Любовь, приди! Глава 4

  …Они курят, стоя у окна. Серёжа рассказывает Симе о Доче и Французе. Девушка морщится.
  - Фу, гадость!
  - Откуда ты знаешь?
  - Это же без любви.
  - Зато сделает мальчику приятное.
  - Физиология без всякого сердца? Ну, знаешь… - она обжигает его летучим взглядом.
  Серёжа не поймёт, что случилось. Или призывный взгляд коричнево-чёрных глаз тому виной? Или влажный локон в виде  лунного серпа, выбившийся из-под её тюрбана? Или ноги милого медвежонка? Но всё это складывается в столь мощную симфонию влечения, что он без раздумий шагает в пропасть.
  - Я люблю тебя!
  - Ой! – Сима уронила свою сигарету.
  Дым попал ему в глаза – Сима подёргивается пеленой. Сердце бухает, словно кузнечный молот.
  - Почему же ты мне ничего не говорил?
  Серёжа разгоняет дым, моргает.
  - Как? Подойти в институте или общаге и сказать «Я люблю тебя»?
  - Да, подойти и сказать.
  - И что было бы?
  - То же, что и сейчас.
  - А что сейчас?..
  Сима наклоняется, подбирает сигарету и гасит её в банке-пепельнице на подоконнике.
  - Что у тебя было с Метлой?
  - Ничего. Я же был в состоянии абсолютной долампочковости.
  - А с Юлькой?
  Серёжа гасит безрассудный порыв рассказать правду о мимолётном сексе.
  - Мы шли с ней к Плисочке.
  - Неприятно было смотреть…
  - Ты не ответила на мой вопрос…
  - Это и есть ответ.
  - Не понимаю.
  - Ну, наверное, я ревновала тебя.
  - Ты-ы?!.. - Его глаза расширяются от счастья. – Не могу поверить!
  - На всякий случай не верь.
  - То есть?
  - Это я шучу.
  - Не надо так шутить, прошу.
  Погасив сигарету, он говорит. – Хочу так, - и разматывает тюрбан-полотенце. Влажные волосы рассыпаются по плечам девушки.
  - Я, наверное, крокодилиха сейчас?
  - Ты – лучше всех! – Серёжа наклоняется и трогает губами её шею. – Я люблю тебя! – Он испытывает двойное наслаждение: от прикосновения и от сладкой музыки слов.
  - Давно?
  - Не знаю. Наверное, с первого взгляда.
  - Значит, с осени? А как ты узнал, что любишь?
  - Я тебя боялся.
  - А сейчас?
  - Нет. Вот сказал - и больше не боюсь. Теперь боюсь только потерять.
  …Её губы, теплые и влажные, похожи… На что же они похожи? Когда Серёжа отстраняется от девушки, глаза у него, как у лемура.
  - Си-има!.. – выдыхает он.
  - Что-о? – в тон отвечает она.
  - Мне так… - он качает головой, - …неподражаемо! Я – взлетаю!
  - Я – тоже…
  - Послушай, а ведь мы с тобой не знакомились.
  - Да? А я и не заметила.
  Он снова ищет её губы. Сима отвечает. И губами, и телом.
  И вдруг где-то кричат. Крик долгий и страшный.
  - Боже! Что это?
  Они стоят, не размыкая объятий, и прислушиваются. Опять кричат.
  - Мне страшно.
  - Надо сходить, узнать.
  - Может, не надо?
  Он освобождается от Симиных рук.
  - Надо.
  - Я – с тобой!
  …Мимо них пробегает Юлька.
  - Что случилось?
  - Ой, не знаю!
  Её каблуки уже стучат внизу, на лестнице.
  …В длинном коридоре седьмого этажа сквозняк. Видна открытая балконная дверь, рядом кто-то на корточках и рыдающий.
  - Не ходи! – вцепляется в него Сима.
  - Жди здесь!
   Из чёрного проёма балконной двери выскакивает Юлька, её губы трясутся:
  - Там… Там… - Она сдёргивает очки и бессильно прислоняется к стене.
  …На балконе – вцепившийся в перила Жамыч. Волосы у него стоят дыбом, будто панковский ирокез. Он смотрит вниз вытаращенными глазами и повторяет одну и ту же фразу: «А т-т-еперь п… ц, ребята!».
  Внизу, в квадрате света, в растекающейся луже, темнеет распростёртое тело. Это - Макс на  ступенях общежитского входа.
  Серёжа застывает, скованный ужасом и ещё  чем-то, чему нет названия: Максово тело магнитом тянет вниз.
  А Жамыч, заикаясь, всё бормочет:
  - Он сказал: «А т-т-еперь п… ц, ребята!». Когда л-летел уже… Летел и сказал…
  На балконе появляются одна, другая, третья фигуры. Кто-то кричит про бесполезную «Скорую», кто-то пытается оторвать Жамычевы руки от перил.
  Серёжа выходит в коридор. Он опять в «аквариуме». Сима берёт его за рукав.
  - Серёжа, уйдём отсюда!
  - Вот и попи л Макс водочки, - говорит он, тупо глядя перед собой.
  По лестнице, гремя незастёгнутыми сапогами, бежит Француз. Он в трусах и рубахе. За ним летит Доча в халате.
  - Не может быть! Не может быть! – скулит она.
  …Не включая света, они лежат на кровати в Симиной комнате. У Серёжи ощущение, что он на весах: одна чаша тянет вниз, к Максу, другая – к Симе, скорбно шмыгающей носом, но всё теснее прижимающейся к нему тёплой грудью, всё крепче сжимающей его ладонь, и шепчущей какие-то ласковые слова…

КОНЕЦ