Седлаченко и синица-наводчица

Сидела, потягивая дежурную бутылочку пивасика, на скамейке в сквере, и, как это обычно бывает, в середине священнодействия, войдя в слабовыраженный медитативный транс, начала замечать вещи, которые в обычном замусоренном состоянии не улавливаются. Например. Что ворона. А там одна как раз перед самым моим носом уселась и принялась каркать.

Что ворона, когда вопит своё сакраментальное "Карр - карр", презабавнейшим образом задирает хвост кверху, совершая всей тушкой сложное телодвижение. Как будто нефть качает. В Карпатах часто можно увидеть местную достопримечательность - так называемые "качалки". Штукенции такие железные, наподобие молотков на шарнирах. Локальные нефтедобывательные установки. Да вы все их видели, наверное. Вот их мне эта ворона и напомнила.

Чуть позже прилетел дятел. Он стал карабкаться по стволу ясеня, внимательно, как доктор во время пульманологического обследования, обстукивая его поверхность. Откуда ни возьмись появилась сорока. Она шла по стволу след - в - след за тятлом и своим более мощным клювом расширяла щели в коре дерева, намеченные дятлом, вытаскивая из них что-то. Личинок и другую насекомую мелочь, нужно полагать. У меня брови на лоб полезли, как у Валаама во время библейского инцедента с ослицей. В их слаженных действиях наличествовали все признаки явного сотрудничества. Дятел пискнул специальным писком - подал сигнал - и перепорхнул на соседний клён. Сорока последовала за ним. Процедура совместной перкуссии повторилась.

И я вспомнила, как Седлаченка рассказывала про синицу-наводчицу. Когда Тоня жила в общежитии в Белой Церкви - городок такой есть под Киевом, в семидесяти километрах - участь там на ветеринарку, у неё не было холодильника. В общежитиях такое часто, там почти ни у кого нет холодильника. Разве что у семейных студентов. Но это редко. И для того, чтобы продукты не портились, их хранят в осенне - зимне - весенне время года за окном. Прислали как-то раз Седлаченке из дому пять кило сала. Не сыра. Сала. Она его положила в картонную коробку, коробу запихнула в авоську, и забросила всю эту немудрёную конструкцию, зацепив ручки за шпингалет, наружу. В холод. В ноябрь.

Утром - рассказывет - просыпается оттого, что на авоське сидит синица и печально ковыряет картонный ящик своим слабым клювиком. Унюхала, зараза такая, Что там лежит. Синицы ведь страшно любят сало. Им его в кормушки часто кладут. Трескают за милую душу. Не случайно же они такого цвета? Жовто - блакитного. Истинно хохлятская птица, однако.

Но у неё ничего не получается. Носовое вооружение хлипковато. ...И шо вы думаете? Следующим утром нашу девушку разбудил деловой уверенный стук. На коробку взгромоздился дятел, вовсю молотя по ней своим сильным, приспособленным для подобной работы, лицевым долотом. Рядом на дереве сидела довольная желтопузая хитрожопница и радостно хихикала [в кулачок] в предвкушении джек-пота. Она взяла дятла в долю. Значит, каким-то образом смогла с ним договориться? Офигеть.

Даже птицы могут, когда это им выгодно и нужно для выживания, между собой договариваться. А мы тогда почему нет?

Я что думаю? Если идёт война - несмотря на то, что с обеих сторон куча умных - сильных - добрых людей. Мощных дядек, нехилых тёток. То не... Ну не может быть, чтобы они все - с такими прекрасными лицами, пламенными речами, высокими чувствами - не смогли между собой договориться. Тут что-то не то. Либо они все нас обманывают, притворяясь умными - сильными - добрыми, либо есть кто-то, кто сильнее их, кого не показывают по телевизору и кому война выгодна. И они ничего с ним (с ними?) поделать не могут.

...С сестрой говорила недвано. Были они неделю назад на центральном городском кладбище, у зятя знакомый переставился, ходили туда сороковины отметить. По главной аллее восемнадцать свежих могил вырыто. И фотки стоят с табличками, для кого. Ну, скоро зарывать привезут, и подготовили. Понятно. Всё молодые хлопцы, от двадцати до тридцати лет. А у Натки сыну двадцать восемь. - "Я, - говорит, - пока шла, всю дорогу плакала. Так плакала, так плакала. Молодые хлопцы. Как мой Андрей. И это только в одном Прямом Роге. А в остальных городах...?"

Почему? Кому это нужно? Неужели ну совсем - совсем  - совсем невозможно остановить это безумие? Когда пытаюсь додумать до конца мысль о том, что есть кто-то, кто Хочет, чтобы этих пацанов Убивали, что есть кто-то, кому это Выгодно. Выгодно, чтобы мягкие, тёплые, живые мальчишки становились холодными, твёрдыми и неподвижными. Чтобы их засовывали в деревянные ящики особой формы со специальным нехорошим названием и закапывали в землю, вырыв в ней прямоугольные ямы глубиной два метра.

Я. Я чувствую, что моя голова вот-вот разорвётся. И останавливаюсь.

                * * *

И вдогонку. Обожаю сорок. До чего они всё-таки прикольны, эти двуцветные птицы. Ну то есть мне в высшей степени привлекательными кажутся все зверушки, не только птицы, однако среди этих вот пернатых насекомоядных киленосных особенным шрифтом выделяю двух. Воробьёв и сорок. Почему-то. Какие-то они цепляющие.

...Кстати-кстати. Тот, кто хоть немного изредка. Иногда обращал внимание на птиц. Тот не мог не отметить: некоторые из них по земле шагают, некоторые прыгают. Воробьи, к примеру, прыгающие птахи. Голуби - шагающие. За повадками на земле за ворОнами и вОронами, как-то не сложилось, не наблюдала.* Они всё бошльше по веткам тусуются.  А вот сорок неоднократно отслеживала. И была поражена многообразием их двигательных реакций. Они то шагают, то скачут. То прямо по-пластунки ползают. Почти через голову кувыркаются. Невероятные существа.

Всем привет и доброго вечера, плавно переходящего в добрую ночь. И пусть нас всех хранит тот, на кого единственного осталась надежда. Сами знаете, Кто.

                * * *

*Уже увидела. Ходят они, не прыгают.

8 ноября 2014

                ///\\\///\\\///\\\///\\\///\\\

фото автора


 ©Моя сестра Жаба