Дикие Осины часть 2 гл. 11

Маленький  отряд продвигался колонной вслед за направляющим, двигавшимся на  расстоянии метров десяти от него.  В авангард колонны Нарзан всегда ставил бойцов более крупного телосложения в расчёте на то что если отряд наткнётся на засаду, то  в первые секунды атаки направляющий и следующие за ним бойцы своими телами прикроют основную группу, которая успеет залечь цепью и открыть ответный огонь. Нарзан, командир отряда, замыкал колонну, чтобы в первые секунды боя ни у кого не возникло желание улизнуть.  Таким образом  бегству потенциального паникёра препятствовали  с боков бетонные стены тоннеля, по которому продвигался отряд, а сзади - отличающийся необычайной меткостью Нарзан, который по отношению к дезертирам проявлял беспощадную жестокость.
Поскольку Юртаев не мог похвастаться своим телосложением, он шёл предпоследним в колонне и затылком ощущал пронизывающий взгляд Нарзана.  Хотя, несмотря на позорную историю с гранатой, командир проявлял доброжелательность к Юртаеву, последний чувствовал себя весьма неуютно под таким жёстким контролем. Юртаев понял, что Нарзан не назначил для него анонимного "опекуна", а решил присматривать за ним сам.
" Если я проявил себя как трус, - уныло думал Юртаев, - причём трус подлый, то что же я ещё мог ожидать? Разве они теперь могут доверять мне и положиться на меня?"
От этих мыслей на душе у Юртаева становилось так противно, что он уже желал засады, чтобы начался бой, в котором он бы погиб. Но и тут ему в голову закрадывалась мысль, что засада означала неминуемую смерть передних бойцов, причём вовсе не героическую, а глупую и нелепую. Юртаев тихо вздохнул покачал головой и подумал: "Эх и подл же человек, ох и подл."
Они шли молча по тоннелю примерно час прежде чем направляющий, остановившись, подал знак рукой и колонна остановилась.
Нарзан связался по рации с дежурным.
"Первый вмятине, как слышишь, приём."
"Вмятина первому, слышу хорошо, приём."
"Подошли к сектору Б без происшествий. Начинаем осмотр центрального кондуита до сектора С, как понял, приём."
"Принял, до связи."
Нарзан  прицепил рацию к поясу и снял автомат с плеча.
"Косачёв, - тихо произнёс он.
"Я," - глухо отозвался стоявший впереди Юртаева худощавый брюнет и резко повернулся к Нарзану.
"Сегодня ты за старшего. Юртаев за младшего. Проверьте трубу до стыка. Сварщики готовы выехать сразу же, так что не тяните. На связь через каждые десять минут. Вопросы?"
"Я не пойду с этим," - глухо произнёс Косачёв. Его карие глаза полоснули Юртаева ненавистным взглядом.
"Ты чё, Косачёв, ох..л? - сухо и жёстко произнёс Нарзан, пронзая парня остриём взгляда слегка раскосых глаз. - Ты не девка на выданье, а солдат. Получил приказ - выполняй." Нарзан резким движением вскинул автомат.
 Косачёв побледнел и красными, жилистыми руками взял свой  автомат на изготовку.
" Он там кости бросит,  и что мне с ним делать?" - воскликнул Косачёв, ещё раз недоброжелательно скосив взгляд на Юртаева."
Нарзан вперил испытующий взор в Юртаева и спросил: " Сможешь пятьсот метров проползти?"
"Если не раком, то смогу," - с равнодушным видом, пожав плечами, ответил Юртаев.
Бойцы в колонне рассмеялись.
"Отставить! - рыкнул Нарзан и посмотрел на Юртаева в упор. - Твоё остроумие здесь не к месту, товарищ писатель. Ползти придётся с амуницией, так что если не уверен, лучше сразу скажи."
"Справлюсь," - ответил Юртаев.
"Аносов, - сказал Нарзан. - Экипируй товарища."
Из колонны вынырнул невысокий коренастый, плотного сложения парень и водрузил ему на шею здоровенный моток бечевы.
Юртаев ошарашенно смотрел на бойца и спросил:
"А полегче хомута нет?"
Аносов почесал лоб, к которому прилипли потные светлые кудри, выбившиеся из-под капюшона, и произнёс виноватым тоном: " Тут метров с тысячу будет. Но резать нельзя. Бечева дюже ценная. Капрон с нитями из легированной стали, тонкая но выдержит лошадь."
 "А зачем она мне? - Юртаев повернулся к Нарзану и недоуменно смотрел на неё.
"У вас теперь есть свой старший, товарищ солдат,  - сухо отрезал Нарзан, - так что все вопросы к нему."
Косачёв со вздохом повернулся к Юртаеву и раздражённым тоном приказал: "Следуй за мной на расстоянии не менее трёх метров. Моток бечевы надень на левую руку, и по мере продвижения сматывай за раз не более полтора метра: если меньше, то ползти замучаешься, а больше, может бечева запутаться, и тогда пи....ц, усёк?"
Юртаев кивнул.
 "Никаких посторонних разговоров, - с важным видом продолжал Косачёв. - В трубе пёрнешь - за километр услышат.  Будешь не успевать за мной - постучи по трубе два раза, но отставать не советую. Долго в трубе находиться нельзя, воздуха там очень мало. Начнёшь кидать кости, постучи четыре раза, и я решу что делать в соответствии с обстоятельствами. Вопросы?"
"Пока нет," - неуверенно ответил Юртаев.
"Пока, - Косачёв усмехнулся. - Потом поздно будет. Ладно двинули."  Уверенным шагом он направился к отверстию в трубе, диаметр которой составлял шестьдесят сантиметров. Труба располагалась на бетонных поперечных блоках с расстоянием между ними три метра, таким образом что от бетонного пола она  находилась на высоте метр двадцать.
Ловким движением Косачёв нырнул внутрь трубы и пополз.
Юртаев перевесил моток бечевы с шеи на левую руку. Один конец бечевы схватил Аносов и обмотал им свою руку. Другой рукой он снял с плеча Юртаева автомат и повесил на своё.
"Ну, с богом," - Аносов легонько подтолкнул Юртаева в спину.
  Юртаев с трудом залез в трубу, трясущимися руками смотал, как ему показалось, полтора метра бечевы и неуклюже пополз вслед за Косачёвым.
 Аносов, наблюдая судорожные движения ног Юртаева, покачал головой и, тяжело вздохнув, пробормотал: "Да уж эта интеллигенция."
Затем трое бойцов  вышли из колонны и медленным и осторожным шагом, чтобы не шуметь, на расстоянии друг от друга четыре метра пошли вдоль трубы, через каждые десять шагов прикладывая уши к трубе. Тот из них кто отчётливо слышал лёгкое постукивание приклада автомата Косачёва о дно трубы, вздымал большой палец левой руки над головой.   
Остальной отряд распределился равномерно по обе стороны отверстия трубы, и только Аносов, держа конец то натягивающейся, то ослабевающей бечевы, смотрел в тёмную дыру, в глубине которой прыгал, метался по стенам и гас огонёк от фонаря Косачёва.
Минут десять Юртаев полз вполне поспевая, и даже один раз получил удар сапогом Косачёва в лоб, после чего вынул из кармана маленький фонарик и стал подсвечивать себе путь.
Бечева очень легко разматывалась, и если не считать, что пот лил градом с Юртаева, чувствовал он себя вполне уверенно и даже принялся немного насвистывать, но резкий рывок бечевы напомнил ему об инструкции.
"Да, - сказал стоявший рядом с Аносовым Нарзан с печальной улыбкой, - все они сначала резвятся, а потом тащи из трубы."
И действительно по мере продвижения по трубе, воздух становился всё более и более душным, и вскоре Юртаев начал ощущать удушье и остановился.
"Тут же совсем нет воздуха. Мы тут просто задохнёмся, - подумал Юртаев, ощущая как волна паники накрывала его с головой. Он вспомнил про инструкцию и постучал металлическим торцом фонарика  по трубе четыре раза.  В горле у Юртаева пересохло, руки затряслись, пот сделался холодным, в ушах засвистело и зашумело, перед глазами засверкали мушки.
"Перевернись на спину, - тихо скомандовал Косачёв. - Расслабься, сделай три медленных вдоха и выдоха.  Тебе кажется, что воздуха совсем нет, но он есть. Ты паникуешь и ухудшаешь свое положение. Расслабься и поверь что ты можешь. Я ведь могу, значит и ты можешь."
Пока Юртаев отдыхал  на спине, Косачёв доложил по рации о положении дел.
"Вы уже прошли триста метров, - ответил Нарзан. - Дожмите до стыка и назад."
"Ну как ты? - спросил Косачёв Юртаева. - Осталось совсем ничего. Соберись и вперёд."
"Нормально, - ответил Юртаев, переворачиваясь на живот. - Вроде полегчало."
Косачёв двинулся по трубе, а Юртаев последовал за ним. Хотя воздух становился всё более спёртым, зато моток бечевы - легче с каждым метром.  Теперь они ползли медленнее, экономя кислород и силы, и почти у самого стыка Косачёв резко остановился.
"Обнаружил коробку размером с походную аптечку, - доложил он по рации. - Проводов не заметно."
" Не трогай, - ответил Нарзан, нахмурившись. - Я сейчас свяжусь с сапёрной бригадой и выйду на связь."
Нарзан достал из кармана комбинезона телефон и сделал вызов.
Когда ему ответили, он объяснил ситуацию, которую абонент воспринял очень скептически.
"У меня сейчас свободных людей нет, - скрежетал голос из трубки. - А  вы тут с какой-то коробкой. Установите для начала рабочее устройство или муляж, а может и вовсе пару ботинок там кто-то оставил..."
" Как мы это, б...ь, установим? - вскипел Нарзан. - Взорвав своих людей?"
"Не ори, командир, - зарычало из трубки. - Вас много таких резвых.  У вас же есть сапёр, какого чёрта ты нас дёргаешь?"
" Сапёр трое суток без сна отпахал, - ответил Нарзан. - Он уже заговариваться начал, я его спать оставил."
" А у меня что люди, думаешь, по уставу спят?  - отвечал немного смягчившийся  голос. - Где находитесь?"
"Центральный 141, отсек Б, десять метров до стыка с С."
"Принял. Как только кто-нибудь вернётся, сразу к вам пошлю."
"Ладно, ждём."
Нарзан отключил связь, и сунув телефон в карман, сказал по рации: "Эй вы там в трубе, живы?"
"Живы то живы, только спать очень захотелось," - зевая ответил Косачёв. - А напарник, кажись, уже дрыхнет."
"Буди его, и давайте назад.  Сапёры подъедут разберутся."
Косачёв перевернулся на спину, прижал колени к груди, и, упираясь ступнями в верх трубы, медленно, кряхтя и матерясь, перебирал их таким образом что вскоре оказался лежащим на животе головой к Юртаеву.
"Извини, друг, - сказал Косачёв, - сейчас я через тебя перелезу. Ты  перевернись на живот, и уж потерпи, не ори. Орать в трубе нельзя."
Впрочем, Косачёв довольно ловко перебрался через Юртаева и сказал: "Теперь давай ты."
Юртаев лёг на спину, подтянул ноги как  можно ближе к  груди, и упёрся ступнями в верх трубы. Однако когда он стал переставлять ноги то вскоре почувствовал  удушье и острую болью в шее. Юртаев вернулся в исходное положение и, задыхаясь, сказал: "У меня так не получится."
"Ну ёлы палы, - раздражённо ответил Косачёв, - ты ведь вроде щупленький, маленький, почему не получится? Давай ещё раз!"
"Нет, не получится, - вздохнул Юртаев. - Кости мои староваты для такой йоги. Сломаются."
"Сколько тебе?" - спросил Косачёв, несколько смягчившись. Где -то в глубине души ему доставляло удовольствие, что он так явно превосходил своего напарника.
" Да уж сорок второй пошёл," - ответил Юртаев.
"Ух ты! - воскликнул Косачёв. - Да ты уж, брат, старичок. А выглядишь на тридцатник. И чего тебя на войнушку потянуло? В детстве не наигрался? Тебе, видать, и до пенсии недалеко?"
"Какая у писателей пенсия, - Юртаев вздохнул глубоко и протяжно. -  Да и плевать мне на неё. Я пришёл  сюда не воевать, а умирать."
"Ага, - недоверчиво произнёс Косачёв. - Чего же тогда гранатку от себя быстренько отфутболил? Чего не лёг на неё геройски грудью?"
"Расклад был не тот," - огрызнулся Юртаев.
"Вот, вот, - ответил добродушно Косачёв, - языком махать то каждый горазд, а когда смертушка пахнёт в лицо, так сразу про всё забудешь."
Внезапно Юртаев ощутил боль в левой стороне груди и сильное удушье. Ноги и руки мгновенно ослабли, пальцы затряслись, ладони покрылись холодным потом.
"Ну вот и повоевал, - подумал Юртаев. - Не вылезти мне, кажется, самому из этой трубы. Геройский конец, нечего сказать!"
 Собравшись с духом, из последних сил Юртаев пополз вперёд, Косачёв повернул голову в его сторону и крикнул: " Стой! Ты куда?!"
Юртаев, не обращая внимания на Косачёва, продолжал ползти и остановился в полметре от коробки.
"Ты чего задумал? - встревоженно воскликнул Косачёв. - Не трогай коробку. Взорвётся."
"Кричать в трубе не положено, забыл? - задыхаясь, ответил Юртаев. - Даю тебе десять минут убраться из этой чёртовой трубы, и я открываю коробку."
" Я не имею права тебя оставлять одного, - сказал Косачёв.
"Тогда обоим хана! Убирайся по хорошему!"
Косачёв вышел на связь по рации.
"У напарничка моего крыша поехала! - сказал он Нарзану. - От недостатка воздуха, может. Говорит, через десять минут откроет коробку.  Слушать нечего не хочет. Говорит,мол, хочет сдохнуть. Мне говорит сваливать, если жить хочу."
" Двигай тогда наружу, но пусть он привяжет бечеву к ноге, чтобы потом его вытащить можно было или то что от него останется."
" Я слышал, - сказал Юртаев. - Сейчас сделаю." Он обмотал  ноги бечевой, но завязать не смог, потому что для этого нужно было отрезать её от мотка, надетого на его левую руку, но поскольку моток истончал, Юртаев, сняв его с руки, нацепил его на ноги.
"Я пошёл, - сказал Косачёв. - Только не торопись с коробкой. Я сообщу по рации, когда вылезу."
"Но не вздумайте  оттащить меня от коробки, - ответил Юртаев, - ведь я понял, для чего Нарзан хотел,чтобы я обвязал себе ноги. Я обхвачу коробку руками, так что хитрить не советую."
Юртаев лежал на животе и тяжело дышал. Боль в левой грудине то ослабевала, то усиливалась.
"Пил много, - подумал Юртаев, ощущая горечь во рту, - вот сердечко и подвело. Ну потерпи ещё чуть-чуть, дай мне хоть погибнуть геройски." 
Косачёв вышел на связь и сообщил: " Я снаружи. Ты там как? Чего решил?"
Юртаев не отвечал. Он протянул руку к коробке, снял с неё крышку, направляя луч фонарика внутрь, и отпрянул от ударившего в нос запаха.
Он быстро закрыл крышку и сообщил по рации.
"Тащите меня быстрее к чёртовой матери отсюда!"
Отряд выстроился в две шеренги, несколько десятков сильных рук схватились за верёвку и под счёт Нарзана "раз, два" принялись тащить. На счёт раз они перекладывали руки, на счёт два - резко дёргали.
Через десять минут в отверстие трубы показались ноги Юртаева. Его осторожно вытащили из трубы и положили на спину, но, заметив в его руках коробку, отряд, не дожидаясь команды, мгновенно рассредоточился и распластался на бетонном полу.
Нарзан один стоял и смотрел на коробку и Юртаева.  Лицо командира слегка побледнело, губы побелели и были стиснуты, но взгляд его раскосых глаз был твёрд и спокоен.
"Положи эту чёртову коробку на пол и очень осторожно," - тихо произнёс он, вперив взгляд в Юртаева.
Тот, едва приподняв голову, усмехнулся и сказал осипшим голосом: " Ну если я от этого не загнулся, то, видать, жить мне ещё долго."
Он поставил коробку на пол и сдёрнул крышку.
"Ядрёный конь!" - воскликнул Нарзан и сморщился от омерзения. - Закрой это немедленно!"
Юртаев старательно прикрыл коробку крышкой и вопросительно смотрел  на командира.
Тот окинул свирепым взглядом лежащих вокруг себя бойцов и резко скомандовал:  "Подъём! Строиться в колонну! Разлеглись тут как на лужайке!"
Бойцы вставали и строились в том  порядке, в каком прибыли сюда.
Нарзан достал из кармана телефон и сделал вызов.
" Центральный сто сорок один, - сказал он. -  С коробкой вопрос решили."
"Сами обезвредили? - донеслось восклицание из трубки. 
"Типа да," - неохотно пробормотал Нарзан.
"Типа? А чё там было?"
"Ничего  там  не было. Пустышка." - скучным тоном ответил Нарзан.
" Ну вот! - радостно донеслось из трубки. - А ты сразу на дыбы! Сапёров тебе вызывай! Значит Центральный сто сорок один, отсек Б, чисто.  Сварщики уже в курсе. Можете их не ждать. Да и, кстати, я забыл тебя ещё предупредить, там некоторые работники  с собой берут коробки со жратвой, так бывает, когда их приспичит по большому, так они прям в эти коробки и облегчаются, ну в пустые, конечно, не в жратву... Конечно, они с собой уносят, но когда поддадут, то иногда и забывают..." Из трубки хлынул  бурный поток смеха. Нарзан отключил связь и сунул телефон в карман.
Юртаев тем временем отдышался и почувствовал, что боль в сердце отпустила. 
Он освободился от бечёвки, стиснувшей его ноги,поднялся с пола и стоял, покачиваясь перед командиром.
"Ну камикадзе, - сказал тот хитро прищурившись на Юртаева, - ты это счастье вытянул, ты его и понесёшь до эвакуатора."
"Есть," - сипло произнёс Юртаев, поднял коробку с пола и встал в строй.
 "Возвращаемся на форпост, - скомандовал Нарзан. - Песню запевать не надо. Шагом марш."
Отряд бодро зашагал по бетонному полу тоннеля.