Трудная жизнь Вовки Пичугина

Трудная жизнь Вовки Пичугина,   
троечника и непоседы

Битва в подвале

Вовка стоял возле окна и разглядывал окрестности с высоты пятого этажа. Сразу за их просторным двором выстроилась длинная череда серых, безликих гаражей. Мальчишки иногда там играли, но заросли жгучей крапивы, репейника, а также выброшенные разбитые бутылки и прочий мусор, не раз послужившие причиной порезов, немного отпугивали  пацанов. За гаражами раскинулся огромный пустырь, целое поле боя,  пригодное для танкового сражения, где находилось много всякой всячины – потому что на пустыре возникла стихийная свалка.  Туда  ночами потаенно, как скрытные воры,  приезжали самосвалы, сбрасывали негодные вещи, упаковку, пластиковые пакеты, умевшие летать на далекие расстояния, – словом, всё то, что долго или недолго послужило людям, а теперь только мешало в квартирах. Мальчишки любили ходить на пустырь. Вовка и его закадычный друг Кешка нашли и приспособили для игр обнаруженные на свалке: старый ламповый радиоприемник «Рекорд», советский противогаз без шланга, велосипед «Орленок», почти новый, но угодивший на свалку из-за аварии – переднее колесо было свернуто не восьмеркой даже, а таким загогулистым кренделем, что ребята пока не придумали названия такой беде, случившейся с великолепной машиной. Теперь пацаны с нетерпением ждали каждого нового завоза мусора, надеясь, что вскоре поступит и недостающее колесо. Вот тогда  они погоняют на исправленном собственными руками велике!
В руке у Вовки был зажат бутерброд с маслом,  он откусывал по кусочку и не забывал жевать. «Кто хорошо жует, тот долго живет!» – часто говорит Вовкина бабушка, когда семья собирается за столом. Бабушка  хоть и старенькая уже, плохо слышит, не видит без очков, но плохого не посоветует. Вовка старается помогать бабушке, если не носится сломя голову, – то посуду с ней помоет, то пылесос по квартире потаскает. Ему игра, а пожилому человеку, который еще и полезные советы дает, серьезная подмога.
Вовка снова  скользит взором по привычному пейзажу. Ничего вроде бы нового и нет, но все равно интересно. Если направо повернуться, там остановка автобуса. С Вовкиной окраины автобусы возят людей в центр, на работу, на рынок. А можно,  если смелости набраться, весь городок пройти пешком – от одного края до другого. Вовкин папа часто ездит в командировки, он рассказывал, что таких городков, как тот, в котором они живут, много и на западе, в той стороне, где никогда не засыпает большая Москва, и на востоке, за Уралом, в Сибири – до самого Тихого бескрайнего океана…
Вовка заметил появившегося во дворе Кешку, не медля ни секунды, быстрехонько взобрался на подоконник и помахал приятелю рукой. Очень красноречиво помахал. Дескать, привет, Кешка, вот он я, гляди, как высоко сижу и на тебя гляжу!
А Кешка – ноль внимания! Не замечает.  «Он что, совсем слепой? – рассердился Вовка. – Меня  в упор не видит!»
Вовка помахал еще раз, тот же результат, что никакого вовсе результата.
Кешка стоял себе внизу, выставив вперед одну ногу, как Наполеон на картинке,  будто его никоим образом не касались мучения Вовки за окном на пятом этаже. Он спокойно поглядывал на воробьев, слетевшихся к большой луже. Воробьи смешно плескались в воде, чистили пёрышки, чирикали, наверное, о чем-то своем, воробьином, но непременно важном в их птичьей жизни. Вовка не слышал с высоты их голосов, а вот Кешку они очень занимали. Надо же, поражался Вовка невнимательности лучшего друга, даже другана своего на веки вечные не замечает! Обида росла, ширилась, замутила Вовкину душу и наконец стала  такою невыносимой, что и бутерброд показался пресным, невкусным, хотя всего минуту назад с удовольствием жевал его. И тут Вовка не выдержал – а будь что будет! – и позвонил Кешке по мобильному телефону. Нагнулся и сверху увидел, как друг вытащил трубку.
— Кешка, ты меня видишь? – спросил Вовка, едва сдерживаясь,  чтобы не накричать на Кешку за его безразличие к мукам близкого человека.
— А ты где, Вовка? – приятель завертел аккуратно подстриженной головой, оглядел все четыре стороны света. Никого. – Я тебя не вижу…
— Смотри на мое окно, ворона! – закричал в отчаянии Вовка, уже не надеясь, что Кешка его заметит сегодня.
Кешка задрал голову, сощурился на ярком солнце, которое било в глаза.
— Ну?
— Чего ну?
 — Видишь теперь? – завопил Вовка.
Кешка наконец заметил стоящего на подоконнике Вовку, державшего возле уха телефон.
— Ну, вижу.
— Чтоб ты точно знал, что это я, сейчас снова махну рукой, ладно?
— Зачем, Вовка? – недоумевал Кешка, сожалеющий, что не пришлось досмотреть до конца птичье купание – воробьи дружно снялись с места и улетели по неотложным делам. – Ты лучше выходи на улицу, здесь и поговорим.
И правда, обрадовался Вовка, чего я семафорю из окна, если можно спуститься вниз, хлопнуть Кешку по плечу, как делают взрослые, когда долго не видятся, и поговорить о том, чем полезным сегодня можно заняться.
Вовка спрыгнул с подоконника и побежал на улицу, думая о своем приятеле, который все же разглядел его на верхотуре пятого этаже. Все же хорошо, что они подружились. Вовке вспомнилось, какие слова говорила о приятеле мама.
«Кеша очень послушный и спокойный мальчик, – говорила о нем Вовкина мама, Тамара Александровна, – даже удивительно, как вы подружились, ты непоседа, в дневнике у тебя одни скрюченные, словно больные тяжелой болезнью, трояки… А вот Кеша  отличник, любит читать книги. А все идет от усидчивости твоего приятеля, вот и бери с него положительный пример, Вовка». Пока Тамара Александровна терпеливо втолковывала сыну-неслуху, то есть Вовке, значение терпения и желания хорошо учиться, чтобы позже занять достойное место, а «не идти подметать улицы»,  он в это время царапал ногтем заживающую болячку на пальце и размышлял о том, что подметать улицы тоже неплохое занятие. Может такое случиться, что кто-то рассеянный обронит свою кошелек с зарплатой. Вот тогда Вовка найдет его первым и вернет хозяину. Благодарные соседи, земляки и прочие остальные люди скажут, хоть ты и учился на тройки, Вовка, но мужик ты правильный, с тобой можно пойти в разведку… Мама очень хорошая, она варит вкусные супы и каши, но жалко, что не понимает многих простых вещей…
Вот вчера вечером Вовка снова носился по дому, скучно ему сидеть на месте, он то палочку вытёсывает складешком, не ведая пока, куда она пригодится, и вообще нужна ли будет для какого-то особенного случая, то начищает до блеска наждачной шкуркой латунную бляху с якорем от истлевшего морского ремня, притащенную со свалки и отмытую под стоны мамы стиральным порошком… Бегал он так, пока мама не одернула: «Угомонись уже, Вовка, в глазах от тебя рябит!» Отец тоже оторвался от футбола, посоветовал: «Слушай, прекрати мельтешить, займись чем-нибудь, непоседа». И только бабушка возразила родителям: «Вот исполнится Вовке столько лет, как мне сейчас, тогда и посидит с вами рядком, да  поговорит ладком… А теперь что же ему  прикажете сидеть, как немощному старичку? Самая Вовкина пора сандалии рвать, штанцы трепать да занозы из рук выцарапывать. Вспомните, сами-то другими были, что ли? То-то».
Во дворе Вовка подошел у Кешке и по-приятельски похлопал его по плечу.
— Привет, – сказал Вовка. – А хорошо я придумал тебе позвонить, да?
— Конечно, – согласился разумный мальчик Кешка. – Что будем делать?
— Пойдем крыс расстреливать, – предложил Вовка приятелю.
— Из чего мы станем по ним стрелять?
— Из рогатки, – сразу  нашелся Вовка. – Сейчас принесу свою из дома, наберем камешков и пойдем.
Вовка сбегал домой за рогаткой. Показал другу.
— Видал, какая пушка? А резина? Туже не бывает. Попробуй!
Кешка проверил натяжение резины. Вернул рогатку Вовке.
— Убойная штука. – Кешка задумался. – А  я как же? У меня нет оружия.
— Не проблема, – веско произнес Вовка. – Постреляешь из моей. Ведь мы друзья. Мне ничего для тебя не жалко.
— Тогда пошли.
Вовка и Кешка забрались в холодный подвал, где всегда стояла сырость, пахло плесенью и мышами. Где-то в глубине этого подземелья под низким потолком едва теплилась голая лампочка. Вдоль стен тянулись какие-то грязные трубы и кабели, покрытые пылью.
Мальчишки продвинулись вперед по узкому проходу. Под ногами захлюпала вода.
— Надо было сюда досок набросать, – по-хозяйски заметил Вовка, – чтоб кроссовки не промокли. Жалко, до нас никто не догадался.
— Наверное, дяди сюда в резиновых сапогах заходят. – Вставил собственное замечание Кешка. – Тогда им и  вода нипочем. Пускай хлюпает.
Вовка остановился.
— Хорош, пришли, – Вовка выбрал позицию вблизи от лампочки.  Он достал рогатку,  стал набирать в ладошку камешки для стрельбы.
Рядом жался Кешка, которому  в подвале сделалось неуютно. Он опасливо поглядывал себе под ноги, нет ли рядом крыс, не прокусят ли они ноги, обутые в такую ненадежную для подвала обувь, как кроссовки. Глаза уже привыкли к полумраку, кое-что теперь можно было разглядеть подробнее: краску, облезающую с труб сухими коростами, похожими на осенние пожухлые листья;  плавающие в мутной жиже кем-то выброшенные размокшие окурки…
Совсем близко что-то хлюпнуло, затем раздался странный жалобный писк.
— Их еще не трогают, а они уже боятся. – вынес вердикт по поводу услышанного писка приготовившийся к бою Вовка.
Кешка стал еще ближе к Вовке, коснулся локтем его руки, немного успокоился.
— Сейчас мы тут наведем военный порядок! – угрожающе пообещал Вовка и вытащил свою рогатку.  – Батарея, к бою! Заряжай! – Вовка зажал камешек кожаной прихваткой, к которой крепились две резинки, вырезанные из велосипедной камеры, оттянул заряд на себя. – Батарея, огонь! – И выстрелил в ту сторону, откуда раздались странные звуки, так насторожившие Кешку.
Выпущенный камешек никого не убил, но внес смятение в ряды врагов: снова пропищала невидимая крыса, её поддержал еще один противник…
— Ага! – торжествовал Вовка. – Мы вам покажем, где раки зимуют!
Вовка выпускал камешки до тех пор, пока один из них рикошетом не отскочил от бетонной стены и не угодил Кешке прямо в лоб!
— Ой, ой, ой! – испуганно завопил Кешка, решивший, что его убило навсегда. – Я пулю схлопотал!
— Что, прямо в лобешник прилетело? Не бойся, Кешка, я тебя спасу! – крикнул Вовка. – Я твой друг!
Вовка сцапал приятеля за руку и они бросились прочь из подвала.
Наверху их ждало веселое солнышко и… строгого вида дворник с восточным именем Султан.
— Малшик, тута нэлза ходит, – Султан погрозил пацанам кривым коричневым пальцем, – панимаш, сапсем нэлза?
Вовка плюнул на асфальт, растер плевок ногой,  как это делали в кино крутые парни и сказал:
— Больно надо!
За домом, на качелях, Вовка приступил к лечению раны, полученной Кешкой в бою с крысами.
— Плюй на ладонь! – велел он Кешке. – И побольше!
Тот поплевал.
— Мало! Давай еще!
— У меня нет больше. Рот  пересох.
Вовка взял ладошку приятеля в свои руки и от души на нее поплевал, слюна даже заблестела! Вовка улыбнулся приятелю, будто хотел сказать, смотри, какой я друг, целую ладонь тебе наплевал собственной лечебной слюны!
Кешка растерянно поглядывал на странное лекарство.
— Три лоб! – приказал Вовка. – Сильно-сильно! Я всегда плюю на рану, как на собаке заживает.
Кешка старательно драил ушибленное место, пока не появилась краснота.
— Всё, хорош! – скомандовал Вовка. – Через час как рукой снимет, сам увидишь.
—А  мне что теперь делать, так сидеть и ждать? – Видно было, что Кешка несколько растерян и чуточку смущен своим внезапным ранением. Но с  другой стороны, ведь именно ранение теперь еще прочнее связывало их дружбу с Вовкой, пацаном хоть и сумбурным, но преданным. Вон как быстро вытащил Кешку из подвала. И на крыс ему наплевать. Никого не боится.
— Не надо сидеть, – сказал Вовка, – зачем сидеть и скучать?   Пока твоя рана заживает, мы лучше на шпагах будем сражаться.
— А это не повредит? – с опаской поинтересовался Кешка.
— Даже лучше заживет, – тоном опытного бойца, не раз попадавшего в переделки, ответил Вовка. – Ты ведь обо всем забудешь, пока бесимся… И  сам не заметишь, как быстро вылечишься.

Бомба на чердаке
Как-то раз Вовка и Кешка играли за гаражами. Здесь было хорошо прятаться: кругом поднимались  заросли густой крапивы и репейника,  зеленые колючки которого хоть и цеплялись за одежду, но снимались без особого труда. Зато прошлогодние кусты лопухов с торчащими желтыми колючками были просто бедой для мальчишек!
 Вовка умудрялся цеплять эти колючки не только на штаны и рубашку, также запутывались колючки на макушке, висли за ушами, царапали шею, прицепившись к воротнику рубашки. Каким образом они попали в такие места, куда их не приглашали, постигнуть было пока невозможно. В самом деле, ведь Вовка не проделывал проход в репейнике головой! Он просто ломился сквозь заросли, представляя их джунглями Амазонки, сшибал боевой шпагой, изготовленной  из рябинового хлыста, ненавистные шишки, энергично махал налево, с веселым гиком махал направо – и эта злобная колючая шишкастая вражина летела от Вовкиной шпаги во все стороны света. Но какая-то часть, вероятно, взмывала  в воздух, а уже оттуда, сверху, парашютировала  на Вовкину бедную голову.
В тот день ребята измотались, избегались так, что ноги застонали, будто после суворовского перехода через Альпы.  Вовка сел отдышаться и перевести дух. Рядышком устроился Кешка.
— Здорово мы им дали, – довольный схваткой, сказал Вовка. – Теперь колючек совсем мало осталось.
— Если поискать, найти можно, – рассудил Кешка.
— Можно, – согласился Вовка с приятелем, – это да.
Мимо них прошмыгнул какой-то странный тип. Ребята успели разглядеть только, что был этот незнакомец в куртке-штормовке с накинутым на голову капюшоном. Этот мужик тащил тяжелую черную сумку. Именно такую тяжеленную, что пыхтел от натуги, когда пробегал мимо.
Вовке стало интересно, кто это мог быть и почему он прячет лицо? Любая неизвестность будила Вовкино воображение. Он подпрыгнул с ящика, на котором отдыхал, и проследил взглядом, куда направится незнакомец. Кешка тоже зырил во все глаза, потому хотел чем-то помочь приятелю.
Тем временем, странный тип, прятавший личину, юркнул в подъезд дома.
— Кто это? – задался естественным вопросом Вовка. Он не заметил, что произнес вопрос вслух.
— Не знаю, – ответил Кешка. – Но похож на шпиона.
Вовка удивленно посмотрел на приятеля: неужели Кешка и мысли умеет читать? Молоток!
— Нет, Кешка, шпиону нечего разузнавать в нашем доме. Секретных людей у нас не бывает.
— А кто тогда? Террорист?
— Точно! – обрадовался подсказке Вовка.  – Он собрался наш дом взорвать! Давай его поймаем!
— Лучше в полицию позвонить, – посоветовал Кешка. – Приедут специальные дяди в масках и с автоматами и задержат хоть пять террористов, хоть десять.
— Давай сначала сами попробуем, – предложил Вовка, которому очень хотелось отличиться в чем-то настоящем, тогда, может быть,  в школе, когда они придут в четвертый класс, его освободят от математики. Это было бы пускай небольшим, но все существенным уменьшением  троек в дневнике. Это могло бы порадовать родителей. Возникшая в голове идея настолько захватила Вовку, что он тотчас бросился к дому.
Кешке ничего не оставалось, как последовать за другом.
Когда они вбежали в подъезд, чужака с сумкой и след простыл! Где же он, куда мог скрыться?
И  тут ребята услышали, как тихонько хлопнула дверка, ведущая на чердак.
— На чердак полез! – догадался Вовка. – Сейчас там бомбу установит и ка-а-ак взорвет её!.. Беги за мной! Не отставай! – Он первым бросился к двери. Кешка отчего-то медлил. Вовка схватился за ручку и оглянулся на приятеля. – Ну, ты чего там примерз?
— Куда, Вовка? – Кешку иногда  ставили в тупик неожиданные выверты Вовкиных решений. – Ты точно знаешь, что мы правильно делаем?
— А то! Вот мы тоже заберемся на чердак, только из соседнего подъезда! И поймаем этого субчика, никуда он от нас денется, вражина проклятая!
Мальчишки залезли на чердак. После яркого уличного света здесь царил полумрак, хлопали крыльями дикие голуби. Летала невесомая на вид, поднятая крыльями птиц, серая пыль.
— Куда теперь? – шепотом спросил Кешка у Вовки.
— Погоди, – Вовка приставил к глазам ладошки, закругленные вроде бинокля и стал выискивать на чердаке чужака.
— Есть! – шепнул Вовка и показал пальцем на неизвестного человека в капюшоне, который сидел метрах в десяти от ребят, привалившись спиной к деревянной стойке, державшей крышу. – Это он!
Ребята пока видели только спину странного человека, забравшегося на чужой чердак. Затем они услышали, как негромко звякнуло железо в  руке незнакомца.
— Бомбу готовит, – сообразил Вовка. – Сейчас рванет.
— А сам?
— Может, он смертник, кто его знает.
— Вовка, давай полицию вызовем.
— Не дрейфь, Кешка, ведь я рядом. Сами возьмем!
Кешка усомнился, что они смогут скрутить взрослого дядьку, да еще и специально обученного взрывать дома. Однако Вовка уже все решил за двоих. Он поднял кусок деревянного бруска, оставшийся здесь после недавнего ремонта крыши, и стал подкрадываться к террористу.
Кешка, затаив дыхание, крался следом за Вовкой. Честное слово, в эти опасные секунды  на грани жизни и смерти он считал Вовку Пичугина самым смелым человеком на свете!
Подойдя к террористу-бомбисту на расстояние удара, Вовка размахнулся бруском и со всей силы,  на какую был способен в этот миг ненависти ко всем врагам, саданул по капюшону.
— О – о – ох! – коротко вскрикнул бандит и рухнул к ногам приятелей.
Кешка увидел распахнутый зев черной сумки. Там ровными рядами лежали цилиндрики одного цвета.
— Сколько зарядов! – прошептал пораженный Кешка. – Да здесь на весь город хватит!
— Это ты ошибаешься, дружок, – неожиданно на чистейшем русском произнес незнакомец. – Самому мало…
Вовка узнал по голосу соседа по подъезду, дядю Гришу. И цилиндрики тоже опознал. Это были баночки с пивом. Вот обмишулился, позорище-то какое! – расстроился Вовка.
— Извините, дядя Гриша, – сказал виновато Вовка, – мы думали, это террорист с сумкой пробрался, чтоб наш дом уничтожить…
Дядя Гриша сел на перекладину, сбросив капюшон, пощупал голову.
— Крепко ты меня приложил, Вовка, – удовлетворенно произнес он, – удар был крепкий, хвалю. В следующий раз, когда настоящего упыря обнаружишь, ты его точно сделаешь.
— А вы маме не скажете?
Дядя Гриша снова пощупал голову, тряхнул ею, проверяя, все ли на месте, и ответил:
— За кого ты меня принимаешь, Вовка? Дядя Гриша сказал, дядя Гриша сделал. Мое слово – закон.
— Спасибо.
— Кушай на здоровье. – Он помолчал, а потом грустно признался: — Я ведь не от хорошей жизни по чердакам-то скитаюсь, точно сирота казанская, беда  у меня, пацаны, ох, какая беда… Плохо стало с головой у моей Зины, хозяйки моей, вот она и запретила под угрозой расстрела пивком баловаться… А ведь во всём гроза виновата, будь она неладна!
Вовка помнил прошлогоднюю историю, когда молнией ударило жену дяди Гриши – тетю Зину. Тогда поднялся в доме страшный шум и топот. Тетю Зину вынесли на улицу по требованию дяди Гриши. Кто-то притащил лопату, а дядя Гриша бросился закапывать свою жену грязью – после дождя вся земля была сырая. Тогда Вовкин папа, оказавшийся дома, подошел к соседу и намекнул, дескать,  не рано ли закапывать-то, врачи еще не нагрянули, глядишь, еще и обойдется… Дядя Гриша  отчаянно замахал руками и закричал, что он закапывает не в общепринятом смысле, а чтобы лишнее электричество из тети Зины вышло. Я ее просто заземлил! – кричал он, размазывая свежую грязь по одежде своей жены. Когда приехала скорая, высокий усатый врач ругался, грозил взыскать с дяди Гриши солидную сумму за испачканные носилки, на которых тетю Зину погрузили в скорую помощь…
— Так что, смотрите, пацаны, – грустно  закончил рассказ наш сосед, – не  советую в грозу стоять возле окна. Может так вдарить по темечку, что характер навсегда  испортится… Взять мою хозяйку,  она и раньше-то не очень ласковая была,  а теперь, после молнии, совсем плохая стала…  Вот я и тихарюсь с пивком на чердаке, чтоб лишний раз жену не огорчать…
Дней через десять Вовка случайно столкнулся с тетей Зиной во дворе и внимательно к ней пригляделся. Ему хотелось найти отличие нормального человека от того, кого шибануло молнией. Однако женщина лишь удивленно посмотрела на Вовку, не понимая, чем был вызван его нескрываемый интерес к ней, и оглядела на всякий случай свою одежду. А Вовка отличий не нашел. Может быть, удар молнии был не очень сильным, решил он, но возле окна в грозу лучше не стоять – это Вовка усвоил навсегда.