них нет. - Я старался сохранять самообладание. Меня невероятно раздражал этот стук. – Прекрати.
   - Ну а что ты предлагаешь делать?
   - Может они спрятали ключ где-то поблизости? Как раз на такой случай.
   - То есть ты хочешь сказать, что они ожидали нашей пропажи и неожиданного, феерического возращения через сутки?
   - Если бы они ждали феерического возращения, вряд ли бы оставили дом пустовать. Скорее, они ждали неуклюжего возращения через сутки.
   Мы принялись рыскать в радиусе десяти метров от входной двери в поисках ключа. Но его нигде не оказалось. Ни под ковриком, ни под смешным садовым гномом, которого, кстати сказать, вчера не было. Не висел ключ и на веточках цветущего неподалеку персика.
   - Хорошо, твой план «А» провалился, что дальше прикажешь делать?
   Как будто у нас он хоть раз срабатывал.
   - Окно приоткрыто. – Я указал пальцем ввысь, где из отворенного окна на ветру развевалась розовая тюль.
   - Лезть на второй этаж по мокрой, скользкой стене?
   - Ну, я не вижу другого выхода.
   - Инициатива наказуема исполнением. Буду ждать тебя здесь, внизу.
   - Будешь спокойно стоять и наблюдать за тем, как я рискую своим здоровьем?
   - Да.
   - Я всегда сомневался в том, есть ли у тебя хоть капля совести.
   - Я никогда в этом не сомневался. Ее нет. Ползи давай. Хочу переодеться.
  Стена и впрямь оказалась скользкой. Я цеплялся за щели между кирпичами, куда пролазили лишь кончики моих пальцев, в надежде не свалиться на голову раззевавшегося внизу бессовестного гада. Ухватившись за карниз одной рукой я оттолкнулся от стены и подтянувшись вскочил на подоконник, измазав его грязными руками. Усевшись на краю, я стянул обувь, чтобы не замазать пол.
   Наши вещи лежали там же, где мы их и оставили. Я решил не торопиться и принять душ. Скинув с себя все еще влажную одежду, я кинул их на свой рюкзак и, в чем мать родила, принялся расхаживать по дому в поисках шампуня. В душевой его не оказалось.
   Спустившись на первый этаж до меня донеслись приглушенные крики:
   - Открывай уже! Сколько можно возиться? Я вижу как ты бродишь, словно в Эдемском саду.
   Он подсматривал в замочную скважину. Я подошел к двери, и она оказалась на уровне ниже пояса. Да, да, именно на том уровне.
   - Фу, ну и пейзаж. Открой уже.
   Я обнаружил, что дверь с внутренней стороны открывается тоже при помощи ключа, которого я поблизости, не видел и вряд ли я бы его отыскал, перевернув здесь все вверх дном.
   - Не могу. Тут тоже ключ потребуется.
   - Хочешь сказать, мне тоже придется ползти по стене в окно?
   - Ты всегда был догадлив.
   - Хорошо. Слушай, а почему ты все таки голый?
   - Я душ принять хотел, ты меня отвлек.
   - Кретин.
   - А у тебя шампуня случайно не найдется?
   - В рюкзаке отыщи.
   Так я и сделал. У него всегда все есть. Даже если бы я попросил пляжный зонт, он вытащил бы его из нагрудного кармана своей рубахи. Любая девушка позавидует.
   Непередаваемое блаженство. Душ. Стоит лишиться подобной мелочи, а потом обрести это вновь, как понимаешь, что для счастья нужно не так-то много.
   Послышались шаги. Чего ему потребовалось в душе? Что это за шум? Слив? Он смывает воду в унитазе! Мгновением позже на меня полился кипяток. Я выскочил из ванны сорвав шторку. Вот вредитель, до меня донесся хохот из комнаты, где находились вещи. Я незамедлительно направился туда. Он восседал на кресле у окна. В одной руке он зажал мои вещи, в другой держал какой-то аэрозоль.
   - Не подходи. Я сделаю это, я псих.
   - Что сделаешь? Что у тебя в руках?
   Я хотел подойти, сделал было шаг, но этот маньяк засунул аэрозоль горлышком в рюкзак, дав мне понять, что не стоит мне делать излишних телодвижений, и я решил повременить.
   - Может, попробуем договориться?
   - Что ты можешь мне предложить?
   Я решил подыграть ему.
   - Освободи заложника и я сделаю все, что пожелаешь.
   - Слишком громкое заявление. Но я буду скромен в своих пожеланиях.
   - Чего же ты изволишь?
   - Во-первых – оденься. Во-вторых, сиди в этой комнате, пока я не приму душ. И в-третьих – не вздумай мне мстить.
   - Договорились.
   Сдержав обещание, я смирно натягивал единственную чистую майку, оставшуюся в моих вещах.
   Надо бы возвращаться домой. Но что есть дом? Та скромная квартирка, где я обитаю? Но, как ни парадоксально, я не чувствую себя там как дома. Может, у меня и нет дома? Было бы легче жить, если бы я был улиткой. Дом всегда под рукой, точнее за спиной. Захотел уйти – вполз в ракушку. Достают на работе – упрятался от гнева начальника в эту же ракушку. Дом всегда там, где и я. А может оно так и есть? Вдруг, все люди улитки, только не подозревают об этом? Стоит только понять, что дом - это не место, дом - это ты сам.
   - Пора линять отсюда.
   - Я уже готов, чистая майка на мне.
   - Слишком долго я нахожусь уже в твоем обществе. Я только что в зеркало заглянул, и мне показалось, что и там ты.
   - Все хорошо, ты просто сходишь с ума.
   - Да, но я ожидал этого не ранее четверга.
   

                * * *


   Спускаться мы стали все по той же стене, все с того же окна.
   - Я вот думаю, зачем оставлять и ворота и окно открытыми? Ведь не та- то и сложно будет
ненароком улучшить свое финансовое положение, проходя мимо этого особняка.
   Это действительно странно, я тоже подумал об этом. Но, может, они просто не заметили приоткрытого окна?
   - Как это ненароком улучшить финансовое положение? Как можно случайно обчистить чье-то жилище?
   - Ну, вот прогуливаешься ты по улице, к примеру. Проходишь мимо этого дома, замечаешь приоткрытое окно.
   - И лезешь в него, чтобы насладиться внутренним интерьером? А потом замечаешь приставку, о которой мечтал с детства, и думаешь, что это судьба. Направляясь обратно к окну, с приставкой подмышкой, подумываешь и джойстики захватить, раз уже приставка у тебя есть. Берешь и их. А потом решаешь найти заначки, чтобы накупить видеоигр к своей новой приставке. Не находишь их, но в голову уже пришла мысль о том, что можно продать стоящий на кухонном столе блендер и новенький ноутбук, что небрежно валяется на кресле. И спускаясь обратно через окно, прихватываешь с собой садового гнома…
   - А гнома зачем?
   - Ну красивый он, гном этот. Приглянулся.
   - Так ведь не поставишь же этого гнома себе на лужайку. По нему и вычислить могут.
   - Ну можно его на чужой газон поставить, чтобы направить полицию по ложному следу и успеть продать ворованный ноутбук. Это по-твоему называется «ненароком улучшить финансовое положение»?
   - В общих чертах…
   Мы уже долго идем, но все еще не знаем куда. Мимо мелькают дома, один на другой похожи. Но мы идем, словно знаем дорогу. Но ни черта мы не знаем. Мы даже не запомнили путь, которым уже прошли, чтобы в случае чего вернуться.
   - Кажется, мы уже проходили этот дом.
   - Этот и множество других. Сплошные дома.
   - Можно сесть в автобус и поехать до конечной.
   - Нет уж, у нас уже есть опыт кататься на общественном транспорте в незнакомом городе. Давай лучше поедим. Я очень проголодался. Если ты помнишь, мы не ели со вчерашнего утра.
   - Согласен, я готов завалиться в первую же забегаловку, даже если там нам подадут неощипанную курицу.
   - В магазин еще нужно заглянуть, пополнить запасы. Нам еще добираться обратно. Если ты, конечно, не изъявишь желания остаться жить тут.
   - Тут, это на улице одинаковых домов?
   - В краденной палатке?
   - Как нелепо звучат слова «краденная» и «палатка» в одном предложении.
   - Еще нелепей, чем предложение «держи вора с нашей палаткой»?
   - Не настолько нелепо.
   - Стоило оставить записку. Ушли по-английски, что называется.
   - Да, глупо получилось, даже не поблагодарили. Почему такие идеи посещают тебя не в подходящие моменты?
   - Всегда так происходит, с этим ничего не поделаешь.
   Мы проходили мимо небольшого, уютного кафе. Вывеска гласила: «две порции куриных котлет по цене одной». То, что надо. Интерьер оказался скудным. Старенькие столики и стульчики,
грязные скатерти и тарелки, словно ворованные из моей квартирки, точно такие же, помню, как мне их подарил на день рождения человек, который не скрывал своего презрения в мою сторону.
   - Замечательное место!
   Нет, это не сарказм прозвучал с его стороны. Он правда так считает.
   - Тебе ведь совсем плевать, где питаться?
   - Это не так. Просто голод дает о себе знать. Я готов здесь остановиться и подкрепиться.
   - И ты прекрасно осознаешь, что курятина, которую нам подадут, могла быть зарезана на скатерти, за которой мы будем ее есть?
   - Ты всегда нагнетаешь. Не накручивай.
   Мы сели за единственный свободный столик у окна. Вернее будет сказать, мы сели за единственный столик у окна. Занятых мест совершенно не оказалось. В зале никого не было, за исключением чудака, который подкреплялся дешевеньким виски в баре. А ведь сейчас утро.
   К нам подскочила официантка. Небрежно накрашенная женщина бальзаковского возраста.
   - Что будете заказывать? – говорила она тихо, едва уловимо.
   - Нам две порции куриных котлет. – выпалили мы в один голос.
   - Что-нибудь пить будете? Сок, лимонад, газировку, пиво?
   - Сок, пожалуйста. Вишневый. Два стакана.
   Я не люблю вишневый сок. Но возражать не стал. Чем дольше мы заказывали, тем дольше приходилось «наслаждаться» запахом ее лака для волос.
   Она повторила заказ, мы молча кивнули, окинув нас презренным взглядом, она вяло поплелась на кухню, вертя своим жирным задом.
   - Что будет, если мы отравимся? – меня все еще мало привлекали дешевые котлеты в скверном заведении.
   - Ну, это будет самое нелепое самоубийство.
   - Вряд ли это можно будет назвать самоубийством.
   - Почему же?
   - Ведь мы умрем не намеренно, и не по своей вине. Не мы будем нести ответственность за нашу смерть, а владелец этой дыры.
   - Интересно, что заставляет людей идти на столь смелый шаг, как самоубийство?
   - Жизненные проблемы? Долги? Невзаимная любовь? И с чего вдруг, это смелый шаг?
   - Смело вступать на тропу борьбы с неизвестностью.
   - По-моему, это эгоизм и слабость. Легче всего решить проблемы одним движением лезвия. А попытаться разгрести – для этого потребуется сила.
   - Эгоизм? Не могу уловить нотки эгоизма в подобном поступке.
   - Ну как же? Натирая веревку мылом, ты не думаешь о людях, которым ты близок и дорог. Что станет с ними?
   - В твоем случае, они вздохнут с облегчением.
   - Мы не ставим в пример меня. Но есть люди, которые любят и дорожат и мной.
   - Кроме меня и матери?
   - Этого уже достаточно, понимаешь? Моя мать состарится, а я о ней не смогу позаботиться, потому что когда-то принял неверное решение. Это эгоизм.
   - Все-таки, давай не будем говорить о тебе, как о потенциальной жертве.
   - Не переживай, рано уходят только талантливые и великие.
   - Славно, что ты не принадлежишь к их числу. Да и я тоже. Нам с тобой еще веселиться и
веселиться.
   - Но все же интересно, что думает самоубийца в последнюю секунду своей жизни?
   - Может, в это мгновение он понимает, что хочет жить?
   - И не задумывается о проблемах, которые его сподвигли прыгнуть под поезд?
   - Скорее всего, он осознает, что все проблемы решаемы.
   - Кроме одной.
   Нам подали долгожданные котлетки. Все та же официантка принесла их на ржавеющем подносе. Выставила на стол бутылочку с кетчупом и два стакана с соком. На одном из стаканов красовалось жирное пятно губной помады. Мой друг схватил чистый стакан незамедлительно. Не чистый, менее грязный.
   - Ты меня потащил в это злополучное место, да еще и подсовываешь стакан, из которого пили и не помыли?
   - Кто не успел, тот опоздал.
   Он спешно стал запихивать за обе щеки котлеты. Целыми кусками. Кетчуп заливал уже в рот. Пока я еще осматривал дурнопахнущий завтрак, он уже с половиной своего разделался. Что ж, лицо у него сохраняло здоровый оттенок. Да и сам я был голоден не меньше его. Откусив небольшой кусочек, я не стал его разжевывать. Курица как курица.
   Подкрепившись, мы оплатили счет, похватали рюкзаки, умостившиеся на соседних стульях, и отправились дальше искать дорогу за черту города. К соку я так и не притронулся.


                * * *


   - В магазин зайти забыли.
   - Ничего страшного. Зайдем уже в другом городе.
   Мы шли вдоль шоссе, с одной стороны густой, непроглядный лес, с другой - вдалеке блестело море. И пока мы шли, мимо не промчалось ни единого автомобиля. Время близилось к полудню, солнце поднялось высоко и припекало наши незащищенные головы. Послышался рев мотора. Мы повернулись и выставили в небо большие пальцы рук.
   - Промчался и не взглянул даже на нас. – Я был возмущен.
   - А что ты хотел? Чтобы первый встречный тебя за бесплатно подкинул к подъезду твоего дома?
   И то верно. Нужно набраться терпения.
   Мимо начали мелькать легковушки, грузовики, автобусы. Но никто так и не остановился.
   - Мы не сможем пешком добраться.
   - Сможем.
   - Может, и сможем, да. Но это долго.
   Внезапно из-за поворота выскочил старенький фургон. Скрипя тормозами, он медленно подкатил к нам. Из салона выпрыгнул мужчина, лет сорока, седой, жуя зубочистку. Выплюнув ее и осмотрев нас с ног до головы, он заговорил:
   - Куда направляетесь, ребятки?
   Мы переглянулись. Мой друг ответил:
   - Куда-нибудь, где есть железнодорожный вокзал.
   - Ну, тогда вам повезло, я еду именно в такой городок.
   Мы не поторапливались, я встрял в разговор:
   - У нас совсем нет денег.
  Водитель не ответил, просто махнул рукой, давая нам понять, что деньги ни к чему.
   - Но я смогу вам выделить только кузов.
   - Кузов?
   - Верно. Не волнуйтесь, он пуст, я разгрузился.
   Он скрылся за машиной и послышался металлический стук. Он отворял двери кузова.
   - Где вы там?
   Мы все еще не сдвинулись с места, не верив своей удаче. Хотя какой удаче? О чем это я?
   Усевшись на свои рюкзаки, мы молча кивнули добряку. Он кивнул в ответ и запер нас. Мы оказались охвачены беспросветной тьмой.
   - Ни черта не видно.
   - Как и смысла твоей жизни.
   Умолк. Но не мог же он обидеться на безобидную шутку. Я слышал, как он дышит.
   В этом фургоне невообразимо трясло, но поудобней умостившись на рюкзаке и облокотившись на стенку, я попытался уснуть. Вчера мне этого сделать не удалось.


                * * *


   Склонившись над ямой, которую я сам же только что вырыл, я почувствовал страх. Такого я не испытывал никогда в своей жизни. Затылком я почувствовал холодное дуло пистолета. Холодное, значит сегодня, по крайней мере, из него не палили. Нам суждено стать первыми жертвами этого маньяка на сегодняшний день. Я медленно повернул голову. Мой друг молился про себя, зажмурившись. Странно видеть, как атеист молится. К тому же он некрещеный. С каким Богом он тогда пытается поговорить? Наверное, со всеми сразу. Я не считал за нужное молиться сейчас. Ведь это не спасет. Но еще не все кончено. Можно резко развернутся и попытаться выхватить пистолет из рук этого урода, и сбежать на его же фургоне. Но я не умею водить. Отец учил меня когда-то, в детстве, и я не плохо справлялся, насколько припоминаю. Может этот придурок, слева от меня, неплохо водит? Я помню, как он сдавал на права. Он сдал. С четвертого раза. Но никогда не использовал права по назначению. Он ими пользовался лишь на кассах в супермаркете, когда покупал алкоголь. Ладно, была ни была. Я вскочил. Послышался шум выстрела, я почувствовал жгучую боль в груди. Я смотрел на своего убийцу, но не мог разглядеть лицо. Все как в тумане. Я повалился набок и снова принял решение взглянуть на своего друга. Ведь он сейчас отправится вслед за мной. Повернувшись, я ужаснулся. Откуда на его голове взялось сомбреро? Его лицо я прекрасно различал. Он пытался докричаться до меня. Но из-за этого писка в ушах, я не мог распознать ни слова. Меня затрясло.
   - ПРОСЫПАЙСЯ!
   - Крепко же твой паренек спит.
   - Не называйте его моим пареньком. Знаю, вы не хотели вкладывать в это слово особый смысл, но именно так оно и вышло.
   - Что происходит?
   - Ну наконец-то. Приехали, вставай.
   Я потянулся. Мой друг стоял перед кузовом и все еще тряс меня за ногу. Я высвободился, схватил рюкзак и ловко вынырнул на оживленную улицу.
   - Где мы?
   - Черт его знает.
   Мужик захлопнул за нами кузов, пожелал удачи, сел за руль и умчал.
   - Где вокзал?
   - Давай узнаем.
   Я остановил прохожего и поинтересовался:
   - Где вокзал?
   Человек стал бешено размахивать руками и жестикулировать.
   - Глухонемой. С твоим-то везением. Давай я попробую.
   Он подошел к этому же человеку, поднял руку вверх сомкнутым кулаком и стал ее сгибать в локте, сопровождая все это звуками: «Чуух-чуух». Глухонемой приподняв брови, вытянул руку, указав нам направление средним пальцем. Я заметил, что у него не хватает пару пальцев. Бедолага.
   - СПАСИБО! – мой друг поклонился в пол.
   - Ты зачем так кричишь? Он тебя не услышит.
   - Пожалуйста. – Отозвался глухонемой, развернулся и ушел своей дорогой.
   Что вообще происходит?
   - Как у тебя это получается? – Я оставался в недоумении.
   В ответ мой друг просто пожал плечами.
   - Чем займемся?
   - Я думал, пойдем на вокзал, возьмем билеты и отправимся домой.
   - Слишком просто.
   - Что ты предлагаешь?
   - Вернуться завтра. Или ты боишься опоздать на экзамены?
   - Я пропустил уже большинство.
   - Ну, тогда торопиться некуда.


                * * *


   Время понемногу близилось к вечеру. Оно не слишком то и торопилось, это время. Медлительная штука, так нам всегда кажется. Дни длятся целую вечность, десятилетия летят со скоростью света.
   Мы находились в центре замечательного городка. Необычайно красивого. Каждое второе здание – памятник архитектуры. Я бы не знал этого, если бы мой друг не взвизгивал каждый раз, когда видел на них таблички, указывающие на это. Меня не особо это и беспокоило. Я шел, укутанный туманом своих мыслей, и даже иногда обнаруживал, что намного обогнал своего восхищающегося архитектурой попутчика. Откуда в нем эта любовь к прекрасному? Понять не могу. Человек, росший всю жизнь в захудалом городке, не привлекающем туристов своей небывалой красотой, окруженный некультурными личностями, вытирающими лицо после обеда рукавами собственных безвкусных рубашек, не видевший в своей жизни ничего, чему по-
настоящему можно было бы изумляться, кроме закатов и рассветов, встречаемых на берегу широкой, но спокойной реки. Но ведь закаты и рассветы не созданы человеком. Так что движет им, когда он бьет меня по плечу и напрявляет мой взгляд на очередное сооружение 18 или 19 века? Может, чтобы искренне восхищаться прекрасным, произведенным рукой человека, нужно всю жизнь провести в дерьме по соседству с безобразным? Ежедневно видеть, как очередной пьянчуга под твоим подъездом, обливает и без того запятнанную во что-то неестественного цвета рубашку блевотой. Учиться в одном классе с человеком, который не привык чистить по утрам зубы. Обходить стороной музеи и галереи, потому что они закрыты на нескончаемый ремонт. Преодолевать пятнадцать километров каждый день по сплошным выбоинам в дороге, чтобы добраться до школы. И не вылезать из этого гадюшника годами. Не видеть ничего другого, что могло бы спасти тебя от подобного безобразия. А потом, когда тебе все-таки удастся выбраться, даже ненадолго, на мгновение взглянуть на что-то поражающее воображение своей красотой – ты на самом деле восхитишься. И образ увиденного навсегда засядет глубоко внутри тебя, и будет греть тебя всю оставшуюся жизнь, проведенную в пучине грязи и уродства. Возможно, именно такие люди как он ,способны действительно познать всю ценность величественного и великолепного.
   Солнце садилось за горизонт и с каждой минутой все тусклее становились прекрасные дома и незаметнее улыбающиеся лица прохожих. Меня поразило то, с каким блеском в глазах смотрят на нас мчащиеся по своим делам люди, каждый улыбался, встретившись с нами взглядом. Это были не насмешливые улыбки, а полные добра и приветливости. Каждый зуб во ртах прохожих так и кричал «добро пожаловать в наш чудный городок, чувствуйте себя как дома». При лучах заходящего солнца все стало казаться таким вымышленным, ненастоящим, волшебным. Словно мы в городе счастья, куда попадают только хорошие граждане, заслужившие это. И никого не смущал наш неопрятный вид. За все время, что мы шатаемся по узким улочкам, нас не останавливали полицейские. Собственно мы их и не встретили ни разу. Но не может же такого быть, что их тут просто нет. Город без воровства, ограблений, убийств и беззакония? Чушь. Утопия какая-то.
   - Чем займемся? Уже довольно долго наслаждаемся красотой здешней архитектуры. Это, конечно, все здорово, но я проголодался. Мы давненько не подкреплялись – отвлекся наконец-то от наслаждения прекрасным.
   - Неплохая мысль. Всяко лучше, чем слушать твой бесконечный треп. Хоть чем-то рот себе на время займешь.
   - Зачем грубить? Я просто предложил перекусить – и в этот момент, он, остановившись, принял обиженный вид и стал топать ногами на месте, сопровождая все диким наигранным рыданием.
   - Если сейчас же не заткнешься, останешься без ужина. Все оставшиеся наши деньги в моем рюкзаке.
   - Понял-понял. Не стоит горячиться. Вон, как раз через дорогу привлекательное кафе.
   Любое кафе, в котором есть еда, а это абсолютно любое кафе, для него привлекательное. И удивительно, что он выбрал именно это заведение. Кругом нас находились сотни других. Бары, кафе, рестораны. На рестораны у нас, конечно же, не хватит денег, а если и хватит, то домой добираться придется за бесплатно. Мы стояли посреди улицы, забитой разного рода местами, где можно наесться досыта, проиграть все деньги, насладиться красотой женского тела,  напиться до такой степени, что будешь знакомиться с собственным отражением в зеркале и уверять его, что ты трезв. И всего такого на каждом шагу. Кафе, которое выбрал мой друг, среди всего прочего
выглядело более менее обыкновенно и просто, и, что немаловажно, культурно. Из выхода не выбегали пьяницы в дорогих костюмах помочиться в ближайшее декоративное растение, оттуда не доносилась громкая музыка, туда не заманивали вывески, изображающие горячих цыпочек. Обычное кафе. Тусклая вывеска гласила «У Эмиля».
   Это оказалось кафе восточной кухни, и не только кухни, здесь все было на восточный манер. Нам приходилось сидеть на диванчиках в позе лотоса, потому что официантка сказала: «Так принято, вы же не хотите обидеть людей, работающих здесь». После этой фразы меня не покидало ощущение, что я нахожусь в подпольном казино, где-то под нами кому-то прострелили висок и тащат тело на кухню, чтобы избавиться от улик. Уж очень не хотелось расстраивать, в первую очередь, этого самого Эмиля.
   - Нам чебуреков с мясом и сыром, каждому по два. И чай, черный, пожалуйста. – Мой друг никогда не теряется, в отличие от меня, он еще помнит, зачем мы сюда пришли.
   За окном уже ничего нельзя было разглядеть, пока мы ждали заказ, солнце взошло в другой части света.
   - Ваши чебуреки и чай, приятного вечера.
   - Спасибо – ответили мы в один голос. Это стало для нас уже устоявшейся привычкой.
  Мы принялись уничтожать содержимое тарелок. Я оказался голоднее, чем предполагал. Поедал все даже быстрее, казалось, вечно голодного друга. Это было вкусно, я и забыл, насколько неудобно сидеть. Колени упирались в стол, этого явно не предусмотрели. Словно под японцев сделано. Когда меня свела судорога, я перестал это терпеть и направился в уборную. Не потому что я хотел в туалет, а потому что мне надо было размяться. Не представляю, как это спокойно можно выдержать. Столько времени провести в одном положении. Я знал, что с моим другом не все в порядке, но после того, как он вытерпел это испытание до конца, не заикнувшись про это ни разу, я удостоверился, что он странный. Оплатив счет, мы вышли обратно на улицу и вдохнули запах перегара доносившийся со всей округи. Музыка, яркие вспышки, вывески, беспардонные мужики разного возраста, разукрашенные курицы, считающие себя королевами, и что весь мир принадлежит им. Мы очутились совсем в другом городе, ночь принесла с собой вторую сторону монеты. Приветливый, окутанный волшебством городок, превратился в развратное, корыстное логово. Не хочется долго оставаться среди этого. Но и сбежать не получается. С каждым шагом нас все глубже затягивает в лабиринт непрекращающихся баров, ресторанов и борделей. Неутихающая музыка отдается в голове сильными стуками. За каждым поворотом встречаются новые любители алкоголя. Все светится, и от этого яркого света начинают болеть глаза. Я несколько раз терял из вида друга. Старался не отставать от него. Мы битый час безрезультатно пытаемся найти выход к тишине. И у нас совершенно ничего не выходит.


                * * *


   Мы и не заметили, как напились. Проснулся я от холода, все еще немножко пьяный. Были и хорошие новости: мы не потеряли наши вещи, выбрались из преисподней, вокруг было тихо и спокойно, и все еще темно. Но не удалось избежать и плохих новостей: все наше положение и есть одна большая плохая новость. Мы ночевали на старой, деревянной лавочке в чьем-то дворе, над нами возвышался богатый трехэтажный особняк, поначалу стало непонятно, почему в таком
дворе, стоит такая дряхлая лавчушка. Потом меня это перестало волновать. Ведь это не столь важно. Куда важнее узнать, какой сейчас день, проспали ли мы пару часов или дней, как долго мы пребывали в алкогольно-никотиновом угаре, и чей, в конце концов, на мне пиджак, от которого пахнет плесенью и деньгами?
   Друг мой уютно умостился на самом краю лавочки, и, в тот момент как я взглянул на него, она проломилась под нами. Для меня посадка выдалась мягкая, я приземлился на самую мою привлекательную часть тела. А вот другу моему повезло меньше, я слышал, как хрустнуло его тело. Не знаю, что это было, шея или позвоночник. Мне плевать. У меня уже сложилось твердое убеждение, что он никогда не умрет.
   - гхм мы?
   - Не имею ни малейшего понятия, сам только проснулся.
   - Ме холодно.
   - Мне тоже, несмотря на то, что меня грел этот прекрасный пиджак. Не помнишь, откуда он у меня? Мы снова кого-то обчистили? Как тогда с палаткой? Или потратили все наши деньги, зашли в самый дешевый магазинчик и выбрали мне пиджак на 3 размера больше? Я же мог спокойно поместиться в одном рукаве, почему мы не взяли только его?
   - Какой к черту пиджак?
   - Что из последнего ты помнишь?
   - Помню, как долго пытались найти тихое место, и нас не волновало, что нам негде ночевать. Потом, какой-то парень, на вид лет двадцати пять, предложил с ним выпить, за его счет. Мы не особо долго сопротивлялись, потом помню, как начали пить, и как под нами развалилась лавка. Больше ничего не помню. Но пиджак классный. Не пробовал смотреть, что в карманах?
   - Я не буду лазить по чужим карманам.
   - Тогда я сам гляну.
   Я не успел что-либо возразить. Он просунул руку в один из карманов, который оказался пустым. Во внутреннем кармане обнаружилась неплохая сумма, которой хватило бы на ужин в дорогом ресторане, или на такой же пиджак для моего друга.
   - Больше ничего не нашел, в остальных карманах пусто. Владельца мы не знаем. Если тебя мучает совесть, то я могу спасти тебя и оставить все деньги себе.
   В окне на втором этаже загорелся свет, постепенно он стал загораться во всех окнах, которые выходили на то место, где как раз примостились мы на одной из досок, оставшихся от лавки. Вот свет опустился на этаж ниже, загорелось соседнее окно, и так каждое окно по пути к выходу из особняка. Ясно, что кто-то спускается. Похватав рюкзаки и палатку, мы бросились к воротам. Легче сказать, чем сделать, мы понятия не имели где тут ворота, поэтому достигнув первой стены на нашем пути, стали перебираться через нее. Слишком высоко, по одиночке через нее не перелезть. Я уставился на друга и заметил, что он сложил ладони вместе, опустил руки и немного присел. Я встал на ладони ногой, и он меня подбросил настолько, насколько у него хватило сил. Этого было достаточно, чтобы я уцепился за выступ и подтянулся. Зажав забор между ног, я стянул с себя пиджак и одним рукавом привязав его к выступающей из забора пике, второй скинул дожидающемуся внизу товарищу. Находясь так далеко от дома, я все равно уловил еле слышный скрежет ключа в замочной скважине. Ловко перемахнув через забор, мы стали незаметно отдаляться, оставив колыхаться на ветру не пойми чей пиджак. И перед тем, как скрыться в ночи, мы услышали едва различимую фразу:
   - Кто здесь?... Черт подери, теперь придется покупать новую лавку.


                * * *


   - Нет, ну ты его слышал? Новую лавку ему придется покупать. Ну, я не могу. – Он действительно не мог. Не мог успокоиться. Бился в истерическом припадке с самого утра. – У него же трехэтажный особняк. Три этажа! Три! Он может купить с дюжину таких скамеек, достаточно продать дверную ручку.
   - Меня больше беспокоит то, что это не первая скамейка, которая пострадала. Видимо он решил больше на них особо не тратиться. Зачем, если пара имбицилов ночью может забраться к нему на участок и превратить скамейку в горстку дров, на которых он сейчас наверняка жарит мясо.
   - Мир полон странных людей и не менее странных поступков.
   - Забавно, кто автор цитаты?
   - Я, только что придумал. Можешь записать, но при использовании обязательно указывай автора – то есть меня.
   С того самого момента, как мы пробудились, мы шли вперед не останавливаясь. Под лучами утреннего солнца городок стал вновь превращаться в волшебное место, окутанное мистическим туманом. Мы тщетно пытались найти вокзал, автовокзал, речной порт, что угодно, что могло бы нам помочь выбраться из места, из которого, казалось, выбраться невозможно. Но по пути не попадалось ни одного указателя, ни одного человека, который указал бы нам верный путь. Совершенно ничего. Пусто. Здесь даже общественный транспорт не ходит.
   - Нам же только вчера подсказали, в каком направлении находится вокзал. Не могли же его за одну ночь снести.
   - Чтобы идти той дорогой, по которой нас направили – нужно сначала найти то место, где нам помогли.
   - Но продолжать поиски бессмысленно. У нас нет ни карты, ни навигатора. Каждый новый дом похож на предыдущий, хоть в них и нет ничего общего. На улицах даже прохожие не встречаются. Только бездомные кошки, которые дают деру, лишь заметив нас, словно нам от них что-то нужно.
   - В этом они чем-то похожи на людей, не так ли?
   - Намекаешь, что люди способны вылизывать свои яйца? Высшая степень самолюбия?
   - Нет же, идиот. Говорю, что люди, как и эти бездомные кошки, думают, что кому-то до них есть дело. Но они не важны. 95% населения планеты не несут никакой пользы, никому и ничему. Смысл их жизни заключается в потребительстве и размножении, цель – в гонке материального производства. Никаких духовных ориентиров. Как, собственно, и у нас с тобой. Что мы можем принести миру? Обществу? Чем мы можем помочь, в чем сгодимся, кроме как, бездарно прожигать драгоценные минуты? Каждый ребенок в детстве о чем-то мечтает. Кто-то стать космонавтом, кто-то врачом, кто-то веселить людей в цирке. А кто из них вырастает в итоге? Офисные работники, кассиры и продавцы-консультанты. Но каждый уверен в своей незаменимости, каждый считает, что он чего-то стоит. Но цена им всем – клочок использованной туалетной бумаги. Еще и сдача останется. Учителя и профессора, родители и бабушки учат массы думать так, как их учили в свое время. Но кто гарантирует то, что их учили истине? Кто скажет, что
их действительно стоит слушать? Подними ночью взгляд на небо, и ты увидишь, сколько там звезд. Но это лишь крошечная доля того, что скрывается за ними. Бесчисленные планеты и галактики, тянущиеся до бесконечности. А ты в этом механизме – молекула пыли, неминуемо покрывающая одну из шестеренок.
   - И что же остается делать?
   - Я бы позавтракал.
   В первом, попавшемся на пути, супермаркете мы нашли все, что нам нужно для завтрака. Холодный чай, круассаны и пару булок с ветчиной и сыром. Спустя 50 пройденных метров от выхода из магазина все было уничтожено нашими голодными желудками.
   - Допустим, одной проблемой меньше. Но я все еще ощущаю себя минотавром, замкнутым в лабиринте.
   - Стоило у кассирши в супермаркете поинтересоваться, как сбежать отсюда.
   - Мне лень возвращаться обратно.
   Лень? Лень преодолеть 50 метров ради спасительной информации? А пока я про себя говорил эту фразу, мы отдалились еще на 10 метров.
   - Сам я не пойду обратно.
   - Ну, тогда доверься мне.
   - С какой стати? Ты здесь впервые. Ты в собственном рюкзаке не можешь найти чистые вещи, как ты собрался отыскать вокзал в целом городе?
   - Все не так сложно, как тебе может показаться.
   - Ну, посвяти меня, как облегчить задачу?
   - Во-первых, мы стоим на железнодорожных путях.
   - Что? – Я глянул вниз. И только сейчас я почувствовал, как мои пятки нагреваются на раскаленных бетонных шпалах. Как бы не расплавилась подошва.
   - А во-вторых, если мы не сойдем с них – рискуем быть сбитыми огромным локомотивом несущимся прямо на нас.
   Я повернул голову вправо. На нас действительно, выпуская облако пара, надвигалась многотонная железная машина. Локомотив двигался медленно, не торопясь, поэтому прежде чем сойти с рельс, я хорошенько зевнул, глянул в безоблачное небо и так же неторопливо преодолел те два шага, которые спасли меня от смерти. Это оказался целый состав. Грузовой поезд. Он проходил мимо нас так медленно, словно зазывая, бросая нам вызов.
   Мой друг первым обратился ко мне.
   - Как думаешь, куда он следует?
   - Надеюсь, из города.
   - Пойдем, нужно это проверить. – Переступая через небольшие песчаные насыпи, мы двинулись ближе к проходящему составу. Вагоны громыхали. Как будто змея шипела, боясь нас подпускать ближе. Состав по большей части состоял из вагонов-платформ, нагруженных дровами и досками. Попадались и пустые. На один из таких мы с размаху зашвырнули наши рюкзаки. Сами же стояли, упершись руками в бока, провожая взглядом каждый проходящий мимо нас последующий вагон. Я очнулся.
   - И чего мы ждем?
   - Да не знаю, что-то как-то лень напрягаться.
   - У нас деньги в рюкзаках.
   - Эх, убедил.
   Мы ринулись вслед. Ухватившись за металлическую лесенку, я на бегу подпрыгнул, подтянулся и вскарабкался на платформу. Мой друг забрался на следующий вагон. Под ногами хрустели опилки. Мы двинулись за нашими вещами, но мы и понятия не имели, в скольких вагонах от нас они грелись под палящим солнцем. Сбиться со счета нетрудно, особенно когда и вовсе не считал вагоны. С разбегу мы перепрыгивали с платформы на платформу, во время прыжка я замечал, как подо мной мелькают шпалы. Несмотря на страх провалиться вниз и быть перемолотым, все шло довольно неплохо, до поры, до времени. Следующий вагон был нагроможден дровами. Целая гора, сложенная из дерева.
   - Наверняка люди с ответственностью отнеслись к своей работе, да? – Я открыто переживал. – Дрова закрепили качественно, я в этом уверен… Но ты прыгаешь первым.
   - Встретимся в аду. Даже сопротивляться не буду.
   Он отошел на пару шагов назад, выдохнул и побежал. Мне стоило посмотреть, как он перепрыгнул, но от напряжения я закрыл глаза. Из-за стука металлических колес, я не слышал, что он мне кричал, но видел, как он пританцовывал и активно жестикулировал, показывая мне средний палец. За эти пару дней я не раз мог умереть, перед поездкой стоило оплатить место на кладбище. На всякий случай. Ну да ладно. Не буду думать о плохом, зато не придется брать квартиру в ипотеку, жениться на хозяйственной толстушке и пытаться воспитать достойных граждан. Я преодолел необходимое расстояние в три широких шага, оттолкнулся, что есть мочи, и полетел с распростертыми объятиями навстречу дровам. Мне показалось, что я вцепился в дерево ногтями, как белка, сделал все возможное, чтобы выжить. И у меня получилось.
   Но от чего я так хватаюсь за жизнь? Разве она чего-то стоит? Я, как и большинство людей, живу по умолчанию. Стандартная жизнь, стандартные знакомства, стандартные развлечения. И что же в этом всем такого привлекательного, что я боюсь это потерять? Скорее, я больше боюсь смерти, чем люблю жизнь. Страх перед неизведанным не дает мне пустить пулю в висок. Вот, точно. Я и вовсе не люблю жить, но мой страх перед смертью сильнее, чем нелюбовь к жизни. Как, в принципе, и у большинства людей. Только мы «живем» и не задумываемся над этим. Все-таки самоубийцы – самые смелые люди, хоть и самые слабые.
   - Вот и рюкзаки. Ты бы лучше свой быстрее ухватил, пока не пришлось прыгать за ним с поезда, вместо того, чтобы летать в облаках.
   Мой рюкзак и вправду практически колыхался на ветру, единственное, что удерживало его – это почти оторвавшаяся лямка, которой он зацепился за один из прутьев, которыми вагоны были усеяны по бокам. Умостив рюкзак под головой, я лег на спину. Опилки послужили неплохим матрасом.
   - Я вздремну недолго. Ночью так и не удалось поспать.
  Все это время глядевший за горизонт, мой друг обратил на меня внимание.
   - Приятных сновидений.
   - Ты ложиться не будешь?
   - Нет, я не особо сильно устал.
   - Разбуди меня, когда мы доберемся.
   - Куда?
   - Куда-нибудь.
   Небо выглядело словно море, а облака казались пеной на морских волнах. Я не видел моря два дня, но ощущение такое, что в последний раз я плескался в нем очень давно. Надеюсь, оно мне
приснится.


                * * *


   Я проснулся с ощущением того, что чего-то не хватает, чего-то тяжелого, надоедливого, иногда приносящего пользу. Рюкзак все еще был под головой. Моего сопутешественника не оказалось рядом. Вагон подо мной не трясся, не дул встречный ветер в лицо. Куда-то мы все-таки добрались. Проплывавшие по ночному небу грозовые тучи затмили луну. Я проспал весь день. Но, несмотря на позднее время суток, было ужасно душно. По лицу ползал муравей, уворачиваясь от капель пота, стекающих к моим глазам. Настырную букашку я сдул только с третьей попытки. Нужно что-то делать. Я остался один. Этот конспиратор даже свои вещи захватил. Не поленился. Меня он либо не добудился, либо и не предпринимал попыток вовсе. Все еще не шевельнувшись с того момента, как я раскрыл глаза и смачно зевнул, я ждал. Но чего? Чего я жду? Даже не удосужился записку оставить. Как много вопросов, и так мало ответов. Что мне делать дальше? Ждать, или выдвигаться в путь? Где я вообще? Все еще сонный, я свесил ноги и на ощупь проверил свои вещи. В небольшом отсеке все еще лежали мятые купюры, найденные в кармане пиджака. Значит, деньги у меня есть. Но нет плана.
   Послышался отдаленный лай. Черт, даже собственной руки разглядеть в этой кромешной тьме не могу. Лай становился все отчетливее. Какая-то дворняга приближалась сюда. Не хватало еще быть растерзанным неизвестно где. На мгновение я погрузился в тишину. Только немногочисленные шорохи были слышны в паре метров от меня. То ли это собака пытается добыть себе пропитание, то ли ежик копошится. Плевать. Мое дело сваливать.
   Только я спрыгнул, как кто-то резко схватил меня за локоть и дернул, я даже не смог удержать рюкзак, и он бесшумно приземлился под вагоном. В следующую секунду яркий луч света ослепил меня. Я не мог разглядеть ничего, но мой локоть все еще сжимала чья-то шершавая ладонь.
   - Имя? – Судя по голосу и силе, с которой меня держали, это был мужчина.
   - Что вам от меня нужно? Отпустите.
   - Кто ты?
   - Да это вы кто? Я что, вам дорогу перешел?
   Послышались шаги и зловестное рычание. Кто-то подходил с другой стороны.
   - Поймал кого-то?
   - Да, какой-то щенок. Наверняка хотел пересечь границу незамеченным, на грузовом поезде.
   - Что вы сказали? Границу? – Я не мог поверить в услышанное. Я на границе?
   - Да, ублюдок, границу, и у тебя большие проблемы.
   - Послушайте, у меня две проблемы: я не знаю, где мой товарищ, - как же это подозрительно прозвучало – и я не могу поднять свои вещи. Да направьте вы уже свой фонарик в другую сторону.
   Этот тупой амбал не стал меня слушать. Да и с чего вдруг? На что я надеялся? Из нас двоих он в более выгодном положении, и, судя по всему, власть здесь находится в его руках.
   - Заткнись, говорить будешь, когда тебя спросят. Уведи его. – В этот момент он осветил второго. Высокий, худощавый, с важным видом, он держал собаку на поводке, которая испугавшись яркого света, дернулась с места и вцепилась мне в руку. Я попытался отскочить, но меня все еще
удерживал за руку этот тупоголовый кретин. Я подумал, что лучше больше не делать излишних телодвижений, а то эти гении любой мой шаг в сторону сочтут за попытку бегства.
   - Фу, сидеть, сидеть – худощавый занес дубинку над псом, отчего тот припал к его ногам и жалобно заскулил. Видимо над беднягой частенько измываются. – Будь с задержанным помягче. Еще не хватало, чтобы он в штаны наложил.
   Я почувствовал, как по руке стала стекать теплая струйка крови. Собака прокусила кисть. Жаль, что у меня очень скудная аптечка, и та в рюкзаке, который в данный момент находится в недосягаемости. Я ничего не могу с этим поделать.
   - Уважаемые, позвольте мне достать свой рюкзак. В нем все мои вещи.
   - Тебе они больше не пригодятся.
   - Прекратите мне угрожать.
   - Так, - амбал снова обратился к худощавому – веди его в отдел. А я порыщу еще немного в округе. Поищу товарища этого неудачника, о котором он говорил.
   Я почувствовал, как ослабла его хватка. Воспользовавшись моментом, я вырвал руку и кинулся за рюкзаком. Собака неистово залаяла и потащила за собой хозяина. Он был беспомощен, не мог сопротивляться. Хоть бы он не выпустил поводок из рук. Накинув на плечи рюкзак, я вскинул обе руки вверх, показывая, что предпочитаю сдаться без сопротивления.
   - Шутить у меня вздумал. – Амбал был настолько взбешен моим безответственным поступком, что повалил меня с ног и стал материть меня в особо грубой форме. Я только и успевал, что уклоняться от его слюней, брызжущих мне прямо в лицо. – А ну вставай. – Мне, собственно, не пришлось тратить на это собственные силы. Он с такой силой дернул меня за воротник вверх, что, если бы эту рубашку не сшила моя мама, я бы остался без ворота. Как ей это удается? Эту рубашку можно вместо каната перетягивать, а ей хоть бы что.
   - Только не распускайте руки.
   - Ты еще тут и командовать вздумал? Заткнись и вытяни руки вперед перед собой.
   Без проблем. Я самолично позволил заковать себя в наручники.
   Ко мне придвинулся худощавый и с интеллегентным видом указал мне рукой куда следовать.
   - Куда вы меня ведете?
   - Не нервничай. Ты практически нарушил закон.
   - Чувствую себя главным героем романа Кафки.
   - Что?
   - А вы играете в злого и доброго полицейских? Вы, небось, постоянно смотрите фильмы про копов-напарников и представляете себя на их месте, да?
   - Заткнись.
   Я ухмыльнулся и опустил голову на грудь.
   - Точно смотрите.


                * * *


   Меня завели в просторное помещение. Освещение было тусклым, слабым. Причиной тому была красная тряпка, висевшая на люстре. Ее специально туда повесили.
   - Вы так обстановку нагнетаете, или просто лень пойти в магазин и купить менее мощную
лампочку?
   Мой сопровождающий перестал обращать на меня внимание. Пса он все еще держал при себе.
   Здесь все было обставлено безвкусно и скромно, я бы даже позволил себе сказать бедно. Голые стены, у одной из них два стула, у противоположной старый письменный стол, на котором виднелась настольная лампа, наверно, самый дорогой предмет в этой комнате, и еще пару мелочей, которые я от сюда не мог разглядеть, ржавая решетка, на единственном окне. Атмосфера впечатляющая.
   Худощавый с дворнягой меня ненадолго покинули, после чего, этот молчаливый Боб вернулся уже в одиночестве и вплотную приблизился ко мне. Он был необычайно высок. Я смотрел на него снизу, как на мессию. Резкий толчок в грудь, и я плюхнулся на один из стульев. Этот шнур преспокойно направился к столу, умостил свою костлявую задницу в мягкое кресло. У моей бабушки такое же.
   - Вы, я так заметил, молчалив.
   Он глянул на меня исподлобья и без каких-либо эмоций принялся изучать какой-то потрепанный блокнот.
   Запах стоял отвратительный. Пахло как после совокупления бомжей, и еще немного плесенью. Не то, чтобы я знал, какие ароматы издают бомжи во время самого замечательного на свете занятия, но я уверен, что именно такие, как витали в этом помещении.
   На стуле не хватало места для меня и моего рюкзака, но снять его я не мог, ведь на руках сверкали наручники. Можно попытать счастье, и попросить расстегнуть их. Руки затекли.
   - Простите, эй, человек-закон. - И снова ноль внимания. Я, стало быть, не с того начал. – Вы не сжалитесь надо мной? Освободите мне руки, дайте размять кисти, снять рюкзак, и после этого хоть к батарее прикуйте. – Я оглянулся. Как-то даже и не заметил при первом осмотре, что здесь нет батареи. – Чего мы ждем вообще? Вашего дружка? Может, хоть в твистер сыграем? У вас тут просторно, места хватит.
   Тут, впервые за все время, что мы находились здесь, мой монолог не оставили без внимания.
   - Ты слишком много болтаешь.
   - О, это вы еще с моим другом не знакомы.
   Послышался глухой стук, затем скрип, и входная дверь с невыносимым скрежетом распахнулась. Первым в проеме показался мой дорогой товарищ. Он остановился и помотал головой в разные стороны.
   - Уютненько у вас тут. – После чего он повернулся к тому самому амбалу, вошедшему в комнату сразу за ним. – Это вы так людей на чай зазываете? Оригинально. Я пью черный без сахара.
   На него в один голос рявкнули:
   - Замолчи.
   - Нет, вы только посмотрите. Вы так любезны с гостями. А кормить нас будут? И учтите, я ем много.
   Амбал безцеремонно усадил его на стул рядом со мной и направился к столу.
   Я зашептал.
   - Где тебя носило?
   После чего последовала история, которую следовало бы ожидать.
   - Помнишь, я говорил, что разбужу тебя? Так вот, наблюдая за тем, как ты пускаешь слюни, меня тоже стало клонить в сон. Я не стал сопротивляться. Проснувшись, я обнаружил ту же картину, что и ты. Темень, мы не понятно где, в животе урчит. Прежде чем тебя разбудить, я решил разузнать
где мы, что тут есть, и куда топать дальше.
   - И что ты узнал?
   - Мы на границе. Это точно.
   - Спасибо за свежую информацию. Что-то еще? Может быть что-то более важное?
   Он тихо рассмеялся.
   - Более важное чем то, что мы чуть границу нелегально не пересекли?
   - Нам бы подумать, как отвязаться от этих двух стражей закона и уехать.
   - Состав остановился в паре километров от местного вокзала. Я добрел туда, когда изучал местность. Завидев вокзал, решил возвращаться за тобой…
   - Спасибо за заботу.
   -…но тебя не оказалось на том месте, где я тебя оставил. Недолго думая, я стал звать тебя. Кричал во весь голос. Через минуту заметил дрожащий источник света. И он поспешно приближался ко мне. Умница, думаю, фонарик где-то раздобыл, сейчас он в самый раз пригодился бы. И в следующую минуту я валяюсь на спине, меня оседлал какой-то стокилограмовый фермер и сковал наручниками. Сначала я удивился. Ладно, если бы ты вместе с фонариком откуда-то достал наручники, но как ты умудрился поправиться на 35 кило за пол часа – это оставалось для меня загадкой. Тут я вмиг сообразил, что это не ты.
   - Да, я и не сомневался в твоей сообразительности.
   - В общем, вот я здесь.
   - И что будем делать?
   В этот момент, обсуждающие что-то между собой толстый и тонкий, посмотрели на нас, и худой заговорил, обращаясь к моему другу:
   - Бери стул и подсаживайся сюда.
   - Кто так ухаживает? Вы бы хоть помогли стул донести. Мне с рюкзаком на спине и наручниками на руках не очень то и удобно мебель вам тут передвигать. – Я заметил, как у амбала пульсирует вена на виске, и лицо его изрядно побагровело. Мой друг даже не шелохнулся, сидит с приподнятым уголком рта и безмолвно заставляет этих идиотов злиться. – Шучу. Вы же никуда не торопитесь? Мы у вас тут, как я подметил, единственные арестанты.
   Он с усталым видом приподнялся и, наклонившись немного вперед, рухнул лицом в пол, придавленный собственным рюкзаком. Послышался негромкий смешок.
   - Теперь вам точно придется мне помочь. Без посторонней помощи я не смогу подняься.
   Амбал с раздраженным видом в три шага допрыгнул до нас и сделал то, чего я никак не ожидал. Он высвободил нам руки и сквозь зубы процедил:
   - Теперь живо тащите стулья к столу и усаживайтесь.
   Я снял рюкзак и поставил его на пол, на то место, где секунду назад мы сидели на пыльных стульях, которые сейчас тащим к столу. Как только мы уселись, с нами заговорил худой, нависнув над блокнотом, касаясь нетронутых страниц ручкой, под которой образовалось жирное, чернильное пятно.
   - Ваши имена? Документы?
   Моего друга сложно заставить замолчать, особенно в те моменты, когда он уже разгорелся и вошел в кураж:
   - У нас нет документов. Мы свободны от всего этого. Нам чужды все эти материальные блага, банальные ценности и правила. Мы свободны, как птица в небесах, жаждущая пересечь океан на
порывах ускользающего ото всюду ветра. Мы пилигримы. Вам знакомы эти строки: «Мимо ристалищ, капищ…»
   - Закрой свой рот. Ты нас уже достал. – И без того круглая морда, вышедшего из себя здоровяка, распухла в разы от злости.
   - У меня и в мыслях такого не было. Простите ради бога. Вы в какого веруете?
   - Начнем с этого, более спокойного. Надеюсь, он не полный дебил. – Амбал подошел ко мне, положил свою вспотевшую ладонь мне на плечо, от чего я услышал, как скрипнул стул подо мной. – Предъявите ваши документы, молодой человек. – С чего вдруг он внезапно превратился в вежливого великана?
   - Да, конечно. Они в рюкзаке.
   Он убрал руку и сделал два шага назад, чтобы я пошел за документами, которых у нас на самом деле не было. Зачем их брать с собой? Потерялись бы еще. Только я собирался привстать и направиться к вещам, меня остановил друг.
   - Я сам. Господа, я успокоился, пришел в себя. Вы позволите мне преподнести вам наши документы?
   Худой безмолвно кивнул ему. И продолжил стучать ручкой по столу. Спустя минуту мой друг вернулся, вытянул над столом дрожащую руку и разжал кулак. На пыльный стол приземлились смятые клочки бумажек. Я нервно глянул на друга. Затаив дыхание, он все еще стоял в тусклом свете настольной лампы. Напарники переглянулись и одновременно потянулись к бумажкам. Я закрыл глаза и слушал, как в их руках шуршат деньги. Шорох прекратился, и я зажмурился еще сильней. Тишина давила на меня со всех сторон. Я слегка, незаметно, приоткрыл один глаз. Мой друг все так же стоял не шевелясь, как вдруг решил подать голос.
   - Это все документы, что у нас имеются, господа.
   Худой резко поднял голову.
   - Что же… Стало быть с документами у вас все в порядке. Провожать не станем.


                * * *


   - В какой стороне вокзал? Давай быстрее валить. Сядем на поезд и умчимся домой. Я уже стал уставать от всех этих приключений.
   - Как ты интересно собрался садиться на поезд без билета?
   - Только не это. Ты что же, отдал им все деньги?
   - Ну, ты чем меня слушал? Я же сказал «это все документы, что у нас имеются».
   - Но зачем? Там было достаточно денег, чтобы откупиться от них и оставить нам на билеты.
   - Я нервничал. Не хотелось рисковать.
   - И что нам теперь остается делать?
   - То же, чем и занимались до сих пор – импровизировать. Тем более, там осталась кое-какая сумма.
   Я остановился, снял рюкзак и проверил содержимое кармана. Но там ничего не оказалось.
   - Нет, оттуда я все вытащил. – Он сунул руку в карман своих шорт и вытащил от туда немного мелочи. – Вот. – С этими словами, он протянул деньги мне.
   Насколько это было возможно в такой темноте, я стал разглядывать их и считать.
   - Знаешь, несмотря на то, что я плохо вижу, сколько здесь насчитывается, я отчетливо вижу, какой ты придурок.
   - Не злись, малыш. Все так плохо?
   Я продолжал перебирать в руках остатки наших денег.
   - Не хватит даже на один билет.
   - Не расстраивайся, есть у меня идея.
   - Я уже боюсь доверять твоим идеям.
   - Доверься мне.
   Как часто люди произносят эти слова и даже не задумываются над тем, что доверия приходится заслуживать большими усилиями. Нельзя просто попросить об этом. Просить можно что угодно: денег в долг, помощи, поддержки. Но отнюдь не доверия.
   Начинало светать. За спиной еще горели звёзды, а впереди скоро взойдет солнце и осветит маленький неприметный вокзал. Мы шли к нему, окруженные со всех сторон высоченными елями. Две железные дороги проходили прямо через густой лес. Мы вскарабкались на платформу. В здании вокзала не было ничего примечательного. Он не вызывал у меня абсолютно никаких эмоций. Не вызывало восхищения прекрасный архитектурный стиль, но и ничего в нем не отпугивало. Обычный серый, каменный домик. Даже и не скажешь, что это предграничный остановочный пункт. На одном единственном этаже расположилось все, что только может быть на вокзале: кассы, справочная, буфет, комната отдыха и даже бюро находок. Из персонала нас встретили только уборщица, которая беспрестанно драит полы, неизвестно какой раз подряд, и толстая, неприветливого вида женщина, поглядывающая на нас через маленькое окошко кассы.
   Мы приблизились, и мой друг, по сложившейся традиции, обратился первым.
   - Здравствуйте.
   Ответа не последовало. Женщина продолжала непрерывно изучать нас, сверкая недоверчивыми глазками, тонувшими в морщинистой коже лица.
   - Нам бы два билета домой.
   Толстуха приподняла одну бровь и зашевелила своими опухшими, словно искусанными пчелами, губами.
   - И где же ваш дом?
   Друг мечтательно вздохнул.
   - Эх, если бы нам только это было известно.
   - Так билеты куда пробивать?
   - Может, вы знаете, где можно стать счастливым?
   - Подальше отсюда.
   Друг развернулся ко мне.
   - А ты чувствуешь себя здесь счастливым?
   Да, определенно. Начиная с того самого момента, как у меня в квартире раздался телефонный звонок, и он назначил встречу, я чувствовал себя счастливым. Я смог выдавить из себя только невнятное «угу».
   - Молодые люди, решайтесь скорее, куда вы хотите уехать, и не отвлекайте меня от работы.
   - А разве это не есть ваша работа?
   - Нет, я буфетчица.
   - А кто же тогда сейчас в буфете?
   - Никого. Ни меня, ни посетителей. Их тут почти никогда не бывает. В третий раз спрашиваю: куда вы хотите ехать?
   Я достал из штанин всю ту мелочь, что у нас оставалась, и просунул в кассовое окошко. Толстушка сгребла все в свою пухлую руку и стала пересчитывать деньги своими пальцами-сардельками.
   - Ну что? Как далеко мы можем уехать.
   - Если сэкономите на постельном белье, то дальше, чем можете предположить.
   - Да, пожалуй, мы сэкономим на постельном белье. И мы бы хотели выкупить самые дешевые места во всем поезде.
   Женщина отложила наше богатство и забарабанила своими сальными пальцами по клавиатуре.
   - Ваши документы, пожалуйста.
   Я вознес свою уставшую руку ко лбу.
   - Так ведь у нас с собой нет документов.
   Уставшая от нас толстуха, закатила глаза и вытолкнула через окошко, все наши средства.
   - Слушайте, шли бы вы отсюда и не морочили мне голову.
   Раздосадованный тем, что мы снова оказались в ситуации, из которой придется долго искать пути спасения, я развернулся, и направился к выходу. В дверном проеме я обернулся и взглянул на друга, который все еще безрезультатно пытался раздобыть нам билеты туда, что считалось нашим домом.
   Платформа была усеяна старыми прогнившими деревянными скамейками. Но, несмотря на это, одна из них, самая ближайшая ко мне, выдержала вес меня и моего рюкзака, с которым я за все это время не разлучался. Я сел и обнял его, как старого друга.
   Ноги гудели, руки с трудом поднимались, чтобы поправить растрепавшуюся прическу. Волосы так и лезли в глаза, закрывая мне обзор. Через жирные, грязные волосы я наблюдал, как восходит солнце, ослепляя меня. Было слышно, как поют птицы. Их пение похоже на смех. Мне казалось, что весь мир смеется надо мной в этот момент. Деревья, птицы, ветер, скамейка подо мной, люди, которых я повстречал за все это время, которых мне еще предстояло повстречать, и которых никогда в жизни не повстречаю. Все. Все глумятся. И я действительно слышал смех. Громкий, задорный, глумящийся смех. И только сейчас до меня дошло, что ведь это я смеюсь. Я смеюсь над миром, а не наоборот. И не могу остановиться. А нужно ли?
                Заключение.

   
   В коридоре было довольно душно. Неисправный кондиционер давно уже не циркулировал воздух. Он висел под потолком, создавая иллюзию, что все хорошо. Половина ламп на потолке давно перегорела, некоторые мигали, сражаясь из последних сил. Кроме искусственной подсветки в коридор проникал свет через маленькие окошка в дверях, за которыми располагались палаты. С обеих сторон, вдоль всего коридора, подпирая голые, окрашенные в бледно-зеленый цвет стены, стояли стулья. Возле одной из двери сидела женщина, лет сорока, скрестив руки на груди и склонив на них голову.
   Дверь распахнулась, прервав размышления женщины. Из палаты выскользнул седовласый мужчина в нестиранном пожелтевшем халате. Не очень старый, но уже и не молодой. Захлопнув дверь за собой и заперев ее на ключ, он присел рядом.
   - Как он, доктор?
   - Изменений не наблюдается. Взгляните сами.
   Женщина, ни минуты не сомневаясь, приподнялась и робко, на дрожащих, уставших ногах приблизилась к двери. Прислонившись к ней всем телом, она заглянула в палату через мутное стекло.
   На самой дальней койке, у самого окна, сидя на мятых простынях, сгорбившись, приобняв одной рукой подушку, хохотал молодой человек. Через открытое окно в палату задувал ветер, играя с его волосами, которые он безостановочно пытался убрать с глаз, продолжая смеяться. За окном раскачивалась могучая ель.
   - Он довольно часто разговаривает сам с собой, о чем-то спорит, что-то рьяно обсуждает. Поначалу я пытался вести с ним диалог, подыгрывал ему, разговаривал. Он отвечал каждый раз, когда бы я его не прервал. Но потом я перестал это делать. Мне показалось, что его лучше не отвлекать и не беспокоить. Так он чувствует себя гораздо лучше.
   - Он воспринимал вас как доктора?
   - Нет, скорее он просто превратил меня в часть своего мира.
   - Я могу пройти к нему?
   - Да, думаю ему встреча с вами не повредит.
   Доктор просунул ключ в замочную скважину и дважды повернул. Они вместе прошли в палату и направились к «больному».
   Женщина присела рядом с ним и запустила руку в непослушные волосы своего сына. Он перестал смеяться и глянул на нее. Губы растянулись в улыбке, обнажив белоснежные зубы.
   - Мама? Привет.
   - Привет, сынок. Как ты? – Её глаза наполнились слезами. Свободной рукой она вытирала их прежде, чем хоть одна слезинка польется по щеке.
   - Мам, извини, что так получилось с университетом. Я не хотел расстраивать тебя.
   - Ничего страшного, сынок. Все хорошо. Лишь бы ты был счастлив.
   Он отвернулся к окну и снова задумался о своем. Мать продолжала сидеть рядом и копошиться в его волосах.
   Доктор наклонился, прошептал что-то на ухо женщине, взял ее под локоть и стал отводить к дверям. Сын продолжал смотреть в окно, наблюдая, как на ветру покачивается ель.
   - Мам?
  В дверном проеме женщина обернулась и с улыбкой, сдерживая слезы, взглянула на сына.
   - Да?
   - Я заперт здесь лишь потому, что мой мир реален только для меня?
   С улицы послышался рев машин и издалека донесся протяжный гудок поезда.