Жизнь длиною в жизнь

Гавриил Георгиевич Шляхов

Записано с его слов сыном Вячеславом

«Мой отец всегда хотел  оставить что-то из своей истории своим внукам. Оставляю все в порядке и таком построении, как и хотел мой отец. Добавлю лишь то, что произошло уже после его смерти в 2001 году.» 

Предисловие
Волею судьбы мне пришлось жить и активно работать в тех, так называемых «кроваво-застойных» периодах развития нашего социалистического государства - СССР.
Период культа личности И.В.Сталин 1924-1953 годы. Период "застоя" Н.С.  Хрущев, Л.И.  Брежнев 1954-1984 годы. Период  "перестройки" М.С.  Горбачев, Б.И.Ельцин с 1986 годы.
Каждый период приводил на смену одного режима, другой - уже после смерти его лидера. Новый лидер выдвигал свои идеи и старался претворить их в жизнь. Для того - чтобы полностью понять и осмыслить происходящее требовались годы. Как офицер Советской Армии и коммунист я видел, как коверкали жизнь советским людям. В силу своего опыта, зная, как в России быстры на расправу, честно выполнял свои должностные обязанности и объяснял людям возникающие ситуации.
Три десятилетия стоял во главе нашего государства И.   В.   Сталин.   Годы его "правления' были
временем небывалых исторических событий. После   смерти   В.И.    Ленина    (21.01.1924]   ни   одному   вождю   в мире   не   приходилось   еще руководить таким огромным государством в   столь нищенской стадии. Страна была разорена четырехлетней    империалистической    войной,   революцией    и    последующей    гражданской войной.   Продолжался страшный голод, прокормить страну было некому.   Путем чудовищного напряжения   и  огромными   людскими   жертвами   страна   в    30 -е   годы   вышла   из   глубокого кризиса, чем вызвала восхищение у всей планеты.  22 июня 1941 года война вновь пришла в наш дом. На первых этапах была страшная растерянность, страх, потерянность… Выступал В. Молотов. Сталин молчал.
Но 3 июля  1941  года И.В.   Сталин призвал  Советский народ   к отпору агрессору "...   наше дело
правое, враг будет разбит, победа будет за нами !"
И верно - под    четким   руководством   Коммунистической   партии   фашистский   агрессор, угрожающий
всему миру, был разбит.
На   приеме   в честь   Победы   И.В.    Сталин   поднял   бокал   за   Великий   Советский   народ    и
произнес   отдельный   тост   за  великую   русскую   нацию -  "...    я  пью   за   руководящую   нацию
нашего государства, она имеет  ясный ум и стойкий характер и терпение».
Надо вспомнить и о том, в каких условиях мы восстанавливали разрушенной войной народное хозяйство, и о том, что всего через два года после такой войны мы первые в Европе отменили
продовольственные карточки, и каждый год снижали цены на продовольствие. А развитие
тяжелой индустрии и атомной промышленности?
Моря чернил переведены на описание жестокости Сталина, а" с кем он был жесток? С врагами народа! Еще в ноябре 1924 года И.В. Сталин заявил - "... либо социализм либо Троцкизм!" Всю жизнь он боролся за торжество социалистической идеи. Против него выступали ярые троцкисты и опаснейшие оппозиционеры, политики (не боящиеся больше, что он их достанет). Сталина обвинили в расстреле  царской семьи в Екатеринбурге, в уничтожении казачества, расстрел  интеллигентов в 1919-1920 годах. Но ведь по воле Троцкого и Свердлова, их приказам положили начало красному террору.    Да, Сталин был очень противоречивой фигурой, но народ верил в него. В глухой  Сибири практически не знали В.И.Ленина, но знали Сталина, неоднократно бежавшего с каторги или заключения.
Бывший   глава   Временного   правительства   Л.    Керенский, изрядно   прожив и  поразмыслив, признал, что в истории России можно назвать два великих имени  -  Петр Первый и Иосиф Сталин.   Английский премьер Черчилль сказал -"...Сталин принял Россию с сохой, а оставил ее с атомной энергией!"
В день смерти Сталина во многих странах был объявлен многодневный траур.

Призвать к объективным размышлениям считаю своим долгом.

Пришедший к власти «подхалим» С. Н. Хрущев, выступил против культа личности Сталина, сводя личные счеты со многими соратниками и последователями Сталина. В последствии сам же создал свой культ личности. Изгнав из прежнего правительства старых большевиков - Молотова, Ворошилова, Маленкова, Кагановича, Булганина, Будённого, Микояна и других, стал единоличным хозяином страны.
Его  авантюристические идеи были не жизнеспособными, поэтому ни поддержкой, не признанием не пользовались. Объявив программу общественного самоуправления, Хрущев необоснованно значительно сократил милицию, а затем и Армию. Были ликвидированы отдельные административные органы. Появившееся было совнархозы, сыграли отрицательную роль на благосостоянии страны. "Кукурузная политика" проводимая им привела к истреблению скота и к уменьшению выпуска сельхозпродукции. Обещанный Хрущевым  коммунизм так и не наступил. Темпы экономики стали снижаться, авторитет страны в мире резко упал.
Никита Хрущев и его окружение, в том числе и его жена Нина Петровна щедро одаривали своих поклонников, как у нас в стране, так и за границей. Хрущев без всякого основания передал (подарил) Украине Крымскую Область из состава РСФСР. Ему наверно и в голову не приходило, что через тридцать лет Украинские националисты придут к власти и объявят своей собственностью город -  герой Севастополь вместе с черноморским флотом России. Политбюро, видя в действиях Хрущева и авантюризм, и вседозволенность, сумела в октябре 1964г. освободить его от всех занимаемых постов. В том - же октябре генеральным секретарем нашей партии был избран Л, И. БРЕЖНЕВ.
Несмотря на все недостатки генерального секретаря KПСС, период для советского парода с 1964 по 1982 годы был   самым благополучным, творческим во всех отношениях и его нельзя называть "Застойным".   Он был   прерван на подъеме.   Экономика страны обеспечивала мирный     созидательный     труд      Советского     народа.      В     магазинах     промышленные     и продовольственные товары были в достатке, очередей в магазинах  не было.   Люди радовались успехами страны.  Строились стройки века, как на Востоке, так и на Западе Союза.  Молодежь-студенчество страны, было в первых рядах социалистического строительства.   Каждый молодой человек    мог   учиться    в  ВУЗЕ    или    техникуме    бесплатно    с    обеспеченной    стипендией    и общежитием.  Налаживались активные связи с зарубежными странами.  Туристические путевки за границу были доступны всем, особенно часто ездили из Москвы, Ленинграда, Киева и других западных городов России. Из Иркутска в западные и южные районы СССР ходили специальные туристические  поезда, на которых ездила  в основном  молодежь.   Поездки  в санатории, дома отдыха, пионерские лагеря были без проблем.   Укреплялась братская дружба народов СССР и стран социализма - ГДР, Чехословакии, Венгрии, Кубы, Болгарии, Югославии, Польши, Северной Кореи, Вьетнама, Монголии, Китая.   На страже СССР и всего социалистического   лагеря стояла наша Армия со своим   ракетно - ядерным щитом. СССР входил в ряд супердержав мира, с которой считались все капиталистические  державы.    Естественно   успехи   братских   стран   приводили   в бешенство противников социализма, которые видели возможный крах эксплуататорского капиталистического режима.
На борьбу с СССР были брошены все средства и методы ведения холодной войны.   Подрывная деятельность по демонтажу СССР зарубежными спецслужбами усиливалась.   После смерти в 1982  году Л. И. Брежнева (умер он 10 ноября 1982 года, народу сообщили лишь 12 ноября…), а затем, вскоре после смерти Андропова и  Черненко, к руководству страной пришли не опытные, молодые  выскочки:   М.С. Горбачев и   Б. Н. Ельцин.    Без  знаний, особого   анализа  и   практического осмысления,    они    задумали    "улучшить"    нашу   жизнь,   по   типу   и    подобию    США,   обещая капиталистические подачки.   С этой целью под  видом обновления капиталистических реформ в апреле месяце  1985    года была объявлена, так называемая "перестройка", которую поддержали недальновидные политики, часть интеллигенции и обширные паразитические слои общества.  При помощи "желтой" прессы началось огульное  «охаивание» всего прошлого, и преподноситься народу в извращенной форме.  Появился не управляемый «свободный» рынок, спекуляция, воровство, грабеж и разбой. Мафия захлестнула все структуры местного управления в т. ч.  и правительство.  Бандиты усиленно насаждали своих агентов в милицию, в КГБ, в Армию, в Банки и финансовые учреждения.  Общество раскололось на два противоположных лагеря. Одни убивали – других убивали.
Между   Горбачевым   и   Ельциным возникла   непримиримая     борьба   за   власть, которая закончилась победой более хитрого и агрессивного Ельцина.   Он демонстративно сдал партийный   билет   и   отказался   от   членства   в ее   рядах.    Стал   ярым   противником   КПСС. Поддерживаемый отщепенцами общества, (дети и внуки у многих из них живут за границей) и перевертышами из ЦК КПСС —   Яковлевым, Шиварнадзе, Волкогоновым, Бурбулисом, Собчаком, Поповым   и  другими, Ельцин   в нарушении   референдума   большинства  народа, совместно   с Кравчуком     и     Шушкевичем     в    конце      1991      года     подписали     сговор      о     ликвидации СССР. Практически   это   был    политический   переворот.    После   этого   он   разогнал    съезд народных депутатов СССР и запретил деятельность КПСС, а М. С. Горбачев  был отправлен в отставку. Горбачев оказался слабым и нерешительным человеком, сдавшим власть, которую ему доверил народ.   Активные борцы за сохранения СССР, были заключены и тюрьму "Лефортово».  В том числе: Председатель ВС СССР Л.  И.  Лукьянов; Вице - президент Г.   И.  Янаев; Председатель Совмина В. С. Павлов (покончил с собой); Министр  обороны СССР, Маршал  Союза Д.Т.   Язов; Министр   КГБ -   В   А.   Крючков; секретарь ЦК  КПСС -  О.   С.   Е. Пежин; Министр   сельского хозяйства   В.    Н.    Стародубцев,  герой   ВОВ   генерал    армии   В.    И.    Воротников и   другие. Перестроечная    команда    Горбачева,   Ельцина    полностью    перешла    па    службу    и    заказы империалистических государств.  В советниках у Ельцина числилось более 100 сотрудников западных спецслужб.  Ярый антисоветчик Шиварнадзе добился ликвидации ГДР, а затем   Ельцин  ликвидировал  и  СЭВ. Развалили «Варшавский договор».   Социалистическому   содружеству   был    нанесен   огромный ущерб.   Распад социалистической системы и СССР поставил мир на грань третьей мировой войны.  Местные, так называемые горячие точки, превращаются в настоящие войны.  Несколько лет льется кровь в Югославии, Грузии, Азербайджане, Армении, Молдавии, Чечне…   и во всех военных конфликтах  принимают   участие российские   солдаты.   Наше   правительство и  Министерство обороны   полностью   отдало   инициативу   агрессивному   блоку  НАТО, командование   которого, готово бомбить мирные города Югославии.  Министр обороны России Грачев за два года вырос в воинском звании от генерала-   майора до генерала- армии.   Такие "военные успехи" видно способствовали   втягиванию    армии   в трагические   события   октября    1993 года, когда   она принимала активные действии против законно избранного народом парламента, и по приказу Ельцина и Грачева расстреливала из танков Верховный Совет в Белом доме.  Как и в1991 году в тюрьму   "Лефортово"   заключены   Председатель  Верховного  Совета России  Р. А. Хасбулатов,   вице- президент,   герой  Советского Союза, участник боевых действий в   Афганистане    А. В.  Руцкой    и   другие    защитники конституционного   строя   России.    Основная   масса   народа   пока   безмолвствует,   надеясь   на "капиталистическое чудо".  Так начался новый период в жизни народа России.  Долг и совесть ученых - историков объективно описать все событии этих периодов.   Я, же хочу, рассказать своим близким потомкам о своей личной жизни.

О семье.

Моя мать Домна Егоровна Шляхова (Арефьева) прожила долгую жизнь — более девяносто девять лет по официальной метрике с годом рождения 1882. Она много видела и пережила, часто она рассказывала нам о жизни при царе в России. Время было ужасное и голодное. По Московскому тракту гнали ссыльных  в Сибирь, на каторгу. 
Гнали и тех, кому предстояло там прожить всю свою жизнь и выжить на вечном поселении. Нищета, холод, голод.
 Так мой прадед был крепостным и сослан сюда за убийство своего барина, а прабабушка Марья была образованным и политически грамотным человеком, состояла в антиправительственном кружке, а после неудачного покушения на чиновника, в свои двадцать один год, была сослана на вечное поселение в деревню Верхне - Инбатск. Моя мама много рассказывала о деятельности своей бабушке Марьи, которую несколько раз арестовывали и сажали и тюрьму, потому что она боролась с царским режимом. Мои родители были, как и большинство, бедными рыбаками и охотниками, абсолютно безграмотными. Отец мог расписаться только двумя буквами Ш. Е. ,что обозначало: Шляхов Егор (на самом деле у отца имя было по документам Георгий). Отца в деревне все уважали за его доброту, смекалку и трудолюбие. Он был в колхозе постоянным победителем Стахановского соревнования, неоднократно поощрялся и избирался депутатом в сельский совет. Односельчане его называли уважительно -Егором Антоновичем. Он мог один пойти на медведя и добыть его. У него был «мужицкий ум», который неоднократно его выручал. Неимоверный труд и бесправие закалило сибирский народ. И в любой ситуации парод находил силы выжить. После революции 1917 года, наконец, получили свободу те, о которых мало знали в Центральной России.



Детство и юность.

Мое детство прошло в тяжелом безрадостном труде, далеко на севере Туруханского района, Красноярского Края (в этом районе в деревне Костите и Курейка  с 1914-1916 годах отбывал царскую ссылку лидер КПСС И. В. Сталин). Сейчас трудно вспомнить все, что было в той жизни. Годы выветрили из памяти многое, но детство и юность забыть нельзя. Жгучие морозы, часто доходившие зимой за -50 градусов, очень  короткое лето, заполненое комарами и мошкой, напоминает кошмарный сон. Располагалась наша маленькая деревня Канготово на крутом берегу реки Енисей, окруженной со всех сторон кедровым лесом. Тысячу километров нужно ехать, до нас от Красноярска - зимой на лошадях по льду реки, а летом на пароходе несколько дней, по железной дороге. Автодороги туда нет. Ближайшей аэропорт -Туруханск, до которого от нашей деревни триста километров. Нашими соседями в тридцати километрах вверх по реке была деревня Алинское, где жили люди с фамилией - Кучеронковы и вниз - деревня Зыряного с фамилией проживающих - Шестаковы и Зуевы. В нашей деревне в основном все были Шляховы. Связь с соседями была: летом на лодках по реке, зимой на лошадях или собачьих упряжках. Откуда и когда появились здесь в глухой, но проходимой тайге, среди тунгусов, русское население, никто толком не знал. Свою родословную старики не очень хотели рассказывать, как бы чувствуя свою вину за содеянное  перед потомками. Были и староверы, и скопцы, и беглые, и каторжане…Когда мы подросли, узнали, что русские люди в этих местах заселялись данным контингентом  давно, многие из них бежали от преследований царскою правительства, по в основном были сосланы за разных провинности. Из таких же династий состояли в основном и все остальные деревни расположенные цепочкой в верх и вниз по реке Енисею. Мои родители были, как и большинство, бедными рыбаками и охотниками, абсолютно безграмотными. Отца в деревне все уважали за его доброту, смекалку и трудолюбие. Он был в колхозе постоянным победителем Стахановского соревнования, неоднократно поощрялся и избирался депутатом в сельский совет. Односельчане его называли уважительно - Егором Антоновичем. Семья наша была многодетная. К тому времени как я родился, у родителей уже умерло три сына: Харлам - 14 лет, Константин - 5 лет, Моисей - один год. Все они болели простудными заболеваниями. Мы с братом Василием были в семье самые младшие. Сестра Мария 1915 года рождения, в 1939 году вышла замуж за Абаева Ивана Павловича и уехала от нас в Туруханск. Брат Алексей (мы его звали Леней)- 1918 года в том же году был призван в армию и воевал с Японией около озера Хасан. Сестра Матрена и сестра Валентина еще подростками научились ходить на широких охотничьих лыжах, ловить рыбу и даже стрелять из ружья, они рано стали работать в колхозе. Все мы жили в одном стареньком домике, на половину вросшим в землю. В маленькой прихожей стояла родительская деревянная кровать, в такой - же маленькой спальне спали старшие сестры, остальные спали на полу под общим одеялом. Когда отец уходил на охоту или рыбалку, мы с братом быстро перебирались на кровать к матери. Мама рассказывала нам сказки или читала молитвы. Она рассказывала, как в детстве видела тунгусский метеорит, который летел по небу. Запомнились рассказы матери о том, как во времена се детства по деревням ходили божьи люди - "мученики", которые в мешках за плечами носили камни. Спали они на поленьях, без постели, так они замаливали свои тяжкие грехи перед богом.  Школы и больницы в нашей деревне не было.
Детей, достигших   восьми лет, отправляли  в интернат   в деревню  Зырянова.   Там   была   школа пятилетка.    Тех  родителей, которые   не   хотели   отправлять   своих   детей, в школу -   интернат, штрафовали местные власти.   Когда в нашей деревне открыли ликбез (всеобуч для взрослых и подростков), я стал   учиться в этом ликбезе.   Программа для обучения была не совершенная - смешанная   для   взрослых   и   детей.    Окончание   этой   школы   приравнялось   к   семилетнему образованию.    Мне   очень   хотелось   учиться   и  дальше, но   средней   школы   или   техникума поблизости не было, да и материальные возможности родителей не позволяли.   Так мы и жили в своей деревушке, с самых ранних лет охотились в мороз и ненастье на белку, горностая, колонка, песца, лисицу, росомаху, ондатру и даже на медведя, весной и осенью стреляли диких уток и гусей.    При   ловле   рыбы   часто   приходилось   переплывать   на   небольшой   лодке   широкий   и могучий Енисей.   В шторм удавалось переплыть, только сильным, смелым и опытным рыбакам, умеющим хорошо  управлять веслами, а  в Енисее было  много хорошей рыбы:  осетр, стерлядь, таймень, нельма, сиг, чир, пелядь, тугун, Енисейская селедка-омуль и другие ценные  породы рыб.   Но рыбакам  на  свой   стол   мало доставалось от улова, так как всю ее  сразу сдавали  в приемные пункты для  отправки  в центр, и Москву.   Охота на  зверя и ловля  рыбы всегда требовала  от промысловиков больших физических сил  и крепкого здоровья, трудолюбия и терпения.   Вся жизнь   их   связана   с   капризами   погоды   и   риском   для   жизни на   каждом   шагу.    Не   раз приходилось заходить вхолодную воду босиком, тащить из воды невод  с рыбой.   Нам не раз приходилось тонуть не по своей вине.   Так в одну из ненастных ночей, когда лед Енисея дал ход, я   охотился   на   маленькой   речушке   около   озера   на   ондатру.    Внезапно   речка   заполнилась большим потоком   воды.   Не успел   сообразить, что случилось, как мою маленькую лодочку - долбленку, повернуло  поперек речки, а  затем  и  перевернуло  вместе  со  мной, при  помощи весла   я   всплыл    на   поверхность   и, подхваченный   течением, меня   занесло   на   кустарник посреди речки.  Держась за кустарник, я отчаянно кричал о спасении.   Услышав крик о помощи, ко мне прибежал   охотник-  односельчанин   Харитон Кузьмич Бархоток, который, проложив маленький мостик, сумел вытащить меня из воды.   Весь провиант и малокалиберную винтовку я утопил.   Мой брат Василий тоже тонул, переходя осенью по льду с одного берега залива на другой,  тонкий   лед    не   выдержал,  и   он   провалился   под    лед.    До    прибытия    отца    он и держался на поверхности за счет того, что у него в руках была веревка, один конец которой был закреплен за упряжку собак находящихся на берегу.   Отцу потребовалось много усилий, чтобы подобраться по тонкому льду к сыну, схватить одной рукой за волосы, и с помощи матери и  собак вытащить   его  на  берег.    Однажды  сестры   Матрена  и  Валентина   едва не погибли. Осенью,  в шторм, их лодки во время рыбалки унесло с опечика (отдельный быстро затопляемый песчаный островок).  Снял их с этого островка случайно проезжающий мимо тунгус на лодке. Были неоднократные жертвы среди односельчан и наших родственников.   Так мой дедушка - Егор   Ильич, мамин отец, умер   в 54 года от   ран, полученных в борьбе с напавшим медведем -шатуном.   Медведь не раз нападал на коров и лошадей и даже людей во время сбора ягод в лесу. Ягоды в тех местах  было много, особенно: брусники, малины, черники, клюквы, морошки, земляники, смородины, шиповника, рябины, черемухи.    Есть в тех местах дикий  лук  и  черемша   (как  не странно, а потом черемшу я встретил около небольшого озера в Австрии), больше, кроме Сибири, я ее не где не встречал.  В семи километрах от деревни, у большего Яра, вверх по Енисею отцом была построена землянка (Зимовье), в которой он жил  зимой и охотился на зверьков: ловил зайцев, глухарей, куропаток, рябчиков.    Охотничьи  капканы-   плашки, чирканы, пасти, были расставлены    около    берега    на    протяжении    10-12    километров.     Ловушки    он    проверял ежедневно,    Нам, младшим   детям, тоже  приходилось  жить в этой   землянке -  помогать  отцу, напилить   дров,  принести    воды или снега,   грели    воду,   готовили пищу,  ободрали    шкурки    со зверья, могли и подстрелить рябчика. Когда утром, рано отец уходил  на охоту, мы оставались одни, к вечеру начинали скучать, плакать, бояться прихода медведя, но когда приходил  отец, да если еще и с пойманными белками, колонками или особенно с горностаем, радости нашей не была придела. Мы подсаживались к нему ближе, а он нам рассказывал,  как поймал   зверька, или подстрелил дичь.  Он рассказывал нам с такой любовью обо всем увиденном в лесу, что мы слушали, засыпая у него  на коленях.   Отец был   строг, но  очень любил   своих детей, и   никогда напрасно  нас  не наказывал.  Иногда он брал нас с собой на небольшое расстояние, и мы были очень рады этому, хоть  и уставали, все  равно  тащились  сзади   за  отцом.    С  нами  всегда на  охоту  ходили   две собаки -  "Верный" и "Шарик". А две тягловые "Полтан" и "Пират" оставались у землянки.  Недалеко    от    нашей    деревне,   в   лесу,   жили    кочевые    народности    севера-   эвенки,   тунгусы, долганы, нанайцы.    Часто они приезжали в заготпункт для того, чтобы сдать шкуры  зверей и купить в магазине продукты, боеприпасы и другие вещи.
Зимой и летом они часто ходили без головного убора. Жили тунгусы круглый год в чумах, без каких либо удобств. У мужчин, женщин и подростков всегда на поясе, в ножнах, висели ножи, а во рту была длинная трубка- самоделка, которую они курили. Когда они появлялись в деревне, собаки бегали за ними и громко лаяли. Мы в детстве очень боялись тунгусов, хотя плохого они нам ничего не делали. Жизнь их была еще тяжелее, чем у русских. Советское правительство сделало все, чтобы сласти эти народности от полного вымирания. Ведь они раньше, как правило, не доживали и до сорока лет. Для них создавались все условия; строились специальные фактории (деревни) в лесу, бани, больницы, интернаты, льготные условия поступления на учебу, бесплатное питание детей, в интернатах, и многое другое. Не все с ними было так просто, чтобы перестроить вечные устои этого народа. Требовались большие жертвы, как материальные, а так и моральные. Многие из них упорно сопротивлялись новому порядку в их же интересах. Они прятались в леса, не хотели идти в баню, не давали обстригать волосы, не отправляли детей в школу, не хотели жить в деревянных домах. Они сжигали дома и рядом ставили свой чум. Сейчас они должны быть благодарны Советской власти, особенно коммунистам и комсомольцам, которые в условиях вечной мерзлоты, в пургу и жгучие морозы, шли к ним в чумы, чтобы разъяснить политику партии и правительства. Иногда  такие походы заканчивались трагически, пришельцев встречали выстрелами или спускали на них собак. Теперь эти отсталые народности живут в единой семье СССР, что подтверждает правильность политики партии.
В середине двадцатых годов в Красноярске произошел переворот.   Эсеры и другие предатели захватили   здание   Совета   и   арестовали   часть   большевиков.    Позже   они   были   расстреляны. Однако большой группе партийных работников  с семьями, примерно в триста человек, удалось бежать   на   пароходе   вниз   по   Енисею.     В   погоню   за   ними   был    направлен   быстроходный двухтрубный   пароход    "ЗАРЯ", который   через   тысячу   триста   километров от   Красноярска    в Туруханске нагнал   пароход   и  выстрелами   из  пушки  потопил   его.    Многие беглецы погибли, несколько человек успели скрыться в тайгу, надеясь добраться до своих. Это был шаг отчаяния, так как в тайге без одежды и питания не выжить. На каждом шагу их поджидала опасность погибнуть от дикого зверя или быть убитым и ограбленным жителями тайги.   За поимку беглецов была назначена большая награда.   Были распущены слухи, что с собой беглецы имеют большой запас золота.   На него то и позарились многие охотники.   Не была исключением и наша деревня.   В деревне   местные   жители   поймали   и   убили   одного  из   большевиков.    Через  год   после   этого, военный   отряд   под   командованием   известного   сибирского  партизана Перевалова, вступил   в деревню,   и  устроили   самосуд   над   участниками   этого   убийства.    Напившись  самогона, они поймали  трех деревенских мужчин, заставили их раздолбить лед   в реке, а потом  с  привязанными   на  шее камнями, прыгнуть в воду.   В этой казни  невинно, как рассказывали, погиб лучший охотник  и рыбак   Илья   Антонович   Шляхов.    В   последствии   ходили   слухи, что   за   учиненный   самосуд Перевалов был предан суду и расстрелян.
Два сына Ильи Антоновича стали коммунистами, воевали в Великую Отечественную войну. Один из них погиб (Анатолий Ильич) на фронте, а другой (Иннокентий Ильич) умер от ран уже после окончания войны. До сих пор «деревне живут и работают участники тех далеких событий. В тридцать пятом году началась и у нас коллективизация. До появления статьи И.В. Сталина «Головокружение от успехов" в газете "ПРАВДА", было наделано столько ошибок и упущений, что практически были уничтожены нормальные зажиточные крестьянские хозяйства. И в нашей семье появились "раскулаченные", только за то, что имелась в хозяйстве одна лошадь. Мой отец…
В мае 1941 года мой старший брат Алексей вернулся домой и женился на односельчанке Галине Еременко (мы ее звали тогда Аля). Родом она была из Омска, и молодые решили ехать жить к ней на родину, они уже собирались выезжать, как пришла страшная весть - ВОЙНА! Проводы были горькие.   Слезы, крики, причитания.   Расставались с друзьями, с родными, с отцами и братьями.  Уходил на войну и мой старший брат, так и не пожив семейной жизнью.  В деревне остались старики и подростки тринадцати - пятнадцати лет.   Все тяготы работ легли на их плечи, поскольку планы работ остались прежними, и никто, но спрашивал, как можно работать дальше, за срыв планов отдавали   под    суд, наказание   было   жестким   и   не   милосердным. На   лов рыбы направляли молодых женщин с грудными детьми. Работа была тяжелая, постоянно вода и мороз. В  сентябре меня направили  на курсы счетоводов в Туруханск, и после  окончания я возглавил бухгалтерию нашего колхоза " Промышленник ".
В июле месяце сорок второго года к нам на теплоходе "Мария Ульянова" привезли выселенных из Поволжья немцев. В основном это  были дети, женщины и старики. Трудоспособных мужчин оставили на Урале в трудармии. Разместить шестьдесят семей в нашей деревне было большой трудностью, так как домов у нас всего то было пятьдесят. Наша председатель Валентина Михайловна проявила невероятное, старание, чтобы уладить эту проблему.
Для эвакуированных был отдан колхозный клуб и колхозная контора, остальных разместили, как смогли. Было жалко смотреть как непривычные к мошке и комарам, одетые совсем не к жизни в тайге, в короткие летние платьица и брючки люди, страдали от укусов. Для многих трагически закончилась эта эпопея, они не перенесли такого тяжелого переезда. Местные жители как могли, пытались помочь, организовали их вступление в колхоз, чтобы можно было получать еду. Однако и среди них нашлось не мало таких, которые открыто, вели пропаганду против Советской власти, говоря, что скоро немцы Москву возьму и будет мир! Один из них был арестован и предан в Туруханске суду. Скорее всего его расстреляли.
Всех вступивших в колхоз немцев распределили в рыболовецкие бригады. В бригаду к моему отцу дали трех подруг - Эрну, Ирму и Эльзу. Возни с ними было много, так как к тяжелой работе они не привыкли, быстро уставали и сдавались. Бригада из- за этого несла большие потери, не получала достаточно трудодней, нас наказывали, жить стало тяжелее.
Надвигалась суровая сибирская зима, а с ней и все беды. Холода делали, не привыкших к ним людям, беспомощными и больными. Переселенцы стали замерзать. Холодный лов рыбы пришлось прекратить. Опытные охотники были посланы в тайгу на промысел, а оставшееся население, должно было заготавливать дрова для речного парохода. Нормы выделялись такие же, как и на лов рыбы. В глубоком снегу, с топором и пилой, приходилось заготавливать дрова, свозить их на себе к дороге, сдавать приемщикам. Один кубометр дров стоил один трудодень. По итогам года заработок составил всего 3-4 рубля. Зима была долгой, холодной и тяжелой.
Наступила весна, возобновились заготовки рыбы. Постепенно привыкли к сибирской жизни и немцы. Девушки стали работать лучше и показывать хорошие результаты. План выполнялся на все 102 % по всем показателям. Колхозники получили премию и переходящее красное знамя. Работали все на износ, никто не думал об отдыхе или отпуске, всё отдавали фронту, себе, оставляя только самую малость.
В каждый дом приходило горе потерь, оплакивали погибших всей деревней. Пять братьев Юнисовых - Иван, Данил, Константин, Андриан и Петр, погибли на фронте в первые полгода. Добрая половина Шляховых - братья Моисей и Иосиф Христофорович, Николай и Кузьма Прокопьевич, Антон и Иннокентий Ильич, Кирилл и Александр Никондорович, Антон, и Федор Иванович, Максим Дмитриевич и Николай Ефимович, Роман и Михаил Прокопьевич, Порфирий Михайлович и Михаил Данилович (отец и сын), братья Михаил, Александр и Владимир Иннокентьевич Зуевы, Кузьма Васильевич Кузьмин.
Ранней весной 1942 года погиб на фронте и мой брат Алексей, ему было только двадцать три года. Нашему горю не было конца, особенно переживали родители, так как и  я должен был идти в армию. До сих пор не могу найти место его гибели и захоронения…
Мой брат был награжден за доблестный труд, когда ему было всего 16 лег.


Война продолжалась.
Пришла и моя пора. Я приписал себе год…и в конце 1942 года получил
повестку. Перед уходом я сдал колхозную бухгалтерию и месяца два поработал продавцом. Я был последним из нашей деревни, которого призвали на фронт. Оставались в деревне только старики и дети. Больше призывать было некого. Все воевали или ужу погибли.

В начале 1943 года я приехал в Туруханский Райвоеннокомат. Там мы ждали отправления в Красноярск. В пересыльном пункте было битком набито народу, духота и море тараканов и клопов. Кормили плохо, это была не еда, а какая - то баланда. Спали на голом полу, прижавшись, друг к другу. В одну из ночей меня обокрали, вытащив из  кармана рубашки все деньги, фотокарточки и платочки, подаренные немецкими девчонкам. Больше всего мне было жаль, что пропали фотографии родителей, ведь я ехал не санаторий. Я в деревне никогда не видел такого отношения к людям, это была моя первая встреча с гадостью и ничтожеством. Так хотелось домой, что от тоски болели зубы. Хорошо, что я довольно быстро нашел себе друзей, и от этого жизнь не стала тяжелее. Из Красноярска в составе большой колонны призывников, глубокой ночью, мы тронулись в путь. Нас перевели на подготовку в город Ачинск в 24 - пехотный полк. Лагерь подготовки был огромный, масса народу. Меня направили в роту противотанковых ружей ПТР. Занятия были интересными, но и тяжелыми. ПТР весило 30 -40 килограмм, нести его долго надо было двоим, идти нога в ногу с напарником стоило больших трудов. Кормили тоже плохо, давали сильно соленую рыбу, как правило, щуку, приходилось очень много пить, от этого опухали ноги и руки. Вши были везде, даже короткая стрижка не спасала от этих навязчивых насекомых. Не всегда помогали бани или парилки, приходилось иногда белье выпаривать над костром. Дисциплина была жесткая, за малейшее нарушение мог быть и трибунал. Нарушителей направляли в штрафные роты. Среди них были и такие, которые симулировали различные болезни, чтобы избежать отправки на фронт. Самострельщики.
Через несколько месяцев меня перевели в город Канск Красноярскою края, где я был зачислен заряжающим в батарею 45 миллиметровых пушек. Все пушки были на лошадиной тяге. Так что пришлось не только учиться стрелять, но и ухаживать за лошадьми. Спрашивать о том, куда нас направят, мы не могли, так как солдату это не положено знать.
Скоро нас перевели в город Бийск Алтайского края в школу артиллерийских разведчиков- корректировщиков огня. Нам выдали хорошую новую форму, не то, что в других пунктах, там выдавали форму, снятую с убитых. Кормили уже лучше, но от работы на кухне никто не отказывался. Всего тяжелее приходилось от постоянных фурункулов.
Занятия    происходили    на    открытом    полигоне,   изучали    мы    все    приборы    наведения    и корректировки огня.  Нас готовили младшими командирами, и мы уже не могли утерпеть сидеть в тылу, все хотели на фронт.  Знали бы мы, что нам достанется там пережить! Вот и пришел приказ о зачислении в маршевую роту, в полку оставались те, кто на фронт не рвался - «сачки", оставшиеся на должности командиров отделения.
В июле наша рота выехала в Новосибирск, где нас переодели, выдали новые обмотки, гранатные сумки и котелки. Ночью нас погрузили в вагоны из - под скота, и мы поехали  в западном направлении. Все дальше и дальше от сибирской родины. Наш эшелон продвигался медленно, долго задерживался на маленьких станциях. Походной кухни у нас не было, так что приходилось довольствоваться сухим пайком, его выдавали на три дня. Он был настолько не велик, что солдаты съедали его за один день. А потом голодали. В конце июля мы достигли своей цели -станция Тейково Ивановской области. Здесь располагались десантные бригады (21,22,23), летные полки, бригада химзащиты и штрафной батальон. Я был зачислен в 23десантную бригаду, которая входила в состав действующей армии. Вся обстановка была уже фронтовая, ночные тревоги, посты, спали уже с оружием. В землянках была масса крыс, которые не давали нам покоя. Кормили хорошо по полевой норме. При зачислении нам выдали десантные ножи, противогазы и новые, поступившие на вооружение, автоматы ППС. Через несколько дней мы уже учились укладывать парашют и готовились к прыжкам с самолета. Изучали мы парашюты типа ПД -6,ПД-42,ПДММ, и т.д. Затем стали изучать технику десантирования в воду, в лес, в населенные пункты. Спустя месяц мы приняли гвардейскую присягу и приступили к прыжкам с парашютом. Сначала прыгали с аэростата, а затем с американских "Дуглас". При прыжках часто солдаты травмировали себя, парашюты не были совершенными, иногда были и трагические случаи.   Приходилось иногда  прыгать только с одним парашютом.   Если бы он не раскрылся - смерть. Нас учили выполнять свою задачу, не считаясь с потерями, потому что десантник-это воин, который в любом виде может и должен поразить врага. Готовили нас в массовом порядке, чем больше, тем лучше, не считаясь с реальными возможностями. Многие боялись прыгать, потому что за свою жизнь никогда не видели ни самолетов, ни парашютов. Наш однополчанин
Суворов Евграф Васильевич, проживающий в Томске, напишет потом о нас:

-Я помню это было - было, когда ПД нас в небо нес,
Земля под нами плыла - плыла, а солнце светило нам до слез
Когда у борта с парашютом мы грозный слышали "Пошел!"
Кто трус, кто смел - пусть разберутся. Нам девятнадцатый      
лишь шел!
Нам было только восемнадцать, но мы рвались в жестокий бой
И командир (ему лишь двадцать) в то время был уже седой.

Фронт требовал все новых и новых бойцов. С нашей базы все чаше и чаще улетали отдельные группы в тыл противника, назад они не возвращались. Нас готовили очень спешно, днем и ночью, обстреливали нас боевыми снарядами, что также не обходилось без жертв, « Тяжело в учении - легко в бою", так говорили нам наши инструктора. Подготовку разведчиков, радистов, подрывников, организаторов партизанских отрядов готовили прошедшие фронтовую закалку опытные войны. Создание таких родов войск началось еще в тридцатые годы. В 1940 году численность их была увеличена вдвое. В 1941 году было создано управление ВДВ и начало войны пришлось как раз на время переформирования. Однако уже в первые дни войны десантники 5- го корпуса вступили в бой. В ночь с 27 на 28 июня 1941 года корпус выбил фашистов из города Двинска. В 1942 году при наступлении - под Москвой в тыл врага был выброшен десант численностью более 12 тысяч человек. Наши десантники сражались на всех направления. Производились массовые выбросы десантников на самые сложные участки фронта, при не совсем хорошей подготовке и сложных метеорологических условиях. Заканчивались такие акции огромными потерями, так в январе 1942 года в районе Озеречни при плохой погоде был выброшен десант в составе 2150 человек, который понес огромные потери, многие просто утонули в реке. Позже говорили о неточных координатах и просчетов летчиков.
В середине февраля 1942 года в районе Иптпова был произведен десант численностью 7000 человек и примерно 1500 грузовых парашютах с продовольствием и вооружением. В операции по форсированию Днепра был выброшен десант около 10000 человек, а в ходе Белорусской операции было переброшено около 1182 тонн горючего, 1240тонн боеприпасов, и более 11000 человек.24 сентября 1944 года был выброшен десант для оказания помощи словацким повстанцам.  Славный путь проделали войны - десантники.
В конце 1944 года наша 23 гвардейская воздушно - десантная бригада переформировалась  в 114 гвардейскую воздушно десантную дивизию, под командованием гвардии полковника Иванова Василия Поликарповича (он генерал, проживает в Москве, Бережковская набережная д.12 кв. 193) и начала перебазировку ближе к фронту. Как бы скрытно мы не передвигались, немецкая авиация все время бомбила нас или сбрасывали на нас кучу листовок. Одна из них изображала сына И.В.Сталина - Якова, стоящего в немецкой форме и призывающего к сдаче в плен, другие показывали солдат "власовцев" готовящихся к боям против нас. На эти вещи мы не реагировали, мы готовились к наступлению в составе 39 гвардейского воздушно- десантного корпуса на Балатонском плацдарме под Будапештом в Венгрии. Однако немцы прорвали фронт под Будапештом и нас в срочном порядке перебросили на закрытие прорыва. Наш 357 полк занял оборону недалеко от местечка Рацкеве, нашим противником была 6 Армия "SS". Нашим подразделением командовал Герой Советского Союза капитан Трофимов. Немцы предприняли несколько попыток прорваться, поняв, что это им не удается, они открыли шквальный артиллерийский огонь по нашим позициям. Земля в секунды превратилась в бушующей огненный котел, все горело вокруг, осколки вспарывали землю, ничто живое не могло устоять такому натиску. Так же неожиданно, как и началась, артподготовка закончилась. И на нас двинулись фашистские цепи, их было все больше и больше, появились танки с ходу, ведущие огонь по нашим позициям. Я посмотрел на моих однополчан, никто из них не хотел умирать, но и отступить они уже не могли. Из - за бугра появились еще три танка и на предельной скорости двинулись на нас, никогда я не испытывал такого страха, хотелось зарыться в землю. Наш командир взвода закричал: " Сынки - гранаты или нам конец", я понял, что наше положение тяжелое, либо мы погибнем, либо немцы. Я сжал в руках противотанковую гранату, руки стали мокрыми от страха, еще 500 метров и танк будет над моим окопам. Вдруг сзади ударила по немецким танкам подоспевшая противотанковая батарея, вспыхнули сразу два танка. Прямой наводкой с короткой дистанции они били вражеские тапки. Мы были не одни! Но враг не был сломлен, танки уже прорвались к нашим окопам, утюжили наши позиции, там погибали мои друзья. Отовсюду били пулеметы, свистели пули, рвались гранаты, стонали раненые, падали убитые. Едкая гарь сушили губы, дышать было нечем, слезились глаза, мне показалось, что немцы применили газы. Они уже были близко, можно было видеть перекошенные от злости и ужаса лица. Я бросил гранату и стал стрелять не целясь, лишь бы они не подошли ближе. " В атаку! Батальон, в АТАКУ!" Съежась от страха я выбрался наверх окопа, рядом уже карабкались мои товарищи. " Ура! За Родину! За Сталина!" озлобленно заорали мы и двинулись на врага. Мы не смотрели на тех, кто падал и на тех, кого мы убивали. Это было тяжелое зрелище, страшное зрелище. Видеть человеческую кровь. Лужа крови, бежать по трупам и думать, что и тебя так могут убить, падать и укрываться убитым другом, ощущая льющуюся по тебе его теплую кровь. Это ужасно. Умирающие просили бога о смерти, такое не забыть. Сколько товарищей мы не досчитались после этого боя, сколько их осталось лежать на венгерской земле.
После были иногда и счастливые минуты, когда после боев отводили нас на переформирование и пополнение, мы радовались что выжили, шутили, смеялись, ведь в армии были и свои весельчаки, рассказчики анекдотов и шуток. Пели мы иногда и забытые почти песни, вспоминая дом и своих родных. Все это бодрило и звало вновь на борьбу. Бои за Будапешт были тяжелым и, потери были огромными, погибали и мирные жители, в Будапеште стоял везде смрадный трупный запах. По Дунаю плыли трупы, никто не знал, свои или чужые. Командование прилагало усилия для того, чтобы прекратить не нужную бойню. 29 декабря 1944 года противнику была предложена капитуляция. Но немцы расстреляли наших парламентеров и отказались сдаваться. После этого был отдан приказ о штурме, который продолжался до 13 февраля 1945 года. Пролилась кровь многих тысяч человек. Немцы стали отступать к Австрийской границе, теряя боевую технику и сдаваясь в плен. Однако за каждый населенный пункт они дрались отчаянно, иногда до последнего патрона, у них уже появились смертники, которые были прокованы цепями к пулеметам. Страшные бои шли за города Истмар, Кашидьон, Адасйбель, Венец, Папа. С боями форсировали мы реки Дунай, Рабу, каналы Морцсл, Плит и другие. При форсировании больших рек многие не справляясь с течением, тонули, и спасти их уже, под ураганным огнем противника, не удавалось.
30 марта около населенного пункта Ходьфалу на границе Венгрии и Австрии меня поджидала смертельная опасность. Мне и солдату Дмитриеву было приказано на четверной конской упряжке срочно доставить противотанковую пушку не огневой рубеж, прорвались немецкие танки. Мы гнали лошадей по открытому полю, когда артиллерия немцев открыла по нам ураганный огонь. Один из снарядов разорвался под ногами наших лошадей, меня" отшвырнуло взрывной волной, пушка накрыла меня, мой напарник погиб, я получил контузию. Последнее, что я видел…летящую ногу лошади с дергающимся копытом. Окровавленного, иссеченного осколками, с поврежденными ногами, меня подобрали мои боевые друзья и отправили на повозке в медсанчасть. Она располагалась  в 6 -7 километрах от передовой, По дороге нас снова обстреляли немецкие танки, одну из повозок разбили, добирались до места уже на одной повозке. Страшно болела голова. В селе было тихо. Нас разместили в доме, состоящем из двух половин, каменной с подвалом. И глинобитной, с соломенной крышей. Было непривычно тихо. Вместе с нами был санитар, вооруженный автоматом ПИШ и медицинская сестра. На улице разместились ездовые, с повозками.
Раненые лежали на соломе, тяжелораненые бредили, просили пить. Я и мой друг Иван Сутормин (он живет в Челябинске) разместились около окна. Иван был ранен в руку, большой палец был оторван. На нас накатывался сон, нервное потрясение и ранение сделало свое дело и мы заснули. На рассвете в селе прозвучали несколько выстрелов, проснувшись, мы долго вслушивались и тишину. И вдруг грянула пулеметная и ружейная стрельба. " Немцы прорвались»,  "Немцы!" Окружают!" По дому били шквальным огнем. Медсестра выбежала в другую половину дома и уже к нам не вернулась, среди раненых началась паника. Ездовые и санитар начали отстреливаться, заняв круговую оборону. Немцы уже были близко, они кричали " Рус! Капут, Сдафайс!" У раненых не было вооружения, они уже ничем не могли помочь. На заборе уже висели пару немцев, не успевших бросить гранаты в дом, мы знали, что это конец. Наши ездовые уже понесли потери, а немцы, пьяные в "стельку", лезли напролом. Соломенная крыша заполыхала, подожженная зажигательной пулей. Крыша уже могла рухнуть и накрыть раненых, кто - то кричал " Братцы, добейте меня!" Началась паника. Крики ужаса смешалась с лающей стрельбой. Мы понимали, что немцы нас переколют штыками или ножами. Нужно было что- то делать, мы не хотели умирать. Упал убитым наш санитар, Иван схватил автомат и стал поливать огнем наступающих, я ползал среди раненых и собирал патроны, отобрал у одного раненого "лимонку", которую тот  хранил для себя. Она вовремя пригодилась, так как вблизи забора снова накопились немцы для новой атаки. Я вырвал чеку и бросил ее за забор. Взрыв отбросил немцев от забора. Дом пылал, мы не могли уже дышать. Раненые стали выползать из дома, становясь сразу беспомощной мишенью для немцев. Не все успели добраться до спасительного каменного забора. Мы с Иваном были последние, успевшие выскочить из дома, крыша рухнула и накрыла, оставшихся в доме, Жуткие крики раздались в пламени. Выручили нас, подоспевшие разведчики- автоматчики 106 гвардейской дивизии из второго эшелона. Они враз отрезвили фашистов огнем и выбили их из села. Как позже оказалось, немцы, напавшие на нас, были специально оставлены для диверсий в нашем тылу. Уцелевших после боя погрузили в машину и под прощальные похоронные залпы, хоронили убитых, повезли в тыл. После неполного выздоровления нас снова бросили на фронт.
Была Венская операция, готовились снова к большому штурму. Нужны были снова новые солдаты, а Родина была далеко, надо было сражаться своими силами, ждать пополнения не было времени. Я и Иван были направлены в стрелковую роту 347 гвардейского полка. Мы шли по дорогам, где только, что происходили бон. Немцы отступали. На дорогах валялись трупы, убитые лошади, техника. Мы зашли в один из домов, где также размещался немецкий лазарет, везде лежали трупы, они были либо в бинтах, либо в халатах, то ли они были убиты нашими солдатами от ненависти, то ли сами застрелились. К вечеру мы добрались, наконец, до своей роты, которая понесла большие потери и отдыхала на опушке леса. Уставший командир отдал, с усмешкой приказ " Вы, ребята отдохнули в медсанбате, теперь на передовую и вести наблюдение за противником!" Сон сморил солдат и если бы немцы начали бы атаку, конец бы был один. Мы выползли к переднему краю и стали вести наблюдение. С шорохом и свистом над нами пролетали снаряды дальней артиллерии. Иногда на флангах вспыхивали, поднимаясь в высь, ракеты. Половина ночи прошла спокойно. Одна ко после полуночи пошел дождь, поднялся ветер, кусты зашевелились. Мы постоянно думали, что к нам ползут немецкие разведчики. Окопы заполнялись постепенно водой, и стоять в этой жиже было просто невыносимо. Немцы стали направлять в нашу сторону специально обученных собак, которые лаяли только тогда, когда обнаруживали посты. Нам пришлось поменять место расположения и расползтись в разные стороны. Когда я окопался,  вынул запалы из карманов и вставил их в гранаты, хотя применять гранаты в лесу не эффективно, и тем более небезопасно для себя самого. Я вглядывался с напряжением в темноту, надеясь что- то разглядеть в ливне. К утру промок насквозь, от холода зуб на зуб не попадал, сильно болела грудь и раненная нога.
К нашему счастью немцы так и не решились нас атаковать.
Пехотинцам приходилось вдвойне тяжелее, ты всегда па переднем плане, один на один. Вот за  это пехотинцев любили и уважали. В течение суток мы получили подкрепление и после артиллерийской подготовки перешли в наступление. Вена стояла в пожарах и страшном дыму. Мы окапались па окраине города. Немцы сдаваться не собираются, бои идут тяжелые, К полудню мы вышли к каналу, который пытались с ходу форсировать многие передовые группы. Все попытки закончились большими потерями, погиб командир батальона Герой Советского Союза гвардии капитан Хабеков. Штурм продолжался еще трое суток, 13 апреля 1945 года Вена была взята. В приказе Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина от 33.04.1945 года за Nr.334 была объявлена благодарность всем войскам, штурмовавшим Вену. В этой операции было разгромлено 11 танковых дивизий немцев, взято в плен более 130 тысяч солдат и офицеров противника, уничтожено 1345 танков и самоходок, 2260 полевых орудий. В Москве взятие Вены было отмечено 24 салютными залпами. О Венских днях сложено немало песен, одна из них "Майский вальс" в исполнении Евдокимова звучит и сейчас.
Нам постоянно говорили о возможности противником применить новое секретное оружие. На дорогах действовали диверсионные группы, которые устраивали засады, сжигали мосты. Среди них было и немало русских  и украинских предателей из числа уголовников, полицейских и власовцев. В открытый бой они не вступали, при окружении бились до последнего патрона. Они нападали на наших солдат одиночек, раненых и больных, с целью завладения документами. Это им часто удавалось, так как солдаты теряли чувство осторожности, находясь в тылу. Население городов Хайнфельд, Брандгпштер, Рамзанг, Швейгноффер встречало нас цветами и музыкой. Стихийно вспыхивали митинги, нас называли "братья - освободители". В Праге вспыхнуло восстание против немецкого гарнизона, однако сил у повстанцев было мало. Мы должны были первыми войти и Прагу, потому что к этому стремились и американцы, уже открывшие второй фронт. Мы шли без привала, постоянно участвуя в боевых действиях. Нам было приказано из вещмешков выбросить все кроме боеприпасов, чтобы идти быстрее, Прага задыхалась, времени оставалось мало. Короткий привал свалил нас с ног, солдаты уснули прямо па дороге. Примерно в 50 километрах от Праги в наши руки попали бежавший немецкий штаб, пытавшийся сдаться американцам. Мы разоружили их и сдали частям НКВД. После штурма Прага была взята. Для нас весть Победе 2 Мая 1945 года не принесла конец войны. Мы продолжали сражаться с многочисленными немецкими группами и диверсантами, После в наших документах запишут "... принимали участие в боях до 14.05.1945 года", но и после этой даты погибали от рук немцев и их пособников наши солдаты. Враги были везде... Под городом Писек мы впервые встретили с американскими солдатами. Они, как и мы, радовались окончанию войны. Американцы располагались на правой стороне реки Вятвы. Мы посещали их, дарили наши звездочки, пилотки, пуговицы, менялись на сигареты и шоколад.  В обмен они предлагали нам перочинные ножички, расчески или маленькие "дамские" пистолеты. Просили подарить им портреты Сталина, особенно им нравились наши благодарственные книжки с его портретом, но такую ценность мы отдать не могли.
По обе стороны реки были установлены посты, и неслась пограничная служба. Ночью нас обстреливали засевшие в лесах недобитые немцы. Они пытались прорваться на американскую сторону, там для них было спасение. Постепенно между нами и американскими солдатами стали складываться не совсем дружеские отношения, так как было ясно, почему именно туда стремятся попасть немцы. К реке стали вдруг подтягиваться тяжелые танки и артиллерия, было ощущение того, что воевать придется против бывших союзников.
8 мая для нас всех было неожиданностью, мы не понимали что происходит. Ракеты пошли в небо! Светло как днем. Снова стрельба, ракеты обжигали небо, как будто бы снова был фронт.
Война закончилась для нас победой и унесла огромное число молодых жизней, так и не успевших пожить. Каждый второй солдат был ранен, переболел тифом, малярией, желтухой или малярией. Страшная цена в 27 миллионов жизней. Разруха, голод и болезни были наследниками войны, развязанной немецким фашизмом. Мы, оставшиеся в живых ветераны, проклинаем тех, кто развязал войну или способствовал ее началу.
В наших частях пошли разговоры о том, что молодые солдаты останутся нести службу в Европе - Берлине или Вене. Началась демобилизация из рядов действующей армии, в основном солдат пожилого возраста. Они получали кое, какое барахло из трофейного склада и отправлялись на родину. На прощание они, стоя на коленях, целовали гвардейское знамя. Мы же завидовали им страшно, всем же хотелось, наконец, то попасть домой. В частях стали проводить политподготовку, проверки и учения, чтобы занять солдат, так как участились случаи нарушения дисциплины, мародерства и грабежей. В нашем подразделении за изнасилование девушки был приговорен к расстрелу парень из Ленинграда. Как помню, он был 1924 года рождения. Приговор в исполнение был приведен в присутствии членов Чехословацкого правительства и построенных наших воинских подразделений. Нам, сначала не дали информации, куда нас везут. После небольшого марша нас вывели на поле, на котором несколько человек рыли  яму. Кто - то крикнул, что там роют колодец и можно получить воду - стояла жара. Втроем мы побежали посмотреть, как идут там дела, и увидели, что солдаты рыли не колодец, это было больше похоже на окоп. Мы вернулись назад, и рассказали оставшимся об этом. "Раздалась команда "Становись!" В поле стали строиться войска, напоминая перевернутую букву "п.",  в центре нее и оказался этот "окоп". Стала ясно, что солдаты рыли могилу. В открытой полуторке привезли молодого парня, одетого в черную телогрейку и галифе, руки у него были связаны за спиной. Ему помогли спуститься с машины на землю.
Головного убора у него не было. Он весь дрожал, казалась, его лицо стало черное, как и его  одеяние. Его конвоировали шесть человек, впереди шел лейтенант с пистолетом в кобуре. Ровно покачивались винтовки с длинными штыками. Около могилы приговоренного к расстрелу  поставили лицом к строю. Лейтенант прочитал приговор "... к расстрелу '" и добавил "... приговор приводиться в исполнение". Он отдал команду, и конвоиры подняли винтовки. " По преступнику ... пли!"
Треснули выстрелы, со спины парня вылетели куски ваты из телогрейки, он постоял и как будто неохотно и неловко свалился в яму, его ноги долго бились о край могилы. Лейтенант достал пистолет и подошел к нему, сухо треснули еще три выстрела, и парень затих. Конвоиры погрузились в машину и уехали. Яму зарыли. Перед нами еще выступали политработники, призывая не совершать преступления против мирного населения. А мы стояли потрясенные, ведь парень, прошедший войну, был убит в мирное время... руками своих товарищей.  А нашу родину терзали фашисты... Но вряд ли это оправдывало его поступок. Что напишут в похоронке? Честно выполнил свой долг и был расстрелян как гнида? В роте мы потом долго говорили об этом случае, для нас был и еще один пример, ведь парень не просил пощады, он умер стоя, смело принял смерть - как настоящий десантник. После этого состоялся смотр войск, мы с песнями строем проходили перед командующим воздушно-десантным корпусом.
В середине июля 1945 года нам был отдан приказ о передислокации. В составе 9й гвардейской армии под командованием генерал - полковника Глогольева, мы были выведены из Чехословакии. Маршрут был тем же, что и два года назад, только в обратном направлении - на Родину! Но наш путь не вел сразу в Россию, через многодневный переход мы снова пришли в Венгрию. Опять Будапешт. Комиссию по восстановлению Венгрии возглавлял К.Е. Ворошилов. Наша задача состояла в охране воинского имущества, проведения комендантского часа, помощи местному органу самоуправления под контролем нашей комендатуры. Создание социалистического правительства и органов управления в Венгрии давалось с трудом. Не хотели ветры жить при социализме. Участились случаи саботажа, вредительства, убийств солдат и офицеров. Появились банды "лесных братьев", совершающих грабительские набеги на воинские эшелоны или на органы управления, Мы помогали, как могли местному населению, не только охраняя грузы помощи из России, но и участвуя в их разгрузках. Снова проливалась кровь, против банд были брошены войска НКВД и прошедшие фронтовую закалку войска. Мы мечтали о мире, никто не хотел умирать. В городе стали разлагаться трупы, оставшиеся в разрушенных домах и подвалах. Нам приходилось в противогазах, очищать руины от мертвых, ведь могла вспыхнуть эпидемия. На горе Геллерт была вырыта огромная братская могила, куда сносили всех, найденных в разрушенных домах. Много трупов было извлечено из - под обломком моста через Дунай, ранее соединяющий два района города - Буду и Пешт. Солдаты взорвали  толом остатки моста и тогда трупы всплывали на поверхность. Никто уже не знал, чьи останки будут захоронены. Через несколько лет на горе Геллерт установили 40 метровый монумент Свободы, для всех погибших на войне. Однако уже в 1956 году во время антисоциалистического путча была попытка взорвать этот памятник.
В марте 1946 года, наконец, то и мы получили приказ - домой, на Родину! Эшелонами нас отправили в город Тейково Ивановской области, в город, откуда мы ушли на фронт. На пути в Россию нас уже никто не встречал так, как сразу же после Победы первых воинов, но мы были рады  снова быть на своей земле. Нас по прибытию подвергли медицинскому осмотру, тех, кто был ранен или контужен, отчислили из десантных войск и направили в наземные войска. Я и мой друг Иван были направлены для прохождения службы в город Клинцы Брянской области.

Служба началась в 233 Отдельной гаубичной бригаде Особой мощности Резерва главного
командования. Это были 305 миллиметровые пушки на тракторной  тяге. Снаряды подвозились
на тяжелых тракторах НД 10, заряжались эти пушки при помощи специальных подъемников.
Пушка транспортировалась в разобранном состоянии, на приведение ее в боевую способность
уходило 24 часа. Пушки этой мощности обстреливали Кенигсберг  и поэтому  два дивизиона получили наименование - Кенигсбергские. Оружие по тем временам было мощное. В  бригаде  я прослужил с 22 августа 1946 года по март 1950 года и занимал различные посты, был помощником   старшины   батареи, мастером   орудия, сотрудником   финансовой   службы.
В декабре 1947 года я вступил в партию коммунистов. Увольнение из армии было отклонено  и пришлось служить до 1951 года. Часто мы выезжали па учения в знаменитые Гороховетские лагеря, местные жители говорили " там деревьев нет - одни сосны, земли там нет - один песок, людей там нет - одни солдаты". Нас часто бросали на уборку картофеля, на заготовку дров. Тамбов, Брянск, Горьковская область знали руки  солдат нашей бригады. В мае 1948 года мне посчастливилось участвовать в параде на Красной площади.
В Москве нас разместили в палаточных городках недалеко от Выставки Достижений народного хозяйства. Впервые мы увидели Москву, огромный и незабываемый город. Во время парада мы также увидели воочию наших государственных деятелей.
На   трибуне   Мавзолея    В.И.Ленина   находились   И.В.    Сталин,  Молотов, Каганович, Маленков, Булганин,   Суслов,   Ворошилов,   Буденный,   а    также    различные    командующие    войсками. Командовал парадом сын Сталина - Василий, в это время ему было 24 года.   Мы проезжали по площади в новеньких машинах ЗИС с прицепленными к ним 122 миллиметровыми гаубицами.
После парада мне представилась возможность ненадолго посетить своих родных проживающих в Латвии, мою сестру Марию с се мужем Иваном Павловичем Абаевым, который работал в МВД Лодзенского и Резекненского района.
В Латвии в лесах скрывались еще недобитые бандиты - «Лесные братья" и предатели, которые убивали партийных и комсомольских вожаков, жгли колхозы, убивали местных жителей. А я, не зная об этом ничего конкретного, по приезду, один прошел 20 километров от станции в полной форме до дома моей сестры. В одной деревне  меня накормили и даже угостили самогонкой, хорошо переговорили с хозяевами, которые также были удивлены, что я еще живой. Наверное, спасла моя внешность - русые волосы, голубые глаза. Так что не пришлось мне с бандитами встретиться. Мария долго плакала, потому что меня могли бы просто застрелить на дороге. Однако, как говориться, бог миловал.
В 1949 году, нас фронтовиков, стали отбирать на специальные курсы с целью подготовки офицерского состава. Так как мы уже долгое время служили в армии, нам разрешалось многое из того, чего молодые солдаты не имели. Нам также разрешалось иметь семью и жить на квартирах. В Клинцах 8 октября 1949 года я женился. Моей женой стала Нина Петровна Скрипкина.
В марте I960 года я получил направление в город Пятигорск на курсы усовершенствования офицерского состава Севера - Кавказского Военного округа. Снова дни учебы и напряжений. Мы, солдаты и офицеры, прошедшие огонь войны были закаленными и уверенными в правоте нашего дела, мы не бастовали, как сейчас это делают сейчас многие. Мы честно выполняли свой долг, оставаясь в армии. Мы горячо любили свою родину, свято оберегая завоевания социализма. Военное училище располагалось около горы Машук, начальником училища был Герой Советского Союза генерал - майор Младенцев. Офицерское общежитие было хорошее с двухъярусными кроватями. Программа была сжата до предела, приходилось заниматься по 11 -12 часов, а на полевых занятиях и того больше. Приходилось заново учить то, что позабыли в годы войны. Однако находили мы и время для прогулок на горе Машук или Бештау, были на месте дуэли Лермонтова, ездили в города Кисловодск, Ессентуки, Минводы. В апреле 1951 года я был направлен на практику в артиллерийский полк в город Грозный. После окончания практики мы сдали государственные экзамены и нам было присвоено звание "лейтенант". Романтика звала нас на новые дела, и мы, несколько выпускников добровольно изъявили желание служить в Восточно - Сибирском Военном округе, с дислокацией в Иркутске! В 1953 - 54 году этот округ был расформирован.
После выпускного бала, получив распределение, я с вокзала в Пятигорске, выехал к своей семье в Клинцы, где меня ждала моя жена и родившийся сын Леонид, названный в честь погибшего в 1942 году на фронте моего брата. Город мне очень нравился, так как здесь я провел лучшие послевоенные годы, там меня ждали мои друзья и родственники. Хотя война и оставила свои следы, но по молодости все это не так замечаешь, хотя была разруха, не всегда хватало еды. Велись восстановительные работы на заводах и фабриках.  Нине было в то время 22 года, и мы пережили войну. Мы были счастливы!

Нина.
Моей жене, Нине, пришлось испытать многое в военное время, в любом случае не меньше чем солдату на фронте, так как ее город во время войны был оккупирован немецкими войсками. Во время войны ей было двенадцать лет. В предвоенное время в Клинцах, как и по всей стране, набирали темпы строительства экономики. В магазинах в продуктах  недостатка не было, было даже то, что сейчас называют великим дефицитом, например, черная и красная икра, балык осетрина, колбасы разных сортов, одежда была из чистой шерсти, хлопка или льна. Детвора бегала от одного киоска к другому, конфеты "Гулливер", "Раковая шейка", "пастила", "мармелад", "Бим - Бом", "рябина", "золотой ключик", разная карамель, а так же много сортов печенья и мороженого. Главное - было здоровое настроение у людей. Родители Нины построили новый дом,  обнесли его и фруктовым садом и  тесовым забором. Мечталось жить долго, радостно и весело. Но невидимые знаки   войны приближались с каждым днем.
Военные на окраине города под видом учений рыли траншеи, окопы, проводили, линии связи. Благодаря своему отцу- чекисту и брату- комсомольцу, Нина рано стала разбираться и понимать военные термины и  представлять войну как страшное явление.
Напряжение среди людей нарастало в предчувствии большой беды. Но никто не думал, тем более не ожидал, что война начнется так быстро, внезапно. Сразу - же после нападения фашистов на нашу страну, город подвергся варварской бомбежки с воздуха. Город как бы вздрогнул перед большой грозой.
Одновременно с самолетов они сбрасывали листовки антисоветского содержания.   В них немцы требовали, не сопротивляется непобедимой германской армии, склонить свои головы перед ней. Они предупреждали, что пришли в Союз, чтобы уничтожить большевиков, комсомольцев и евреев. Но, уничтожали всех, даже детей.   Ложь не удалась.   Город   был мобилизован на отпор  врагу. Родители Нины сутками находились в своих учреждениях, изредка забегая, домой узнать, живы ли их дети.  Как и все соседи, Нина со своим братом Виктором, вырыли окопы в саду около дома, в которых прятались во время бомбежки и артобстрелов.   В конце июля месяца 1941 года началась массовая эвакуация стариков и детей из города в тыл страны. Нина с братом и мамой попасть на вокзал не успели, так как немцы разбомбили станцию и железнодорожные пути.  Им пришлось под  обстрелом,   вновь возвращается домой.   Город  оказался окруженным, наши войска в панике уступали.  Солдаты были подавлены, не смотрели в лица местного населения.  Они шли голодные, в разорванном обмундировании, в окровавленных бинтах, почти без оружия, кое у кого оружие было привязано просто веревками.   Весь партийный и комсомольский актив города готовился к уходу в леса, для организации партизанской борьбы,   Последними из города уходили сотрудники НКВД, в том   числе   и    отец   Нины - Петр    Васильевич.     Перед    своим   уходом   они    взорвали   важные стратегические объекты, раздали из складов   населению продовольствие.  Люди хватали все, что попало - не   отдавать   же   все   врагу.     Нина   тоже   притащила   домой   кое -  какое   барахлишко, пуговицы, шляпки, галстуки,   не успели все разбежаться по домам, как в город  на мотоциклах и танках  ворвались  немцы.    С   этого   дня   город    был   оккупирован  на  долгое   время, страшная   и горестная тень накрыла его. Начались облавы и расстрелы. Особенно тяжело было жить родным партизан и евреям.  Предатели выдавали их немцам и тогда не щадили и тех, кто укрывал их.  Над семьей  Нины всегда  висела  опасность  быть преданными, однако  мужественная мать Нины - Екатерина  Петровна, находила  возможность  вовремя   уйти   из  дома  и  тем  самым  избежать облавы.   Немцы не смогли смириться с непокорным народом, репрессии к местному населению ужесточились, особенно  тогда, когда   Брянские  партизаны  развернули  рельсовую  войну в тылу врага. 7 диверсионный отдел отряда Ковпака возглавлял отец Нины - Петр Васильевич.   В холоде и голоде матери легче было удержать детей дома, чем от детского любопытства, вокруг происходящего на улице.   То и дело они приносили в дом одну за другой увиденную или услышанную новость, а новости эти были страшнее одна другой.   Вот они видели, как гнали наших военнопленных, с овчарками, солдаты были голодные, обросшие, оборванные, большинство босиком, многие    из    них    были    ранены,   хромая,   они    поддерживали    друг    друга    и   таким    образом передвигались.   Дети бежали за колонной и, рискуя собой, бросали им в колонну хлеб.   Однажды Нина с подругами забралась в разрушенный от бомбежке дом на Почотухе, в щели и пробоины они увидели страшную картину - у огромного рва немцы и украинские полицейские расстреливали большую группу евреев. Каратели были пьяны. Овчарками травили голых людей.  Обреченные раздевались наголо и становились к яме, а стреляли в них в упор и сталкивали в ров.   Маленьких детей они просто убивали ударом головы о голову, старики сами падали в яму, не ожидая выстрела.   Девочки до позднего вечера просидели в разбитом  доме,   боясь быть замеченными.   Через несколько дней после расстрела одежда и обувь с убитых продавалось полицейскими в специальных магазинах, но ей местные (городские) жители не покупали.   Сейчас на том месте воздвигнут памятник.   На месте, где    раньше    была    третья    средняя  школа,   немцы    установили    виселицы,   на    которых    они неоднократно   казнили   партизан, разведчиков,  заложников, коммунистов и   просто   советских граждан.   Вокруг виселиц стояли автоматчики с  собаками.   Время казни сообщалось по рупору, установленному   на   машине, которая   ездила   по   городу.    Германские   оккупационные   власти приказывали   всем   жителям   явиться   па   площадь   Стодола.    После   сгона   людей   на   площадь начиналась казнь.   Обреченных на смерть выводили из закрытой машины с завязанными руками, босиком, у всех у них на груди висели дощечки с подписями: "собаке собачья смерть", "смерть коммунисту", "смерть партизану" и т.   д.   Потом жертвы устанавливали около виселиц, офицер зачитывал приказ, на русском языке, в нем предупреждалось, что каждому русскому будет смерть за сотрудничество с партизанами и коммунистами.
После этого каждому надевали петлю на шею и подтягивали за другой конец веревки. Человек в судорогах мучился, потом утихал. Иногда на ноги им прыгали пьяные полицаи…Катались. Трупы висели несколько дней, разлагались, с ног текла жидкость, но немцы снимать их с виселиц не разрешали. Таким же образом была казнена и первая учительница Нины - связная партизан. На груди у нее висела дощечка с надписью, "партизанка, она убивала немецких офицеров". Спустя несколько дней они казнили еще одну связную партизан - Лию, сестру Нади, школьной подруги Нины. Мать Нины особенно боялась за сына Виктора, который уже стал зрелым юношей и вместе с другими подростками самостоятельно начали мстить врагу. С 1942 года стало особенно трудно укрывать подростков, так как оккупанты угоняли всю молодежь с 14 лет на работу в Германию. Виктор ушел в отряд партизан к своему отцу. Набирая очередную партию, немцы делали облавы на людей, искали их по подвалам, чердакам и другим укрытиям. Однажды, вместе с другими подростками, па улице немцы задержали и отправили в комендатуру и Нину. Не мало сил и здоровья стоило Екатерине Петровне, чтобы доказать, что ей нет еще и тринадцати лет, что она моет полы в комендатуре и тем самым,  высвободить ее из неволи. Екатерина Петровна получала доступную информацию и передавала связным партизан. В этом участвовала и Нина. Люди в оккупации не теряли надежды на освобождение и ждали Красную Армию как свою единственную спасительницу от фашистской тирании. В сентябре месяце 1943 года такое освобождение, наконец, то пришло! В город вошли партизанские соединения. Какая радость Нины было видеть в первых рядах партизан – папу и повзрослевшего брата. И город Клинцы стал свободным. Под натиском наших войск немцы стали спешно отступать, В ночь на 23 сентября 1943 года недалеко от дома Нины разгорелся жестокий бой. Ранеными была завалена изба и двор. Посильную помощь в уходе за нашими ранеными оказывали и девочки, в том числе и Нина. Перед отступлением из города немцы взорвали и сожгли все, что можно было уничтожить. Город был окутан черными тучами от пожаров и взрывов. 3атем начались затяжные, днем и ночью, бомбежки с воздуха и артиллерийские обстрелы дальнобойной артиллерии с одной и другой стороны. В один из таких обстрелов, бомба упала рядом с домом Нины. Дом рухнул на головы тех, кто в нем находился, в том числе и на Нину. С великим трудом ее, травмированную, вытащили из- под развалин дома. Так закончилась для нее война. После выздоровления Нина продолжила учебу в школе, затем окончила фельдшерское - акушерское училище, стала медиком. Ее брат Виктор, как только освободили Клинцы, в 17 лет ушел на фронт танкистом, с боями дошел до Бухареста, был несколько раз ранен. Нина всегда возмущается, когда слышит что кое- где называют наших солдат оккупантами. Это от того, что они никогда не видели настоящих оккупантов,…говорит она.  (справка, Нина Петровна Шляхова умерла 30 января 2013 года в возрасте 81 года)

В офицерском строю
Как нам не хотелось уезжать из города Клинцы, особенно Нине со своей родины, но я обязан был нести военную службу, с которой связал свою судьбу. Перед отъездом моя теща- Екатерина Петровна пожелала нам счастья в жизни и добавила, что она никогда не думала, что ее дочь Нина уедет из Клинцов, тем более в холодную и далекую
Сибирь. Мы были молоды, романтика влекла нас, нам казалось, что мы уезжаем не надолго и
скоро вернемся в город своей юности, и будем опять жить в доме по улице Милицейской 24, но
нашим мечтам не суждено было сбыться, почему, я расскажу позже. До Иркутска мы добирались
целую неделю, электропоездов тогда не было, были только паровозы, от дыма которых в вагонах
было грязно и душно.
В штабе ВВС Восточного Сибирского военного округа меня назначили
начотдела в воинскую часть 06796 гарнизон Белая. Помню, как до маленькой станции Белая
ехали поездом целый день, хотя расстояние от Иркутска до Белой всего 95 км. Был сильный дождь,
грунтовые дороги размыло, командир воинской части, к которому кое-как дозвонился начальник
станции, приехал с лошадью и повозкой. Все семь километров нам с Ниной пришлось идти за
телегой пешком, так как лошадь не могла по глине тащить ее с нашими вещами и нашим сыном
Леней.
Гарнизон "Белая" в то время был не большой, состоял из трех отделений "южного", "среднего" и "северного". На южном базировалась транспортная эскадрилья, на "среднем" - инженерный батальон и на ''северном"- наш аэродром, седьмой по счету от Москвы, через который проходили все военные самолеты. Во время войны в Корее мы ежедневно принимали и отправляли на восток большие партии новейших реактивных самолетов ИЛ 28.
Сначала мы жили в гостинице на "северном", а потом нам дали комнату в 3-х комнатной
квартире на "среднем". С работой и службой я освоился быстро, так как имел большой
практический опыт. Трудности заключались в том, что приходилось "пешком ходить на службу
три километра по проселочной дороге, иногда ночью и рано утром в любую погоду. Еще труднее было ездить в госучреждения, нередко на попутных машинах за 30 километров в город Усолье-Сибирское. В гарнизоне не было ни бани, ни клуба, ни детского сада, ни других удобств для семей офицеров. Да и работы для жен тоже не было. Был   небольшой магазинчик, гостиница и столовая для прилетающих экипажей.   В баню, мы иногда ходили в деревню, а детей мыли дома в железных ваннах.
Забот по хозяйству женам, однако, хватало - наносить дров  и угля для печи, натопить печь, принести воды, возиться  с детьми, купить или достать все для еды, сготовить ее. В 1951 году у меня на Родине умерла моя сестра Матрена в возрасте 23 лет. У нее осталась сиротой в 3 года дочь Лидия. Родители мои очень просили приехать и разделить с ними горе утраты, тем более они меня не видели с тех пор, как я ушел на войну. Они не видели и мою жену с сыном. В сентябре мы отправились в путь. Поездка была тяжелая. Наступила осень, вниз по Енисею уже начались заморозки, пароходы стали ходить редко, все спешили уехать до наступления холодов. На барже царили «зековские» законы, было много амнистированных.  Они играли в карты на жизнь…было несколько зарезанных. А власть была одна – только капитан. Кое - как на барже мы добрались до деревне Верхний Инбатск, а дальше на моторной лодке до моей деревни Канготово. Нина никогда раньше не плавала по  такой широкой реке и боялась каждой сильной волны бьющей по нашей лодке. В гостях мы пробыли не долго, спешили уехать назад, пока еще ходили пароходы. Раза два сходили на рыбалку, да сходили в тайгу. В эту поездку я последний раз видел отца живым. В этом же году в ночь на 31 декабри он умер, ему было 63 года. Жизнь наша продолжалась. 8 июня 1952 года в 20 часов, прямо у нас дома родился мой сын Слава. Назвали мы его в честь Министра иностранных дел СССР - Вячеслава Молотова, родившегося так же в эти  дни. Нину после родов отвезли в роддом в селе Тайтурка. Где ее долго не хотели принимать - где родила, туда и езжай. Летом этого же года я привез к себе мою престарелую мать. Так до 1955 года мы и жили все вместе в одной комнатушке с общей кухней на три хозяйки. В 1952 -53 году началось большой строительство (под управлением А.Василенко) нового гарнизона строителями полка ЦУКАС, выведенного из Порт - Артура и Порт - Дальний в Китае. Хрущева, Булганина, Маленкова, Микояна, Кагановича и др. Мы, офицеры гарнизона, совместно с работниками КГБ и МВД из Иркутска, в это время несли службу по охране, и обороне аэродрома и подъездов к нему. В развернутые большие палатки, приспособленные под столовые, пришел только один Хрущев. Он пошутил с официантками, сказал, что обедать они не будут, распечатал бутылку шампанского, всем его налил в фужеры,  поблагодарил за прием и ушел на самолет. Когда самолеты взлетели, нас всех командование пригласило в столовую на обед, который был приготовлен правительству. Не выбрасывать же…Обед нам очень поправился, особенно мне поправилась уха из стерляди. В июле 1954 года, впервые после трех лет разлуки с Клинцами, нам посчастливилось побывать на родине Нины. Самолет Командующего Дальневосточным военным округом ИЛ -14 маршала Малиновского Р. Я. возвращался пустым в Москву, и экипаж взял нас, а командир корабля посадил моего сына Славика к себе на колени и дал ему держать штурвал- тот был безмерно рад этому событию. В воинской части у нас было подсобное хозяйство, в котором мы содержали лошадей, на которых выполнялись разные хозяйственные работы. Однажды я с детьми поехал на двуколке в ближайшую деревню за картошкой. По дороге на крутом ухабе мой сын Леня вылетел вперед из телеги под колеса, можно представить мое состояние в тот момент, когда я поворачивался назад, чтобы посмотреть что с ним, а он на мое счастье бежит за телегой и "ругается – папка дура", что упал с телеги. В гарнизоне "Белая", мне как не освобожденному секретарю партийной организации пришлось в 1954 году присутствовать на зачитывании  обвинительного заключения по деятельности бывшего Министра МВД и КГБ СССР- Берия, приговоренного к расстрелу. О том, что мы там услышали, обязаны были хранить в тайне, как и многие другие данные, связанные с военной службой и работой.
Осенью 1955 года меня перевели еще дальше на восток в Укурей Читинской области в Воинскую часть 62238. Когда соседи по квартире спрашивали у Славика, куда он едет - он отвечал к курям. В новом гарнизоне был большой летный центр. Работы прибавилось. Специфика работы усложнилась, требование летного состава повысились в связи с повышенной боевой готовностью войск. Боевые летчики требовали к себе особого подхода и уважения. Офицеры тыла - снабженцы, вещевики, финансисты, оперативники, как и другие офицеры, несли боевые дежурства, назначались дежурными и начальниками караулов, старшими команд, выполняли общественные работы, читали лекции, проводили беседы с личным составом. Они, как и все другие офицеры занимались строевой подготовкой, изучали тактику, наставления, Уставы, марксистко - ленинскую стратегию. Участвовали в «строевых смотрах", в боевых учениях в поле, выездах и сборах - по боевой тревоге, в стрельбе из пистолетов. Органы власти  находился на расстоянии 30 км в городе Каганович (ныне Чернышевск). Поездка туда по забайкальским степям между скал и крутых гор была не безопасной во всех отношениях. Неоднократно мне с помощником и сопровождающими нас лицами приходилось блуждать на машинах между холмов и сопок, чтобы найти занесенную песками дорогу. Были случаи, когда нас можно было разыскать только на вертолете, а ведь мы получали и сопровождали секретные документы, денежные средства в дни выдачи денежного довольствии около (6-7 мешков) более миллиона наличных денег. Были попытки нападения на наш транспорт. Но мы, прошедшие войну, знали, как отвечать. Несколько автоматных очередей…и все.
Квартиры, кроме тех в которых жили семьи летного состава, были без удобств, с печным отоплением, дрова, уголь, воду нее загружали, а топка печей лежала на наших женах и детях. Человеку из города тяжело было привыкать к таким условием жизни, но Нина не роптала на обстоятельства жизни, не жаловалась матери, старалась преодолеть трудности во имя сохранения семьи. Все это  меня поддерживало, и я упорно работал, служил, отдавая всего себя делу, которому был предан. Бытовые условия в Армии осложняются тем, что в небольших гарнизонах (да и часто и  в больших) не создаются службы быта, поэтому офицеры и их семьи этими вопросами занимаются, кто как может. В укурейском гарнизоне я поступил учиться в вечернюю общеобразовательную школу при доме офицеров. Нина устроилась по своей специальности работать в лазарет, одновременно стала учиться на курсах кройки и шитья при Доме Советской армии.  Мне присвоили воинское звание "Старший лейтенант'', я стал получать денежное довольствие в размере 1800 руб. (в исчислении до 1961 года) с вычетом, налога малосемейных 0,5 % партийных взносов и коммунальных услуг чистыми, на руки где-то  1100-1200 рублей. Это было больше, чем раньше, на 200- 300 рублей. Материальное положение нашей семьи заметно улучшилось. В 1957 году Леня пошел в первый класс, а Славик в детский садик. Мы были рады этому, настроение у нас было хорошее, трудности не пугали нас. Но поздней осенью беда чуть опять  пришла в наш дом. Нина своевременно не обратилась за медицинской помощью, когда в горле у нее образовался нарыв. Болезнь достигла критической точки, и она стала задыхаться. Могла умереть. Ее срочно положили в госпиталь на операцию. Положение сложилось очень тяжелое как у нее, так и у меня с детьми. Мальчишки требовали постоянного ухода и заботы, меня же с работы отпускали лишь накормить их, одеть или уложить спать. Никто особенно в суть семейных проблем не вникал, выкручивались, как могли сами. На первом плане всегда была боевая и политическая подготовка. Квартира у нас была на первом этаже двухэтажного деревянного дома очень холодная. Однажды поздно вечером, прейдя, домой, я "перестарался" и натопил печи углем больше, чем положено, притом слишком рано перекрыл задвижкой дымоход. В тепле, прижавшись, друг к другу, мы быстро крепко уснули. Ночью слышу сквозь сон - плачет Леня, хочу встать, но не могу, опять засыпаю. Спасла нас соседка с верхнего этажа, почуяв запах, она выбила топором дверь в нашу квартиру и сумела подтащить нас к порогу. Нас сильно рвало, дети плакали, у меня кружилась голова, я не мог стоять на ногах. Вызванные врачи оказали нам помощь.  Через неделю Нину выписали из госпиталя, дело до операции не дошло. Мы все были очень рады возвращению домой Нины. Узнав от соседей о нашем приключении и неудачной топке печи, чуть не приведшей к трагедии, она очень расстроилась и сильно плакала. Наряду с основной работой мне часто приходилось быть начальником гарнизонного караула, куда входило 11 постов, 35 солдат и сержантов. За время несения караульной службы было всякое, и хорошее и плохое. Однажды произошел такой случай, мы с проверяющим от штаба майором Пискуновым проверяли часовых па посту ночью. Один из часовых по охране стоянки боевых самолетов окрикнув и подпустив нас к себе, как положено, вдруг, передернув затвор автомата,  пытался выстрелить в нас. Мы успели, рассредоточится, обманными действиями удалось отвлечь его, подойти к нему и обезоружить. Медицинская комиссия признала психически больным солдата, и он был уволен из армии. Военный гарнизон жил своей напряженной военной жизнью- то учения, то боевые тревоги. Холодная война в мире, то возобновлялась до предела, то наступали оттепели. Офицеры упорно трудились, рабочий день был не регламентирован, выходных практически не было, суббота была рабочим днем, за дежурства в выходные и праздничные дни ни каких отгулов не было. Старые самолеты заменялись на новые, и наш  полк ИЛ-28 и батальон его обслуживания в 1958 году расформировали, офицеров старших возрастов уволили в запасе, нас молодых направили служить еще дальше на восток, каких либо переводов офицеров в западные округа страны в это время не производились. Мы собрали свой небогатый домашний багаж, кое - что забили в ящики (контейнеров тогда тоже не было), ящики нужно было еще и обшить парусиной. При переезде из гарнизона станцию Укурей имели неприятность в том, что наша грузовая машина застряла посреди неглубокой, но быстрой речки "Сактуйка". Течением воды быстро заполнило кабину машины, в которой сидели Нина и Славик. Они стали тонуть. С помощью водителя мне удалось их вовремя перетащить в кузов, но и кузов стало заливать водой. Легкие вещи и детские игрушки понесло течением из машины. На помощь к нам приехал па тракторе колхозник и вытащил машину из речки. Так в мае месяце 1958 года мы переехали из гарнизона Укурей Читинской области в гарнизон Хароль Приморского Края.
С этого числа и до  увольнения в запас, я в течение двадцати лет непрерывно служил в дальней авиации стратегического назначения. В Хароле мы пробыли не долго, затем переехали в гарнизон Воздвиженка. Приморье нам понравилось, особенно  Нина была рада обилию зелени, фруктов теплым климатом. Квартиры у нас долго не было. Сначала мы жили в классе, потом в афинском домике. Дети росли хорошо, бегали, играли, купались, набирали сил. Большой переполох принес нам Славик, когда он удирал от разъяренного быка, к счастью он успел заскочить за штабеля бревен, а бык рогами отшвыривал эти бревна. Подоспевший солдат лопатой отогнал быка… В Приморье мы получили извещение-телеграмму о том, что на родине Нины умер ее отец- чекист Петр Васильевич в возрасте  61 года. В Приморье, к нашему великому  сожалению, долго служить  не пришлось. В конце 1958 года я получил приказ о переезде в город Завитинск Амурской области. Хотя мы всегда были готовы к переезду, но было очень жаль Леню, он уже пошел во второй класс. В городе Завитииске мне предстояло с командиром части Коломейцевым Петром Максимовичем (я по совместительству был секретарем партийной организации) формировать новую команду обслуживания авиационной эскадрилий штаба армии дальней авиации, находящиеся в городе Благовещенске. В группу формирования также входили офицеры Щербанев, Шарухин, Губаль, Чепурко и Болотов. Нет необходимости рассказывать обо всех трудностях и неприятностях работы и службы в этот ответственный период. Хотя военная служба всегда тяжела. В Завитинске мы прослужили до 1960 года. Нина работала завмедпунктом воинской части 15582. Леня по- прежнему учился хорошо. Славик в 1959 году пошел учиться в первый класс, квартира была, как и раньше без удобств, правда отдельная, из двух комнат. Леня и Славки уже стали хорошо помогать по дому, натаскать дров, принести воды, убирать в комнате. Хотя и редко, но все-же удавалось съездить с детьми на рыбалку, за ягодами. Клуб, он же кинотеатр, был не далеко, мы всей семьей ходили смотреть фильмы. Летом 1959 года я опять с севера, перевёз к себе свою мать, она там жила сначала у сестры Марии, а потом у брата Василия в ст. Туруханске.  В конце 1960 года мы все в составе воинских частей 15580 и 15582 переехали из г. Завитинск в г. Благовещенск. В Благовещенске я служил не долго. Срок присвоения очередного  воинского звания у меня давно истек, поэтому мне начальник отдела армии полковник Соловьев предложил поехать на должность старшего офицера в отдел воинской части 62266 гарнизон Украинка Амурской области. Кроме меня в отделе работало еще три" офицера; два сверхсрочника и девять служащих Советской Армии. Работы, как всегда в летных частях, было очень много. Офицеры с семьями проживали в четырех пунктах: Украинка, Серышево, Белоногово, Белогорск. Когда ко мне приехала семья, квартиру нам дали в Белоногово. Сначала однокомнатную, чуть позже двух - тоже без удобств, с печным отоплением. На службу мне приходилось ездить теперь за 8 км. Когда раскисали дороги, или заметало снегом - ходили пешком. Леня и Славик учились в школе в селе Белоногово, учились в школе они хорошо, одновременно играли в духовом оркестре школы. Недалеко от Белоногова было большое озеро, там мы иногда рыбачили, ловили карасиков и ратанов (пресноводных бычков). Леня и Славик ходили в совхозную конюшню и ухаживали за лошадьми. Славик иногда работал в совхозе на хлебном току, иногда каменщиком.  Подрабатывали они и пастухами, гоняли скот на пастбища, лошадей в ночное. Однажды они оба приехали верхом, на лошадях прямо к дому на обед. Нина так перепугалась, что и слова выговорить сразу не смогла, увидав их, сидевших на огромных конях. Осенью они еще выдали другой номер, когда Леня провалился под лед озера, а Славик его кое - как вытащил, был сильный переполох... В 1961 году мне присвоили звание "капитан". В 1962 году я поступил учиться в вечерний университет марксизма-ленинизма, который окончил через два года с отличием. В 1964 году я как способный и перспективный офицер - экономист был направлен на учебу на военный факультет Московского финансового института. Нина с детьми на этот период переехала на свою родину в город Клинцы. Там она устроилась на работу по своей специальности. Леня пошел учиться в восьмой класс, а Славик в шестой. Я, в Москве жил в офицерском общежитии при факультете Академии, по проспекту мира дом 25, не далеко от ВДНХ. Программа была насыщена в основном практическими занятиями, по бухгалтерскому учету, финансированию капитального строительства, анализу хоздеятельности, денежного довольствия военнослужащих и многих других дисциплин. В свободное время мы ездили в театры, на экскурсии по Москве, на выставки. Часто посещали НДС А, там встречались со многими прославленными людьми; писателями, артистами, военными космонавтами... По долгу службы несли патрульную службу в основном на ВДНХ, Рижском вокзале и ЦДСА, участвовали в строительстве памятника- музея покорителям космоса с ракетой взлетевшей ввысь и присутствовали на его открытии перед ноябрьскими праздниками, На открытии памятника-музея присутствовали Брежнев, Суслов, Подгорный, Гришин и все космонавты: Гагарин, Титов, Николаев, Терешкова, Быковский и другие.
В октябре месяце 1964 года еще до появления утром, газет и сообщения по радио, узнали от дежурного по факультету об очередном перевороте и освобождении Н. С. Хрущева от занимаемых должностей как в правительстве, а также и в партии. Утром Москва бурлила от такой новости. Опасались, что Хрущев поднимет преданные ему войска и подавит бунт. В 10 часов утра всех парторгов факультета вызвали в политотделы спецчастей Московского гарнизона, где мы состояли на партучете.
Там нам сказали, что все будет напечатано в газетах: ждите, контролируйте ситуацию в массах, не поддавайтесь панике. В 15 часов, прервав занятия, всех слушателей собрали в клуб - прибыл представитель от Гришина (первый секретарь МГК КПСС), он зачитал новый состав политбюро и правительство СССР,
Он также дал некоторые пояснения об авантюристической политике Н. С, Хрущева в области науки, строительства армии, милиции, сельского хозяйства, занятие одновременно несколько высших должностей и др. Представитель предложил проголосовать в поддержке нового решения партии и правительства. На вопрос одного генерала, будет ли у ЦК КПСС и правительства гарантия, что больше не повторится такое в нашей стране... Представитель ответил, что Л. И. Брежнев разъяснил, что гарантией не повторения культа в нашей стране будет и, что впредь один человек не будет занимать две высшие должности. Однако спустя несколько лет он сам стал совмещать две первые должности, создал из себя новый культ, чем подорвал авторитет партии и свой лично как руководитель страны. В нейтральных газетах было краткое изложение вины НС. Хрущева, а обещанного закрытого подробного письма ЦК КПСС так и не появилось. Зато с трибун стали выступать "всезнающие" московские демагоги, обвиняя Хрущева в таких грехах, что просто никак не верилось, что такой человек долго руководил нашей партией и страной. Так, со времен Хрущева, началась правительственная демагогия, вседозволенность и безответственность в средствах массовой информации.
После окончания обучения в Москве, я с семьей опять приехал в Амурскую область.  В поселок Серышево.  В 1966 году Нина пошла работать в лазарет воинской части. В 1967 году мне, через 24 года службы, наконец-то дали квартиру. Это была двухкомнатная квартира, на первом этаже, с паровым отоплением, с кухней, туалетом и ванной комнатой в которой стоял водяной бойлер. У детей после стольких лет была большая радость. Они принесли быстро дров, приготовили горячую воду и долго плескались в воде. Дети получили в школе и профессию – тракторист механизатор широкого профиля.  Славик с удовольствием работал на тракторе, пахал землю, сеял сою и рожь, доставлял воду на поля. Его заслуженно уважали – еще бы, он знал все трактора и мог устранить определенные поломки.
Бедственное положение с жильем приводило к тому, что многие семьи просто распадались. Жены уезжали из гарнизонов.   Мы же выдержали все невзгоды, выпавшие на пашу долю. В  1968  году Леонид  после окончания школы, поступил  в Благовещенский медицинский институт. Славик прошел медкомиссию в Омскую высшую школу милиции. Я был против!
В  1969 году я был  повышен в должности, и мне было присвоено звание " майора".   В 1970 году меня  перевели в штаб армии на должность помощника начальника отдела - страшим  инспектором  ревизором  в город   Иркутск.   Начав свою  службу в Иркутске   в 1951   году, я   через   20   лет   вернулся   опять   в этот   город, чтобы   закончить   ее.    Так сложилась моя судьба - солдатская  служба  на Западе, а офицерская  на  Востоке.   Я  переехал   в Иркутск один, так как Леня учился в Благовещенске, а Славик заканчивал школу. Нина же работала в медсанчасти.   По приезду нам дали квартиру со всеми удобствами, где мы проживали до   1975 года.    Увильнув  от поступления  в Иркутский Пединститут, проработав внештатным сотрудником уголовного розыска,  Славик  в ноябре 1970 года  был   призван   в ряды   Советских  вооруженных сил, служил     он    в   войсковой     части     15582     в    Иркутске.   Служил   хорошо, заслужил     ряд благодарностей и почетных грамот  от   командования.  Два года был секретарем комсомольской организации части.  Я хотел, чтобы он стал офицером. Но после  службы  в Армии,  он поступил   в Иркутский университет  на  юридический   факультет, который закончил  уже в   Москве.   Леню с третьего курса медицинского института призвали также в армию. Служил он в ракетных войсках, сначала в селе Раздольное, Уссурийского района Приморского края и после окончания школы младших командиров был   направлен на остров Сахалин.   Служил   он тоже     хорошо, получил      звание      старшего      сержанта, отличные      характеристики      и      после демобилизации продолжил   обучение в медицинском институте города Иркутска.   Закончил  его в качестве хирурга.   После окончания учился на курсах повышения специализации в Иркутске и в Москве.   Два года он учился в ординатуре, защитил  звание хирурга первой степени. (справка. Получил высшую категорию, ветеран труда, Леня умер 27 ноября 2016 года в возрасте 66 лет)  Женился, у них сейчас двое детей - Оксана (1979г. р)(справка,Оксана живет уже долгое время во Франции) и Саша (1982 г.р.) (справка. Саша умер 28 августа 2012 года в возрасте 30 лет)
Нина в Иркутске пошла работать в Кировскую поликлинику №3, в 1971 году меня снова
повысили в должности и назначили помощником начальника ИАС. Отдел по специальным
вопросам был подчинен непосредственно УИАС RRO-. Работы было много и ответственности тоже
прибавилось. Летал часто в командировки Ташкент, Семипалатинск, Новосибирск, Чита, Хабаровск, Якутск, Николаев – на Амуре, Белогорск, Серышево, Петровск - Забайкальский, Укурей, Благовещенск и многие другие пункты.
Проверки и ревизии по гарнизонам длились, как правило, около месяца. Вскрывались случаи недостач денежных средств на огромные суммы, хищения и растраты в гарнизонах Семипалатинска, Хабаровска, Серышева и др. Виновные лица привлекались к дисциплинарной или уголовной ответственности. В 1975 году мне присвоили звание подполковника, все у нас как будто бы шло нормально, я уже стал готовиться к увольнению из армии, но произошло неожиданное. Славик в 1976 году уехал от нас в Москву, где женился на гражданке из Германии Ханнелоре. Она училась в Москве в Энергетическом институте, а затем закончила там аспирантуру. В ноябре этого же года и Леня женился на Татьяне , она училась, как и он в медицинском институте. Молодые решили жить в Ангарске. То, что произошло, перестроило все наши планы, которые мы долго продумывали. Мы хотели, чтобы они закончили обучение и тогда бы создавали семьи, мы хотели все переехать на Запад и жить родном городе Нины. Несмотря на все перемены мы всячески поддерживали наших детей, не оставляя их без заботы. Сохранение их семей было для нас превыше всего. Мы никогда не испытывали к невесткам и их родителям злобы или неприязни, за то, что не сбылись наши планы. Теперь у них растут свои дети, и мы желаем им счастья и удач. Очень жаль, что Славик живет от нас сейчас далеко, сначала был в Москве, а позже, покинув страну, уехал в Германию. Встречаемся мы редко. Раз  в год. В 1978 году после 35 летней службы, я подал рапорт на увольнение. Сначала мне было в этом отказано, однако в личной беседе в Москве, я убедил генерала в своей  правоте. Я сказал, что не имею права работать в Советской Армии, так как мой сын женился на иностранке и возможно покинет Родину. Мы жили в такое время. Так я получил добро на увольнение. После этого мы с Ниной поехали на родину Нины в Клинцы, где также не были уже многие годы. Нина известила свою мать о скором приезде, мы же с Леней и Таней поехали в гости к своему брату Василию в Казанцево. Погода стояла теплая, по - летнему сухая и добрая. Мы рыбачили, строили сарай, убирали сено. Утром 22 июля 1978 года мы получили от Нины телеграмму, что скончалась се мама-Екатерина Петровна Базылева. Нина улетела в Москву, где ее встретили Славик с женой и детьми, Славик взял отпуск (в это время он работал в страшим инспектором Московском ГУВД), быстро организовал билеты  и уехал с Ниной на похороны в Клинцы, а я вылетел позже из Красноярска. Мы проводили в последний путь дорого и близкого нам человека. Получилось так, что родственники Нины, не были рады нашим планам. Они уже спланировали продать дом и сад и купить своему сыну мотоцикл. Я хотел им все высказать, но Нина меня успокоила. Мы остались ни с чем.  Наши планы о переезде были вновь нарушены. После увольнения я дальше как гражданское лицо, работал в штабе округа на должности старшего экономиста в Иркутске.
28 июля 1980 года умер в возрасте 54 лет брат Нины - Виктор. Он в последнее время часто болел, сказывались ранения и контузия, полученные в годы войны. В этом же году умерла моя сестра Мария, ей было 64 года

На этом наши неурядицы не прекратились, в конце 1980 году Славик был арестован и направлен в Лефортовскую тюрьму КГБ в Москве. В начале 1982 году он был оправдан и освобожден, но о возвращении его в органы не могло быть и речи. Как он мог на протяжении долгих лет, выполняя определенные задания, зная секретные данные, умело обходить все проверки? И никто не знал, что его жена – иностранка. Кроме этого он еще и квартиру получил в Москве.
В 1982 году, после всех потрясений,  Славик принял окончательное решение покинуть страну и переехать на постоянное место жительства в Берлин, куда по распределению должна была возвращаться и Ханна. Мне, конечно все это непонятно, но в течение трех дней он получил паспорт и визу.
Сейчас у них, несмотря на все трудности (справка, трудностей нет) пятеро детей - Жанна и Катя, родившиеся в Москве,  Анита, Славяна и Славик, родившиеся в Берлине. В 1986 году мы ездили к ним в гости в ГДР. Они нас возили по всему Берлину И ГДР, мы многое увидели. С нами почти всегда были и родители Ханны - Курт и Эльфрида. Незабываемая поездка.

Перед поездкой в Берлин мне пришлось съездить в Казанцево, где 14 мая 1986 года на сотом году жизни умерла моя мама-  Домна Егоровна Шляхова (Арефьева).

Славик со всей семьей частенько из Берлина выбирается к нам, и мы отдыхали у нас на даче по Байкальскому тракту 17, где дети купались, ходили за грибами в лес, рыбачили. Практически дачу нам построил Славик. Он и очередь подвинул, и материалы раздобыл. И с РСУ договор заключил.  Анита и Славяна были еще совсем маленькие. Сашка был постоянным заводилой и забиякой. Где- то на даче они закапали клад. Жанна, Катя и Оксана возились с куклами. Было и такое, что Оксана потеряла свое колечко, а Катя потеряла свою сережку, слез было хоть отбавляй. Один "раз мы долго искали Аниту, которая одна ушла гулять по дачному участку. Помнят ли сейчас они о своем детстве? Дети из Ангарска при возможности тоже нас посещают, хотя это и не часто происходит.  Жизнь вроде бы удалась.
Находясь на пенсии, я держу контакт со своими друзьями и сослуживцами. С 1978 по 1988 год я возглавлял пенсионно - бытовую секцию комитета содействия при Куйбышевским РВК, являлся членом бюро и партгрупоргом при ДУ Nr.7, членом совета ветеранов-десантников. Наши ветераны десантники 39 Венской Воздушно десантного корпуса и 114 гвардейской Краснознаменной Воздушно десантной дивизии неоднократно встречались со своими однополчанинами в городах Киев, Кировоград, Москва, Рязань, Тейково, Раменское и Ленинград. На Ленинградскую встречу в 1987 году со мной ездили Нина и Оксана, они были в восторге от увиденного. За 10 дней проведенных в Ленинграде, мы успели многое посмотреть, ездили в различные уголки города, участвовали в опускании венков в волны Ладожского озера. Я очень доволен, что одной из моих внучек довелось побывать на такой встрече.
Жизнь прокатилась как вода, всего не опишешь, да иногда и не вспомнишь, уже редко приходится надевать свои награды, которые я храню и берегу как память о прожитом времени. Два Ордена Красной Звезды, Орден Отечественной войны 1 степей, медаль за "Боевые заслуги", «За взятие Вены" и другие 12 медалей - скромная оценка моей жизни. Все это бесконечно дорого, надеюсь, что и моим потомкам будет так же дорого, как и мне. Живите в мире и согласии.

Полковник Гавриил Георгиевич  Шляхов скончался в 8 января 2001 года.