Золотом по серебру

*От черного к серому*

Дряхлые, давно без ремонта обшарпанные некрашеные дома в полном удивительных тайн и загадок городе - надо очень устать от жизни, чтобы ненавидеть его, этого забавного венгра в японском кимоно, задумчивого якута в унтах от королевы, чувственного красавца-шевалье в сослужении в храме, где любовь всегда рядится в серые невзрачные одежды, как эти тысячи серых домов в центре его и на окраинах, чтобы открыться во всем великолепии своем лишь избранным - в царственной тишине и за дверью, в глубине высочайшего смысла. Санкт-Петербург!

Дворами он пробирается от Невского к Стремянной, от Колокольной к Кузнечному переулку. После новой череды почти бессмысленных звонков потенциальным клиентам вновь первую ноту в его пьесе берет маэстро серость. В нелепом исполнении, без дирижера, музыка жизни его наполняется странными до умопомрачения фиоритурами. Исполнитель путает ноты, истерически равняет звуки в бесконечном черном анданте - ни умилительной фразы, ни возвыщающего до первой звезды крещендо.

Серое - черным: снег, убитый суетным скорым движением ног, колес, скребков, ломов и щеток, минами-ожиданностями от нерадивых хозяев собак - сливается с черными дырами колодцев.

Из черной супермашины во дворе на Колокольной, как карта из банкомата вываливается серый суровый начальник: "Ваш счет пополнен на миллион, благодарим за обращение. Ваш банк сатаны". Серому прохожему этот небожитель в богатой одежде, как укор - не достиг, не обрел, не вкусил.. Но вот оно Игольное Ушко - не втиснуться туда человеку-карте! Не злоба - жаление.

Серое - черным. Мечты о далеком? Недостижимо. А близкое - похабно и постыдно. И эта подло красивая женщина - из пустого в порожнее?

Они столкнулись сразу за углом у ворот: "Ну что, что ты так цепко склеила взгляд свой с моей безысходной безнадежностью? Не быть нам вместе, и категорически не надо! Категорически!".

Она, боясь поскользнуться, осторожно ступает на край наледи и пытается обойти его - заблудившегося в жизни мужчину в засаленной от долгого ношения серо-черной куртке с чужого плеча, в подаренных одним из последних друзей черных ботинках, неудобных из-за набоек на каблуках, которые он вот уже месяц пытается сточить об асфальт долгими хождениями, с молитвой, но пока бесполезно: копытца не стесать. Что ж так предательски силится желание обнять ее и? - попытаться-попытаться снова начать все заново?.. Несмотря ни на что?

Не отрывая взгляда от его лица, она будто силится вспомнить: "Где же я его видела раньше? Почему вдруг будто теплой волной окатило? Неужели мы знакомы?". Глаза ее являют собой редкое и невозможное в его никчемной жизни чудо, которому уже поздно поклоняться! Он прячется в презрение - отчуждается, бормочет:
- Не то.
А через доли секунды в полушаге от нее кричит ей:
- НЕ ТАК! - и согнувшись в полупоклоне, добавляет - Юра, если что!

Она быстро скрывается за дверьми булочной для избранных, пряча улыбку в черно-сером кашне. Юра?! Забавно.
- Ксения, если что! - в полупустом кафе звонкий смех ее застает всех врасплох. Посетители и продавцы у прилавка смотрят на нее с интересом, ждут продолжения, лица их зажигаются улыбками. Со стола у окна, отложив чашку кофе, встает мужчина лет тридцати в сюртуке - сбежал с репетиции в театре, кланяется подчеркнуто строго:
- Валера.. Если что!
- Давид, - включается в игру солидный южного вида мужчина в дубленке - если что..
- Иван Арнольдович! - будто очнувшись от оцепенения, скорее автоматом, чем осознанно произносит старичок в очках и старомодной клетчатой шляпе на голове, а потом как бы запнувшись - Если что?
Продавцы теряются, сбитые с толку непривычной сценой, путаются в ценах, выбивают на кассе странные суммы. Молодая уборщица со шваброй в руке недовольно бурчит:
- Устроили тут театр! А ну, ыть!!!

* * *

Тянет его к собору на молитву, что в двух шагах, но противление изнутри все же сильнее - так всегда бывает после досадных падений, когда малость ослабишь бдение и вот уже втиснулся в сознание помысел постыдный и стал править мысли на свой лад.

В офисе на параллельной улице сегодня опять все катилось ни шатко, ни валко. С утра до вечера одно и тоже одним и тем же - завлекать сумасшедшими скидками, говорить и убеждать "потенцов" по всей стране культурно, без удавления, голосом нежным и внушающим доверие! Женщин - очаровывать, мужчин - лишать бдительности.

Иногда случалось невероятное, как в сладком сне - приходил ЗАКАЗ! А потом на счет фирмы приходили деньги. И - о, чудо! - что-то из них неожиданно перепадало и ему, старшему менеджеру по рекламе Юрию Аристову.

Другой шеф давным-давно выгнал бы его в три пинка по всему периметру, от башки до копчика, - с несказанным удовольствием и неописуемым удовлетворением. И дал бы наказ другим - сторониться и гнать! А для его шефа он - Друг и Символ. Как задание от Бога получил - беречь и сохранять. Несмотря ни на что! Даже несмотря на зыбучие пески странных аутов сотрудника-друга, в полнолуние.

Они - такие разные - удивительным образом дополняли друга друга в работе, и что странно - каждому в этом тандеме было чему поучиться у другого. Юра назвал этот феномен эффектом нарастающей обратной волны, а взаимообогащающее взаимодействие их на работе - СоРазвитием.

Накроет кого-то из двоих друзей волна озарения и открытий, научится он чему-то новому и полезному для дела - тут же спешит поделиться с другом - научить его, а тот в свою очередь, переработав и осмыслив новые знания и умения от учителя, обогащает их своими озарениями, открытиями и умениями, приподымает полученное от друга знание на новый уровень, и так же - спешит поделиться, но уже с другой высоты. А потом все то же самое, но обратно - учитель становится учеником, а бывший ученик - учителем. Накрыло волной - обогатился - приподнялся на уровень выше - покатил волной в обратную сторону.

СоРазвитие: научился сам - научи другого, а потом - научись у ученика. Docendo discimus, что по нашему значит "уча, мы сами учимся". Какая там конкуренция? Но - реклама. Не лежит душа Юры к этому делу - может потому и уныние? Но ведь не бывает случайностей у Бога! Если поставил он двух православных в сослужение друг другу, в соработничестве, даже в таком, казалось бы, чуждом их духовным стремлениям деле как реклама, значит и в этом есть великий смысл. Пока скрытый и тайный - смысл.

*От серого к серебру*

Исполнитель в душе продолжал фальшивить: врал синкопами. От скучных и заунывных вариаций музыка, кичась свободой выражения самости, трещала по швам, бесстыдно оголяла чувства, и - столб! Шишка обещала остаться надолго - порицанием за невнимание к партитуре.

Вдруг почти у самого собора Владимирской иконы Божьей матери он будто разом вмиг был переодет из нищенских лохмотьев в царские одежды и помещен в центр вселенской светлой грусти и тихой радости - зазвучала музыка! Вивальди, "Времена года", его наилюбимейшая с детства часть - "Зима".

Он остановился. Вот-вот раздастся то правильное крещендо, а следом такие умилительные ноты, после которых захочется любить и только любить! Уныние сменилось высокой печалью, безволие - желанием жить, бессилие - новыми смыслами. Как приподнялся над серостью и был умыт музыкой - дочиста.

Он не помнил как оказался в храме и перекрестился ли при входе. Написал записку о здравии друга-шефа, супруги его и всех сродников. Вдали, у иконы Блаженной, Георгий снова увидел её - не показалось ли? Не Ксения ли? - *ЗОЛОТОМ ПО СЕРЕБРУ".


© Валерий Иванов-Р.
21 января 2017
Санкт-Петербург